Loe raamatut: «Бабушкины рассказы»

Font:

Бабушкины рассказы для самых маленьких

Новая няня

У бабушки заболела сестра. И она взяла к себе нашу няню, чтобы та ухаживала за больной. Мы, дети, огорчились, потому что очень любили нашу добрую няню. Вместо неё бабушка прислала нам другую. Эта няня нам сразу не очень понравилась: с нами разговаривала каким-то неласковым голосом, а иногда даже грубым. Но особенно обижался маленький Лёша – за то, что она не позволяла почему-то брать из шкафа игрушки, какие нам хотелось. Вот надумал Лёша поиграть в поезд. Новая няня позволила ему взять паровоз и вагоны, а когда он хотел взять кубики, чтобы строить из них вокзал, няня сказала:

– Не бери кубики, они новые, вот поиграешь с поездом, я его уберу и дам играть с кубиками.

Лёша обиделся. Ну как же поезд будет подъезжать к городу, когда нет вокзала! А она не понимает.

– Нет, – говорит, – не дам.

И даже встала у двери шкафа, чтобы мы его не открыли. Лёша совсем огорчился и пошёл к старшей сестре, которая в соседней комнате что-то писала. Он сказал ей:

– Няня не разрешает мне взять кубики, строить вокзал. Даст их тогда, когда я поиграю в поезд. А мне они теперь нужны… А вчера не дала Кате мишку играть с куклами «в гости». А в гости и мишку пригласили.

Сестра выслушала брата и ответила:

– Мама не позволяет жаловаться, это нехорошо.

– Да не жаловаться, а просто сказать, – уточнил Лёша.

– А когда говорят про другого плохое, это и называется жаловаться, – сказала сестра строго и продолжила писать, не желая Лёшу слушать.

Лёша отошёл обиженный. Сестре стало его жаль. Она нашла какую-то коробку, нарисовала окна, вырезала дверь и сказала:

– Вот тебе вокзал, даже лучше, чем из кубиков.

Лёша успокоился.

А вчера – ещё хуже. Лёша играл на полу в солдатики и расставлял под стулом (будто в лесу) пушки. А няня на этом стуле сидела и вязала. Когда мама её позвала, она неловко встала и нечаянно задела Лёшину ногу. Лёше не было особенно больно, но он рассердился и сказал грубым голосом, как няня иногда:

– Не видишь? Человек сидит!

Сестра рассмеялась. Наверное, потому, что «человеку» только три года, он ещё мальчик маленький, а считает себя уже человеком.

Скоро бабушкина сестра выздоровела, и наша любимая няня вернулась к нам. Мы были очень рады.

Щенки

Однажды летом все взрослые и дети отправились в гости к знакомым на именины.

Взрослым было там весело. Пришли ещё другие гости. Все, кто помоложе, танцевали, старшие играли на рояле, пели. А других детей там не было. Мама увидела, что нашим детям скучно, и говорит:

– Пойдите погуляйте в саду.

Дети вышли, пошли по аллее. Там с обеих сторон скамейки стоят, всё трава да трава. Ну, есть кое-где цветочки полевые. Маленькая Катя хотела букетик собрать, но старшая сестра не позволила:

– Нельзя здесь цветы рвать, это чужой сад.

Пошли дальше. Аллея скоро кончилась, а за ней – забор. Можно, конечно, на скамейке посидеть, но это скучно. Дети вернулись назад. Навстречу им с балкона спустилась хозяйка с гостями. Она увидела, что дети скучают, и обратилась к младшему сыну:

– Серёжа, принеси своих щенят, пусть ребята с ними поиграют.

И вот среди двора появилось трое славных щенков. Они обрадовались, что оказались на свободе, стали бегать и соваться под ноги. Увидели у Кати на туфельках бантики и ну их зубами хватать, теребить. А один, толстенький, даже ворчит: сердится, что ему никак бантик не ухватить. Катя испугалась, что щенок его оторвет, отбросила щенка ногой, а он за другую туфельку принялся, тащит. Катя рукой его хочет взять, а он за пальцы хватает – не больно, но всё-таки неприятно. И побежала Катя от щенков прочь. А они за ней. Все взрослые смеются, думают, что Катя играет со щенятами. А Кате страшно: все трое щенков за ней бегут, даже за платье хватают. Им-то весело, рады с девочкой поиграть.

Вдруг Катя споткнулась о какой-то сучок и упала. Лежит ни жива ни мертва и думает: «Вот сейчас все собачки подбегут ко мне, покусают, да ещё бантики на туфлях отгрызут». А щенки остановились, не понимая, почему с ними больше играть не хотят. Подошли к девочке, обнюхали, один щенок её даже в нос лизнул. И стало им скучно, как недавно детям в аллее. Но на воле всё равно хорошо, можно и самим поиграть. Кувыркаясь, хватая друг друга за уши и хвосты, они побежали от скучной девочки к дому. Катя поняла, что зря боялась таких маленьких и смешных щенят. Она поднялась и увидела, что к ней бежит брат. Он единственный из всей компании догадался, что Катя не в догонялки с собачками играла, а просто испугалась их. Он взял смущённую сестру за руку и повел в дом. Шли они молча. Кате было стыдно признаться, что она струсила, но брат и без того все понял и не расспрашивал её.

Вечером, вернувшись домой из гостей, старшая сестра рассказала няне, что ей было там скучно, а Кате весело.

– Ещё бы! Она бегала и играла с симпатичными лопоухими щеночками!

Катя промолчала.

Девочки-выдумщицы

Было время, когда все дамы зимой носили муфты. И старые, и молодые, и даже девочки. Муфта – это тёплая ватная сумочка на подкладке, отороченная мехом, с двумя отверстиями по бокам, чтобы руки греть, когда холодно. У старушек и у девочек – на шнурке, чтобы на шее висела. Поэтому, когда обе руки из муфты вынешь, она не упадёт, а на шее висеть останется. Удобно! А уж как рукам в ней тепло и уютно! Прелесть! В муфту и платок положить можно, и кошелёк небольшой. Ну, а девочки туда уж, конечно, мелкие игрушки клали: кукол маленьких, собачек всяких.

Вот и Катя, идя гулять с няней, однажды взяла в муфту маленького костяного мишку, что тётя ей подарила. Мишке ведь тоже погулять нужно. В муфте ему мягко лежать, тепло – и от меха, и от Катиных рук. Катя хотела встретиться со своей любимой подругой Тусей и показать ей мишку. Она его ещё не видела…

Встретились девочки в садике. Тусе мишка понравился. И она вспомнила, что вчера с братом слушала всякие дядины истории про медведей.

– Знаешь, – сказала Туся, – медведи всю зиму в берлоге спят и лапу сосут, а у медведицы за зиму даже медвежата родиться могут. Лежит-лежит медведица, спит или там лапу сосет, а весной проснётся, и возле неё уже медвежата маленькие кувыркаются.

– Как интересно! – отозвалась Катя. – Давай играть, что мой мишка – медведица, и что у него в берлоге тоже медвежата родились.

– Давай! Только тогда его надо в берлогу закопать, – ответила Туся. – Скоро весна, он и проснётся с медвежатами малюсенькими. Чтобы ему не было очень холодно, завернём его в бумажку. У меня как раз с собой конфетка есть, мы её съедим, а в эту красивую бумажку мишку и завернём.

Достала Туся из муфты конфетку, разделила её пополам. Съели. Давай берлогу рыть, но Катя что-то засомневалась.

– Может, няню спросим?

– Зачем? – удивилась Туся. – Ей это неинтересно!

Вырыли девочки «берлогу» мишке в ближайшем сугробе, завернули его и зарыли. Чтобы весной найти «берлогу», палочку воткнули. Тут няня позвала девочек домой. У Кати сердце ёкнуло, когда уходили.

– Ты няне не говори, вот она обрадуется, когда медвежат увидит, – сказала Туся.

Катя даже не улыбнулась в ответ.

Через неделю солнышко начало заметно припекать. Девочки уже муфточки дома оставлять стали. Про мишку они как-то забыли – другими делами занялись: скоро Пасха, нужно подарки старшим готовить. Но раз, проходя мимо сугроба с «берлогой», они заметили, что палочка покосилась, но осталась на месте.

– Давай, раскопаем мишку, – предложила Катя.

– Нет, ещё рано, медведи позднее просыпаются, когда в лесу для них уже корм есть, – похвастала Туся своими знаниями.

– Да и медвежата ещё не родились, да? – подхватила Катя.

Обе рассмеялись, радуясь, что вдвоём легче верить в эту игру… Потом Туся простудилась, а Катя с няней в другую сторону ходили – брата из школы встречать. Но прошло и это скучное время. Девочки опять встретились, вспомнили и про мишку – благо, весна солнцем улыбнулась.

– Пойдем за мишкой! Скучно ему там лежать, и Пасху с куклами встретит, – сказала Катя.

Пришли на место, а там – ни берлоги, ни мишки, и даже сугроб пропал – одна лужа с талым снегом и грязью… Загрустили девочки, а Катя чуть не заплакала. Туся не умела долго грустить, и чтобы Катю утешить, сказала:

– А я знаю, куда мишка девался. Вот слушай: идет по этой улице одна бедная, бедная девочка. У неё никаких игрушек дома нет. Она мечтает: как мне хочется иметь какую-нибудь игрушечку, и вдруг видит – сугроб растаял, и что-то там блеснуло. Это была конфетная бумажка. Она развернула, а там наш мишка. Она обрадовалась и побежала домой с ним играть.

– Да, да! – подхватила выдумку Катя, – пусть поиграет, ведь у меня ещё мишка есть, а у неё пусть этот будет.

И Туся обрадовалась:

– У тебя ещё мишка такой есть?! Давай и его на будущий год в «берлогу» закопаем, пусть бедная девочка и его найдёт, ей веселее будет с двумя играть.

Катя даже остановилась:

– Нет, этого мишку… – и не знала, что сказать.

Стыдно признаться, что второго мишку бедной девочке подарить жалко. Помолчав, Туся решила выручить подругу:

– A-а, я поняла: этот мишка гораздо больше и в муфту не поместится.

– Да, да, – обрадовалась Катя. – Он в муфту не влезет, не влезет…

– Девочки! Вы что там отстали? Пора домой! – услышали они нянин голос, взялись за руки и весело побежали к своим няням.

Больше они никогда мишек в берлоге зимовать не оставляли.

Спорщицы

Сегодня Машу почему-то отправили с няней к бабушке. Там было скучно. Маша уж и с кошкой поиграла, и все картины на стенах рассмотрела. Пока няня в кухне разговаривала, она открыла ящик бабушкиного стола. Там всё неинтересное лежало: бумаги какие-то, фотографии, карандаши, клей, сломанные очки, таблетки… Вот какой-то пакетик, ленточкой красивой перевязан. Только хотела его развязать и няня вошла:

Что ты? Разве можно чужие вещи трогать? да так строго говорит. – Сейчас закрой ящик! Никогда этого не делай!

«У неё-то самой дело есть, – ворчит про себя Маша. – Села и сразу чулок вязать стала, а мне что прикажешь делать, если все мои игрушки дома?» Забралась на подоконник. Он здесь широкий, и с первого этажа всё видно, что на улице делается. Интересно! Вон мальчики из школы идут с ранцами за плечами. Остановились, что-то заспорили. И вдруг один взял и, наверное, больно ударил другого. Тот схватил у него шапку и забросил её далеко в сугроб, а сам бежать! А этот не знает, как быть: и шапку забрать нужно, и обидчика догонять… Нет, нашёл шапку, отряхнул её и пошёл в другую сторону. Правильно!

А няня в ответ:

– Уж чего интересного! Мальчишки, они завсегда дерутся.

– Нет, не всегда! Брат Серёжа никогда со своим другом не дерется.

– Ну, то друзья! – возражает няня.

– А может, и эти мальчики друзья, а просто так поспорили.

– Ну, какие друзья, коли поспорили, – опять возражает няня.

– Ой, няня, смотри, как собачка смешно бежит, будто кланяется или спотыкается, и лапку поджала. Нет, ты посмотри, подойди сюда, а то убежит! Как смешно!

Няня, охая, встаёт:

– Да это наша Хромоножка. У неё лапка сломана. Она не поджала ножку, а хромает. Грешно смеяться – ножка сломана!

– А ей больно? – спрашивает Маша.

Нет, теперь не больно, отвечает няня.

А Маша опять:

– Грех смеяться, когда кому-то больно. А собачка притворяется, ей не больно.

– Да я-то знаю, что у неё ножка сломана, не притворяется она, – начинает сердиться няня.

Притворяется, настаивает Маша. Я тоже, помнишь, ножку ушибла, пока она болела, я тоже хромала, а как перестала болеть, и не хромала больше.

– Так то ушибла, а собачка сломала лапку. Понимать надо, – продолжает няня.

– Няня, но ведь у собачки ещё целых три ноги здоровых осталось. У меня вот две – я же не хромаю.

Няня даже вязать перестала:

– Так ведь ты человек, тебе две ноги надо, а животное, оно с четырьмя сотворено, не может ходить ровно, если одна сломана.

В это время на оконное стекло села муха. Маша опять за своё:

– А муха со сколькими ногами сотворена? Ну, считай, неохотно говорит няня.

Маша считает:

– Раз, два, три – с одной стороны. А сколько всего?

Няня удивилась:

Не знаешь, что ли? Три да три шесть.

А Маша опять:

– А если паук у неё одну лапку отъест, у неё сколько останется?

– А считай по пальцам. Ну?., пять, долго больно считаешь.

– А она тогда тоже хромать будет?

Няня рассмеялась:

– Да ей необязательно ходить, она и полетать может.

Помолчали спорщицы. Но Маша не могла долго молчать.

– А муха животное?

Няня вдруг задумалась:

– Не знаю… она просто букашка… Да, наверное, животное, раз живёт.

– Нет, няня, животные большие и с четырьмя ногами сотворены. Знаешь, я придумала. Муха маленькая, ног у неё много, но всё-таки живёт… Значит, она не животное, а живётное.

– Ну, ладно, пусть «живётное», – надоел няне вдруг весь разговор. – Слезай с окна! Мама не велит на окнах сидеть.

– А мне скучно, – заныла Маша. – Научи меня чулок вязать.

– Ну, вот, – сразу уж чулок. Да ты и спиц ещё в руках не держала, – возразила няня.

– Как не держала! А помнишь, вчера ты спицу уронила, а я подняла, значит – держала.

– Ну, ладно, ладно, – надоело няне возражать.

И вдруг в передней раздался звонок.

– Мама пришла! – закричала Маша, соскочила с окна и побежала в прихожую.

– Ну, слава Богу, – вздохнула няня. – Вот спорщица!

Тяжело встала и пошла открывать дверь.

Ночной переполох

Пора спать. Маленькая Туся разделась, сложила аккуратно бельё и положила на колени большому мишке, который сидел на стуле возле её кровати, «чтобы сторожил», как она говорила.

– Ты что отвернулся? – сказала она ему и повернула его голову к себе. – Спокойной ночи!

Шепнула и закрыла глаза. Для неё сразу наступила ночь, а скоро и для всех.

И вдруг её тормошит няня:

– Вставай, все уже встали, надо уходить из дома. Вернешься домой, тогда опять ляжешь.

– Уходить из дома?! Это сон.

Она повернулась на другой бок и крепко уснула.

– Вставай, Тусенька, мама велела, – няня трет ей руки, ноги, спинку…

Но открыть глаза невозможно. И вдруг Туся услышала голоса бодрые, как днём, но взволнованные. В комнате ходят, а с улицы слышатся необычные окрики мужчин. И глаза открылись сами и смотрят. Самое странное – свет. Не от ламп, а из окон, неровный, полыхающий, то яркий, то затухающий. И вдруг поняла: случилось что-то необычное. А няня уже натягивает ей чулки, снимает ночную рубашку, такую тёпленькую! И глаза больше не закрываются. Вот сестра совсем одета и помогает маме укладывать вещи в уже наполовину заполненный чемодан.

Няня строго велела Тусе одеваться самой и тоже пошла помогать: вынимала лучшие платья, а из другой комнаты принесла шкатулки. Крики со двора громче… И вдруг Туся поняла: пожар! Но он бывает только в книжках!

– Ты не пугайся, это соседний двор горит, не наш, – говорит мама, – приехали пожарные, скоро потушат.

Стало спокойнее, все какие-то решительные ходят, не суетятся.

– Надо тоже что-то делать, не спрашивать.

И няня будто поняла её! Даёт молча небольшую сумку, и Туся начинает своё самое любимое укладывать. Мишку, нет, он не влезает. Любимые куколки, их платья, маленький мишка, зайчик, краски. А куклам сидеть – стул, он еле-еле помещается, потом колясочку. Сумка уже не закрывается. Няня, вынув кое-что, не разбирая, захлопывает сумку:

– Вот, держи пальто, надевай – сейчас пойдем к тёте.

– А мишка-то сгорит, – губа дрожит, сама няня чуть не плачет…

И тут мама оглядела комнату и увидела мишку. Она с усилием стала утрамбовывать вещи в чемодане, схватила мишку и положила его поверх вещей. Няня коленом нажимает крышку. Не закрывается чемодан. Тогда – о, ужас! – мама вынимает мишку и кладёт туда всё, что няня вынула из Тусиной сумки.

Не огорчайся, говорит мама Тусе. Даст Бог, обойдётся. Пожарные молодцы, отстоят наш дом.

От её уверенного голоса опять стало спокойнее. С трудом попадая в рукава, Туся надевает пальто, няня завязывает ей капор, даёт в руки сумку – тяжёленькая… Туся оборачивается на мишку. Он опять сидит, повернувшись к пустой кроватке, не смотрит.

– Миша, дай Бог, обойдётся, – повторила Туся мамины слова и пошла за сестрой.

Сумятица на улице ошеломила Тусю. Она крепче ухватила нянину руку.

Улица шумела больше, чем днём, и освещалась ярче полыханием пожара. Все смешалось: пожарные мелькали сквозь дым и огонь. Мощные струи воды вонзались в это месиво огня и дыма. Слышались команды начальника пожарных. Страшно!

Соседний деревянный дом был давно покинут хозяевами, его хотели разобрать, а пока в нём хранились дрова. Вот почему он так быстро разгорелся. Это Туся узнала из рассказа няни тётушкам, сидя у них в гостях. Ахающие старушки встретили детей, как всегда, ласково, стали предлагать им чаю с конфетами. Ничего не хотелось… Только бы скорей уложили спать. Уютные просторные постели на широченных диванах уже были приготовлены. Как мягко и тепло под пуховым одеялом! Раздеться самой нет сил. Неумелыми руками Тусю раздевает тётя. Ах! Скорей бы сняли чулки! Всё… Глаза закры- ваются сами… О пожаре думается спокойно:

«Обойдётся!» – последняя мысль.

И обошлось. Возвращение домой было радостным.

– Мишка! Здравствуй! Напугался, наверное?

Нет, сидит спокойно на прежнем месте и смотрит на пустую разобранную Тусину кровать.

Беспорядок в доме ужасный!

Зачем хвост?

Мальчиков (наших соседей по даче) наказали. Вообще-то они шалуны, поэтому их часто наказывали. А сегодня они вот как наозорничали: отвязали пса, что дом сторожит, привязали ему на хвост ведро и пустили. Сначала пёс было обрадовался свободе и пустился бежать. Но потом испугался – ведро-то на хвосте гремит, он с испугу быстрей бежит, а ведро ещё громче грохочет сзади… Нехорошо! И больно ведь псу, наверное. Вот и попало: не пустили купаться, велели сидеть на балконе и читать.

Но нас с братом пустили все же к ним. Кажется, тётя похлопотала – добрая она.

Мы часто ходили к ним в гости. Дача рядом. Семья большая была, но детей, с кем поиграть, только двое мальчиков, Боря и Ика. (Вообще-то его звали Игорь, но когда он был совсем маленьким, не мог правильно произнести своё имя и говорил «Ика». Так его с тех пор и называли.)

Мальчики, конечно, понимали, что плохо поступили, но признаться нам, что жалеют о соделанном («раскаиваются», как говорят взрослые), не хотели. Вот младший Ика и говорит:

– А зачем собаке хвост? Я так понимаю: глаза – чтоб видеть, уши – чтоб слышать, рот – чтоб есть, ну, и укусить, если вор заберётся, нос – чтобы нюхать, особенно охотничьей собаке. А хвост зачем?

А мой брат ему говорит:

– А ты решил, чтобы ведра на хвост вешать.

Все рассмеялись.

Нет, а по-серьёзному, правда, хвост собаке совсем не нужен, – защищает брата Боря.

Вот тут я решила выступить и говорю:

Я знаю, зачем чтобы вилять.

Все опять рассмеялись. Боря согласился:

– Правильно, когда нашей Лайке хочется вкусное выпросить, она виляет хвостом, или когда гулять хочет, лает и хвостом виляет.

– Ну ладно, чтобы вообще что-нибудь просить, согласились все.

Помолчали. А Ика не унимался:

– А кошке для чего хвост? Она же им не виляет, когда просит молока, а просто мяучит.

Все задумались.

– Да, – говорит брат, – даже ведро ей на хвост не привяжешь, так исцарапает тебя, что сам удерёшь.

И опять все засмеялись:

– Да, кошке хвост не нужен.

– А лошади зачем? – спросила я.

– Ну, лошади известно зачем: мух кусачих отгонять, – объяснил Боря. – А обезьянке хвост ещё больше нужен: она на нём даже повиснуть может, и вообще он ей помогает по деревьям лазать.

Все согласились.

– А вот я заметил вчера, – сказал брат, – когда мы на лодке катались, что одна большая рыба испугалась нас, вильнула хвостом и уплыла, а хвост помогал ей поворачивать то вправо, то влево, как руль на лодке.

– Значит, и рыбам, и собаке, и обезьянке, и лошади хвост нужен, а кошке всё-таки нет, – настаивал Ика.

В это время на балкон вошёл Мурр. Это был громадный рыжий кот. Красавец! Хвост пушистый, с белой кисточкой на конце. Я залюбовалась им, и тут меня осенило:

– A-а! Я знаю, зачем кошкам хвост: для красоты!

Все рассмеялись, но не стали возражать. Вообще-то мальчикам стало скучно сидеть на балконе, захотелось побегать, поиграть.

– Скорей бы нас отпустили! Сидим тут, как узники, часа три, наверное. День такой хороший! – пожаловался Ика.

Вошёл отец мальчиков, звать нас всех обедать. Он, оказывается, сидел рядом в комнате и читал. То, что он слышал весь наш разговор, мы догадались, когда Ика стал просить пустить их купаться, а отец сказал: Не виляй хвостом вы наказаны.

Мы все рассмеялись, а Боря и Ика поняли, что они свободные – их простили. Весело мы все побежали в столовую, где уже был накрыт стол.