Мистер Дарси и его друзья. Продолжение знаменитого романа «Гордость и предубеждение»

Недоразумения и ревность

Дети росли. Дарси каждое утро заходил в детскую и, стоя у кроватки, внимательно рассматривал свое потомство. Иногда он заставал детей не спящими, и тогда видел, как смотрят на него голубые глазки, а маленькие ротики пускают пузыри. Ему казалось, что дети улыбаются, и это было странно. Откуда они знают, кто этот человек, который смотрит на них? Но Лиззи объяснила: это еще не улыбки, а просто движения мышц. Она усердно читала книги о маленьких детях и была теперь обо всем хорошо осведомлена.

Дарси чувствовал себя виноватым. Умом он понимал, что эти два маленьких тельца, завернутые в голубое и розовое, – его дети, его желанные дети, сын и дочка. Это он знал. Но в сердце его для них все еще не было места. Дарси винил себя за холодность, бесчувственность, сухость, равнодушие, боялся признаться в этом жене, но ничего не мог с собой поделать.

Было начало сентября. В открытые окна детской вливался теплый воздух, наполненный запахами цветов и трав. Дети уже хорошо держали головку, усердно тащили в ротики все, до чего могли дотянуться, и крепко 퉼еплялись за родительские пальцы. Им шел пятый месяц. Как-то Лиззи, покормив сына, дала его Дарси, а сама занялась Эми. Маленький Джонни, обхватив отцовскую шею пухлыми ручками, крепко присосался к отцовской щеке. Дарси прижал мальчика к себе, и вдруг волна нежности залила его душу. Он вдыхал сладковато-молочный запах, шедший от ребенка, и, взяв его ручку, стал нежно целовать ее. Когда Лиззи забрала у него сына, Дарси впервые почувствовал, как ему не хотелось отпускать от себя ребенка. В нем проснулось что-то новое, еще непонятное, но очень-очень хорошее. Ему все чаще и чаще хотелось заглянуть в детскую, его забавляли усилия маленькой дочки, которая, захватив его пальцы, делала попытки сесть, кончавшиеся обычно неудачей. Девочка развивалась быстрее брата, активнее тянулась к игрушкам и весело смеялась. Сердце Дарси наполнялось особым чувством, названия которого он не знал, но которое заставляло его подолгу бывать в鶓детской, беря то одного, то другого ребенка на руки, чтобы походить с ним по комнате, прижимая к груди. Оставаясь наедине с самим собой, Дарси часто чувствовал на своем лице улыбку при мысли о малышах. Он уже любил их. Его лицо, так мало приспособленное к улыбкам, представляло собой арену для борьбы сдержанности и нежности. Последняя явно побеждала.

В один из теплых прекрасных дней, когда мягкая, все еще зеленая трава с удовольствием подставляла свои тонкие длинные листочки под ласковые лучи солнца, и жучки, сидящие на травинках, тоже грелись, шевеля усиками и отложив поиски пропитания, в один из таких дней вся поляна перед домом была залита светом и только рядом с большим кустом стояла густая тень. Там, в плетеной кроватке под кружевным пологом, сладко посапывая, крепко спали Джонни и Эми. Рядом на стуле сидела няня, а у ее ног стояла корзинка с разноцветными клубками шерстяных ниток. Няня вязала башмачки. Она знала, как быстро бежит время, и те, что она вяжет сейчас, хотя и кажутся большими, очень скоро станут малы и понадобятся новые башмачки на быстро растущие ножки ее питомцев. А потому няня вязала и вязала розовые, желтенькие и сиреневые – для Эми, голубые, синие и коричневые – для Джонни. Няня знала, какие цвета подобает носить джентльмену, даже если пока он еще очень маленький.

А в это время по другую сторону дома мистер Дарси, поцеловав жену и пообещав ей непременно вернуться к обеду, сел в карету и уехал в город В 11 часов, как всегда, Крис привез почту и Лиззи, взяв ее, пошла в свою комнату. Найдя письмо для себя, она стала читать. Мэри писала о жизни в родительском доме, писала обстоятельно, подробно. В самом конце несколько слов приписала Китти. Еще было письмо от тетушки Гардинер, но его Лиззи отложила на потом, так как ее ждала миссис Рейнолдс для решения каких-то хозяйственных дел, а вскоре должны были проснуться дети.

Лиззи и не заметила, как прошло время, приближался час обеда, вот-вот приедет муж. Она взяла стопку писем и разложила их на столе в его кабинете, просмотрела заголовки на первых страницах газеты и, не найдя в них ничего для себя интересного, открыла страницу, на которой обычно печатается светская хроника: сообщения о бракосочетаниях, рождении детей, смертях, балах, приемах и прочее, прочее. Она уже хотела сложить газету, как вдруг увидела слово «Дарси». «Как странно, – подумала Лиззи, – мы никаких объявлений в газету не давали». И она стала читать.

В заметке сообщалось, что небезызвестный мистер Дарси, член «Золотой звезды» был замечен с цветами и коробкой, очевидно, конфет на пороге дома миссис С., муж которой находится в отъезде. В последующие дни сей господин не раз бывал у этой дамы, что подтверждают внимательные соседи. А в это время миссис Дарси живет со своими малютками в прекрасном Пемберли и ни о чем не подозревает… «Каков, однако, мистер Дарси! Все-то он успевает!» – развязно заканчивал свою заметку некто, подписавшийся как «Друг».

Лиззи почувствовала, как в груди у нее образовалась холодная пустота, а сердце бьется у самого горла. Она опустилась в кресло, пальцы рук похолодели. Нет, она не верила ни одному слову! Ни одному! Это, конечно, был не Дарси, а кто-то похожий на него… Конечно, не он… он – не мог, он никогда не лгал, он не унизил бы ее, она заметила бы,… почувствовала бы… Нет, нет, нет! Все это – ложь! Но…

Она еще не знала, что последует за этим «но», а воздуха, почему-то не хватало, тело стало тяжелым и непослушным. Усилием воли Лиззи заставила себя встать, прошла в свою комнату и, стоя у раскрытого окна, старалась глубоко дышать, чтобы успокоиться.

Она видела, как к крыльцу подъехала карета мужа, слышала его шаги по лестнице, потом – его голос из кабинета (он что-то сказал камердинеру Рою Линни) и вскоре Дарси появился на пороге ее комнаты.

– Вот видишь, дорогая, я – дома, как и обещал, к обеду! Пойдем! Джеймс сказал, что все готово, а я ужасно проголодался!

Лиззи быстро повернулась и пошла вниз в столовую впереди мужа (она не хотела, чтобы он видел ее лицо, ей нужно было время, чтобы справиться с собой). За обедом она молчала, а Дарси рассказывал о том, что встретил старого знакомого, которого не было в Лондоне несколько лет. Вдруг он заметил, что она не слушает его, как-то странно напряжена, а в глазах смятение, испуг и что-то еще новое, непонятное… Он хорошо знал эти глаза!

– Лиззи, ты нездорова? У тебя что-то болит, дорогая?

– Нет. Я – в порядке – спокойно ответила она. – Ты уже смотрел почту?

– Нет еще. Я только переоделся. Видел много писем. Впрочем, все, как всегда.

Обед подошел к концу, они встали из-за стола.

– Пойду, посмотрю, что там.

Дарси и Лиззи поднялись наверх в свои комнаты. Пытаясь сосредоточиться, Лиззи взялась за вышивание, но не смогла сделать ни одного стежка – только колола себе пальцы. Она ждала разговора и боялась его. Слезы стояли у самых глаз, но она не позволяла себе расплакаться.

Прошло немного времени как в дверях появился Дарси с листочком, вырванным из газеты. Он был в ярости

– Ты читала это? – возмущенно воскликнул он.

– Да. – Тихо и очень спокойно ответила Лиззи.

– Я завтра же поеду в редакцию и потребую напечатать извинение. Крупными буквами! На этом же месте! А редактора заставлю выгнать с работы этого писаку!

– Значит, это был не ты? – с надеждой спросила Лиззи.

– Нет, это был я, но…

– Журналист выдумал эту миссис С.?

– Почему же? Миссис С., разумеется, существует, но…

Лиззи посмотрела ему в глаза и с иронией сказала:

– Она, конечно, уродина и старуха!

Дарси, не уловив насмешки, удивленно посмотрел на нее.

– Вовсе нет. Она молода и очень миловидна, но…

– Если это был ты, миссис С. существует, и ты бывал у нее, да еще с цветами и конфетами, то за что же извиняться редакции и выгонять журналиста? Ведь он написал правду, – холодно сказала Лиззи.

– Как это «за что»? Он же всё извратил! Все совсем было не так! – вскричал Дарси.

– Ты можешь не рассказывать мне подробности своих похождений – Лиззи выпрямилась, подняла голову и смело посмотрела мужу в глаза. Она была очень бледна, лицо ее выражало гордое презрение. Дарси оторопел.

– Лиззи, о каких похождениях ты говоришь?! О чем ты?! Разве я не сказал тебе, что Томас попал в неприятную историю на улице?

– Зачем ты говоришь мне о Томасе? Причем здесь Томас? – небрежно бросила Лиззи.

– Как это «причем»? Это ведь он зацепил колесом платье миссис С. и она упала, повредив колено.

– Так ты ездил к ней лечить ее ногу?

– Ну, зачем ты так? Томас помог слуге отнести ее в дом, из которого она только что вышла, съездил за доктором по адресу, который ему дали. Он все сделал правильно. Он же назвал мое имя! Разве я не должен был поехать извиниться? Разве нет, Лиззи?

– Конечно. Но, кажется, твое извинение затянулось на много раз. Впрочем, мне это безразлично. – Она отвернулась.

– Я купил цветы, конфеты и поехал. У миссис С. был вывих лодыжки и разбито колено. Она сидела в кресле, а нога лежала на банкетке под пледом. Я предложил оплатить лечение, но она отказалась и обратилась ко мне с просьбой… с «нескромной просьбой», как она сказала.

Лиззи стояла у окна. При последних словах она повернулась к Дарси.

– Лиззи, дорогая, ты только подумай! Она попросила меня познакомить ее с леди Эшвуд! Она знает, что это – Элиза Ди, обожает ее романы, читала в газете, что у нас в Пемберли на приемах бывают лорд и леди Эшвуд, и просила меня устроить ей встречу с любимой писательницей! Я обещал поговорить с леди и откланялся.

– Слишком невинно даже для этого «Друга» из газеты, – сказала Лиззи с насмешкой. – Ради одного твоего посещения этой дамы не стоило писать заметку. Впрочем, я ведь ни о чем тебя не спрашиваю. Если тебе этого хочется, почему бы тебе не ездить к этой миссис хоть каждый день, но…

– Я был у нее еще четыре раза: заехал сказать об обещании Джулии (ты же знаешь, какой она милый человек!) приехать к своей верной читательнице через несколько дней; потом миссис С. прислала мне записку с просьбой приехать «по делу». По дороге домой я остановился у ее дома и зашел узнать, что за «дело»? Оказалось, что мы должны подписать бумагу о том, что обе стороны, то есть она и я не имеем друг к другу претензий и суда не будет. Подписать бумагу нужно в присутствии чиновника из дорожного управления (они там всё знают о происшествиях на дорогах), который приедет к ней на следующий день в 4 часа. Я приехал, подписал и уехал. А через два дня леди Эшвуд заехала за мной и я отвез ее к миссис С., познакомил их и откланялся. Вот и все. А этот омерзительный писака изобразил меня Дон Жуаном, а тебя – обманутой женой! Да еще так нагло, развязно! Я этого не потерплю! Завтра же поеду!

– Почему ты ничего не рассказывал мне? – спросила Лиззи, напряженно глядя на мужа.

– Сам не знаю… Наверное, потому, что все это было так неинтересно, скучно… В течение дня, когда я в городе, мне приходится встречаться со многими людьми, вникать во множество дел. На этом фоне исправление греха Томаса было таким пустяком, о котором не только говорить, но и думать было ни к чему. Но ты, Лиззи… – Дарси с изумлением вглядывался в ее лицо – ты… ревновала меня? Да? – он с какой-то радостью смотрел на нее, ожидая ответа, но она опустила голову и молчала.

– Лиззи, ты ревнива! Моя жена – ревнива! Ты ревновала! Да! Да! Признайся! – воскликнул Дарси, увлеченный новым и, почему-то, радостным для него открытием. Он прижал ее к груди.

– Чему ты так радуешься? – улыбнулась Лиззи, почувствовав что ее тело перестало быть тяжелым.

– Как – чему? Я обнаружил, что моя жена ревнива! Ах, Лиззи! – и Дарси рассмеялся. Лиззи, взглянув на его счастливое и по-детски поглупевшее лицо, тоже рассмеялась. – Поедем завтра вместе в газету, дорогая! Ведь он оскорбил и тебя и меня, этот негодяй!

– Может быть, потребовать только извинения?

– О нет! Ведь он напал на меня, а я могу за себя постоять – я могу купить газету и выгнать их всех на улицу! А если бы вместо меня был достойный человек, но без моих возможностей? Эти господа должны отвечать за свои выдумки! – Дарси ходил по комнате, энергично жестикулируя. – Представляешь себе: мистер С. прочитает эту заметку, приедет домой и вызовет меня на дуэль. Не на шпагах (тут я спокоен), а – стреляться! – Дарси остановился перел женой. – Ты хочешь быть вдовой, дорогая?

– О, нет! Не хочу! – засмеялась Лиззи.

– Ну, так вот – поеду! Непременно! Что бы ни говорила «бедная миссис Дарси»! Поеду! – и он ласково смахнул слезинку с ресницы Лиззи и поцеловал ее мокрые глаза.

Уроки домоводства

В пятницу ждали Стивена. Лиззи послала Джейн записочку с приглашением навестить их в Пемберли. Дарси и Лиззи хотели, наконец, показать тете ее племянника и племянницу. К обеду был накрыт стол, Бингли приехали. Прежде всего, они отправились в детскую. Дети не спали, смотрели на больших людей и чмокали ротиками. У Эмили волосики были с рыжеватым оттенком, как у Дарси, у Джона – темные волосы Лиззи и личико чуть более смуглое, чем у сестры. Джейн с восторгом рассматривала крошечные ручки с малюсенькими ноготками, нежно прижимая их к губам.

После обеда все собрались в музыкальной комнате. Мисс Бингли была очарована другом мистера Дарси. Она засыпала его вопросами о Германии и очень досадовала, когда он отвлекался, напоминая Лиззи о ее «горько-кислых». Кэролайн еще не определила для себя, чего она хочет от мистера Блэдфорда, но он ей нравился, очень нравился. Стремясь вызвать в нем интерес к себе, она просила его рассказать ей о способах изготовления лекарств, о жизни немецких семейств, о Париже, словом, о чем угодно, лишь бы удерживать его рядом с собой, показывая ему свою образованность, очаровывая его своей женственностью, красотой и любезностью. Стивен с удовольствием беседовал с мисс Бингли, ему была симпатична эта барышня, он был внимателен, остроумен и весел. Кэролайн Бингли была уверена, что постепенно завоюет этого милого джентльмена. Потерпев поражение с мистером Дарси, Кэролайн решила, что больше такого не будет. Она непременно участвовала во всех развлечениях и не упускала случая показать себя с наилучшей стороны. Когда Джорджиана села за фортепиано, а потом превосходно исполнила на арфе под аккомпанемент Лиззи несколько пьес, мисс Бингли (ей хотелось произвести хорошее впечатление на мистера Блэдфорда) тоже мило сыграла что-то из своего репертуара.

Вечер прошел превосходно. Гости разъехались. Стив остался.

Весь следующий день был посвящен Стиву. Поместье его родителей было очень далеко от Лондона. После их гибели он редко бывал там, доверив все дела управляющему, который жил у них второй десяток лет. Стив хотел купить поместье где-то рядом с Пемберли. Так, чтобы «через 10 минут – и я у вас» – говорил он. Нужно было найти продавца. Мужчины изучали карту графства, женщины планировали будущие цветники. Все были заняты. На следующий день Дарси и Стив отправились в Лондон в контору мистера Гейбла. Затем они еще несколько раз ездили туда.

Однажды, когда в очередной раз они уехали, Лиззи предложила Джорджиане съездить с ней на ферму в сыроварню. Ей было очень интересно наблюдать за работой сыроделов. Она уже была знакома с главным из них – веселым толстяком мистером Смитом.

Не прошло и получаса, как открытая коляска с двумя дамами остановилась у сыроварни. Лиззи и Джорджиана пристроились в уголке, чтобы не мешать мастерам, и с любопытством наблюдали за их работой. К ним подошел словоохотливый мистер Смит и стал рассказывать, как он каждую пятницу отвозит в Лондон порцию сыров на продажу. На расспросы Лиззи о количестве продаваемого сыра, покупателях и цене, мистер Смит заметил:

– Я, как говорят важные господа, консерватор. Я люблю, чтобы все было как при моем отце и даже деде. Отвожу одно и то же количество, по одной и той же цене, в один и тот же магазин, хозяина которого знаю уже больше десяти лет. Не люблю неожиданностей и перемен, мэм. Я – такой! – смеялся толстяк Смит.

Попрощавшись с сыроделом, Лиззи и Джорджиана зашли к управляющему – молодому любезному человеку. Лиззи похвалила порядок на ферме и заявила, что желает понять, каково управлять всем этим хозяйством. Она попросила молодого человека показать ей книгу, где записано все-все-все, и объяснить ей, что и как заносится в нее. Управляющий достал толстую книгу и принялся объяснять ей, что означает та или иная графа. Объяснял он путано, Лиззи ничего не поняла и сказала, что заберет книгу с собой, чтобы спокойно разобраться. На это управляющий заметил, что ему совершенно необходимо делать записи ежедневно, но Лиззи пообещала завтра же утром непременно вернуть книгу.

Дома Джорджиана, не расположенная к занятиям хозяйством, ушла к себе, а Лиззи принялась изучать толстый фолиант. В книге было всё: сколько молока дают коровы, сколько поросят принесли свиньи, и про овес, и про овощи и т. д. и т. д. Увидела она и запись о продаже сыра и выручке от него. Удивило только, что каждая запись, сделанная по пятницам, была разной: разное количество сыра отвозилось в город по разной цене, и выручка была разная. И еще удивила запись в графах «Заказано для дома» и «Отпущено для дома». Три дня назад к обеду, это она хорошо помнила, была подана осетрина. В другие дни осетрины не было. Но в записях было обозначено, что стребовано было дважды по большому осетру. Лиззи почувствовала, что что-то здесь не так и пошла к повару. Мистер Гриффин достал свою книгу, где были две графы: слева «Заказано», справа «Получено». Записи не только о рыбе, но и многом другом странно не совпадали. Хозяйка и повар долго сидели в пустой столовой за длинным столом и сверяли, сверяли, сверяли. Когда дело дошло до осетровой икры, Джеймс вышел на минуту, и тут же явился с хрустальной вазочкой, которую Лиззи часто видела на столе с икрой.

– Вот, мэм, сюда входит ровно полфунта. Заказывать нужно так, чтобы продукт на столе всегда был свежим. А здесь записано 2 фунта каждый раз. Это почему же? И птица записана неверно. У меня здесь стребовано 6 штук и этого вполне было достаточно. Я и получил 6. А записано, что я просил 8 и получил 8. Это совсем не годится. Нужно еще проверить. Как-то нехорошо получается, мэм.

Лиззи стала тщательно изучать записи и отмечать те страницы, где что-то не совпадало. Приехали Дарси и Стив. Лиззи взяла книгу управляющего, книгу Джеймса, и отправилась в кабинет мужа. Увидев ее с хозяйственными книгами, Дарси удивился, но Лиззи удивила его еще больше, когда заявила, что управляющий фермой – жулик.

– Этого не может быть, дорогая! Я много раз смотрел его записи и ничего такого не нашел.

– Вот, смотри.– И Лиззи положила перед ним свой листок. Дарси долго изучал все пометки Лиззи, сверял обе книги, потом посмотрел на жену.

– Я однажды сказал тебе, что твое место в Парламенте. Могу еще раз повторить это же. Стив, подумай только, – обратился он к вошедшему Стивену, – я столько раз смотрел, но ничего не заметил, а миссис Элизабет Дарси взглянула, и сразу поняла, что я кормлю вора. Завтра утром я вызову его и тут же уволю. Вместо него пока поставлю старика Смита.

– Консерватора?

– Почему консерватора? – удивился Дарси.

– Он сам себя так назвал. Он не любит перемен,

До позднего вечера Дарси изучал книгу управляющего, отмечая явное жульничество, сравнивал с записями Джеймса Гриффина и удивлялся тому, что ничего не замечал раньше.

– Молодчина Джеймс. Он так старается, приготавливая для Лиззи специальные блюда! Он заверил меня, что для миссис Дарси сделает все-все, – отметил Стив.

– Это еще один поклонник Лиззи. В собственном доме так терзаться муками ревности! Это – слишком!

– А кто еще?

– Ты никогда не догадаешься. От этого поклонника Лиззи каждые несколько дней получает букет цветов. И так – с первого дня ее замужества! А я худею от ревности. Не женись, друг, не женись!…

– Да кто же это? Не могу даже представить себе…

– И не представишь. Потому, что это – мистер Гловер, наш старый садовник.

– Ты шутишь! Гловер?! Гловер никогда и цветка не срежет для букета без распоряжения. И никому не позволит сделать это. Да я и голоса его никогда не слышал. Думаю, он немой. Слышит, но не говорит.

– И вовсе нет, – вмешалась Лиззи.– Говорит. Он даже обещал мне, что посадит еще один сорт настурций!

Дарси и Стивен, не сговариваясь, только развели руками…

Утром Дарси вызвал управляющего, дал ему один день на сборы и велел покинуть Пемберли, не рассчитывая на рекомендации. После обеда Лиззи, скрывая смех, робко подошла к удрученному мужу и спросила:

– Мне сегодня уехать, дорогой, или можно отложить до завтра? – Дарси не понял. Он с удивлением посмотрел на жену, ожидая объяснения. Посмотрел на Стива, думая, что, может быть, тот знает, куда собралась Лиззи. Но Стив был явно не в курсе.

– Куда ехать, Лиззи? Куда?

– Как – куда? Ты же сам сказал, что мне нужно ехать в Лондон, в Парламент. И говорил это уже дважды, а я все откладываю…

Лиззи явно выздоравливала. Ей понравилось, как расхохотался Дарси, а Стив стал выяснять, когда Дарси первый раз отправлял Лиззи в Парламент. Пришлось рассказать о мистере Коллинзе и о пьесе под названием «купля – продажа». Стив потребовал, чтобы Дарси привлек жену к обсуждению дел, связанных с покупкой поместья для него и для его будущей жены, коей он непременно собирается обзавестись.

– Надеюсь, это будет не мисс Бингли? Она так негодовала, когда увидела, что я предпочел мисс Беннет. А сейчас, мне кажется, она уделяет тебе особое внимание…

– О нет, это совсем другая дама.

– Ого! Значит, уже и дама есть! Кто же это? Открой свой секрет!

– Ни в коем случае. Я даже буду делать все, чтобы ни вы, и никто другой никогда не догадались, пока я не получу ее согласия.