Tsitaadid raamatust «Это я – Эдичка»
Я, задыхаясь, жру голый на балконе
– Я ебал вас всех, ебаные в рот суки! Идите вы все на хуй! – шепчу я.
мне вообще неинтересны стали люди, я думаю, вообще стали они Эдичке неинтересны, такие люди, которые только для себя, о себе, к себе.
Я в своей ненависти к сильным мира сего не хотел образумиться, не хотел считаться с разнообразными объяснительными причинами, с ответами на мою ненависть,
Щи с кислой капустой – моя обычная пища, я ем их кастрюлю за кастрюлей, изо дня в день, и, кроме щей, почти ничего не ем
Она о любви не знает. Не знает, что можно когото любить, жалеть, спасать, из тюрьмы вырывать, из болезни, по голове погладить, горло в шарф укутать или как в Евангелии – ноги вымыть и волосами своими высушить. О любви – Божеском даре человеку – ей никто не сказал. Книжки читая, она это пропускала. Скотская любовь ей доступна, чего тут хитрого. Она думает, это все.
принюхиваясь и просвечивая их своим жутким напряжением. Я ждал их ответов. В промежутках я ел, пил много пива, я курил марихуану, но
Мне было скучно объяснять навязшие на зубах российские несчастья, но пришлось
Наблюдая ее искривляющееся в улыбке, в странной, господа, немножко дегенеративной улыбке лицо, при всем при том, что черты лица были у нее хорошие, эта гримаса изобличала душевную, психическую ущербность, наблюдая ее лицо, я вдруг четко понял – «шиза».
ощущать среди ночи сонное дыхание другого животного на своем плече. Даже когда мы уже не делали с Еленой любовь, но спали-то мы вместе, и порой во сне она обнимала меня, и я, неспящий, лежал тогда, затаив дыхание, всю ночь, боясь пошевелиться, чтобы эта маленькая рука не исчезла, не ушла. Слезы текли из моих глаз, и ни хуя это не от слабости, а от любви. Эх, бедная крейзи Розанна. Мне стало ее жаль.
