Tsitaadid raamatust «Седьмая руна»

заставил сердце забиться чаще. – Мадемуазель д’Эгре, – Этьен почувствовал, как губы

преображением. От сдержанного полисмага не осталась и следа. Черты лица заострились, глаза сузились, а движения стали обманчиво-расслабленными, как у хищного зверя. – В отличие от тебя. Ведь ты нас так и не представил друг другу, – хозяйка дома приподняла подведенные черным

Сладкие до боли прикосновения будоражили плоть. Франсуаза выгибалась им навстречу, требуя еще