Loe raamatut: «Трубадур: Начинающий артефактор»

Глава 1

Хеликоптер нихт! Попистофали…

– Тэк–с, пэк–с… И где я?

Столь простой, но от этого несоизмеримо важный вопрос мучил меня который час. Был также и второй вопрос, но воспитанному и культурному парню шестнадцати лет отроду не рекомендуется произносить его вслух, из–за некоего количества нецензурных оборотов, содержащихся в нём. Но, собственно, суть его была незамысловата: что случилось? Куда я забрёл?

Ах! Извините за бестактность. Позвольте представиться: Виталий. Фамилия: Химичёв. Отчество: Степанович. Учусь в одиннадцатом «А» классе. Живу в «посёлке городского типа», хотя по правде – очень большой деревне. Впрочем, большинство жителей так ее и зовет, лишь молодежь и приезжие (да и то не все) используют термин «поселок».

Вы, наверное, заметили, что изъясняюсь я несколько иначе, чем подавляющее большинство моих сверстников. На это есть две причины: я люблю читать, и мое моральное состояние определяется как крайне возбужденное. Короче, горит у меня, выражаясь простым языком, с моего окружения. Из–за этого и забрел в лес. Остыть, успокоиться, настроиться на конструктивный лад. Но, похоже, заблудился, хотя маловероятно – в нашем леске даже убежденный урбанист с закрытыми глазами не заплутает – негде. Большую часть древесины вокруг поселка спилили и увезли за бугор, к нашим узкоглазым партнерам. Лишь пару километров кольца оставили, чтоб еще больше не злить местных. Собственно, по этому кольцу и проходила моя прогулка. Она, к слову, не первая, но первая длящаяся настолько долго, четыре часа почти. Еще и связь не ловит, что тоже не добавляет оптимизма. Так что к раздражению на общество, которое окружает меня, прибавилась злость от того, что заблудился.

Сейчас стояла осень, однако в бору это было малозаметно. Лишь иглы немного потемнели, да прохладнее стало. Последнее ощущалось сильнее всего. Толстовка, штаны, кроссы да короткие носки не слишком спасали от пронизывающего ветра, гуляющего между стволов. Когда я выходил, было гораздо теплее. Эх, и дернуло меня уйти.

Думаю, следует сказать о причинах успокоительной прогулки. Она банальна и вечна – отцы и дети. В частности, куда мне идти после окончания школы. Отец настаивает на юридическом факультете, я же хотел поступить на какую–нибудь творческую специальность. В художественный колледж, на театрала, или что–то типа того. Меня тянуло творить, а не проверять бумажки. Отец же считал это блажью, и что много в этом я не добьюсь. Это ужасно бесило, особенно его слова насчет людей творческих профессий. Желания их цитировать нет, поскольку количество матерных оборотов там зашкаливало.

В общем, я очень разозлился и ушел. В лес. Была б отдельная комната, предпочел бы ее. Но ее нет, поэтому лес.

– А–а–х, не хватало еще в трех соснах заблудиться.

Смахнув хвою и убедившись в отсутствии смолы, я присел на старый, почерневший от времени пенек.

– Так, глубокий вдох, глубокий выдох, вспоминаем уроки ОБЖ.

Оглядевшись и приметив подходящее дерево, пружинистой походкой направился к нему.

– Думаю, сойдет.

Высохшие ветки у этой странной толстой сосны были довольно низко расположены, чтобы за них можно было ухватиться. И да, я собираюсь залезть на нее, чтоб осмотреться.

Помимо того, что сосна очень толстая, так еще и сажи на коре нет. Хотя пожары – частое явление в наших краях, из–за этого кора сосен покрылась сажей, так что к стволам лучше не прикасаться, коль не хочешь потом косплеить кочегара.

Три странности в копилку. Может, я забрел в какой–нибудь заповедник? Хотя не, ближайший от нас километров за пятьдесят находиться.

Ох, черт. Высоковато это дерево для сосны, да текстура коры больше на кедр похожа – куда более тонкая, напоминающая округлые чешуйки. Только вот шишек нет, да и иглы длинноваты.

Лезу уже добрую минуту, а то и две. Чувствую себя Бильбо Бэггинсом, в этом их лесу с пауками. Ой, тьфу, тьфу, накличу еще.

Все больше и больше закрадывается сомнение, что моя тушка находится все в том же леске. Помнится, читал одну книжку про попаданца, точнее, не одну, а целую серию. Хорошая книжка, понравилась. Так вот, герой автора тоже в лес попал, только через телепорт бати, который работал ученым. Несладко Керру, пришлось в этом лесу, ой как несладко. Его потом традиционно в рабство забрали. А вы думали? Книга про попаданца и без рабства? Пф–ф–ф, это уже классика современного фэнтези.

Только вот мне совсем не улыбается в другой мир попасть. Это, конечно, весело и прикольно, в какой–то мере. Но вот жить в средневековой антисанитарии с постоянной опасностью для жизни и здоровья не хочется. Слишком уж я брезглив, в какой–то мере мизофоб. Так что увольте, мне и дома хорошо. К тому же не забываем об иных заболеваниях, климате, атмосфере. В конце концов пища может быть непригодна для землянина! Однако большинство авторов не задумываются об этом, и их герои спокойно живут и рожают детей в непонятных мирах. Плюс к тому язык, культура, политический строй, все это иное. Мне с одноклассниками–то сложно общаться из–за их мировоззрения, а автор хочет, чтобы я принял правила другого мира, ха!

Вообще, можно долго распинаться, почему у меня нет желания быть попаданцем, но, увы, макушка этого странного дерева достигнута.

– Твою мать… – вокруг, насколько хватало взгляда, тянулся океан леса. На самом горизонте виднелась просека, видимо, река. – Вашу мамашу. И что делать? Что же, бойся своих желаний, особенно если они порождены гневом. Каюсь, когда–то давно меня в очередной раз довели до белого каления родители, и я снова ушел из дома. Была зима, поэтому тьма наступила быстро. В пять часов уже отчетливо было видно звездное небо. Когда я поднял взгляд, чтоб полюбоваться им – упала звезда. И на кой черт мне пришло в голову загадать желание о попадании в другой мир? Бред, конечно, но, ё–мое, как еще объяснить это?! Хотя, может, это сон? Или галлюцинация… Но я ведь ничего такого не употреблял. Может, головой ударился? Ы, черт! Я веду себя прямо как тупой ГГ из второсортного фэнтезийного фанфика, написанного четырнадцатилетней школьницей на листочке в клеточку! Уф, полегчало.

– Так, другой это мир или нет, сейчас неважно, – бубнил я, спускаясь с дерева. – В первую очередь надо выжить, а для этого нужна вода, еда и укрытие. Черт знает, какая температура тут ночью.

Спрыгнув на твёрдую землю–матушку и отряхнувшись, направил свой взор туда, где видел просеку с предполагаемой рекой.

– Что ж, как сказано в анекдоте: хеликоптер нихт! Попистофали.

После часа пути к реке стало ясно, что надетая одежда совершенно не спасает от холода. Поэтому мне пришлось ускорить шаг, калории, конечно, быстрее будут сжигаться, но хотя б не замерзну. Стало теплей, но захотелось есть. Завтрак уже давно переварен, а пообедать я не успел, так что пришлось внимательнее оглядываться, в поисках ягод, грибов и иных корешков. Поиски никак не хотели увенчаться успехом, что отнюдь не повышало мне настроение. Паника и страх стали потихоньку закрадываться мне в душу мелкими шажками. Интересно, а родители потеряли меня?

Так. Стоп. Остановившись и вдохнув через нос диафрагмой, я запел «Вместе весело шагать». На голодный желудок петь–то еще удовольствие, но паника отступила. Вот так, горланя веселые песни, продолжил путь по условно вражеской территории.

Песен хватило ненадолго, меня начала одолевать одышка. С песнями пришлось временно закончить и присесть около ствола передохнуть.

– Однажды под вечер лесною тропой… – тихо напевал я, привалившись к стволу дерева. – Со службы солдат возвращался домой…

Стало темнеть, причем весьма быстро. Эх, сегодня, видимо, не светит дойти до реки. Надо искать место для ночлега, да и костер не помешает развести. Только вот чем? В кармане у меня были только смартфон, канцелярский нож да Санина сотка, которую уже какой месяц вернуть не могу. Придется обходиться шнурками, хорошо хоть кроссовки надел с ними, а то палочку о палочку тереть можно до морковного заговенья.

– Тропинка исчезла, он сбился с пути, – совершенно не по мотиву, бодренько, напевал я одну из любимых песен. – Не знает, бедняга, куда же идти.

С песней сбор веточек и хвои был гораздо веселее.

– И вспомнил он матушки старый зарок – в лесу ночевать опасайся сынок.

Сложив все это в симпатичнейший костерок, с помощью канцелярского ножа вырезал выемку в сухой широкой ветке и раскрошил туда удачно найденный трутовик.

– Там в чаще глухой не один уже год…

Сделав лук из шнурка и вставив в него палочку, принялся за добывание огня старым дедовским способом, может, даже прапрадедовским. Хе–хе.

– А может лет сто или двести живет…

И когда я хотел уже во все горло запеть припев, раздался заливистый девичий смех, который напоминал нежный перезвон колокольчиков.

Вдоль позвоночника резко стало холодно, потом озноб страха перекинулся и на все тело.

А смех все продолжался, к нему уже присоединились несколько других, не менее мелодичных.

– Лесная царевна прекрасна как ночь… – тихо просипел я, медленно оглядываясь. Смех, казалось, звучал отовсюду. – Русалки болотной и лешего дочь…

Смех резко стал громче, едва не оглушив, потом также резко он прервался.

– В черные очи опасно смотреть…

Прямо передо мной, в десятке метров из–за деревьев, вышли три девушки. Одетые только лишь в белые сарафаны с длинными, черными свободно распущенными волосами. Их идеальная белоснежная кожа, казалось, светилась в темноте. Черные глаза притягивали, не давая отвести взгляд. Они были мистичны и прекрасны до жути.

Словно сомнамбула я начал вставать без выражения по нарастающей, припевая:

– Заманит в болото на верную СМЕРТЬ!

Последний непроизвольный выкрик напугал не только меня, поскольку за мгновение до того, как что есть духу припустить в противоположную сторону, увидел, что они вздрогнули.

«Вот так–то! Знай наших!» – горделиво подумалось мне, перепрыгивающего очередное поваленное дерево.

Ветер шумел в ушах, нечеловеческий крик позади подгонял, снова и снова добавляя мне адреналин в кровь. Не разбирая дороги, без единой мысли, гонимый ужасом я бежал долго. Наверное, бежал бы еще столько же, если б не споткнулся и не рухнул на землю, разодрав руки и сильно ударившись коленом обо что–то.

Силы оставили меня. Саднили легкие, шумело в голове, сердце билось быстрее пулемета, ко всему этому прибавлялась боль в ладонях с локтями и колене. Вдруг меня скрутило жестоким спазмом и вырвало желчью. Живот сводило еще несколько раз, до такой степени, пока на губах не почувствовался соленый привкус крови.

– Кажется, сегодня мне пришлось хапнуть у своего организма того, чего хапать нельзя, – прохрипел я, отползая от биологических веществ, исторгнутых бедным молодым и некормленым организмом.

– Похоже, это последний мой день здесь… Было очень интересно и весело… А теперь можно мне домой?

Ответа не последовало. Вокруг вообще стояла удивительная тишина. Знаете, а засыпать без храпа деда на свежем воздухе приятно. А особенно глядя в звездное небо, пускай и чужое, незнакомое. Но от этого ничуть не менее красивое и завораживающее.

***

– Дядя! Дядя! – три сестры, очень похожие друг на друга, вбежали в большой лесной домик, клича своего родственника.

– Чего истерику развели? – недовольно проворчал мужчина, спускаясь со второго этажа жилища. Он был похож на белого филина, такой большой, строгий и седой. – Что случилось?

– Там в лесу…

– Колдун!

– …весь черный!

– Ритуал…

– …проводит!

– Тише! – громкий голос господина филина сотряс стены, и заставил девушек замолчать и испуганно захлопать глазками.

– Теперь одна и по порядку.

Слово взяла старшая из сестер.

– Мы играли в лесу и случайно наткнулись на колдуна! Он ритуал проводил, на земле что–то чертил и заклинание под нос бубнил, – девушка пыталась сделать страшное лицо, однако выходило не очень. Но голосом владела она отлично, и рассказ выходил атмосферный. – Мы из–за деревьев вышли, он на нас посмотрел, не переставая заклинание читать, потом медленно встал, да как рыкнет на нас! Мы и убежали. Вот так все и было, деда Ларион.

Мужчина нахмурился. «Колдун? Здесь? Маловероятно – их эти леса не привлекают, а местных уже всех перевели, может с восточных пустынь забрел случайно?

– Вы ничего не путаете? Может просто путник какой?

– Нет! Он далеко от тропы был, да и слова непонятные бубнил. Точно колдун!

Ларион почесал длинную, почти до груди, бороду, потом решительно сверкнув глазами, выдал:

– Сидеть здесь! Проверю схожу, что за колдуна вы там увидели.

– Осторожнее там! – в унисон пожелали девушки, но дед отмахнулся от них.

Надев бронь и обвес с амулетами и мечом, Ларион спросил сестер:

– Где вы его видели?

– Справа от тропы, в десятке метров, там еще рядом камень большой рядом, между ними.

Мужчина кивнул, примерно представив место происшествия.

Поиски не заняли много времени, несмотря на темноту. Подсвечивая себе магическим фонарем, Ларион с усмешкой осматривал остатки «ритуала», на деле оказавшимися не разведенным костром. Видимо, у неизвестного не было огнива или амулета розжига, раз он прибег к столь древнему методу добычи огня. Если судить по следам, внучки сильно его напугали, вон какие ямы, как после коня доброго. Странно, что не забыл ничего.

Посмеиваясь, Ларион направился обратно домой.

– Колдун, чтоб его! Странно, что не лич!

Девочки, узнав, что это вовсе не колдун слегка расстроились. Потом порывались начать искать неизвестного путника.

– Куда на ночь глядя! Да и вряд ли вы его уже найдете, судя по следам, он уже далеко. Шуганули вы его знатно!

Девчонки в ответ покраснели и что–то пробурчав, стремглав убежали наверх в свою комнату.

Мужчина с усмешкой посмотрел им вслед, потом усмешка исчезла с его лица, явив хмурую задумчивость.

– Вот только, что путник делал так далеко от тракта? Да еще и в заповедном лесу? Надо бы пройтись завтра по его следам. Подозрительный, однако, путник.

Глава 2

Все страньше и страньше…

– Почему я еще живой? – мне было очень плохо. Никогда в жизни, я не чувствовал себя хуже.

Желудок переварил сам себя и принялся за позвоночник и окружающие органы. Ноги гудели, колено стонало, легкие свербели, в голове стреляло, руки саднили, во рту была пустыня Сахара. А еще меня до жути морозило, видимо, ночь была прохладной. Все было очень мрачно, наверное, так же себя чувствуют люди, вышедшие из черного запоя.

Сил встать не было, однако и лежать дальше тоже было невозможно.

– Прости организм, мне придется еще немного хапнуть твоих резервов, – просипело то, что раньше было голосом.

Совершая титанические усилия и до хруста сжимая зубы, заставил себя встать. При попытке шевельнуть правой ногой, колено пронзила такая боль, словно под коленную чашечку ударили тяжеленным молотом. Из груди вырвался хриплый стон.

– С–с–самка с–с–собаки! – штанина, в районе травмы была несколько темнее, да и влажность отчетливо ощущалась. Похоже, тут не просто сильный ушиб. Возможно трещина или даже перелом.

Матерясь и глотая слезы, кое–как закатал штанину, причем от колена пришлось отдирать, из–за того, что присохла к ране. Тут я не сдержал крика боли.

– Ненавижу этот лес!

Колено распухло и посинело, это было видно даже сквозь толстую корку засохшей крови. Перелом если и был, то он был закрытый – кость нигде не торчала. Но расслабляться рано – возможно вместо коленной чашечки у меня крошево.

Оглядевшись, я таки приметил виновника травмы. Широкий камень, вросший в землю – на нем остались кусочки ткани со штанов. Еще было определено, что не так все плохо. Поскольку, не запнись я, то вполне возможно не отделался бы одним коленом – далее в паре метров от меня был обрыв. Очень глубокий, на дне которого были камни и река, искомая вчера.

– Что ж, ладно, новый жестокий мир! – идея сказать это громко, и пафосно не прошла – голос подвел. – Спасибо, что хоть не убил!

Шипя, ругаясь и опираясь на рядом стоящие деревья, я кое–как встал. Огляделся, в поисках небольших деревьев, из которых можно сделать шину. Они, к моему сожалению, нашлись на дне оврага. С желтой листвой, они одиноко стояли в некотором отдалении от берега.

– Ты довести меня хочешь или да? – был задан вопрос в чистое голубое небо. Оно не ответило.

Вообще погодка стояла чудесная, было довольно тепло, я даже вполне себе согрелся, что в определенной мере подняло настроение. Солнце было низко на востоке, (если востоке, конечно), так что скорее всего, сейчас раннее утро.

– Надо было что–нибудь по безопаснее спеть… – бурчал я, ковыляя по краям оврага. – «Вместе весело шагать», например.

Наконец, путь вниз был найден. Добравшись до первого подходящего деревца, я сломил подходящие ветки, благо они росли достаточно низко.

– Бинтовать футболкой придется.

Рвать и резать на лоскуты «Превосходную» было жалко, поэтому приматывал так. Сказать, что это было больно и сложно – лишиться дара речи навсегда. Было очень больно и крайне сложно. Убив на это добрый час и едва–едва не потеряв терпение, сделал все как надо, с нужной тугостью и тому подобным. Опустив для верности штанину и выпрямившись, я, уперев руки в бока, торжественно просипел:

– Готово! Приступаем к решению следующих задач: вода, костер, еда!

Хотел было немедленно приступить к решению первой задачи, как вдруг понял – без костыля или его заменителя, двигаться нормально будет очень и очень проблематично. Пришлось искать подходящую палку, благо деревьев тут было много. Нужный материал для костыля был найден достаточно быстро. Пришлось правда повозиться с рубкой–резанием–ломанием, поскольку ствол был довольно толст, но терпение да упрямство сделали свое дело.

Ошкурив и слегка подрезав ненужные части, сделал весьма удобный костыль. Радый и счастливый потопал пить, ибо сил терпеть уже не было. Шагал медленно, зато боль была гораздо слабее. Пока шел, размышлял о том, что вчера произошло. Что это были за девушки? Хотя, были ли они вообще? Может это была галлюцинация, вызванная голодом, усталостью и общей нестабильностью подростковой психики? Или же это действительно какие–то местные лесные духи? Тогда ночевать под открытым небом будет опасно. Хотя… Если они опасные, то почему не погнались за мной?

Ночь была спокойной, по крайней мере проснулся живой. Все страньше и страньше… В том числе то, что я не испытываю никаких эмоций по поводу того, что пришлось провести ночь на земле в лесу, с треснутым коленом, голодным. При этом лес этот, с высокой долей вероятности в другом мире. Хотя нет вру. Эмоции, как раз есть. Точнее, они только сейчас начали проявляться. Чувствую смесь страха, предвкушения, легкой грусти.

Правда паника росла, с каждым мгновением становясь опаснее и опаснее. И нет, я не боялся погибнуть в этих лесах, в своих навыках выживания я был более чем уверен. Паника была по другой причине: как прижиться в этом мире, если это конечно другой мир, без знания языка, культуры, традиций и подобного. Сам факт перемещения был принят спокойно, ибо там меня ничего не держало. Однако осадочек был.

Вдохнув и выдохнув, я успокоился, к тому же, вожделенная цель была рядом. Кое–как раскорячившись, едва полностью не погрузил лицо в прозрачнейшую воду. Плевать, что она не кипяченая – на тропики это не похоже, значит шанс подцепить инфекцию не очень высок.

Напившись едва ли не до тошноты, я выпрямился и огляделся в поисках места, где бы можно было развести костерок. Один шнурок у меня остался, значит шансы есть. Второй кроссовок, к слову, был на месте. Особенного дискомфорта при его ношении я не испытывал. Точнее его вообще не было – эту модель можно носить и без шнурков. Они были, можно сказать, украшением.

Спустя несколько часов ковыляний, копошений, поисков и принятия удобной позы, наконец был начат древний и крайне важный ритуал – добыча огня. Расположился я в крупном углублении, больше похожем на небольшую пещеру, что была в краю обрыва. Место было сухим и закрытым с трех сторон от ветра. Набросав свежих веток на песочный пол и сев на них, приступил к розжигу. Через три с небольшим часа, мне, наконец, удалось развести костерок. Наложив в него побольше дров, принялся за инспектирование реки. К слову, за время разжигания, я успел неплохо депрессануть, поразмышлять, смириться и повеселеть. Все–таки, несмотря на все трудности, проблемы и барьеры, другой мир – это круто. Мне всегда хотелось чего–нибудь этакого, пусть даже на подсознательном уровне. Так что можно смело забыть все то, что говорилось ранее. Это несомненно правда, но кому она нужна в наше время?

Рыбка в речке имелась, только, как ее выловить? Удочки нет, лески и крючка, чтоб ее соорудить тоже. Видимо, снова придется прибегать к дедовским способам. Но для этого, нужно дождаться ночи.

Посидев немного у костра и подумав о жизни, разложил все по полочкам решил, что попадание – это не так уж и плохо. Как говорится, что, то – х… фигня, что это – фигня. И вообще, первостепенная задача сейчас – найти пожрать.

Ожидание тянулось долго, словно старый мед из банки. С наступлением сумерек в голову начал лезть вчерашний инцидент, с тремя девушками. Немного подумав и поразмышляв, я пришел к выводу, что никакие это не духи леса, а аборигены. Которых, похоже, весьма напугал мой выкрик. Поскольку, если судить по мгновению моего оборота, на их лицах были весьма красноречивые чувства. Хм.

Нога начала затекать, деревянно встав, я решил немного размяться, да принести дровишек к костру. Живот начало сводить, похоже позвоночник уже почти переварен. Еще немного, и он примется за внутренние органы.

Погода стояла прекрасная, туч не было, луна красноватого цвета светила ярко, окрашивая окрестности в жутковатые кровавые цвета. Дул легкий ветерок, трепля мои черные волосы. Ну как трепля… Они, конечно, длинноваты для парня, но не слишком. Но вообще, что за нарциссизм я здесь развел? Пора приступать к своей задумке.

Положив побольше дровишек в костер, я пошел к реке. Что ж… Приступаем к самому сложному – рыбалке палкой. Заточенной. Достаточно немалое время я искал рыбу, оказалось, это гораздо сложнее, чем в рассказах знакомых. Или тут рыбы меньше?.. Поискав еще немного, я плюнул на это неблагодарное дело, под неодобрительное бурчание живота. Лучше попробую утром сделать ловушку из коры, может что–то выйдет. Надо только аналог бересты найти, а там что–нибудь придумаем.

Я сидел откинувшись на холодный камень. Передо мной горел костерок, его отсветы создавали причудливые тени, что игрались на стенках пещеры. Было морозно. Несмотря на то, что подо мной были свежие еловые ветки, коварная прохлада пробиралась и сквозь них. Жар от костра, правда, дарил какое–никакое, но тепло. Очень хотелось есть, из–за голода на меня накинулась ужасная слабость и апатия. Единственным моим желанием было попасть обратно домой. Уснуть на теплой постели и поесть жирных, наваристых щей, приготовленных моей ворчливой, но очень заботливой бабушкой. Даже постоянные ссоры с отцом выглядели ничем в сравнении с тем, во что я вляпался сейчас. К горлу подкатил горький комок. Вот ты какая, тоска по дому.