Loe raamatut: «Любовь под соусом бешамель»

Font:

Дизайнер обложки Мария Фролова

ISBN 978-5-0062-2741-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог: учимся правильно отделять белок от желтка

Кричат, перебивая друг друга, чайки. Прохладный ветер оставляет соль на моих губах. Я стряхиваю пепел в блюдечко из-под капучино, наблюдая, как дым вихрастыми кольцами тянется к твоей шевелюре над самодовольной физиономией.

Мы сидим на открытой веранде моего любимого провансальского ресторанчика «У Фонфона». Здесь открывается великолепный вид на Старый порт, и подают лучший буйабес в городе. В воздухе витают тонкие ароматы базилика и розмарина, а если сесть поближе к кухне, можно унюхать кролика, тушеного в вине. Но сейчас мы расположились на веранде – не хотелось оскорблять это святое святых твоим присутствием.

Тряхнув рыжей челкой, я все-таки осмеливаюсь заглянуть в твои глаза, влажные и черные, как средиземноморские маслины. Почему я тонула в них безвозвратно когда-то?

– Мими, ты потрясающе выглядишь.

Прекрати коверкать мое имя! Но вслух я так ничего и не сказала. Твоим любимым занятием последние три года было доведение меня до бешенства. Хватит. Бумаги с твоей заковыристой подписью у меня на руках. Я почти свободна. Почти, потому что до твоего самолета еще целых пять часов. И лишь в восемь вечера мои мучения прекратятся – пока ты не уберешься из Марселя, я не успокоюсь. Впрочем, можно подсластить пилюлю.

– А ты постарел, Винс.

От вида твоего вытягивающегося от обиды лица я едва не испытала оргазм. Маленькая месть, но такая сладкая…

Итальянские мужики, все как один, озабочены своим внешним видом. Нарциссы, одним словом. А уж ты, Винсенто, самый ярый их представитель. Чем я думала три года назад, когда выходила за тебя замуж? Явно не головой. Мишель, моя сестра, выразилась тогда гораздо витиеватей.

– Мне нравится твой город, – оправившись от шока, продолжаешь ты. – И еда вкусная.

Больше ничего и не способен оценить, тупица. И про еду заикнулся только, чтобы умаслить меня.

– Может, заедешь в мой отель? – ясней ты выразиться не мог. Секс напоследок? Нет уж, увольте.

– Ты на альфа-самца никогда не тянул, Винс, – ах, какие милые гримасы! От небрежного тона и моих слов тебя перекосило, словно при инсульте. – Обойдусь без прощальных любовных утех. Всего тебе хорошего.

Подхватив бумаги, я поднялась и, плавно лавируя между столиками, двинулась к выходу. Оглянуться бы и посмотреть на тебя, когда ты осознаешь, кто платит по счету. А я ведь шиканула – вино не из дешевых. Но потихоньку возвращающаяся к жизни гордость не позволила голове повернуться даже на сорок пять градусов. Только вперед. Там маячит будущее, в котором нет тебя.

Солнце начало спуск к горизонту, и ветер стал злее, влажными пальцами пробираясь под легкую кожанку и путаясь в сиреневом газовом шарфике, исполняющим лишь декоративную функцию. Моя рыжая грива поднялась в воздух, создавая из меня Медузу Горгону. Но я принципиально не стала сворачивать с набережной, предоставляя ледяным потокам воздуха играть со мной. Ветер – это свобода. Ветер – это я.

Совет #1: не покупайте продукты на голодный желудок

Блондинка с идеально уложенным каре и осуждающим взглядом карих глаз придирчиво осмотрела мое обветренное до красноты лицо, растрепанные волосы и съехавший на бок шарф. Страдальчески вздохнула, постучав тонкой сигариллой по краешку пепельницы, и покачала головой:

– Моник, у меня пропадает абонемент в спортзал. Ты же знаешь, у меня нет на него времени.

– Намекаешь, что я жирная? – я беззастенчиво влезла ложкой в ее диетический фруктовый салат и поморщилась. – Куда ж мне до тебя. Я ведь не ем всякую безвкусную дрянь.

– И поэтому заказала киш¹ с грудинкой, буйабес² и крем-брюле, – сестра невозмутимо постучала по скатерти аккуратными красными ноготками и элегантно приподняла правую бровь.

– Отстань. Я безработная разведенка с кошкой. У меня осталось мало радостей в жизни.

Мишель вздохнула и уткнулась в салат. Поняла, что толку от меня не будет.

Мы с ней – двойняшки. Разнояйцевые близнецы. И кому не скажи, все удивляются. Да, что-то общее у нас есть, вроде разреза карих глаз, одинаково широких скул и пухлой нижней губы, но мы даже на сестер-погодок не тянем. Я пухлая от природы, с круглыми щеками, пышными формами и вздернутым носом. Она – утонченная, с профилем греческой гетеры и стройными ногами. Рыжие волосы – вот что нас еще объединяло в детстве. Но Мишель ненавидела этот цвет, считая, что он делает ее похожей на Анжелику в исполнении ее тезки, Мишель Мерсье. А я никогда не перекрашивалась, считая свою густую львиную гриву цвета меди – практически единственным своим достоинством. Сестра же стриглась коротко и предпочитала платиновые оттенки.

Что касается характеров… Тут все сложно. Мишель считает меня безалаберной и безответственной, но доброй. Мол, цели у меня нет, карьера по боку, мужиков выбирать не умею. И не объяснишь, что я просто люблю жизнь. Верю людям безоговорочно. И ненавижу несправедливость. Особенно по отношению к другим людям. Потому долго и не могу задержаться ни на одной работе.

А Мишель, кстати говоря, окончила медицинский и работает патологоанатомом. И никогда не преминет лишний раз посетовать на такие разные сестринские мозги. А еще в свои тридцать три она является счастливой женой преуспевающего спортивного агента, держит у себя кухарку и не собирается портить фигуру родами.

К готовке относится чуть менее, чем с отвращением. Видимо, сказывается профессиональная деятельность. Когда ты каждый божий день вскрываешь человеческие желудки и грудные клетки, препарировать курицу уже желания не остается.

А для меня кулинария – смысл всей моей бестолковой жизни. И еще дети. Да, безумно хочу ребенка. Вот только с потенциальными отцами как-то не складывается.

Доев свой десерт, Мишель изящным жестом приложила к губам салфетку, аккуратно подвела губы коралловой помадой и, убрав пудреницу в сумочку, еще раз оценивающе оглядела меня.

– Есть у меня один неженатый коллега на примете. Месяц назад расстался с девушкой. Не выдержала его рабочего расписания, внимания мало уделял. А ты, я думаю, к этой проблеме отнесешься с пониманием. Бóльшую часть жизни все равно витаешь где-то в облаках.

– Вот только не надо этого снисходительного тона. По-твоему, я не в состоянии найти себе ухажера?

– Думаю – да, – безапелляционно заявила сестра, заставив мое сердце обиженно сжаться. – Мсье Бертран – чудесный мужчина. Ему пятьдесят, он очень мил и внимателен, и точно не пропадет из виду, заняв у тебя денег.

– Сколько раз ты будешь меня этим попрекать? И спасибо, конечно, но я еще не настолько отчаялась, чтобы встречаться со стариками.

– О, мой Бог! Какая же ты ханжа. Да он фору даст любому сопляку.

– Все, остановись, иначе мы поругаемся. Когда ты едешь к родителям?

– Не в этом сезоне. Я еще не переварила последнюю порцию их нытья по поводу моей «бесплодности».

– Это жестоко, – я разочарованно покачала головой. – Сказала бы правду, что не хочешь детей. Зачем врать?

– Мне так проще, – пожала плечами сестра. – Лучше мало, чем ничего. Тебя мать, кстати, достает не меньше.

– Даже больше. Я-то не замужем, в отличие от тебя.

– О да. Я помню, как она сожалела о твоем разрыве с Винсом. Ведь он такой красивый и обходительный мужчина… Наша бедная, наивная мамуля…

– Итак, раз ты плохая дочь, я побуду хорошей. И заеду к ним на выходных.

– Не обязательно ждать выходных, – злорадная Мишель опять в своем репертуаре. – Ты ведь все равно безработная.

– У меня собеседования, – огрызнулась я, покривив душой. Никаких наметок нет, и вообще я ничего не хочу. Период такой дурацкий. Есть желание взять бутылку вина, включить слезливую мелодраму, и в обнимку с кошкой проливать пьяные слезы над своей поруганной жизнью.

Правда, вечером, после двух бокалов красного нектара, я решила поменять планы. Приняла душ, уложила волосы, втиснулась в маленькое черное платье и, подведя стрелки, намылилась в кабаре неподалеку от дома, на улице Шаторедон. А что? Кошка сыта и довольна жизнью. На плите дымится луковый суп. А взбодренная парами красного гренаш нуар душенька хочет развеяться.

«Ла Пайот» – небольшое заведение, но очень уютное и атмосферное. И от дома на улице Мюзе, в котором располагалась моя старенькая квартирка, минут десять пешком.

На первом этаже здания, в чьей мансарде я имею честь проживать, расположился ресторан тунисской кухни, чьи запахи дразнят меня по вечерам. Напротив – парикмахерская, куда я регулярно хожу. В соседнем доме находится магазин косметики, где я затариваюсь на постоянной основе. Через два здания – универмаг со свежими недорогими продуктами.

Люблю свой район. Люблю Марсель с его рыбными запахами и соленым воздухом. Патриотическое чувство меня особенно накрывает после вина. А уж после двух и более бокалов я начинаю гордиться, что родилась во Франции, а не где-нибудь еще. Прям распирает.

И вот великий патриот Моник Мартен вламывается в «Ла Пайот», цепляется неустойчивой шпилькой за плинтус и практически парит над полом приблизительно пару метров. К счастью, меня поймал за локоть вовремя появившийся официант. На лице – непроницаемое выражение, профи, что сказать. Но моему смущению все равно – лицо залилось краской. Пришлось расхохотаться, чтобы не подумали, не дай Бог, как мне неловко.

– Мадемуазель Мартен, добро пожаловать. Давно вас не видели.

– Дела, мой друг Жюль, дела, – поправляя задравшееся платье, произношу я непринужденным тоном.

– Вам как обычно, угловой столик?

– Нет, сегодня хочу посидеть за барной стойкой.

– Хороший выбор. Сегодня работает Клод.

О, Клод, mon amour. Обожаю этого парня. Он стопроцентный гей, но флиртовать с ним – одно удовольствие. Года три назад я пыталась наставить его на путь истинный, и даже в порыве винного экстаза целовала в засос, но увы и ах. Он лишь невозмутимо вытер губы салфеткой.

– О, Моник, любовь моя! – идеальные губы Клода расплылись в улыбке. – Я соскучился. Ты сегодня очаровательна. Впрочем, как и всегда.

– А ты все так же очаровательно голубой?

– Увы, моя прекрасная муза, увы. Я знаю, что разбиваю тебе этим фактом сердце, но ничего не могу с собой поделать.

Ох, Клод, до чего же ты хорош… Подтянутое тело, идеальные скулы, зеленые кошачьи глаза и будоражащая воображение модная небритость. Ах, как бы сладко было засыпать в твоих объятиях…

– Милая, не раздевай меня глазами. Я смущаюсь, – озорные искры в его невероятных радужках меня ни разу не остудили. – Тебе, как обычно?

– Сегодня красное – не хочу смешивать.

– Это ж с кем ты нам изменяешь? – притворно обиделся бармен.

– С кошкой, – рассмеялась я. – Потом поняла, что одиночество сегодня не осилю.

– Мудрое решение. С нами веселее. Правда, ты пропустила первое представление…

– Не беда. Посижу тут, поболтаем о жизни. Что еще делать одинокой безработной женщине?

– Опять уволили?

– На этот раз сама, – я вздохнула. – Знаешь, когда шеф гнобит официантов и с дерьмом их смешивает… не хочу работать в такой обстановке.

– Но тебя ведь не обижали?

– Не особо… Но…

– Но я тебя знаю, да… Слушай, я поспрашиваю у знакомых. Может, смогу подыскать тебе работенку по сердцу.

– Ты меня очень выручишь!

– Не переживай, Мон, все наладится.

– И на личном фронте беда…

– Потому что ты влюбляешься в тех, кто тебе не подходит.

– Угу. Ты, например.

– Я тоже тебя люблю, детка.

– Знаю, дружочек, знаю.

Посетителей прибавилось, и Клод занялся делом. Чтобы не мешать своей пустой болтовней, я забилась в свой любимый уголок, перехватив Жюля и заказав бокал вина.

Но не успела пригубить, как официант нарисовался вновь с подносом, на котором стоял веселенькой расцветки коктейль с зонтиком.

– Извини, я это не заказывала, – я с недоумением покачала головой.

– Знаю, это от мсье за барной стойкой, – Жюль кивнул на приятного парня в полосатой рубашке. Нос конечно островат, и стрижка бобиком меня смущает, но в целом… Мужчина у стройки улыбнулся и поднял свой стакан, по всей видимости, с бренди, в знак приветствия.

Не то, чтобы я настроилась на роман, не факт, что даже телефон оставлю, но вечерний флирт после тяжелого депрессивного дня – лучшее снотворное.

Я послала милую улыбку в ответ и приняла подношение. Кто бы знал, чем это обернется…

– Не возражаете, если я разделю с вами этот приятный вечер? – через секунду он уже стоял у моего столика.

– Не возражаю.

А с чего бы, собственно? Я одинокая разведенная женщина без малейшего намека на светлое будущее. А у визави интересный иностранный акцент, между прочим…

– С вами это заведение заиграло новыми красками.

Вот тут я почувствовала неладное. Такими дешевыми комплиментами приличные мужчины не заливают уши первых встречных. Посему сочла за лучшее промолчать в ответ на эту сомнительную лесть. Хотя, может это трудности перевода?

– Давайте знакомиться. Меня зовут Ален. А вас, милая девушка?

– Катрин, – раз уж ты Делон, то я Денёв. А вот и след от обручального кольца на пальце левой руки. – У вас странный акцент. Откуда вы?

– О, я из Нью-Йорка. Но здесь мои корни. Извините, мой французский нуждается в практике.

Это уж точно.

– Вас сюда привела сегодня сама судьба.

О, мой Бог… Выпитое вино тревожно шевельнулось в желудке. От такой приторности меня всегда начинает тошнить.

– Знаете, я не так уж и сильно нуждаюсь…

– А почему бы нам не найти заведение потише? – перебил он меня. О как. Сразу к делу.

– А почему бы не к вам?

– Как чудесно, что мы с вами поняли друг друга, – вину внутри меня стало совсем нехорошо.

– Я вообще-то пошутила.

– Простите? – опешил «Ален Делон». – О, я понял. Извините. Может, потанцуем?

– Вы знаете, что-то нет настроения…

Флирт не удался. То ли парень плохо знает наш язык, то ли и на родном так болтает. Тогда совсем печаль. Я загрустила. «Делон» тем временем попросил у официанта добавки и буравил меня блестящими глазами. И первое впечатление от его симпатичности постепенно сходило на нет. Женатый американец в поисках французской шлюшки. С вороньим носом, тонкими презрительными губами и пятнами пота в подмышках. То ли я трезветь начала резко…

– Я, пожалуй, пойду, – я встала и открыла сумочку, чтобы достать деньги. В этот момент турист через весь стол потянулся ко мне, опрокинув вино на мое платье, и схватил за руку, больно сжав запястье. Я охнула и выпустила клатч из рук. Все содержимое, включая косметику и купюры, разлетелось по полу.

– Ну, куда же вы? Вечер еще только начался.

– Вы что натворили? Идиот! – я беспомощно оглядела свое новое платье, от которого теперь разило, как от старого алкоголика. Рванула руку, освободившись и наклонилась за своими вещами, раскиданными вокруг нашего стола.

– О, прошу извинить меня ради Бога! – он взял салфетку и принялся активно тереть мой загубленный наряд в районе декольте.

– Уберите руки! – я отшатнулась, вскакивая на ноги.

– Я же пытаюсь вам помочь!

– Это теперь так называется? – я фыркнула. – Что ж. Спасибо за прекрасный вечер, и всего вам доброго.

– Не уходите! Давайте я возьму нам еще что-нибудь выпить? – заплетающимися языком попросил «Делон», поднимаясь. И чуть не рухнул на меня.

Да как же мне от него отвязаться? Чего доброго, потащится за мной до дома…

Пока я лихорадочно соображала, не позвать ли вышибал на помощь, как провидение решило в кои-то веки выступить на моей стороне, послав мне Героя.

– Девушке наскучило ваше общество, мсье. И вы очень некрасиво себя ведете, – я обернулась на этот ангельский тенор и обомлела. Боже мой, где он был до всего этого мракобесия?

Высокий блондин, с телом атлета, голубыми глазами и очаровательными ямочками на щеках. Я сомлела и забыла о безнадежно испорченном вечере.

Американец тут же развернулся на сто восемьдесят градусов к нарушителю спокойствия, резко сменив маску пьяненького искателя приключений и ласки на агрессивного драчуна.

– А ты кто такой?

Ловким движением руки Герой оттиснул меня за свою широкую спину и продолжил наставлять моего недавнего визави на путь истинный. На что турист отреагировал весьма мужественно – толкнул блондина в грудь. Тот мямлить и изображать интеллигента не стал, отвесив ему знатную плюху. Завязалась драка. Жюль, официант, поспешил разнимать Героя и Злодея, и тут же совершенно «случайно» получил по шее. Начал закономерно заваливаться, и чтобы удержаться, ухватился за меня. Я, ахающая и охающая, а также активно болеющая за Героя, от неожиданности запуталась в собственных ногах и рухнула на Жюля, приложившись лбом об пол. Проклятущее платье все-таки задралось, показав всем присутствующим мой далеко не худенький зад. В утягивающем белье… В жизни больше сюда не приду.

Пока вышибалы подоспели, пока Жюль, без конца извиняясь, прикладывал мне лед к голове, я потеряла из виду Героя. Да и слава Богу, наверное. Если он видел мое позорное падение с Олимпа…

Короче, шикарное завершение шикарного вечера.

А все потому, что нельзя сразу после развода искать приключения на свою задницу. Неразборчивой ты стала, подруга.

И каблук я все-таки сломала.

Совет #2: лучше недосолить

Душная июльская ночь не давала заснуть. А еще потихоньку обгладывало острое чувство стыда. Вот краткое резюме моего приключения: чуть не завалилась на входе, приняли за шлюху, подрались из-за меня, в конце-концов поцеловала пол и дала полюбоваться своими панталонами. Лучше бы напилась дома.

Перед рассветом все же заснула, намяв себе все бока ерзаньем. Во сне пережила свой позор заново и проснулась в холодном поту, разбитая и озябшая.

Заголосила кошка, требуя завтрак. Теперь уже точно не усну.

Прошлепала на кухню, насыпала корм Матильде, включила кофеварку и затянулась сигаретой. И облокотившись на подоконник, заставленный цветочными горшками, уставилась на подернутое розовой дымкой небо. Аккуратно карабкающееся вверх солнце позолотило черепицы домов и шпиль церкви Винсента Поля. Из пекарни на углу улиц Родольф Полак и Обань потянуло ароматом свежих круассанов. И живот оглушительно заурчал, дав о себе знать. В последний раз я ела за ранним ужином с Мишель.

Залив в себя две чашки кофе, я натянула джинсы и помятую футболку, сброшенную на стул вчера, и отправилась за выпечкой. Мсье Сахим, шеф-повар ресторана тунисской кухни, как всегда с вежливой улыбкой на лице, пожелал мне приятного дня. Солнце поднялось еще выше, но в воздухе царила утренняя прохлада, приятно ласкающая кожу.

А жизнь все-таки прекрасна!..

Пекарь округлил глаза, завидев меня в такую рань.

– Доброе утро, Моник. Вы сегодня ранняя пташка.

– Так потому, что оно такое чудесное, мсье Савери. Грешно проводить его в постели.

Ага, конечно. Дай тебе волю, провалялась бы до обеда, соня…

– Золотые слова, мадемуазель.

Забив бумажный пакет пирожками, я с довольной физиономией отправилась домой. И умяла почти всю выпечку в один присест.

– Жизнь определенно хороша, а похудеть мы всегда успеем, правда, Матильда?

Толстенькая шотландка Матильда тоже так думала, поэтому согласно муркнула в ответ.

Горечь вчерашнего вечера растворялась в солнечном свете и изумительно вкусных круассанах. Я обвела взглядом тумбочки и навесные шкафы, горя жаждой действий. Давно планировала что-то переставить, убрать с глаз долой. Да и протереть пыль наверху не помешало бы…

Кухня – любимое место в квартире. По словам Мишель, абсолютно безвкусная разнокалиберная мебель никому не может нравиться, а мне все равно. Каждый предмет обстановки выбирался по зову сердца. Увидела-влюбилась-купила-поставила. И плевать, что они не сочетаются. Два навесных шкафчика в стиле прованс нависали над веселой оранжевой столешницей. Старинная плита 1919-го года, практически вырванная из рук на распродаже. Пузатый холодильник, увешанный магнитами и записками-напоминалками. Деревянный стол в деревенском стиле, стулья с темно-зелеными подушками, и стильная стальная раковина завершали кухонный пейзаж. Ах да, еще цветочные пастельные пейзажи, от которых так тошнит мою сестру.

Здесь я могла творить. Выдумывать. Рисковать. Соревноваться сама с собой. Стерильные кухни, в которых я трудилась за вознаграждение, всегда вызывали во мне отторжение. Впрочем, как и спальня-гостиная, которую вопреки моим желаниям вызвалась обставить Мишель. Вырвиглазную белизну дивана и кресел пришлось прикрыть вязаными пледами и вышитыми подушками, белые скучные стены – туристическими постерами. А картины с геометрическими фигурами, писанные каким-то безумно популярным и модным художником, я отвезла обратно сестре, не обратив ни малейшего внимания на ее поджатые губы. Моего раскаяния она не дождалась.

Налюбовавшись вдоволь своим творческим безобразием, я решительно задвинула мысли об уборки подальше. Такой день необходимо отпраздновать.

Выудив из закромов платяного шкафа линялый купальник, я нахлобучила на голову соломенную шляпку, надела сарафан, сандалии, и отправилась на пляж Каталан.

Вдоволь наплававшись, измазавшись мороженым, я, уставшая от жары, но довольная жизнью, вернулась в душную квартиру. Кошка встретила вялым мявом и снова завалилась под журнальным столиком. А я, приняв прохладный душ и закусив луковым супом, решила проверить социальные сети.

На своих страничках не обнаружила ничего интересного. Зато у Клода… Под тегом #немножкоклубнички в его аккаунте красовалась фотография… моего зада. С задернутым платьем и утягивающими панталонами. Твою ж за ногу!

Отстучала ему в «личку»:

Клод!!! Какого черта?!

Но ждать его ответа невтерпеж, поэтому я позвонила ему на мобильный. А лайки к фотографии все прибавлялись и прибавлялись. И комментарии… Мама дорогая!

Ниче так попка!

Не, толстовата малость.

Да самый сок, ребята!

Жирная корова

А труселя-то…

А я б приласкал…

Как-то резко расхотелось жить…

Бармен «Ла Пайота» соизволил наконец ответить.

– Да, лапушка, – раздался в трубке ласковый баритон.

– Я тебе не лапушка, скотина. С какого хрена моя задница висит на твоей странице?!

– Да ну брось. Шикарно же вышло!

– Ничего подобного! Отвратительно и мерзко. Удали сейчас же!

– И не подумаю, – рассмеялся он. – Давно под моими фотографиями столько лайков не ставили. А если популярен я, популярно и наше кабаре. Не переживай, я же не подписал, чья это попка.

– Я тебя ненавижу. И ноги моей больше не будет в вашем кабаке сраном.

– Меня все ненавидят, дорогая!

Я нажала отбой. Вот урод! А я-то считала его своим другом…

Жить хотелось все меньше. Пойти под поезд броситься? Представила заголовки газет и интернет-изданий. Обладательница утягивающего белья не выдержала позора. Боже ж ты мой!..

Всплакнув от унижения, открыла бутылку вина. Чтоб вас всех!.. А Клода я убью, наверное. Впрочем, заголовки статей станут еще ярче, чем после поезда. Хозяйка толстой задницы из «Ла Пайота» убила сделавшего фото бармена. Фу.

Красный виноград собирался меня немножко успокоить, но тут с дежурным вопросом «Что нового?» позвонила Мишель.

– Ничего особенного. В аккаунте Клода красуется мой обтянутый панталонами зад.

В трубке растеклась мертвая тишина. Я уж подумала, что связь пропала. Но сестра все-таки ожила спустя тридцать секунд.

– Боже, Моник! Что ты натворила опять? Перепихнулась с кем-то на улице?!

– Приятно знать, что родная сестра такого хорошего мнения обо мне. Я просто упала.

– И случайно оголила филейную часть? – не поверила Мишель.

– Да!

– Это в твоем стиле. Куда ты вчера поперлась?

– В «Ла Пайот».

– В эту дешевую забегаловку?! Я была о тебе лучшего мнения.

– Мишель, отстань! И без тебя тошно… Может, самоубиться?

– Когда планируешь? Не забудь меня предупредить, – ехидно ответила сестра. – Чтоб я не уехала в отпуск, например.