Глава 13.
Капля стала плакать, что рассталась с морем,
море засмеялось над наивным горем.
Омар Хайям
Обжигающий южный ветер разносит по степи солнечный зной. Я подбегаю к самому краю обрыва. Подо мной отвесная скала высотой в сорок метров, невероятная лазурь чистейших вод, настолько прозрачная, что я вижу с этой высоты медуз. Их бесчисленное множество. Словно я смотрю в усыпанное звёздами ночное небо, по недоразумению, оставшемуся безукоризненно голубым.
Я раскидываю в стороны руки и широко улыбаюсь этому мгновению. Хочу, чтобы время остановилось. Замерло.
Совсем как моё сердце сейчас: когда широкая грубая ладонь ложится поперёк живота, тянет меня дальше от края – ближе к себе, а жёсткие обветренные губы нежно касаются виска.
– Машенька, ты же обещала не подходить так близко к краю, – хриплым голосом журит меня мужчина.
– Здесь слишком красиво, Павел! – восторженно говорю ему. – Так красиво, что я переполняюсь эндорфинами до самых краёв!
Чувствую его усмешку. Ладонь немного смещается, кончики пальцев задевают полоску загорелой кожи на моём животе, и меня прошибает как от удара тока.
– А это дофамин, – жаркий шёпот опаляет моё ухо. – Гормон удовольствия.
Мужчина берёт меня за руку и ведёт в сторону узкой витиеватой тропки, ведущей вниз, к пещере.
Он уверенно ступает по скользким камням, твёрдо держа меня. Не даёт оступиться, упасть.
– Это самый сложный участок, – поясняет Павел. – Дальше будет проще. До самой пещеры вдоль обрыва натянут защитный трос.
– А что потом?
– Пройдём через пещеру к Чаше Любви. Ты же хотела её посмотреть?
– Да, но… Это не опасно?
– Я бы не стал рисковать тобой. В сухую погоду здесь абсолютно безопасно. Главное, держись покрепче за меня.
И я держусь. Через несколько метров тропинка действительно уже не имеет такого сильного наклона, а вдоль края обрыва тянется ржавый металлический канат, и мне становится чуть легче.
А ещё через несколько метров зияет чернотой огромная расщелина в горной породе, именуемая в этих местах пещерой.
– Готова? – Павел бросает на меня быстрый взгляд и ободряюще улыбается. – Не дрейфь. Это приключение ты не забудешь никогда!
Он добродушно смеётся, но его взгляд остаётся слишком серьёзным. Когда он так на меня смотрит – практически каждый раз, – ответы на какие вопросы пытается отыскать? Какие сверхзадачи решает? Какие выводы делает?
И я бы вполне решила, что он хоть на секунду да задумывается о небольшой возможности, о малюсеньком шансе, что мы – он и я – смогли бы сосуществовать и в другой плоскости наших жизней, если бы не запретила себе мечтать.
Невозможно получить всё и сразу. Не тогда, когда тебе восемнадцать и между вами неизбежная пропасть в целое поколение. Не тогда, когда он – ровесник твоего отца, а его собственный ребёнок младше тебя на десять лет. Не тогда, когда ты впервые отчаянно влюблена, а он вдруг решает быть ответственным.
Да это же просто… Самый нелепый курортный роман за всю историю!
Я смело иду за мужчиной в тёмную сырую пещеру. Он подсвечивает путь фонарём, крепко сжимая мою руку.
– Иногда мне кажется, что я не смогу тебя отпустить, – неожиданно шорох наших шагов разрывается глухим шёпотом. – Знаю, что это нечестно и неправильно… Помню все аргументы. Ведь все до единого привёл я сам.
Кусаю внутреннюю сторону щеки, чтобы остановить горячие потоки слёз, что струятся из глаз. Делаю глубокий вдох и безразлично произношу:
– Это всего лишь необременительный курортный роман.
Павел тормозит и поворачивается. Он не светит мне в лицо. И я благодарна ему за это.
Мужчина тянет меня в свои объятия, упирается колючим подбородком в макушку и выдыхает:
– Этим ты утешаешь себя? Мне вот что-то совсем не помогает.
– Мне тоже, – от привкуса соли на губах нежный поцелуй напоминает солёную карамель.
Вроде и сладко, но на любителя.
– Будь храброй, солнце!
– И смелой, – эхом отзываюсь я, вытирая слёзы.
– Курортный роман должен оставить в памяти приятный отпечаток, но притягательность должна рассеяться, как запах моря начнёт вымываться с твоих волос.
Павел с усмешкой щёлкает меня по носу, следом – целует то же место, снова сжимает мою руку.
– Идём, не будем терять время.
Мы не говорим об этом вслух, но прекрасно осознаём, что наше время на исходе. Всё, что у нас есть, – засушливые августовские дни, прерываемые гулом морских ветров ночи, вполне невинные объятия и наполненные нежностью поцелуи.
Мужчина не позволяет зайти дальше, как бы мне этого ни хотелось. Он может найти тысячу и одну причину для отказа, желая мне самого лучшего.
А главное, желая мне весёлой жизни молодой студентки, счастливых отношений с ровесником, которые не будут омрачены моим поспешно принятым решением.
Чтобы я, по его словам, скорее вернулась в колею после отпуска. Чтобы я никогда не пожалела о своём выборе.
Когда я жалею лишь об одном – он упрямо игнорирует моё желание сохранить его в своей памяти навсегда.
Я и так никогда не смогу забыть эту поездку, ведь она исполнила в каком-то исковерканном и переиначенном смысле моё желание. Я нашла свою любовь.
Кто-то скажет – некрасивую, неправильную. Но для меня – самую лучшую и настоящую.
– Разве мы придём этой дорогой к Чаше любви? – задаю я мучающий меня вопрос.
– Непременно, – в ответе мужчины я чувствую улыбку.
– Но я ведь прекрасно помню, что спуск был совсем с другой стороны. Я же пыталась попасть туда, ну тогда, помнишь?
– Ага, – отзывается он. – Прекрасно помню, как ты, моё отважное солнце, сбежала вечером к скалам… До сих оторопь берёт.
– Ну я же извинилась, – улыбаюсь я и напоминаю: – И пообещала, что больше так не буду.
– Ты готова, Машенька? – спрашивает Павел.
«К чему?» – хочу спросить я, но не успеваю задать вопрос. Тоннель в очередной раз резко виляет в сторону, а мне в глаза бьёт яркий солнечный свет. От неожиданности я крепко вцепляюсь в руку мужчины, а он, посмеиваясь и притягивая меня к себе, выводит меня из темноты.
Мы оказываемся прямо на краю Чаши, совершенно с противоположной от других туристов стороне.
– Обратно вернёмся как все, – тихо говорит Павел, притягивая меня к своей груди. – Но я хотел привести тебя именно в это место.
Я внимательно осматриваюсь и понимаю почему: края природного бассейна напоминают по форме сердце, и мы сейчас стоим в самой его вершине, там, где две половины сходятся в общей точке, соединяясь в одну идеальную фигуру.
– Это ты, – шепчу сквозь слёзы, – это должен быть ты… – Я упираюсь лбом в центр его груди, где яростно отбивает свой ритм его сердце, и плачу, продолжая умолять: – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Я хочу, чтобы это был ты. Я не хочу разделять этот момент с кем-то, кто не будет тобой…
А он успокаивает меня. Гладит мои руки, спину, волосы. И молчит.
Маленький росток веры проклёвывается в моей душе, и я успокаиваюсь. Позволяю себе расслабиться и не думать, что у нас осталось так мало времени.
Мы проводим время вместе практически до самого заката. Плаваем, ныряем, кормим друг друга виноградом, наслаждаясь теплом и близостью друг друга.
Павел с лёгкой улыбкой слушает мою беспечную болтовню про Лизку и грядущую учёбу, о моих планах и дальше подрабатывать частными занятиями. Смотрит на меня дольше обычного, во взгляде – пугающая меня тоска и дикий голод.
– Я на последний заплыв, – отстраняется от меня мужчина и в один короткий прыжок уходит под воду.
Отплывает так далеко от меня, что я чувствую, как рвётся тонкая связь, возникшая было между нами. Хочется плакать, кричать, биться в истерике. Ну почему, почему он такой упрямый? Разве возраст и всё перечисленное им – это настоящая проблема?
Проблема, на мой взгляд, в том, что мы отказываемся от отношений, даже не попробовав их на вкус. Я верю, что мы справимся, если очень-очень захотим.
Встаю с покрывала, потягиваясь, как сонная кошка, и тут же ныряю в воду, перехватывая синий взгляд. Подплываю к нему, цепляясь за крепкую мужскую шею, и заглядываю в его глаза.
В этих темнеющих омутах целая буря эмоций. Вечный шторм. Желание, граничащее с угрызениями совести. Тщательно подавляемая страсть.
– Пожалуйста, Паш, – шепчу в его губы, – стань моим первым…
– Я не могу, Маш. Не должен. Права такого не имею.
– Если бы я не была невинной, ты бы переспал со мной?
– Неверная постановка вопроса, Маш, – цокает Павел Александрович.
– Что же может быть проще, Павел? – взрываюсь я. – Что мне нужно сделать, чтобы получить одну дурацкую ночь безо всяких предрассудков? Переспать с кем-нибудь? Да запросто!
Я отталкиваюсь от его груди и на всей возможной скорости плыву назад к своим вещам. А он не торопится догонять.
Быть может, проблема кроется в этом?
Не хочу ломать голову, просто хочу убраться подальше от него!
Наплевав на зазевавшихся туристов, скидываю верх от купальника и надеваю сарафан, избавляясь от плавок.
– Маш, ты куда? – кричит мужчина, когда я карабкаюсь вверх по тропе.
– Подальше от вашей совести, Павел Александрович!
Глава 14.
Я не успеваю уйти далеко. Несмотря на свой почтенный возраст, которым ловко оперирует Павел Александрович, он догоняет меня даже не запыхавшись.
– И чего ты удумала, солнце? Далеко собралась?
– Я уже ответила! – кричу я. – Если это такая проблема, то мне проще избавиться от неё, чем терпеть всё это!
– Никуда ты не пойдёшь!
– И что же вы сделаете? – с обидой спрашиваю у него.
– Маш… это такая глупость, честное слово… – Павел хватает мою руку и тянет на себя. – Разве тебе недостаточно того, что есть? Маш, разве этого мало?
– Мало, Паш… – я срываюсь на слёзы. – Мне мало…
Он мрачнеет, но я упрямо задираю нос.
– Я отдам её первому встречному, честно. Мне всё равно. Это просто кусок плоти и крови, тонкая плёнка. Она не имеет для меня никакого значения.
– Ты совсем ещё ребёнок, Машенька. Ничего не смыслишь в этой жизни.
– Пусть так, но я могу сама решать, что мне делать, а чего – нет.
Мужчина сжимает челюсть. Не нравится? Что ж, мне тоже много что не нравится, но я же должна смириться!
– Что же ты делаешь, Маш? – резко выдыхает он. – Без ножа меня режешь на мелкие кусочки без единого шанса когда-либо снова стать целым!
Мои глупые губы расползаются в довольной улыбке:
– Это значит «да»?
– Это значит, что мы зайдём чуть дальше, солнце, – он целует кончик моего носа. – Не обязательно идти до конца, чтобы переполниться дофамином и получить желаемое. Но если ты передумаешь…
– Я не передумаю, – твёрдо заявляю ему. – И я действительно хочу дойти до конца.
Он ничего не отвечает, лишь кутает меня в свои объятия, целуя макушку.
Между нами воцаряется уютная тишина. Мы так и стоим где-то посреди степи, возле машины, пока на землю окончательно не опускаются сумерки.
Павел не отпускает моей руки, ловко справляясь с ухабами и поворотами одной левой. В сгущающейся южной темноте уже появляются первые звёзды, а на берегу, у самой кромки чернеющего глубинными водами моря, то и дело вспыхивают костры.
Около одного из них сидит расположилась компания. В открытое окно до нас доносятся звуки гитары, несколько человек танцуют и смеются.
– Заедем ненадолго? – спрашивает вдруг Павел. – Я их знаю.
Я киваю, не отводя взгляда от пляшущих языков пламени, и Павел аккуратно съезжает с грунтовой дороги на траву, замедляя ход.
Мужчина выходит сам, а после – помогает выбраться мне. Я чуточку смущена. Ещё ни разу мы не приходили куда-то в компанию в качестве пары. Даже интересно, как он меня представит?
Но он не разочаровывает меня: уверенно берёт за руку, притягивая ближе к себе, и подводит к своим знакомым. При ближайшем рассмотрении оказывается, что здесь собрались люди совершенно разных возрастов. Есть и совсем молодые – мои ровесники, чуточку старше, и ровесники Павла, и даже совсем седовласая пара.
Со многими Павел здоровается за руку, перебрасывается короткими фразами, вроде «как дела?», «хорошее выдалось лето, жаль, что такое короткое»… И люди отвечают ему тем же. Меня же он представляет просто: «Это Маша, моя подруга».
На мой скромный взгляд, подруга – это лучше, чем ничего. Пожилая дама смотрит с любопытством, целуя Павла в обе щёки. Её он называет тёть Галей, и я думаю, что, вероятно, это какая-то подруга его матери. Даже интересно, как и что он будет объяснять потом, когда всё закончится?
Мы усаживаемся на край расстеленного на песке пледа. Точнее, не совсем так – на край пледа усаживается Павел и тянет меня к себе. Я сворачиваюсь калачиком у него на руках, устраиваю голову удобнее на плече и слушаю разговоры кругом. Иногда Павел вставляет какие-то фразы, и его голос звучит для меня вибрациями его грудной клетки.
Когда один из мужчин берёт в руки гитару и заводит первую песню, Павел Александрович зовёт меня потанцевать, и я не отказываю.
Мы медленно покачиваемся под звуки музыки, лёгкий ветер доносит до нас шум прибоя, и, кажется, что мы одни в целом мире, закрытые коконом своих чувств от всех проблем.
– Не отпускай, – шепчу, проглатывая горький ком сожалений. – Я не смогу без тебя.
Поднимаю взгляд, утопая в штормящих глубинах его темнеющих глаз. Встаю на цыпочки, забрасывая руки на его шею, касаясь пальцами колючей щетины, и прижимаюсь к его губам.
Без единого сомнения руки Павла скользят по моему сарафану, отыскивая небольшие ассиметричные разрезы на ткани, подушечки пальцев касаются моей голой кожи, и мужчина углубляет поцелуй, продолжая кружить меня в танце.
Натанцевавшись вдоволь, мы снова устраиваемся на пледе. Нам протягивают миску с печёным картофелем и жареным на костре хлебом, и я с удовольствием угощаюсь этим нехитрым блюдом. Павел смотрит на меня с лёгкой улыбкой, словно пытается сохранить в памяти этот вечер.
– Мечтать не вредно, – говорит кто-то совсем рядом, и Павел тоже вклинивается в беседу:
– Если бы ещё мечты сбывались во взрослой жизни.
– А ты считаешь, что они не сбываются? – интересуюсь у мужчины.
– Как правило, самые желанные мечты так и остаются красивыми мечтами о невозможном, разбиваясь об очевидные обстоятельства, Маш.
– Я уверена в обратном.
– Это от недостатка у тебя жизненного опыта, но ты скоро убедишься в этом сама.
– Я лучше буду продолжать верить, позитивный настрой и целеустремлённость ускоряют воплощение желаний.
– Молодец, – хвалит меня мужчина посмеиваясь. – Ты запачкалась, давай вытру.
Проводит пальцами по моим губам, и его дыхание сбивается, а я вдруг отчётливо понимаю, что хочу и через год, и через пять, и всю свою жизнь вот так сидеть рядом с ним. И плевать мне на все обстоятельства!
Пожилой мужчина, супруг тёти Гали, берёт в руки гитару и заводит красивую песню, которую я раньше никогда не слышала. У него сильный, чуть хрипловатый голос, совсем молодой, в отличие от его внешности. И я заслушиваюсь, придвигаясь ближе к Павлу.
Дым костров в облаках затеряется где-то,
Тихо осень всплакнет, по былому скорбя.
Люди жгут на кострах уходящее лето,
И частичку души, и немного себя.
Дым костров в облаках затеряется где-то,
Тихо осень всплакнет, по былому скорбя.
Люди жгут на кострах уходящее лето,
И частичку души, и немного себя.
Нынче осень так ярко, так броско одета,
Как принцесса из робких мальчишеских снов.
Люди жгут на кострах уходящее лето,
Так в душе ты сжигаешь былую любовь.
(примечание автора – Владимир Захаров «Костры»)
– Что это за песня? – всхлипывая от внезапно нахлынувшей тоски, спрашиваю тихим шёпотом у Павла.
– Не знаю, Маш, – так же тихо отзывается он. – Здесь её называют просто – Песнь уходящего лета. Она частенько звучит на закрытии сезона, когда приходит время прощаться.
– Не хочу, чтобы лето заканчивалось…
– Я тоже не хочу, Маш, но, к сожалению, всему, даже самому прекрасному в нашей жизни, рано или поздно наступает конец.
Он смотрит мне в глаза, разделяя со мной горечь предстоящей через пару дней разлуки. Вот же упрямый! Если бы он только рискнул попробовать, нам обоим не пришлось бы страдать.
– Поехали домой, Машенька, – склоняясь к моему лицу, выдыхает Павел Александрович. – Не могу больше. Сдаюсь.
Я с готовностью киваю, берусь за протянутую руку, поднимаясь с земли, и чуть ли не вприпрыжку поспеваю за его нетерпеливым темпом.
Он начинает целовать меня ещё во дворе. Стоит нам только покинуть салон автомобиля, как мужчина подхватывает меня на руки и, целуя жадно и ненасытно, заносит в дом. Так просто, словно я нисколечко не вешу, взбегает по лестнице на второй этаж и опускает на кровать.
Теряясь на краткий миг, всё же тянет подол сарафана вверх, но спрашивает:
– Ты точно уверена, Маш?
– Да, – облизываю пересохшие губы. – Уверена. Я готова. До самого конца.
В его глазах плещутся нежность и страсть. Невероятный коктейль. С этого момента и на всю мою жизнь мой любимый.
– Нам будет хорошо, Маш, – говорит мне хрипло, – но я не стану забирать твой подарок.
Лишая меня возможности ответить или начать умолять, он помогает мне снять сарафан и раздевается сам. Я с любопытством осматриваю каждый сантиметр его тела, пока он с восхищением любуется мной.
А потом он нависает сверху, подминая под себя моё тело, и начинает наш полёт.
Хруст простыни под спиной, лёгкие поцелуи по всему телу, аккуратные прикосновения грубых пальцев, томные вздохи, тихие стоны… Это мог бы быть мой идеальный первый раз. С мужчиной, которому я хочу подарить свою невинность.
Но дальше откровенных ласк дело не заходит, как бы я не просила о большем.
– Я не хочу, чтобы ты пожалела, – шепчет он, покрывая поцелуями мою шею. – Пусть будет так.
Пусть будет так! Это и проклятие, и пожелание. Скоро я уеду, и всё превратится в прекрасные воспоминания.
Пусть будет так! Руки, блуждающие по телу. Ненасытные поцелуи. Страсть, обжигающая жарче южного солнца.
Пусть будет так! Стоны, заблудившиеся в его поцелуях. Точечные прикосновения к разгорячённой плоти. Горячая твёрдость у белёсых бёдер. Пальцы, сжимающие чувствительную кожу. Губы, смыкающиеся вокруг чувствительной кожи. Возносящие на самую вершину блаженства. Дарующие чудеса…
Искры из глаз. Мурашки по коже… О Боже! О Боже! О Боже!
Пусть будет так! Потерявшись во времени и пространстве, я представляю, что это не конец. А самое начало.
Словно совсем скоро мы не расстанемся навсегда. Словно всё только начинается.
Пусть будет так! Только, пожалуйста, никогда не заканчивается!
Если бы у нас было чуть больше времени, я бы не согласилась на выдвинутые условия. Но сегодня… Пусть будет так!
До самого последнего вздоха страсти, до сведённых кончиков пальцев, до пронзительной глубины поцелуев… Пусть будет так!..
Ранним утром я просыпаюсь, скованная крепкими мужскими руками. Только рассвело, а мне так не хочется прощаться с этим удивительным и прекрасным моментом нашей близости.
Я жадно изучаю черты лица мужчины, что спит безмятежным сном рядом со мной. Я уверена, что ничего не окончится между нами. Даже учитывая, что скоро я уеду.
Стук в дверь прерывает мои думы. И он же обрывает наше случайное счастье.
Мой отец врывается в комнату. Смотрит в неверии на развернувшуюся картину.
Я умоляюще смотрю на папу, но ему всё равно.
– Маша, оденься, – бросает холодно, и мужчина за моей спиной приходит в движение. – Живо!
Рука на моей талии на мгновение напрягается. Но Павел тут же берёт себя в руки.
– Ступай в душ, Машенька, – говорит мне. – Ничего не бойся.
Он протягивает мне плед, чтобы я прикрылась, и я застенчиво принимаю его. Выскальзываю из кровати. Подхватываю свои вещи. Скрываюсь за дверью ванной комнаты.
– У тебя большие проблемы, мужик, – говорит папа Павлу. – На хрена ты мне девочку попортил?
– Так получилось, Лёш, – отвечает тот, скорее успокаивая, чем оправдываясь.
– Твою мать, Паша! Я же просил просто за ней приглядеть! Просто приглядеть, – сокрушается отец. – Ну ты же женат… – в голосе папы слышится вся вселенская скорбь, и я разрушаюсь без единого шанса снова стать цельной.