Loe raamatut: «Анчутка»
Семаргл – крылатый пес, покровитель огня. Вестник между небесным и земным мирами.
Ведьмак
Ведьмак Триза тронул поводья коня и остановился возле неряшливой покосившейся корчмы, что торчала, словно стыдясь своего вида, с краю леса на границе Южной провинции. Пара оборванцев, покосившись на рукояти мечей за спиной Тризы, встали с лавочки возле корчмы и нетвердой походкой направились к двери.
На приказной доске у корчмы среди выцветших лохмотьев старых объявлений сияло новое, недавно приклеенное, напечатанное ровным красным шрифтом и украшенное контуром скрещенных мечей.
«Старосты Южных провинций наймут ведьмака для избавления от нечисти, что расплодилась в окрестностях Черных Скал. Оплата за каждую голову, по обычаям и тарифам провинций. Обращаться к любому старосте земель, что по Свиному тракту ».
Странное объявление, – подумал Триза. Обычно нанимают на одно дело, и вознаграждение объявляют сразу. А тут никакой ясности – принеси чью-нибудь голову, и кто-то что-то заплатит. Но выбирать было не из чего. Почти год, проведенный в столице, довел Тризу до жесточайшей тоски и едва не стоил жизни.
Поначалу столичные порядки казались чудесными. Триза колесил по ближайшим имениям, по двойному, а кое где и тройному тарифу расправляясь с водяными бабами, сольпугами, вивернами и прочей нечистью. Вечерами заходил в трактиры, а чаще – к экзальтированным столичным барышням, чьи мужья вели торговые дела вдали от дома.
Прослышав, что ведьмаки бесплодны, барышни наперебой приглашали его попить чайку. Была в этих приглашениях некая закономерность – обряд чаепития хитрые барышни организовывали в опочивальнях, и одеты при этом были столь бесхитростно, что Тризе даже пришлось заказать у лучшего портного усиленный гульфик из бычьей кожи. Обычный, как правило, нехитрую процедуру приготовления к чаепитию не переживал.
Однако слава, разнесенная о ведьмаке среди скучающих дам, стала доходить и до их мужей. И если от мелких лавочников Триза отделался заверениями, что присутствовал исключительно ради обряда изгнания суккуба, то посыльный от влиятельного банкира передал срезанные волосы шалуньи банкирши и сообщил, что постриг ее в монахини прошел по укороченной процедуре. И сейчас банкир озабочен поиском головорезов для организации ускоренной процедуры отсечения добродетелей, на которую Триза будет приглашен в качестве почетного гостя в ближайшее время.
Прикинув, сколько добровольных компаньонов для такого дела найдется у банкира, Триза без долгих прощаний отправился в дорогу. И теперь, читая объявление, осознавал, что судьба ведет его прямиком к Черным Скалам.
А куда бы судьба ведьмака ни вела, она приведет его туда, где он нужен.
Триза отпустил поводья, и лошадь бодро пошла по лесной дороге Южных Земель.
***
Староста деревни, где Триза решил разузнать обстоятельства дел поподробнее, ошивался возле корчмы.
– Господин ведьмак! Мы уж заждались! У нас тут самая работа для вашего брата, только успевай поворачиваться!
Как выяснилось, окрестные деревни одолевали привидения, мелкие бесы, а более всего – разносимые полоумными старухами слухи о нечистой силе. Каких либо подробностей староста сообщить не мог, однако послал за одним крестьянином, который точно мог сообщить о встрече полудницы.
– Полудница стоит сто монет. Если рядом есть водоем, то можно поискать водяную бабу. Да и в лесах наверняка без лешего не обходится. Но это будет дороже.
Староста сморщился и покосился на рукояти мечей за спиной ведьмака.
– Ты, мил человек, от полудницы нас избавь, деньги у меня получишь. А вот лешего и кикимору, как ты там ее бабой назвал, трогать не надо. Нам от них вреда никакого, а лес они как-никак берегут.
Триза вздохнул. Это был не первый староста, готовый удавиться на плетне, лишь бы не заплатить лишнюю копейку.
– Кроме полудницы еще будут заказы?
– Нет, мил человек. Как с нашей бедой разберешься, так двигай сразу к Черным Скалам. У них, говорят, лихие дела творятся, не заскучаешь.
Триза наскоро поужинал и пошел в отведенную ему для ночлега комнатку. Отказ старосты избавиться от лешего и водяной бабы выглядел по меньшей мере странно. Для себя он решил, что на обратном пути обязательно навестит эту деревню еще раз, и если староста передумает – тариф будет двойным. И никак иначе. Ведьмак не работает без оплаты.
Барон
На столе барона Перийского Аркадия Четвертого лежало утреннее донесение. Южные провинции, где третий год шла лихая рубка рыцарей метрополии с отрядами Тарских кочевников, находились в полном разорении. И месяц назад к опустошению войны добавились неприятности иного рода.
Началось все с того, что в дальних каменоломнях каторжане устроили побег. В принципе, дело было житейское и даже заурядное, но в этот раз все пошло наперекосяк. Заслоны из местных старост и мужиков каторжников проморгали, и те, пометавшись по ближайшим деревням, ушли отсидеться в одну нехорошую пещеру.
Пещера эта издавна считалась совершенно мрачным местом, и местные к ней не подходили за версту. Ходили слухи, что в древние времена алхимики с колдунами варили в ней какие-то зелья, но что-то пошло не так. Несчастный случай на производстве – вместо философского камня в одном из котлов открылись врата в преисподнюю, и оттуда полезла всяческая нечисть. В силу преклонного возраста никто из присутствующих на тот момент в пещере сопротивления не оказал. По преданиям, врата удалось закрыть, но нечисть облюбовала пещеру и стала в ней жить-поживать и, возможно, даже размножаться. Свидетелей размножения, впрочем, не было, ибо ни одному любопытствующему из этих мест вернуться не удавалось.
Каторжан после ухода в эту пещеру тоже никто больше не видел. Однако нечисть они там разворошили, и изрядно побеспокоили. С тех пор в окрестных землях стало беспокойно.
Начали привидения в сумерках к домам захаживать, а кое где и обживаться.
Видели вечером на закате не то летящего дракона, не то стаю ворон.
А мелочи всякой – анчуток, мороков да шишиг с каждым днем все больше становилось.
И никакого спасения не виделось. Как традиционные, так и нетрадиционные народные рецепты никакого эффекта не имели. Нечисти становилось все больше, и вела она себя все наглей. Если поначалу в сумерках да по ночам шастала, а теперь и днем встречается.
Старосты объявили сбор средств для найма ведьмаков и разослали во все земли объявления о вознаграждении за головы нечисти.
***
Барон неторопливо перечитал донесение и задумчиво посмотрел на бронзовую статуэтку, приобретенную по случаю в столице несколько лет назад.
Статуэтка изображала ведьмака с мужественным лицом, опирающегося на меч, воткнутый в чешуйчатую тушу дракона. Нога в бронированном сапоге попирала отрубленную голову с высунутым раздвоенным языком и огромными зубами. Рядом с тушей лежал полуистлевший человеческий череп, обращенный пустыми глазницами на ведьмака. Табличка, закрепленная на основании статуэтки, гласила: «Ведьмак с драконом острова Шкапо. 18 мая 679 года».
Это был последний убитый дракон острова Шкапо, необитаемого куска скал вдали от всех торговых путей и человеческого жилья.
И это был последний летающий дракон, которого за последние сто лет видели на планете.
Барон потряс старомодным колокольчиком, вызывая секретаря.
– У нас есть кто-нибудь из Южных провинций?
Секретарь сдержанно кивнул.
– Я просмотрел личные дела, один из наших егерей из этих мест.
– Тогда снарядите его и отправляйте немедля. Сдается мне, в этих краях не обойтись без нашего человека.
– Уже собран, господин барон. К вечеру отправим.
***
Человека звали Леха. Он был строевым егерем единственного на планете отряда егерей Семаргла.
Анчутка
В охотничьей заимке царил легкий беспорядок. На сбитом из потемневших досок столе лежал на боку туесок из желтой коры, из которого насыпалась на столешницу кучка желтоватой соли. Рядом с туеском растопырился обломок оленьего рога. Второй обломок валялся в пыли на полу.
Изрядно потертый веник лежал на запыленном широком подоконнике среди кучек высохших мух. Кое где по углам те же мухи висели в коконах густой паутины.
Единственным свежим предметом был приваленный к стенке возле полатей тяжелый штурмовой рюкзак с откинутым верхним клапаном, из которого торчал красный походный термос.
В углу комнаты на простенькой табуретке сидел человек в темно-серой егерской форме с красным шевроном на рукаве, и через затемненные очки смотрел на угол возле печи. В углу, помимо незамысловатой утвари, лежали две крупных перламутровых бусины красного и синего цвета.
За окошком, на небольшой поляне у заимки, маялся средних лет бородатый мужичок в грязной кожаной куртке, таких же грязных штанах и низких сапожках с отворотом. Он то поглядывал в окно, то садился на скамью возле небольшого навеса, потом нарезал круги по поляне. В общем, старательно изнывал. В заимку заходить было не велено.
В сумерках, когда обстановка в доме стала едва различима, одна из бусинок внезапно исчезла. Через затемненные очки было видно, как темный комочек выкатился из-за печи, схватил бусину и замер.
Егерь улыбнулся, достал из кармана еще одну бусинку и аккуратно катнул ее в угол, прямо к темному комочку. Тот отпрыгнул и мгновенно исчез за печкой.
– Я тебя вижу. – Негромко сказал егерь. – Не бойся, я не сделаю тебе вреда.
Пару минут ничего не происходило, потом таинственный гость снова показался. Роста он был невеликого, чуть больше котенка, и на него бы походил, если бы не мохнатые крылышки по подобию летучей мыши, рожки и большие красные глаза. Он неторопливо подошел ко второй бусине, поднял ее и подозрительно посмотрел на егеря.
– Удалось кулику на своем веку. Тебя что ли бояться?
– Я Леха. – Представился егерь. – Егерь Семаргла. А ты чьего племени?
– Ух ты… самого Семаргла? – Гость охнул и попятился в угол.
– Самого, самого. Не бойся, я без умыслов.
– Анчутка я.
– А в доме что делаешь? Другого места не нашел?
Анчутка задумался, тяжело вздохнул и подошел к столу, цокая копытцами. Опасливо покосившись на рассыпанную соль, пристроился с самого краю стола и покатал в ладошке перламутровую бусинку.
– Метил в лукошко, да попал в окошко. Как пещеру нашу спалили, так и разбрелись мы кто куда. Я вот здесь обосновался, благо домовой к этой халупе за версту не подойдет. А другим лихо досталось. Сам знаешь – война, полевики с голоду пухнут, кикиморам да шишигам тож не сахар. Только шиш радуется, ему то у дороги одна забава.
Анчутка засунул бусину за щеку и подозрительно посмотрел на егеря: – а что, этот лишенец, что во дворе лазит, наговорил чего на меня?
– Испугал ты его. Зачем рог в него кинул?
– А чтобы не сквернословил. Не успел зайти – изо рта помои льются. Лес ему не такой, зверь ему не такой, мухи на окошке – и те не так сидят. А теперь еще и рог не такой, об башку сломался, – анчутка хихикнул.
– Дело у меня к тебе… – егерь внимательно посмотрел на собеседника.
Анчутка насторожился. – Ты свои дела при себе держи. У меня с вашим племенем одна речь – на ухват да в печь.
– Уж больно ты грозен… Дело у меня про твое племя, не про мое. Показал бы ты мне пещеру, что спалили. Может, получится вернуть к делу…
– Это с чего такая щедрость? Аль душонку не уберег?
– Мало вас, сам мне сказал. А без вашего племени и наше скудеет, от корней отрывается. Деревня еще как-то держится, а в городах такое творится…
Анчутка подпер щеку рукой и в задумчивости покачал копытцем. – Вот такая канитель, была пурга – теперь метель… А мне с того какой интерес?
Леха рассмеялся.
– Ты что, торговаться надумал? Так это не со мной, со своим племенем торговаться будешь. Если получится, конечно.
Анчутка еще посидел, качая копытом, потом спрыгнул с лавочки и метнулся к печке. Около минуты за печкой слышалась какая-то возня, а потом копытца зацокали в другом углу, за спиной егеря.
– Пошли уж, что расселся. У кого лавка бела, у того жопа гола.
Уйти, однако, удалось не очень далеко, только до двери. Мужичок во дворе заверещал дурным голосом, послышалась пара гулких выстрелов, и на поляну выкатились с десяток оборванцев. Одна из шаек, промышлявших в местных лесах да по удаленным деревням.
Оборона
Когда одинокую лесную заимку окружает шайка мародеров, организовывать круговую оборону имеет смысл только в том случае, если есть шанс дождаться подкрепления. В противном случае осада закончится либо быстро – пожаром и последующей стрельбой по движущейся подкопченной мишени, либо не очень быстрой перестрелкой, в которой у десятка стволов шансов всяко больше, чем у одного.
Подкрепления Лехе ждать не приходилось. Его пребывание в Южных провинциях подразумевало приватность, да и звать на подмогу было некого.
Варианты организовывать оборону заимки тоже были сомнительны. Круговая оборона в одно лицо – это оксюморон. Как ни крутись, а с одной стороны всегда задница.
Поэтому когда главарь шайки осторожно открыл дверь, он увидел сидящего на полатях человека в егерской куртке со штурмовым рюкзаком за спиной. Человек лениво жевал галету с полоской сыра, которую держал в левой руке. Правая рука сжимала рукоять лежащего на коленях автоматического «Вихря», ствол которого смотрел на главаря. За спиной человека, на рюкзаке, сидел угольно-черный демон с красными горящими глазами и внимательно смотрел на главаря.
– А почему не стучишься, иль в свой дом пришел? – строго спросил егерь.
В голове главаря возникла странная пустота. Ноги предательски онемели, и он с тоской почувствовал, что пресловутая медвежья болезнь – это не признак слабости или малодушия. Это попытка организма сделать хоть что-то привычное в ситуации, когда тело застыло от ужаса.
Демон за спиной егеря раскинул мохнатые крылья, ощерился и неожиданно человеческим языком сказал: – человек простой, на пороге постой.
Судорога внутри главаря наконец дошла от горла до желудка, кишечник тоже не остался в стороне, и отчаянный прыжок с порога сопровождался уже отчетливой реактивной тягой. Вся шайка подхватилась, не раздумывая, вслед за вожаком.
– Тебя кто за язык тянул? – Леха покосился на анчутку. – Мы, мля, не на ярмарке, говорящих собачек показывать.
– Вырвалось. – Анчутка спрыгнул с рюкзака. – Судя по запаху, они побежали в сторону вон того оврага. – он махнул рукой в сторону расселины.
– Судя по скорости, скорее всего они побежали в сторону Дальних земель. – Леха принюхался. – Если темп выдержат, то как раз поспеют на раздачу благотворительного ужина Ордена Милосердия у столичных ворот.
***
До пещеры, что затерялась в Черных скалах, пешего ходу было пару дней. Это если без различных оказий и длинных привалов. Но в местах, кишащих нечистью и бандами мародеров, без оказии никак не получается.
На первом же привале, когда егерь решил свернуть к завалившемуся дереву, возле обочины неожиданно закрутилась воронка маленького вихря, разматывая редкие сухие листья. Поднявшись чуть выше колена, листья рассыпались, а вихрь, крутнувшись в сторону дороги, исчез. Егерь чертыхнулся – поляризационные очки, изобретение одного из инженеров барона Аркадия Четвертого, он засунул в рюкзак, а без них нечисть не разглядишь. Особенно, если она не торопиться показаться на глаза.
– Анчутка, – негромко позвал Леха, – что это, шиш балует?
– Минуточку, – попутчик соскочил с рюкзака и исчез в придорожной траве.
Отсутствовал он довольно долго, Леха успел разложиться на стволе дерева с нехитрым перекусом из сухпайка.
Появился анчутка также, как и исчез – внезапно.
– Шиш, кому еще. Только он ушел, не захотел с человеком видеться. А вихрь закрутил, потому что веселый был, из гостей шел. Тут шишига недалеко в камышах, они в дружбе вроде как.
Анчутка снова исчез. Видать, шишигу пошел в камышах вытаптывать.
Появился, когда егерь закончил перекус и уже накидывал на спину рюкзак.
– Шишига болтливая попалась. Говорит, тут недавно ватага мчалась – ну словно лось в тоске. Редко кто в лесу так проворно бегает, на ее то веку немалом и не припомнила. Похоже, наши гости, – анчутка довольно хмыкнул.
– А еще говорит, среди шишей молва идет, что ведьмак к Черным Скалам собрался, награду ему старосты посулили. – Взгляд его стал тоскливым, даже красные искорки в глазках словно покрылись пеплом.
– Порубает всех, до кого дотянется. До войны с кочевниками в этих землях ходил один ведьмак, правда, до Черных Скал не дошел – так всех кикимор извел в округе. Леших в лесу порубал, считай только в Черных Скалах и уцелели. Даже шишигами, и теми не брезговал. Правильно говорят – берегись бед, пока их нет.
Появление ведьмака не сулило ничего хорошего. Ведьмак был идеальной машиной для убийства всякой нечисти. И это сильно осложняло задачу егерей. Обычно ведьмаки и егеря сторонились друг друга, не вступая в открытые стычки. Но получивший задание ведьмак не посчитается с егерем, оказавшимся на пути.
Леха поудобнее поправил рюкзак, махнул головой, приглашая анчутку занять свое место, и двинулся в путь. Анчутка, как любая нечисть, не весил ничего, и ношу не тяжелил. А заставлять его семенить своими копытцами рядом не хотелось. Мало ли кто увидит – так и на Леху еще ведьмака наймут. Как на пособника и соучастника.
Разговор
После разговора с шишигой анчутка сидел как пришибленный. Ради справедливости, он и до того не надоедал Лехе никчемной суетой – сидел себе на рюкзаке и сидел, свои нечистые думы думал. А сейчас крепко загрустил.
– Слышь, Леха, а почему егеря нам помогают? – анчутка впервые за несколько часов вышел из ступора.
– Потому что вы – такие же жильцы на этом свете, как и мы. Ты никогда не задумывался, как земля урожай дает?
– Дает и дает, на то она и земля, – анчутка удивился глупому вопросу.
– Земля потому родит, что все отжившее в нее уходит, силу ей дает. И урожаем возвращается. А всякая нечисть – это тоже земля, только туда души уходят. На другом уровне, чем с землей сравнивать, а смысл один. Без вас и мы беднеем, душой скудеем. Сравни крестьянина, что землю пашет, или охотника, и городского прощелыгу. Охотник лес чует, крестьянин землю слышит. Душа у них полная, там всякому место есть. А у городского душонка как пустая кастрюля. И кинуть в нее нечего – в городе ни леших, ни шишиги. Даше шиш у тротуара не сидит, в толкотне такой ему не прожить – затолкают, заплюют. Наши деды домовых уважали, понимали, что они хату берегут. А в городе уже до того оскотинели, что и домовых начинают крестом гонять. А ты спрашиваешь…
– Так и деревенские ведьмаков нанимают.
– Деревенские редко. В основном всякие приказчики, что из города приехали. Думают, что почести себе найдут, если окрестности от нечисти избавят. Драконов всех извели на потеху богатым дуракам – а какой от драконов вред? Ну утащит овцу, если плотоядный, так и волк таскает. Но волк – зверь обычный, тут ни славы, ни прибыли никакой, а за дракона можно хорошую цену заломить. Я уж молчу о том, что и фруктовых драконов извели, от которых никакого убытку. Уже безобидных ящериц вивернами опасными объявили, а то ведьмакам кормиться не с чего. Потому мы и бережем вас, чтобы нашим корням было на что опереться. Не все в этом мире на солнышке греется, кто-то и в дупле сидит.
– Так про ведьмаков героические песни поют, – не унимался анчутка. – А мы, бедные, только брань слышим. Живем не пышно, нигде не слышно.
Егерь хотел возразить, но попутчик, похоже, вошел во вкус и страдал, словно мадонна на паперти.
– Всю жизнь тянем лямку, пока не выроют ямку.
Услышав про ямку, Леха аж споткнулся.
– В какую там ямку ты собрался?
Анчутка понял, что чутка переборщил, но самобичевание, похоже, захватило его целиком.
– Так и прозябаем, хоть весла суши, хоть затылок чеши. Нечисть, одним словом.
– Были нечистью, или не были, – а домовых чтят. И духам предков поклоняются. И лешакам урон не чинят, лес берегут.
– Ага, не чинят. Года два назад три мужика в лесу заблудились, так вся деревня вышла лешего гонять. И с топорами, и с факелами, и с колокольчиками – чуть лес не спалили начисто, еле сами выскочить успели.
– А чего лешего извести решили? Может, он мужиков по кругу водил?
– Ну водил. Так в овражке, куда они поперлись, гномы свадьбу играли. – Анчутка разгорячился. – Ну как туда мужиков пускать? Гномы бы их в пещеру и уволокли, чтобы место не выдавать. А так походили три дня по лесу, и целыми в деревню вернулись. Это же, пойми, целая политика перед лешим нарисовалась. Как умеешь, так и разводи две беды, пока третья не пришла. Она ведь, беда, – выпустишь с воробушка, очутится с коровушку.
Леха и без анчутки знал, что леший ради забавы с человеком связываться не станет. У него в лесу своих дел полно. То деревья ураган повалит, то в зверином хозяйстве мор и голод, а то и чужая стая волков заскочит. А волк – он только в своем углу разорения не учиняет, у него каждая заячья тропка на учете, каждая коза в нужном перелеске стоит. Но если голод либо человек с места согнал – волчья стая немногим от мародеров отличается, что схватил – то и твое. Все одно – чужие места, обустраивать толку нет.
Так что лешему не до потехи, успеть бы свои дела решить. То же и кикимора – если дурак либо пьяница, может и в воду макнуть. Глядишь, либо поумнеет, либо протрезвеет. Как ни крути – наука. И обижаться только на себя нужно. Но обижаются почему то на кикимору.
– Леха, – анчутка не унимался, – я вот все не пойму, что так про ведьмаков и сказки, и песни, и былины сочиняют. Они ведь за деньги рубят, на кого покажут. А чью он там голову принес – пойди, разбери. Может, брешет.
– Нет, не брешет. Они так воспитаны, как топор – ни себе, ни другим спуску не дают. Так что кикимору за медузу Горгону выдавать не будет. Другое дело – кикимора в иных землях зовется водяная баба, и характером пожестче бывает. Особенно где воды мало, не любит она, когда в болоте разорение устраивают. А все эти героические рассказы – просто художественный вымысел с элементами, так сказать, коммерческой рекламы.
– Да, реклама. – Анчутка задумался. – Кабы у дятла не нос, кто бы его в лесу знал…
Так в разговорах до Черных Скал и дошли.
