Loe raamatut: «Эксперименты»

Пролог

Мне было всего два, когда случился Разлом. Человечество тогда совершенно с катушек слетело, прямо у нас под носом все известные законы физики сломались. Огромный, чуть меньше Юпитера разлом пространства-времени, который жить по привычным для нас законам отказывался. Тогда никто не знал и не понимал, что это такое и откуда появилось. Да и сейчас, спустя двадцать с лишним лет, тоже никто так и не понял. есть разве что теории, которые нуждаются в подтверждении. Но как можно объяснить и подтвердить то, чего не может быть?

Мне было семь, когда я пошел в не самую плохую профильную школу. Глупость, если подумать, разве может знать ребёнок, чего хочет от жизни? Но это было и не важно, государство всё уже решило и готовило местечко новому человеку в обществе. Готовило настолько заранее. Но я и не был против, пока у меня было хорошее детство, друзья и способность мечтать. Меня готовили стать судостроительным инженером, и я не особо противился, меня в детстве безумно привлекало море, а уж возможность выйти в океан на круизном лайнере, который был построен с моих проектов, вовсе сводила с ума.

Мне было десять, когда человечество впервые достигло Разлома. Первый космический аппарат, конечно же, потерпел неудачу и был просто потерян в Разломе. Люди довольно долго собирали миссию, пытались собрать хоть какую-то информацию, но всё безуспешно. На тот момент было ясно только то, что Разлом находится совершенно за гранью известной нам физики. Люди боялись. Всё человечество на много лет застыло в страхе перед неизведанным.

Мы думали, что наконец-то добились хоть каких-то вершин. После серии очень тяжелых для человечества войн и катастроф случилось то, что трижды предотвращалось: мировая война закончилась в пользу нападавших. Человек, стремившийся к мировому господству, медленно, долго и кровопролитно шёл к цели. И пришел. Но мировое зло, каким все его видели и каким его выставляла пропаганда, оказалось не таким уж и злом. Да, это был жестокий режим правления, где неугодные убирались быстро и эффективно, где труд умственный и физический был необходимым, принудительным. Всё человечество жило одинаково. Случилось то, во что никто не верил. И уж тем более люди удивлялись, когда спустя много лет человечество стало процветать и достигло невероятных вершин в технологическом развитии. Увидев результаты, которых достигло человечество под главенством того, кого все должны были считать жестоким тираном, и, в некотором смысле, так и было, человечество тем не менее считалось с эффективностью и результатами созданного.

Технологии совершили огромный скачок, медицина достигла почти безупречного уровня, человечество наконец объединилось не смотря на все разногласия. А всё лишь из-за амбиций человека, который хотел покорить космос.

И космос стали покорять. Спустя всего лишь пятнадцать лет после окончания Объединительной войны, на Луну стали ходить рейсовые космолёты, а через двадцать семь лет люди научились разгонять объекты до скорости равной семидесяти процентов от скорости света. Правда, на тот момент еще не было способов применить эту технологию на крупных объектах и уж тем более сохранить человеку жизнь на таких скоростях, но позднее люди дошли и до этого. Солнечная система превратилась в огромный кратер с ресурсами, который позволял человеку готовиться для дальнейшей экспансии в глубины космоса.

Но всё это было задолго до моего рождения. Я же успел застать только первую экспедицию человека за пределы Солнечной системы. И то в настолько малом возрасте, что кроме новостных статей, которые можно найти в базах Всемирной библиотеки, я даже и не помню ничего.

И вот, когда человечество достигло невероятных и ранее невозможных вершин развития, когда уже неоднократно сменялся авторитарный лидер, а люди стали забывать, что когда-то существовали, пусть и принудительно уничтоженные, но разногласия, случается нечто физически необъяснимое и невозможное. Случился Разлом. И человечество, жадное до информации и исследований, рвануло его познавать. Но никто не мог даже представить, что скрыто за ширмой неизвестности. Как можно познать то, что не подчиняется никаким известным законам?

Люди были вынуждены заново познавать физику. Познавать иное пространство и время. И, на самом деле, будет не совсем верным считать, что там всё было настолько другим, что не поддавалось изучению.

Мне было семнадцать, когда первый человек смог пройти за грань разлома и вернуться. На тот момент жертвами разлома уже стали девять человек, восемь из которых не смогли даже пройти за Границу. Девятый же просто потерялся. И лишь с десятым человеком получилось хоть что-то. Тогда же стали появляться теории о том, что Разлом не пропускает любого человека, а лишь определенных. Позже эти теории подтвердятся, и окажется, что лишь некоторые люди, которые попали под влияние разлома, в то время нам еще неизвестное, способны перейти Границу и попасть в Небытие. Но мне всё это в тот момент было совершенно неинтересно, я один за другим сдавал на отлично экзамены по физике, математике и в целом все остальные. Меня даже пригласили на собеседование на предприятие, и сказали, что могут забрать меня на испытательный срок досрочно, даже до окончания университета. Один из моих преподавателей, как оказалось, рекомендовал меня. Я был безмерно рад тогда.

Мне было двадцать, когда мой отец попал в аварию и погиб. Даже с тем уровнем медицины, который существовал, не от всего могли лечить. Вылечить смерть невозможно. К счастью, правосудие работало хорошо, не так, как каких-то сто с небольшим лет назад, когда суд можно было “купить”. И человек, вчера служивший правительству, искренне отдавая себя этому делу, сегодня садится за руль пьяным, разбивает свой достаточно дорогой автомобиль, заработанный трудом, а не хитростью и коррупцией, и забирает у человека жизнь, при этом сам получает достаточно серьезные травмы. А завтра он окажется за решеткой, где ему самое место.

Нам с матерью очень тяжело было пережить это событие. Мы оба были в отчаянии, у меня не было сил закончить своё обучение. Заканчивал я его экстерном и с очень хорошими успехами. А тут хотел всё бросить. Но за день до последнего экзамена, мне пришел подарок от отца, который он видимо отправил мне по случаю завершения моего обучения. Он был в командировке и решил поздравить меня вот так. А экзамен сместился на пару дней, и он пришел раньше, чем нужно. Мой отец верил в меня и ни на секунду не сомневался. И я, проглатывая слёзы и безграничную тоску, пошел и сделал то, во что верил мой отец.

А пока в моей жизни разворачивалась столь тяжелая драма, люди не оставляли попыток понять Разлом. Но пока безуспешно, даже не смотря на то что первый человек смог пройти за Границу и встретиться лицом к лицу с Небытием. За шесть минут, которые он там был, он сошел с ума. Следующие полгода он не мог говорить, а если и говорил, то лишь одну фразу: “Мне нужны эти цветы.” Скоро всему миру предстоит узнать, что же это значит.

Но это еще случится. Сейчас люди готовят новую экспедицию в Разлом. Первые методы противодействия его влиянию появились довольно скоро. Всего через пару лет люди уже поняли как засылать внутрь объекты и возвращать их, но неясна была по-прежнему сама природа этого явления, неясно было что же это такое. Пока что мы знали лишь, что мощное излучение определенной частоты способно противодействовать разрушительному влиянию. Не убирать его полностью, но сводить его к минимуму. Также стало известно, что время там идет иначе, как правило, в десяток раз медленнее. Как правило. Иногда оно могло и ускоряться до неестественных значений, когда дни сокращались до секунд. Но лишь иногда и при определенных условиях. Кто бы мог подумать, что радиоволны будут возрождены из мертвых как технология по столь невероятной причине.

Но это история не обо мне, хоть и будет рассказана мной и от моего лица. История эта о том, что было с первой и последней экспедицией за Разлом. В которую мне не повезло попасть. Но выбора мне не давали. Я должен был это сделать, такова была моя судьба. Что ж, я принял её. Принял так же, как и две с половиной сотни людей вместе со мной.

Первая человеческая экспедиция состоялась, когда мне было уже почти двадцать восемь лет. В двадцать шесть, когда я уже было думал, что вот такой будет моя жизнь, какая она есть, всё меняется. Они пришли за мной на работу и прямо посреди рабочего дня, ничего не объясняя, просто уволокли меня. Никто и пискнуть не смел в сторону законников. Комитет безопасности имеет очень широкие полномочия и не подчиняется никому, кроме верховного командующего и мелких внутренних начальников. Поэтому когда прямо во время совещания из кабинета директора забрали заместителя главного инженера предприятия, никто не смел ничего сказать. Только молча посмотрели на оставленный на столе ордер. Даже тронуть не смели, все и так было понятно.

Так я и оказался в отборочной команде. Две с небольшим тысячи человек, которые подходили под никому не известные параметры отбора, тоже были собраны здесь же. Огромный тренировочный комплекс. К чему они будут нас готовить?

Две тысячи человек, из которых со временем осталось около двух с половиной сотен, разделенные позже на две группы. Я был в первой. Мы прошли множество обследований и тестов. Порой очень странных, но что можно считать странным, когда тебя отправляют в космос исследовать инородное пространство, которое рушит привычные нам законы физики?

А готовили нас именно к этому. Мы долго даже не знали об этом, просто делали то что нужно. Нам мало что объясняли, на любые вопросы заводилась шарманка про “очень секретное правительственное задание, все очень секретно, но если справитесь вас не обделят деньгами и славой”. И мы верили. Потому что ничего другого нам не оставалось, да и это было похоже на правду. Наше правительство, пусть и довольно жестокое, местами даже тираничное, но слов на ветер не бросает, этого не отнять. Поэтому мы верили. И были готовы.

Полтора года нас готовили. Физические и моральные тренировки, изнуряющие, но необходимые. Параллельно с этим велись разработки и исследования, за разлом даже успели отправить собак. Вот ведь ирония, первыми оттуда вернулись в целости две собаки.

За полтора года многое случилось и многое изменилось. Мне было строго запрещено контактировать с внешним миром и покидать комплекс. Как и всем остальным. Нам было суждено стать первопроходцами чего-то страшного и неизвестного. О том, что это страшное, мы начали узнавать довольно поздно. Разлом менялся. Четверть века он не проявлял активности, а тут начало происходить что-то странное. Разлом начал поглощать мелкие частицы, космическую пыль и даже небольшие астероиды, не больше пяти сантиметров в диаметре. Казалось бы, ничего значительного. Но это пока. Что может случиться дальше? Никто не знает.

Также Разлом начал светиться. Этого не было видно невооруженным глазом, но телескопы разных спектров показывали это очень отчетливо. Свечение было преимущественно инфракрасным. Но это ничего не значило. А даже если и значило, понять это нам было сейчас не дано.

Тот первый человек, которого так опрометчиво закинули за Разлом, недавно скончался. Около года назад. Но мир не знал об этом, а мы знали. Он находился под пристальным наблюдением ученых и врачей, и даже не смотря на то, что рассудка он давно лишился, тем не менее, информации получили они от него довольно много. Он умер от истощения. В какой-то момент он перестал есть и пить, а то, что в него запихивали насильно, организм принимать отказывался. Случилось это примерно в одно время с тем, как Разлом начал светиться. Наверняка в этом есть какая-то связь, но опять же, нам это узнать не суждено, по крайней мере пока. Слишком много непонятных тайн принесло нам это событие.

Нас учили обращаться с оружием. Очень странным оружием. Как нам сказали, это пистолет разработки ученых Софьева и Новикова, названный "Игла". Первый создал невероятно мощный аккумулятор, которого должно хватать на несколько тысяч выстрелов в нашем случае. Или же, для аналогии, он может пять лет питать домашний холодильник без единой подзарядки. Второй же, взяв принцип электромагнитной пушки и сильно его усовершенствовав, создал крайне убойное и легкое оружие, которое, к тому же, помещается в кобуру. "Иглой" его назвали неспроста, ведь он способен прошить почти что угодно так же легко, как швейная игла прошивает ткань. Очень серьезным минусом оружия была крайне сильная отдача, которая делала невозможным два точных выстрела подряд. Очень серьезным плюсом было то, что одного точного выстрела было более чем достаточно. Максимальная мощность выстрела гарантированно отправляла спать навсегда любое живое существо на планете. Но, на самом деле, как пистолет он использовался редко, чаще как карабин, с прикладом, потому что так было намного удобнее. Но лишь на тренировках, на практике же использовали мы его как пистолет на минимальной мощности. А на максимальной мощности использовать его причины не было. Мы не знали, зачем нам оружие, но также и не знали, что нас там, за Разломом, ждет.

Слышен звук открытия двери

– Брось пистолет! У тебя тоже крышу сорвало? Успокойся!

– Вы все обманщики… предатели… ненавижу!

Два выстрела.

Говоривший садится на стул перед диктофоном.

Вот тебе и оружие. Еще один. Я не знаю, сколько людей я успел убить с тех пор, как попал сюда. Не хочу знать. Да и что-то я заговорился, эта история не обо мне совсем. Это история о том, что здесь произошло. Хотел бы я рассказать, что такое Разлом и чем он опасен, но этого мы, к сожалению, до конца так и не поняли. Поэтому расскажу то, что знаю. Но потом. Надо посмотреть, что там творится. Вдруг на кого-то еще этот псих напасть успел.

Глава 1

«Данные записи были получены с борта первой экспедиции. Человечество потеряло связь с первой экспедицией через месяц после того, как они туда отправились. Вторая экспедиция была экстренно отменена. Записи были найдены спустя год в архивах, хотя, по утверждению их автора, они провели за Разломом несколько лет. Далее содержится полное содержание находящейся в записи информации в двух видах: дословное и сокращенное. ВНИМАНИЕ! Часть информации засекречена. Подтвердите право доступа, чтобы получить допуск к полному содержанию.»

Время далеко за полночь, я устало протираю глаза, которые начали болеть от длительного пребывания за служебным терминалом базы данных Библиотеки. Хотя они и были сделаны так, чтобы глаза уставали минимально, и за ними можно было проводить много времени, я всё равно устал. Устали глаза, устали руки и ноги, устал мозг. Я давно не спал, но позволить себе такую роскошь я пока что не могу. Слишком многое стоит на кону. И мне нужны были хоть какие-то зацепки, хоть какие-то подсказки. От этого зависело слишком многое. Поэтому я снова начал вглядываться усталыми глазами в монитор, после того как поднес ключ доступа к порту терминала.

"Разлом представлял из себя не больше и не меньше, чем ворота в иное пространство. Оно существовало по своим законам, и даже как будто бы могло их диктовать. Либо кто-то мог делать это. На словах всё просто, но дырка в небытие размером с довольно большую планету, которая появилась непонятно как, откуда и зачем, ломающая все законы физики, это явно не просто.

Мы находились на весьма странном корабле. Это было больше похоже на классический корабль, чем на космический. На такой, каких уже несколько веков не существует. Хотя нет, пожалуй, несправедливо будет говорить так. Это было что-то среднее между кораблем морским и древним, и космическим, футуристичным. Огромная деревянная махина, обшитая десятисантиметровым слоем свинца и напичканная кучей самых разных приборов и вообще всем, чем только можно.

На этой штуковине нас с помощью ракеты-носителя запустили в Разлом. По сути, нас просто зашвырнули туда, как закидывает кот мячик под диван. Должно быть, потрясающее было зрелище со стороны: нечто, по форме напоминающее кусок мыла, закидывают в переливающийся всеми известными цветами разрыв в пространстве, и оно исчезает там. Едва ли это видел кто-то, кто мог бы оценить красоту и абсурдность этого зрелища. Но если вдруг какому-то везунчику довелось запечатлеть это событие в телескоп, он, наверняка, был весьма впечатлен. А телескопы сейчас стояли чуть ли не у каждого. По крайней мере, у каждого, кто мог себе его позволить.

Наш корабль, Ковчег, напичкан электроникой, датчиками, устройствами связи и анализа, а работало это все на тех же аккумуляторах, которые мы привыкли видеть в пистолетах. Только, естественно, размер этих аккумуляторов не шел ни в какое сравнение. Наши помещались на ладони, а корабельные занимали всё пространство под ногами по всей площади корабля, пусть и не сильно большой толщиной, около тридцати сантиметров. Это позволило обеспечить раздельное питание каждой системы и каждого помещения. Также был резервный ядерный генератор, которого, как и основного аккумулятора, должно было хватить на пять лет. На десять лет нас никто отправлять не планировал. Но десять лет мы там и не были. Да и, как оказалось, расхода энергии в этом измерении не существует. Почти. Мы могли есть раз в неделю, и нас это нисколько не тревожило. А за всё то время, что мы здесь провели, аккумулятор не израсходовал и трех процентов ресурса. Я был главным корабельным инженером, и мне было положено знать что и как устроено, следить за процессами и их исправностью. Вот ведь ирония, так и остался корабельным инженером. Разве что фронт работ поменялся.

Я был вторым, после капитана, по важности человеком на Ковчеге. И с первого дня за Разломом мне казалось, что однажды я займу его место. Так и получилось позже. Но об этом не сейчас.

Время за Разломом идёт иначе. Мы вели стандартный отсчет, который был необходимой согласно регламенту процедурой. Сегодня юбилейный день. Полторы тысячи суток. Четыре с лишним года. И сотня отправленных за борт, в Небытие, трупов. Умирали мои друзья и соратники. Кто-то даже от моей руки. Даже в каком-то смысле жаль, что мне выпала участь сильнейших. Я даже не помню, сколько нас было, когда все началось. Больше сотни. А остались единицы.

Небытие очень странно звучит. Само пространство колеблется на слышимых частотах. Иногда это слышно даже через обшивку. Это безумно странно, но очень сильно завораживает. И очень сильно напоминает мне о чем-то, но я всё никак не пойму, что именно. Это всегда ускользает от меня, но никак не отпускает и заставляет вслушиваться и задумываться. Иногда мысли улетают так далеко, что приходится совершать огромное усилие лишь для того, чтобы снова вернуться к реальности. Звук этот может вгонять в такой глубокий транс, что теряется связь с реальностью. Наверняка, кто-то лишился рассудка именно так. Как минимум один человек точно.

Звук предупреждающего сигнала.

Внимание!

Опять. Что на этот раз?"

Конец записи.

Снова ничего интересного, а времени всё меньше. Мы до сих пор не понимаем, зачем они на нас напали, почему они стремятся нас уничтожить, и почему мы до сих пор не стерты в пыль. Может, мы переоцениваем их силы? Пусть так. Лучше ведь переоценить противника, чем недооценивать. Раз мы способны давать отпор, достаточно мощный, чтобы они затаились после первой атаки, значит затишье нужно использовать, чтобы готовиться к новому нападению. Они думали, что без усилий сомнут нас, и мы думали точно так же. Но сдаваться без боя не планировал никто. Ни один человек на планете не допустил даже мысли о том, чтобы сдаться без боя. Но не было ни тактики, ни плана обороны. Таких боев человечество ещё не видело, никто не знал как действовать. И тем удивительнее, что мы выстояли. Противник нас недооценил. Поэтому дикая стая, не готовая отдавать себя в руки хищника, накинулась на него, и начала – неожиданно – рвать его в клочья. Несомненно, этой победе поспособствовали мои настояния по переброске "неоправданно большого", как мне тогда сказали, количества вооружения и солдат. Возмущались, но согласились. Сейчас они все поняли, что я был прав. Хотя я и сам не знаю, что меня заставило принять такое решение.

Я не знаю, что я ищу. Но уверен, что найду, обязательно найду, во что бы то ни стало.

Хронология записей нарушена.

Требуется ручное восстановление.

Красным пятном высветилось предупреждение операционной системы терминала. Нарушена, ну и пускай. Не всё ли равно, в каком порядке, если мне предстоит изучить все записи?

Настойчиво стучался рассвет в закрытые плотные шторы, говоря, что пора спать. Сутки здесь длятся почти сорок часов, и я вижу уже второй рассвет. Первый я, как и вся планета, встречал в бою. Удивительно, что я до сих пор на ногах. Хоть и тяжело назвать это жизнедеятельностью, сил на функционирование остаётся всё меньше с каждой минутой.

Из потока бессвязных мыслей меня выдернул звон посуды прямо под моим носом.

Я не услышал, как она вошла.

– Дурак ты, Васька. Толку от того, что ты себя так терзаешь. Поспал бы хоть часов шесть. И поешь, я вот принесла. Суп твой любимый, сегодня он особенно хорошо получился.

И правда, на столе стоял поднос с полноценным обедом, от которого желудок в трубочку скрутился, так сильно хочется есть. Тарелка рассольника, жареная картошка с грибами и зеленью, котлета и два кусочка ржаного хлеба. Я на несколько секунд потерял самообладание, но быстро пришёл в себя:

– Во-первых, товарищ лейтенант, не "Васька", а товарищ генерал, а во-вторых, нельзя так незаметно и бесцеремонно врываться в пространство человека, который, к тому же, не спит уже невесть сколько, еще и после сложного боя.

– В следующем бою толку от тебя будет мало, если ты не поспишь и не поешь. Нужно отдыхать иногда. Даже командующему Объединенных сил.

На самом деле, она права. И я сам это осознаю, но меня это не останавливало. А сейчас приходится сдаться. Во всей вселенной лишь она одна могла заставить меня капитулировать.

Маша состоит медиком в моем личном взводе. Двадцать самых лучших солдат, которых только можно было найти. И она, само собой, была лучшим медиком. За всё время существования взвода никто не погиб в бою. Во многом благодаря ей. И её напарнику Андрею, которого она сама себе выбрала в помощники. Он всё еще был моим солдатом, но дополнительно помощником лучшего полевого врача планеты. Они были такие разные, но идеально сработались. Вечно неспокойная и задорная Маша, которая не перестает удивлять своей смекалкой, и Андрей, прямолинейный и спокойный, непоколебимо уверенный человек, который сделает всё что скажут, но сделает так, как будто нет в этом мире ничего невозможного, и ничего, что бы он не умел.

Я принялся за еду. Маша едва заметно улыбалась себе под нос. Мои глаза продолжали бегать по экрану терминала, но я уже и правда потерял любые силы хотя бы что-то понимать. Даже странно, что я не отрубился прямо здесь, перед монитором.

– Твоя взяла, сейчас пойду спать. Разбуди меня часов через восемь, ну, или если что-то случится. Сама всё знаешь, что я рассказываю.

– Да знаю, знаю, не переживай.

И мне снился огонь. Снились разрушения, снилась холодная сталь в моих руках и горячая кровь, падавшая на землю вместе с дождем. Снились пейзажи совершенно невероятные, и столь же невероятные битвы и сюжеты кружились в моей голове. И, кажется, даже к лучшему, что на утро они не осели в моей памяти и растворились в ночи, хотя и ночь у меня началась сильно позже рассвета, а утро пришлось на середину дня.

Сверкавшая в моих руках сталь клинка сменилась бликами стоявшего почти в зените солнца, которое пыталось пробиться в плотно закрытые окна, но, не имея такой возможности, робко танцевали на полу, пробиваясь в щели между штор. Где-то на горизонте собиралась гроза. Грозы здесь были невероятно сильные из-за насыщенной атмосферы, или может какие-то другие причины тому были, да какая разница. В любом случае, это всегда красивое и величественное зрелище.

Ночь прошла без приключений. Как и половина дня. Вся планета сейчас на взводе и в полной готовности, и расслабиться и поспать было тяжело не мне одному. Никто не знает, почему на нас напали, никто не знает, почему они ушли. Никто даже не знает, сколько их, откуда они взялись. Не знаем, кто это. Ничего не знаем.

Судя по всему, проспал я намного больше, чем восемь часов, и, похоже, гроза не собиралась на горизонте, а уже прошла через нас. Это было понятно лишь по тому, что я обнаружил рядом с собой Машу, которая никому, кроме меня, не могла признаться, что боится грозы, а столь мощные и величественные грозы и вовсе вгоняли её в панику. Это, наверное, единственное, чего она боялась. Вот такая забавная вещь. Видимо, она уже несколько часов спит здесь, и будить меня в её планы не входило. Ну что ж, возможно, это и к лучшему. По крайней мере, теперь у меня есть силы действовать дальше, а работы предстоит много.

Пора возвращаться за дела.

"Сегодня триста девяносто второй день. Я, бортовой инженер, беру на себя роль командира корабля в связи с гибелью предыдущего, и буду периодически вести бортовой журнал в голосовом формате, не предусмотренный регламентом экспедиции. Конец записи.

–Ты в порядке?"

Текстовая заметка к записи

Кто-то зашел ко мне, решил меня проверить. Капитан был не первым, и явно не последним. Удивительно, что его так быстро сломало. Мое предчувствие, что мне придётся занять его место, оправдалось. Но почему-то я думал, что это случится не столь скоро.

–Да, всё хорошо. Просто немного устал, и не знаю с чего начать, чтобы принять обязанности.

–Понятно. Собирайся с мыслями, мы ждем распоряжений. Люди согласны передать командование тебе. Но тебе стоит с ними поговорить."

И снова ничего. Но чем же они там жили, что у них там творилось? Явно ничего хорошего.

"Оно лезет под кожу. Я чувствую, как оно лезет под кожу. Я чувствую, как оно вгрызается в кости. Оно пробралось в голову. Оно пытается меня поглотить. Силы сопротивляться еще есть, но надолго ли? Оно поглотит всех, никого не оставит в покое. Никто не справится. Лишь вопрос времени. Я и еще несколько человек держимся, но долго ли? Я чувствую, что сдаю потихоньку. Я не хочу. Оно поглотит всех. Оно под кожей.

Даже в безумие можно влюбиться. Но безумие никого и никогда не полюбит, оно способно лишь разрушать. И так ужасно, когда ему это нравится. Некуда от него спрятаться, безумие витает в воздухе сладковатым запахом.

Я тоже сдамся однажды, не выдержу. Не хотелось бы такого исхода, но, кажется, не сбежать от него. Надеюсь, что те крохи информации, которые мы нашли, хоть чем-то кому-то помогут. Я постараюсь сохранить максимум информации, пока не стало слишком… нет… опять… только не снова, прошу…"

После нескольких секунд тяжелых и явно болезненных стонов, запись обрывается. Значит, какую-то информацию они всё же собрали, нужно искать. Нужны еще зацепки.

Пять месяцев назад

– Разлом совсем разбушевался, нехорошо это.

– И что это по-твоему может значить?

– Что угодно. Но это явно не к добру.

– Ну, на то мы и научные сотрудники, чтобы понимать то, что нельзя понять. Не хвастаюсь, но мы лучшие умы человечества. Сам знаешь. Мы на грани великих открытий.

– Ага. Или смерти.

– А ты у нас пессимист?

– Просто смотрю правде в глаза. Мы ведь не уверены, что это нас не уничтожит.

– Ладно тебе, прекращай. Обед закончился, пойдём лучше за работу. Может сегодня что-то дельное получится, или вдруг информация новая появилась.

У меня был полный доступ к проекту "Разлом". Разве что подготовку к его запуску я пропустил. Не знаю, зачем мне его дали, но допуском я иногда пользовался. Эта космическая штуковина вполне могла быть угрозой, и я, как командующий Объединенных сил, не мог воспринимать Разлом иначе. Возможно, это невероятная космическая аномалия, которая несёт в себе информацию, потенциал для открытий или даже катаклизмы космических масштабов, это всё не моя забота. Пусть ученые голову ломают. У меня другие задачи.

Когда Разлом стал проявлять подозрительную активность, человечество ускорило подготовку к колонизации экзопланет и экспансии за пределы Солнечной системы. Теперь желание постепенно начало сходиться с необходимостью. Над Землёй зависла гильотина, которую мы не видели, но чувствовали. Дружно, всем человечеством ощущали близость опасности, пытались что-то сделать с этим. Так два проекта срослись в один, и не зря. Пусть не особо большие, но заметные и важные успехи это объединение принесло. Были созданы или модифицированы многие необходимые вещи. Устройства сверхдальней связи, например, сравнялись по простоте и эффективности с мобильниками середины 21г-о века. Также, на основе полученных из Разлома данных, был разработан генератор антигравитационного поля. Совершенно не поддающееся физике устройство, которое позволяло разгонять до огромных скоростей объекты больших размеров и масс без урона для них. Первые испытательные корабли будут запущены в космос довольно скоро, наземные испытания уже подходят к концу, а полноценный запуск состоится с отправкой колонизационных бортов. На одном из них буду я.

Неизвестная опасность уже взяла в руки меч и занесла его для удара. И невидимая сталь только и ждет момента, чтобы разорвать плоть привычной нам реальности. Она уже это делает. Нечто смогло ранить и разорвать само небо, сам космос. Может, сама вселенная, а может…

– О чем думаешь, Вась?

Поток моих размышлений был прерван, но я был этому рад. Не хотелось погружаться глубже в тревоги и страшные тайны нашего мира.

– Да ни о чем и обо всем сразу. Все одно и то же, сам знаешь. Вы изучаете то, что есть, а мне нужно предугадать то, что будет, и чутье мое с ума сходит.

Коля Софьев стал участником проекта после того, как его разработку признали необходимой. Он имел полный доступ к любым данным исследований, но сам не делился ни с кем своими наработками. Из-за этого по комплексу ходили странные слухи, особенно после того, как производство аккумуляторов полностью засекретили. Этот человек мог повернуть ход истории, изменить мир, это гений, скрывающий в себе безграничные тайны и невероятную гениальность. Но для меня он был скорее другом, нежели гениальным ученым или коллегой. Мы как-то очень просто сошлись характерами, и спустя некоторое время, я понял, что он стал для меня одним из немногих, кому я могу доверять. Доверять так же, как он доверяет мне.

– Да, понимаю. А мне вот противопоказано такое. Работа…

– Тяжелыми вещами вы тут занимаетесь.

– Да знаешь, – он наконец-то сел напротив и с наслаждением хлебнул свой чай, – мне кажется, что все эти ученые, которых так громко зовут лучшими умами человечества, дураки на самом деле, и занимаются не тем. Просто не понимают, чем на самом деле нужно заниматься.