в веркинских текстах обычно есть некоторый первый уровень понимания, закопанный не слишком глубоко. Но не в этом. Эта повесть с совершенно кафкианским финалом, к которому приводит неспешная и даже ленивая недосказанность. Даны подсказки, но ничего определенного. Подумав немного, прихожу к выводу, что это текст о невозможности понимания. Как лемовский Солярис. О том, как сталкиваются миры, которые и хотели бы понять друг друга, помочь друг другу, но онтологически на это не способны. Буду думать ещё. Спасибо автору!
В книге больше вопросов, чем ответов. И это прекрасно. Прописные истины и готовые ответы удел голливудских сценаристов. Это роман созерцательный. Про что? Каждый сам найдет ответ, вернее вопрос. Куба, взросление, любовь, свобода, филология… Из тех книг, что перечитывают и не раз.
Странная скучная книга. Веркина читал - уважаю, но эту книга мое уважение малость пошатнуло. Я конечно знаю его приколы и методы - идет себе нарратив неспешный, а за ним трехслойный дискурс, который нужно разгадать и подсказок не будет. Но как я не пытался пробиться через эту love-story так и не понял, суть. Ну подростки, ну гормоны, ну Куба - и что? И все? Короче, эта книга - это черная кошка в темной комнате, и ее там нет.
Где-то когда-то (возможно, даже на «Фантлабе») я прочитал мысль следующего содержания: автору зачем-то потребовалось написать эту книгу, я ее зачем-то прочитал. Память, конечно, может играть со мной дурные шутки, но сдается мне, что речь шла о «Под куполом» Стивена Кинга. Что ж, применю-ка я эту сентенцию к «Пеплу Анны» Эдуарда Веркина. Веркину зачем-то потребовалось написать «Пепел Анны», я его зачем-то прочитал. Ага, такова участь всех Постоянных Читателей, и ее не изменить. Герой-рассказчик шестнадцати лет от роду отдыхает с родителями на Кубе. Впереди несколько недель на Острове свободы. В программу включены: картины местного быта, немудреные развлечения и знакомство с красивой девушкой, местной жительницей, аристократкой. Вот вам общая канва. Веркинский юморок, сарказм, четенькие замечания, парадоксальные наблюдения и туманные намеки на нечто, находящееся за пределами знаний рассказчика, прилагаются. Вот только острого сюжета не завезли. Кажется, все составляющие «Пепла Анны» гарантируют захватывающую подростковую книжку, которую будет интересно почитать и взрослым (см. другие вещи Эдуарда Веркина). Во-первых, само место действия. Полная экзотика. Жара, пальмы, океанское побережье, любимый остров Эрнеста Хемингуэя, магическим реализмом тут, кажется, должна дышать каждая улица. Главный герой, вырванный из зоны комфорта, находится в самом подходящем для инициации возрасте, пришла, братишка, пора стать тебе взрослым. И вот эта вот чужеродная для него среда вполне может быть метафорой этого самого взросления. Добро пожаловать в новый дивный мир, тебе тут ничего пока не знакомо. Но инициации не случится. Взросления не будет. Рассказчик останется самим собой, таким же, как и в начале повествования. Робкий поцелуй с той самой Анной из заглавия не в счет. Думается, у главного героя уже были такие вот робкие поцелуи. В общем, для него ничего по сути и не поменялось. А все потому, что жара, лень, конформизм. С таким раскладом не до инициаций и взрослений. Во-вторых, в потенциале здесь видится мощнейший конфликт отцов и детей, лобовое столкновение поколений. Мама у главного героя работает в Книжной палате, она филолог до мозга костей, искренне может говорить только о литературе. Отец не хуже, он профессиональный журналист, человек, который умеет интересно выразиться и обладает острым глазом. Кажется, что между ними не все гладко, но это в данном случае не важно. И мать, и отец пытаются наполнить сына своими чувствами, воспоминаниями, знаниями. Он уже набит до отказа, скоро откуда-нибудь да потечет. И главному герою это не нравится. Видно, что ему хочется жить своей жизнью, а не есть то, что захочет мать, и не ехать туда, куда влечет отец. Отец, вообще, подсовывает сыну ключи от квартиры, чтобы было, куда ту самую Анну отвести для, так сказать, первого сексуального. Но протеста не будет. Сын давно уже привык лавировать среди родительских мыслей и идей, подстраиваться под каждого и избегать напряжения. А тут опять же жара, лень, конформизм. Но такие родители хотя бы объясняют недюжий интеллект шестнадцатилетнего юноши, с такими родителями точно окажешься и начитанным, и саркастичным, и острым на язык. Так что, конфликт как бы есть. Но по сути его и нет. В-третьих, тема первой любви. Вот встретилась главному герою Анна. Всем хороша, всем замечательна. Любой увлечется. Но чего-то тут не хватает для настоящего чувства. Ну, вы уже поняли: жара, лень, конформизм. Даже когда герой видит эту Анну с другим парнем, у него не случается ревности. Она могла бы случиться, но, обходя и этот острый угол, молодой человек придумывает причину не ревновать. Правда, в России у него осталась Великанова, одноклассница, о которой он говорит и думает гораздо больше, чем об Анне. Возможно, именно там и случилась та самая первая любовь. Но Великанова эта, скорее, мираж, возможно, герой сочинил все эти истории про нее, чтобы и родителей повеселить и себя позабавить. Потому про первую любовь, оставшуюся в России, – это не точно. Будем считать, что и первой любви, той самой, которая самая настоящая, тут не случилось. Но тогда про что, спросит меня читатель, эти 320 страниц пусть и крупным шрифтом? Все-таки что-то да должно происходить. Должно или не должно – вопрос дискуссионный, но в данном случае Эдуард Веркин предлагает нашему вниманию подробное описание обычного курортного отдыха. Только на Кубе. Герой без цели ходит туда-сюда, то здесь поест, то тут попьет, то на пляж сходит, то посмотреть местную достопримечательность съездит. И опять же много наблюдений, интересных, парадоксальных, забавных. А на заднем плане гонят филологическую чушь родители и маячит Анна. Порой рассказ все-таки фокусируется то на матери, то на отце, то на Анне, но по итогу расфокусировка неизбежна, смотри финальную главу. Читать все это занятно, но ощущение того, что вот-вот обнажатся смыслы, что станет ясно, зачем Веркину потребовалось написать «Пепел Анны», не отпускает. Правда, даже в финальной главе ясно не станет. Хотя автор щедро разбрасывает всевозможные намеки на это: повторяющиеся метафоры как бы что-то нам должны сообщать, рассказчик путается в днях (частенько говорит, что вот это было вчера, но на самом деле мы понимаем, что уже несколько дней прошло), горбуны подозрительные бродят по закоулкам, кошки опять же пропали, местные жители напряженно слушают радио, а улицы Гаваны порой оказываются зловеще пустынными. Но все это прописано так, словно все те же жара, лень, конформизм мешают Веркину довести дело до катарсиса. У Эдуарда Веркина почти всегда есть пространство для интерпретации: в «Кусателе ворон» с Капанидзе все вроде бы понятно, пусть автор и не объясняет в лоб; в «Герде» посложней, но все равно получается более или менее однозначно прочитать всю эту шьямалановскую историю; в «ЧЯПе» тоже можно найти пусть и не единственное, но вполне себе правдоподобное объяснение странному поведению ЧЯПа. (Это три книги Веркина, которые я прочитал до «Пепла Анны», потому к ним и отсылаю.) Но, собственно, в рассматриваемом «Пепле Анны» это пространство столь велико, что тут уже в ход идет не интерпретация, а форменное додумывание, фантазирование на тему, попытка за автора что-нибудь да изобрести. Ну, понятно, нам-то тут жара, лень, конформизм не мешают. Ясно, что что-то происходит, что-то, ну, не очень. Отец главного героя об этом знает, но ему по штату положено, он, в конце концов, неплохой журналист. Не просто так он подсовывает сыну Анну, она, как выясняется ближе к той самой финальной главе, дочь сегурососа, то бишь здешнего эфэсбэшника. Мать предпочитает происходящее игнорировать, книжки ей важней. Сын ничего не понимает. В той самой финальной главе его, правда, сильно так накроет, и из всего ее сюра, вообще, можно вылепить кучу объяснялок, но ничего конкретного рассказчик не выдаст. А намеки такие, что всякая фантастика и мистика так и напрашиваются. Держите меня семеро, но вот, что можно сообразить из этого материала. Никто не мешает понимать происходящее, например, следующем образом. В большом мире началась мировая война, и с острова уже просто так не выберешься. Необязательно война между государствами Земли, не исключается и вторжение инопланетян. Можно и еще про инопланетян надумать. Но только без вторжения. Наоборот – пришельцы покидают Землю, нанаблюдались, так сказать. А рассказчику выпало в какой-то момент увидеть их исход. Или вот. На самом деле все герои умерли. Они в этаком лимбе. Это объясняет и то, что рассказчику кажется, что он находится на краю земли, и путаницу во времени, и странное поведение некоторых случайных персонажей. Анна в таком ключе может быть ангелом, который должен привести рассказчика к определенному осознанию своего нынешнего статуса в мире, но, как мы помним, жара, лень, конформизм... Да и горбуны, кстати, в таком вот ракурсе заставляют вспомнить «Небо над Берлином» Вима Вендерса. Кстати, необязательно герои находятся в лимбе. Это история может быть прочитана и как описание существования (ну, не использовать же слово «жизнь») призраков среди живых. И снова возникает киноассоциация, на этот раз «Другие» Алехандро Аменабара. А теперь внимание: все эти домыслы, в общем-то, бессмысленны, так как сам Эдуард Веркин проговорился. «Пепел Анны» был первоначально опубликован в журнале «Урал» (№9 за 2017 год). Заметим, что, конечно, подростковую прозу в этом журнале не публикуют; в общем, с аудиторией в данном случае понятно – большая литература, внежанровые штучки, можно и за нос водить, критики сами додумают. По случаю публикации Веркин сообщил следующее: «Книжка писалась при жизни Фиделя, но о смерти Фиделя. Но он опередил. Впрочем, остался Рауль, так что все это вполне актуально… Прибыв в Гавану, главный герой застает последние дни великого, но прогнившего и прохлопанного эксперимента по построению будущего». Вот так вот, дорогие товарищи: никаких мировых войн, инопланетян, звездолетов, лимбов и ангелов. Все предложенные интерпретации отправляются в мусорку. Хотя, конечно, даже в таком прочтении ассоциации с «Небом над Берлином» вполне закономерны, а вот «Другие» – мимо. Потому получается, что фантастики тут и нет, а финальная глава – это просто трип рассказчика. Если у Алексея Сальникова Петровы страдали от температуры, то тут главного героя мучают жара, лень, конформизм. Еще москит укусил. Возможно, чем-то заразил. Но если читателю захочется, он, конечно, фантастику найдет. Потому ничего в мусорку не выбрасываем. В конце концов, читатель важней автора, об этом нам еще Ролан Барт рассказал. Но каким бы зыбким не был «Пепел Анны», одно можно сказать точно: он не подходит для знакомства с автором. Постоянный Читатель, конечно, прочитает, что-нибудь для себя да найдет (или нет), но вот новичка эта книжка вполне может спугнуть. Если вы не читали Эдуарда Веркина, но очень надо, то начните с «Кусателя ворон», «Герды», «ЧЯПа». После них хочется еще. После «Пепла Анны» – не хочется. Но это все, конечно, жара, лень, конформизм.
Я еще до прочтения знал, что в книге про смерть Фиделя, но практически до самого конца не понимал где же это.
ГГ - шестнадцатилетний юноша из обеспеченной семьи, учится в непростой школе, поездил по миру, прочитал кучу книг и пресытился. Теперь ему скучно. Везде и со всеми. Даже на Кубе. Даже в Гаване. Он и с Анной-то поначалу от скуки знакомится и через силу. Онегин в полный рост.
Еще семья. Поначалу странно почему ГГ впадает в тоску от общения с родителями - веселые, умные, интеллигентные, не утратившие интереса к жизни... Но чем дальше, тем страньше видится поведение и моральный облик семейства, и всё понятней нигилизм ГГ. Капелька "Отцов и детей" в романе таки есть. (И вообще, "Пепел Анны" словно еще одна литературная игра матери ГГ - угадай классику в фундаменте романа.) При этом юноша и не замечает, что и сам такой - умеет играть в отцовскую игру "оболвань собеседника", а для темы разговора не находит ничего лучше, чем "а какие книги ты читаешь?". Яблочко от яблоньки...
Но как бы герой ни сопротивлялся, магреализм в одной отдельно взятой стране его таки настиг. Некоторые рецензенты говорят, что реальность поплыла после укуса комара. Но мне кажется (лень проверять), что горбуны начали чудиться еще до этого. Воздух острова свободы, он такой - пьянит до глюков. Так что не всему в рассказе ГГ можно верить и до комариного укуса.
Не знаю, насколько автор угадал настроения на Кубе в момент смерти Фиделя (мне кажется, не очень), но несомненно одно: реальность стала иной. Не зря говорят: революция жива, пока живы ее участники. Фидель Кастро как-то поддерживал этот огонь своей жизнью, а теперь жар пока что, может, и остался, но пламени уже нет. Эпоха закончилась, шестикрылый серафим звездолет покинул Землю.
Название романа объяснять подробно не буду, там все и так прозрачно и понятно. Это еще один образ резкого расставания с прошлым, причем вместе с записями отца-сегуросос явно ушел в небо и весь домашний архив, что-то дорогое Анне. Вот у кого была трагедия! Причем, не видимая практически никому, угадывалась только где-то там, на фоне фона. Не то, чтобы Анна - жертва и положительный персонаж, она явно без зазрения пользовалась положением отца (несколько слов и любой попрошайка терял к ней всякий интерес), но очень интересно было бы узнать ее историю чуть подробнее. Увы, автор решил, что так правильнее (и я с ним согласен).
Учитывая очень неплохой язык, это 9/10. Очень в настроение оказалась книга
автор явно постиг смысл проживания только одного момента -настоящего. Вкусные детали, хочется следовать вместе с героем по событиям книги, в общем более-менее ясно, почему именно такая последняя страница
Arvustused raamatule «Пепел Анны», 6 ülevaadet