Мой бог – алкоголик

Егор Черных

Мой бог – алкоголик

Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтобы владеть собой

Ф.М.Достоевский

1.

Это случилось в конце лета. Каникулы подходили к концу, а я толком и не отдохнул. Череда пьянок, начавшаяся с моего дня рождения, продолжалась два с небольшим месяца, и нужно было завязывать. Неплохим поводом для того мне виделась поездка в Абхазию. Мать долго планировала этот отпуск, и вот в последний день перед отъездом мне позвонила Таня.

– Эй, давай встретимся, давно не виделись.

Я подумал, почему бы и нет? Мы встретились в середине дня. Я пришел с бутылкой охлажденного пива, потому что было жарко. Медленно потягивая его, я разговаривал с Таней, и она вдруг сказала:

– Я тоже хочу пива.

– Ну, так в чем проблема? Сходи и возьми.

Пока мы шастали вокруг да около, она уже успела высосать всю бутылку.

– Хочу еще.

– А деньги есть?

– Пфф, пойдем.

Спустя еще полторашку разговор пошел куда более живо. Ее светло-зеленые глаза горели, и мы делали глоток за глотком, пока не обнаружили, что опустошили все. На Танином лице появилось выражение обиженного ребенка.

– Мне мало. Давай возьмем еще? – На последней фразе огоньки вновь заплясали во взгляде.

– Тебе хватит: язык уже заплетается. Я что, по-твоему, не вижу? Ты напилась, подруга.

– А вот и нет, тем более что деньги все равно мои.

– Ладно, твоя взяла. Пошли, – ответил я. Не столько из-за того, что я чувствовал в ее словах правоту, сколько из-за того, что хотелось выпить самому.

Еще полторашка темного окончательно добила степень Таниной трезвости. В один момент, отпив из бутылки, она сделала жест и сказала мне:

– Гляди туда.

Я посмотрел вслед за ее пальцем: девушка показывала в сторону жилого дома, который стоял во дворе, где мы сидели.

– Что там? – не понял я.

– Приглядись внимательно.

Только тогда я обнаружил, что в одном из окон на седьмом этаже стекло было наполовину выбито, и на его месте зияла дыра.

– И к чему ты это? – будучи уже пьяным я обратился к Тане, как вдруг понял, что она исчезла. Я начал искать ее взглядом повсюду, но нигде не находил. Тут я поднял глаза на седьмой этаж, куда она показывала, и увидел страшную картину.

Таня стояла там, выглядывая через разбитое окно наружу. Я вытаращился на нее, не в силах выдавить из себя ни звука. Раздался звук бьющегося стекла. Она со всей дури саданула локтем по недобитому участку, и крупные осколки посыпались вниз. В этот момент мой пульс, наверное, отбивал барабанную дробь. Под окнами собралось несколько мальчишек, которых привлекла сцена. Они наблюдали вместе со мной.

Спустя минуту Таня уже стояла рядом со мной с безумной улыбкой на лице, пока кровь стекала по ее локтю.

– Ты чего творишь? Совсем ебанулась?! – закричал я на нее, чем, вероятно, привел в чувства.

– Мне просто было интересно, что произойдет, если я так сделаю.

– Ты людей могла убить, себя, в конце концов, дура!

– Ладно, извини, я не хотела тебя расстроить.

– Да пошла ты на хуй! Быстро забирай свои шмотки с лавки и пошли отсюда, пока люди ментов не вызвали.

Мы переместились в соседний двор. Сев на ближайшую лавку, Таня изъявила желание купить себе воды. Я, на свою голову, отпустил ее в магазин одну, хотя она уже порядочно шаталась. Вышла она с полторалитровой бутылкой пива.

– Шутишь что ли? Мы оба порядочно набрались, куда еще одну? – возмутился я.

– Отстань, мне нормально, – отрезала она.

Разозлившись не на шутку, я выхватил у нее из рук эту бутылку и спрятал себе в рюкзак:

– Пока не протрезвеешь, назад не получишь.

Мы сели обратно на лавочку. Она легла ко мне на колени и, как маленькая, стала всхлипывать:

– Меня никто не любит. У меня нет друзей. Все близкие от меня отвернулись и ненавидят, зачем мне жить? Я хочу умереть.

Я успокаивал ее сколько мог, пока она размазывала растекавшуюся от слез тушь по лицу. Когда она упала с лавки и испачкала свое темное платье, помог ей встать и отряхнуться. В какой-то момент в Танином мозгу словно загорелась лампочка, и моя подруга вспомнила о пиве, которое лежало у меня в рюкзаке.

– Отдай мне бутылку, – приказным тоном обратилась она ко мне.

– Я же сказал, тебе хватит. Ты этим только усугубляешь.

– Не тебе решать, к тому же мне все равно, – с этими словами она вцепилась в меня ногтями и потянулась к рюкзаку. Борьба продолжалась недолго, ибо я не мог ударить Таню. Пришлось отдать ей бутылку.

– Только один глоток, – с отчаянием в голосе произнес я, как школьный учитель, который просит детей не болтать, когда он выходит из кабинета.

Она осушила половину бутылки, после чего я снова вырвал ее из рук у подруги и допил сам, потому что чувствовал себя не таким пьяным. Таня снова свалилась на землю, как неваляшка.

– Тебя нужно отвести домой, – сказал я, отряхивая ее от пыли.

– Сначала мне нужно вырвать, – ответила она и удалилась в сторону леса.

Моя подруга вернулась спустя минут десять, упав по пути раз пять. Только тогда я проводил ее до дому.

И тут случилось то, ради чего я, собственно, рассказываю эту историю. Когда мы подошли к ее улице, и надо было прощаться, она вдруг выпалила:

– Поцелуй меня.

После этой фразы моя жизнь крупно изменилась.

2.

На следующий день, когда я ехал в поезде, у меня наконец-то на трезвую голову появилась возможность проанализировать произошедшее вчера. Произошло вот что: я поцеловал Таню в ответ на ее просьбу. Я сделал это в нерешительности, какую люди, вероятно, чувствуют, пребывая на грани между жизнью и смертью. Я принял свою смерть и прикоснулся к ней губами, не чувствуя рвотной вони, которая сочилась у нее изо рта. Мы ходили по улицам, целовались, и, кажется, тогда я впервые за год почувствовал, что счастлив.

Лежа на верхней койке плацкартного вагона, на остановках между станциями, я успевал отвечать Тане на вопросы во «Вконтакте».

«Ну, мы теперь друзья или как?», – спрашивала она.

Я не знал, что отвечать, и нашел самым разумным выходом сказать:

«Давай пока оставим как есть, и подумаем над этим, когда я вернусь».

Но, как есть, уже остаться не могло: мы оба это знали.

За ту неделю, что я провел в Пицунде, я много пил, читал и переписывался с Таней. В общении стали появляться недвусмысленные фразы вроде «Люблю тебя», «Скучаю по тебе» и так далее. Я стоял над пропастью, ведущей в адскую печь, и думал, прыгать или не прыгать? К возвращению я был уверен в своем выборе.

Встретиться сразу же не получилось, поскольку на радостях я напился с друзьями и несколько раз наорал на нее по телефону. Это был последний день лета, последний день, когда я еще мог послать все к чертям и остановиться. Но я этого не сделал, и вместе с началом учебного года в моей жизни вновь появилась девушка.

Настроившись на серьезные отношения, мы дали друг другу ряд обязательств: во-первых, она завязывает с наркотиками и общением со всякими придурками; во-вторых, ищет себе психотерапевта и лечится. Я в свою очередь пообещал бросить пить и не засматриваться на других девочек. Ни одно из этих условий не было соблюдено.

В этот же день я словил алкогольный галлюциноз. Для тех, кто не в курсе, что это такое, поясню. Это такая штука, когда у тебя после длительного употребления алкоголя появляются голоса в голове. Конечно, это могут быть и видения, и даже тактильные ощущения, но чаще всего – голоса. Отличается от «белочки» (на которую я вначале подумал) это тем, что последняя обычно приходит на четвертый-третий день после отказа от алкоголя и, как правило, заканчивается капельницей. В случае галлюциноза все гораздо мягче. Все это я затем узнал от своего психиатра.

Поздно вернувшись домой после того, как мы весь день гуляли в парке, я почувствовал себя плохо. Сначала поднялась температура, затем появились первые симптомы простуды. Я решил, что мне лучше лечь спать, и пожелал Тане спокойной ночи.

«Самых сладких снов, и выздоравливай. Люблю тебя», – ответила она мне.

Спустя минуты три я вскочил с постели и вновь взялся за телефон.

«Тань, я твой голос в голове слышу. Мне страшно. Ты несешь какую-то чушь», – написал я ей.

«Блин, это странно. Заговорить со мной никак? Может, я перестану нести бред».

«Не знаю. Я сейчас рыдать начну и достану бутылку», – отвечал я, словно маленький ребенок. У меня действительно в тот момент лежала в баре початая бутылка водки, оставшаяся еще с предыдущего дня.

Пока Таня пыталась меня успокоить, ее голос в голове становился все тише, плавно угасая. Тогда я подумал, что это прошло, и лег обратно. Через минуту я написал:

«Я не могу, это невыносимо. Я пытался осознанно воспроизвести в голове мелодию, и ты начала сопровождать это комментариями. Затем загавкала собака, и ты закричала. Таня, я плачу. У меня что, шиза?»

«И часто такое?»

«Первый р