– Понятия не имею. Вы только что озвучили мои собственные мысли. Вроде бы мы с этим Освальдом Тарвисом уже знакомились на одной из светских вечеринок несколько лет назад. Фактически виделись всего пару раз. Так что не стоит смотреть на меня с подозрением, я не знаю.

Ферт о чем-то тихо заговорила со старшим боевиков, слышно не было, а потом сбросила вызов и снова повернулась к нам.

– Значит план действия такой: ты пойдешь туда, но прежде мы еще кое-что узнаем. Я уже отправила людей за этим руководителем их группы поддержки. Надо было раньше его вызвать и обстоятельно расспросить. Да вот не хотелось трогать имперского ставленника.

«У него есть покровители в канцелярии императора?» – Лиа старалась держать визор так, чтобы всем было видно.

– Есть или нет, но его работа официально зарегистрирована в научном совете. Его группу проверили, и она действует в рамках закона, даже имеет благотворителей из высшей аристократии.

– И чего вы хотите добиться его появлением здесь? – я действительно не понимал мотивов Ферт.

– Урсон говорит, что те заложники, что они видели, очень странные.

– Что значит странные?

Ферт помолчала, задумчиво вглядываясь вдаль, словно там скрывались ответы. Терпеть не могу, когда люди подобным образом оттягиваю ответ, который может не понравиться.

– Он говорит, там были люди на инвалидных колясках, одна женщина выглядела, словно не в себе: отсутствующий взгляд, слюна, безвольные движения.

– Ну и что? – не понял ее намек. Что именно она хотела этим сказать?

– Аарон, в полицию не поступали заявления о пропаже людей или о похищении. Их никто не ищет.

– И? – я готов был уже взорваться, но пока еще мог сдерживаться. Ферт сама сейчас разговаривала со мной, как с умственно отсталым.

– Темные твари, Ворн, да они добровольцы! Ты что не понимаешь? – Ферт всплеснула руками, а я почувствовал себя тугодумом, потому что даже Лиа написала это.

Если они добровольцы, тогда понятно, зачем столько пиков в цикле и энергии. Ее явно больше, чем нужно было бы одному человеку или даже двоим.

– Тогда зачем они сказали, что у них заложники? И зачем им я?

– Тянут время. А насчет тебя не знаю, – пожала комиссар плечами, складывая руки на груди. Ее холодные глаза блеснули в отсветах заходящего солнца, и она зло сказала: – Играются, детки, думают, что водят за нос полицию.

– Ну, они и водят, – констатировал факт, – и водили. Если это добровольцы, то значит их уже гораздо больше, чем двое, это уже сговор, банда.

«Не обязательно», – не согласилась Лиа, – «это эксперимент с добровольцами, этапами и выводами. Они пробуют систему гораздо раньше, чем это станет возможно, действуй они в рамках закона».

– В рамках закона им никто не дал бы убивать одних людей, чтобы спасти других.

«Точно?» – прищурилась Лиа.

– Ты на что-то намекаешь или просто не любишь страну? – Ферт и сама говорила без пиетета к империи и императору.

– Лиа права, – прервал спор ни о чем, – они форсируют события в заказанном эксперименте. Сколько лет еще пройдет, прежде чем научный совет даст добро на первые эксперименты на людях? Предположу, что многие не доживут до этого. Те же Тарвис и Юрвис. Сколько им? Около тридцати? Проводники не доживают до сорока. Даже я не доживу.

Ферт выгнула бровь, выражая сомнение:

– Ой, Ворн, ты выплывешь из любого дерма.

– Знаете, комиссар, смерть не спрашивает, насколько ты изворотлив. Она просто забирает и все. Так что мы делаем дальше?

– Урсон пока забалтывает их, тянет время. Авер уже почти прибыл, мы с ним поговорим, а потом ты пойдешь туда.

– Да как бы мне не очень и хочется. Может сначала группа захвата их обезвредит, а потом я поговорю с Тарвисом?

Мне одновременно хотелось посмотреть собственными глазами на эксперимент, и в то же время я понимал, что первые опыты очень редко дают положительные результаты. Это написано на страницах магической теории кровью.

Во мне боролись противоречивые чувства. Мне вроде бы и не чего терять, но в тоже время я еще могу пожить в свое удовольствие. Я посмотрел на девушку, что стояла рядом, мы ведь так и не разобрались до конца, и у нас еще могут быть эти несколько лет. А если опыт пройдет успешно? Если те люди станут здоровыми? Сколько тогда мне придется ждать, когда имперская канцелярия даст добро на использование этой технологии на людях? Я доживу до этого момента? Ответов на эти вопросы не было, но события уже развивались без моего участия. Мне оставалось только выбирать правильные стороны и надеяться, что они действительно правильные.

Полицейский каролет доставил Эрика Авера минут через десять, за которые обстановка существенно не изменилась. Разве что Лиа попыталась подбодрить меня фразой: «Не переживай, рисковать на спецоперации всегда страшно». Не буду же я ей рассказывать, что переживаю вовсе не по тому, что придется пообщаться с психами, убившими кучу народу. А потому, что я и сам псих, если всерьез обдумываю, поможет ли мне этот способ или нет. Она не поймет, да и никто не поймет, если смерть не дышит ему в затылок. Если стать недееспособным овощем не образное выражение, а ближайшая перспектива. Хотя Лиа может и поняла бы, но она не такая, она идеалистка, девушка-полицейский, отказавшаяся от возможного лечения из-за груза вины. Такие, как она не станут сочувствовать таким, как Тарвис и Юрвис. А вот я, кажется, вполне могу их понять. И от этого самому противно.

Ферт без особой вежливости поприветствовала растерянного Эрика Авера. Мужчина невысокого роста с залысиной на темечке и простоватым добродушным лицом не был похож на злодея и подстрекателя. Хотя именно такие мысли о нем были у меня в голове. По моим размышлениям этот человек вполне мог влезть в головы отчаявшимся людям и хорошенько взболтать им мозги, заставив потерять моральные ориентиры. На то он и мастер души, специалист по душевным травмам и пониманию эмоциональных метаний людей. Но пока он то ли талантливо играл, то ли действительно ничего не знал.

– Я не понимаю, что здесь делаю, – он даже возмущался как то скованно, жеманно, показывая настоящий страх перед полицией и грозно нависшей над ним Ферт. – Да, Освальд и Карина члены моей группы поддержки. Но поймите, – он сложил руки в умоляющем жесте, – это просто один из способов психологической разгрузки, который я пытаюсь внедрить повсеместно. Групповые разговоры, рассказы о своем состоянии и переживаниях облегчают ношу дара проводника. Этим людям приходить ежесекундно переживать невероятный стресс, связанный с общением с мертвыми!

Лиа закатила глаза, а у меня эта тирада вызвала кривую усмешку. А то никто этого раньше не знал? Что ж тогда не придумали все эти группы раньше? Или не сделали попыток улучшить дар или заблокировать? Тем более, что способы есть, теперь я точно это знаю, и были всегда. Сколько поколений умерло в муках ради непонятной цели? Исследования начали только сейчас? Да я уверен, что они шли все эти годы, мы просто об этом не знали!

– Тогда кто мог надоумить их на такие страшные вещи?! – грозно спросила Рейза.

Мужчина сжался и замолк, оставив свою просветительскую деятельность насчет важности осознания проблемы.

– Я не знаю. На собраниях они вели себя, как все. Просто говорили, общались, ничем не выделялись. Если хотите, – мужчина оживился, – у меня есть запись на кристаллах. Так как это тема исследований, то записи необходимы, все участники были осведомлены об этом.

– Записи в рамках полицейского расследования будут у вас изъяты, – строго проговорила Ферт.

– Но как же? Позвольте, – залебезил мужчина, – это же важные научные исследования…

– Я же не сказала, что на совсем, – снизошла до ответа комиссар. Она, похоже, узнала от него все, что требовалось, и посчитала его бесполезным. На мой взгляд – зря. Не так прост этот Авер, как показывает. Думается мне, что есть и его мысли во всей этой истории. – Кристаллы вернут вам по окончании расследования.

Комиссар отошла, снова связалась с группой захвата, а после подошла к нам.

– Ну, что, Аарон? Готов стать переговорщиком?

– Можно подумать у меня есть выбор.

– Смотри, мы сейчас подготовим тебя. Повесим артефакты, постараемся дать тебе защиту. А ты в свою очередь постарайся понять, что там происходит. Посмотри ситуацию. Не торгуйся, это не твоя задача.

– А какая тогда моя задача? Я думал, мне нужно будет уговорить их отпустить заложников и сдаться.

Ферт с каким-то материнским укором посмотрела на меня:

– Аарон, есть специально обученные люди для этого. Мы просто даем им то, что они хотят, чтобы успеть тщательно подготовить операцию. Второго провала, – она посмотрела на Лиа, которая в свою очередь не смотрела ни на одного из нас, – полиция Вардама просто не может допустить.

– Тогда что мне надо делать?

– Поговори с ними. Может они объяснят тебе свои цели, мотивы. Может даже обойдется без столкновения. Вдруг они поймут, что заигрались и сдадутся.

– Сомнительно.

– В жизни всякое бывает. Человеку свойственно совершать глупости.

– Я бы не назвал глупостью смерти стольких людей.

– Поверь мне, и я бы так не сказала, но найдутся люди, для которых это покажется полнейшей ерундой, нестоящей внимания.

Ко мне подошел полицейский, который попросил снять пальто, он осторожно подцепил небольшой вытянутый артефакт в виде тонкой пластины на боковой шов жилетки.

– Выдержит два точных попадания среднего по силе заклинания. Надень-ка еще вот этот, – прогудел мужчина низким голосом, протягивая цепочку с круглым камнем в тонкой оправе, – это мощный щит, но сильно на него не надейся, если будет большой выброс, то щит сгорит за секунду. И вот этот еще возьми, небольшой щит от физического воздействия, – он протянул короткую цепочку-браслет на руку, – погасит физические удары, хватит примерно на пять-шесть. Серьезной драки не выдержит, но от перелома шеи во время падения с лестницы спасет.

– Откуда на складе лестницы? – полицейский пожал плечами, как и Ферт.

«Лучше пусть будет, чем нет», – написала Лиа.

– Кристалл просто положи в карман, – протянула Ферт небольшой записывающий кристалл, – он без функции проекции, только звук, да и тот не слишком большого действия. К сожалению, ресурсы полиции весьма ограничены.

Я надел обратно пальто совершенно не чувствуя себя хоть сколько-то защищенным. Бред какой-то. Проверил трость, клинок внутри выходил плавно и без задержек. Ферт, увидев это, одобрительно покивала.

– Не лезь никуда, просто поговори. Глубоко от входа не уходи, чтобы не мешать группе захвата. В идеале поговори минут десять, посмотри их расположение, узнай, чего они хотят, и выходи. Ты там не нужен. Но если вдруг окажешься под ударом, прячься. Защиты надолго не хватит.

«Я хочу пойти с ним!» – внезапно написала Лиа.

– Нет, девочка, – сочувственно проговорила Ферт, – ты больше не маг, хоть и очень могла бы нам там помочь. Я читала твое досье, знаю, на что ты была способна. Но без магии ты там ничуть не лучше, чем Аарон.

«Я помогу сориентироваться в обстановке».

– Они четко сказали, что войдет один Ворн, поэтому тебе придется подождать здесь.

Лиа отвернулась от комиссара и взяла меня за руку.

«Аарон, будь осторожен. Знаю, ты что-то задумал. Я вижу это по твоему лицу», – Лиа показала экран только мне, чтобы Ферт даже случайно не увидела.

«Не делай глупостей. Там будет опасно, а защита на тебе ерунда, несмотря на все заверения Ферт. Если будет бой, ты погибнешь первым. Уйди оттуда до того, как начнется захват. Прошу тебя. Мы еще можем быть вместе».

Она прижалась, и я обнял. Поцеловал бы, да разговор не способствовал этому. Видит она, лучше бы мы с тобой гораздо раньше разобрались в наших отношениях.

Я все же легко коснулся ее губ и отошел. Лучше начинать сейчас, чем оттягивать.

Глава 20.

До ангара дошел в сопровождении двух полицейских. Там меня встретил командир группы захвата, маг Урсон. Он проговорил ровно все то, что до этого сказала комиссар.

Легкий мандраж отступил, как только я оказался в непосредственной близости от входа на склад. Надеюсь, там будет, где спрятаться. Вся ситуация вызывала у меня нервный смех. Ну, бред же! Я смотрел на стальные двери и думал о том, как все начиналось. И чего я вообще решил влезть в это дело? Ну не отозвались мертвые на мой зов, ну догадался, что их душ нет за гранью? Так пусть этим бы занимались полицейский, императорская тайная канцелярия, да хоть сам император! Мне-то это зачем? Мне и так оставалось жить чуть-чуть, мог бы прожить эти годы в удовольствии.

А теперь, что я имею? Еще одну магическую кому на счету. Минус несколько месяцев нормальной жизни из-за этого. Вся семья мелькает на страницах желтой прессы. И все это ради сомнительной надежды на шанс выжить? И чем я лучше Освальда? Похоже, он тоже решил рискнуть, поставив на карту все. Впрочем, сейчас и узнаем.

Я решительно зашагал к двери, трость перехватил поудобнее, хотя вряд ли она мне вообще нужна. Там, где будут работать маги, полметра тонкой стали вряд сыграет большую роль.

Дверь оказалась не заперта, а за ней никого и сумрачная обстановка склада, дохнувшего на меня пылью и затхлостью. Постоял несколько минут, чтобы глаза привыкли.

Пустое пространство было только впереди. У входа справа и слева стояли большие деревянные коробки. Крикнуть: «Ау, есть кто-нибудь?» Где преступники, где заложники, где вообще все?

Абсурдность ситуации усиливала тишина. Практически абсолютная. Только где-то вдалеке слышался легкий шорох. Крыса? Мышь?

Я прошел дальше, минуя коридор из коробок, ожидая, что дальше будет свободнее, но не угадал. Дальше снова были коробки. Ощущение, что здесь ребенок построил лабиринт из кубиков-коробок. Пространство было ограниченно деревянными стенками кубов, заставляя двигаться по неизвестному маршруту. Появилось неприятное ощущение страха. Неясно куда ведет коридор и что здесь вообще происходит. Я думал, что просто войду на склад и поговорю с Освальдом. А сейчас как будто оказался в игре-лабиринте, где нужно найти выход.

За очередным поворотом коридор закончился, и я, наконец, оказался в большом помещении склада. Шаги тут же разнеслись эхом, заставив обернуться несколько человек.

– Здравствуй, Аарон, – с приятной улыбкой поприветствовал меня Освальд.

Он и еще несколько человек стояли у стола, на котором были закреплены алхимические приборы. Девушка с записи, забравшая мой платок из мусорки, что-то тихо сказал ему. Остальные же были рассредоточены по залу, если так можно назвать это пространство, ограниченное коробами. Как будто искусственно создали ограничение внутри большого склада.

Здесь действительно было несколько людей с явными отклонениями. Но большинство выглядело вполне нормальными и не испуганными, а скорее деловитыми.

– Ты хотел меня видеть. Зачем?

– Как зачем? Разве ты не хотел бы своими глазами посмотреть на результаты нашего труда, – Освальд обвел всех рукой.

– Результатами вашего труда стали смерти множества людей, без возможности перерождения.

– Ой, да брось, – отмахнулся библиотекарь с усмешкой, – будто ты сам не устал от этих голосов, – он постучал по своему виску. – Как и все мы. Что хорошего в мертвых? Они без конца говорят, говорят и нет возможности заставить их замолчать. А так замолкли сразу девять человек.

Были у меня мысли, что они психи, но сейчас я убедился в этом воочию. Освальд рассуждал далеко не как нормальный человек. Рваные жесты и мимика, бегающий взгляд.

– Странные рассуждения, – я не приближался к ним, а пошел вдоль ряда коробок за спиной, следуя периметру помещения. – Для чего тебе все это?

– Как для чего? Жить, Ворн, – он улыбнулся, мечтательно закатив глаза, – жить! Без мучений, без постоянного шума, быть действительно одному, не ждать, что после каждого погружения, ты можешь не проснуться. Ты живешь, Аарон?

– Конечно, – кивнул, а сам продолжал осматривать пространство, я хотел подойти к столу, чтобы рассмотреть, что они там делают.

Несколько человек у стола проводили какие-то манипуляции, что-то взвешивали, смешивали. Некоторые приборы я узнал, но большинство мне были незнакомы, я ведь не маг.

– Обманываешь, – с пониманием протянул Освальд. – Никто из нас по-настоящему не живет. Мы все просто существуем со своим даром.

– Это не нам решать, кому какой дар достался. Люди не в силах знать это заранее.

– Нет, Ворн, ошибаешься, как и тогда ошибался, на той встрече. Не трудись, вижу, что ты не помнишь наш разговор. Наши предки знали гораздо больше, чем нам сейчас позволяют. Эта реформа разрушила магические основы нашей страны. Предки умели такое, о чем ты даже не предполагаешь.

– Мммм, например, отрезать ненужный дар? – протянул я. – Или скорректировать другой?

– Ааа, – погрозил пальцем с улыбкой парень, – ты все-таки знаешь… Тогда даже проще. Присоединись к нам, стань одним из тех, кто будет первым свободным от бракованного дара!

– Дар не может быть бракованным, – я сам до недавнего времени считал так же, как и Освальд, но еще помнил разговор с сестрой. – Что если мы часть новой эволюции? Что если дар еще не раскрылся полностью? Да и как ты можешь так спокойно рассуждать о своем спасении, убив столько людей, женщин, ребенка?

– А они? Они не убивали каждый раз, обращаясь к проводнику? А? Если я слышу мертвых, так значит, мне можно по щелчку пальцев рассказывать о старых ненужных секретах? – Освальд заводился, зря я затеял эти разговоры.

Идти дальше не было смысла. Все равно алхимическая сборка на столе мне не дала никакой информации. Я повернул обратно. Семь шагов в одну сторону, столько же обратно и немного по другой стороне ограниченного пространства.

– И все это с разрешения императора. Более того с его непосредственного приказа. Ты же знаешь, что только на проводников после проявления дара не накладывали печать?

– Печать сейчас вообще редко накладывают, они вросли в родовые линии, эту магию не снять.

– Ты думаешь, ты проводник, потому что на тебе печать?

– Я проводник, потому что печать была на моем роду несколько столетий.

– Тогда почему я могу вот так, – и Освальд дохнул на пальцы и на кончиках заплясал тусклый зеленый огонек.

Мы были правы, кто-то из них был некромантом, конкретно – Освальд Тарвис. Судя по еле заметным огонькам, некромантом слабеньким, но тем удивительнее, ведь раньше считалось, что проводники магами являться не могут.

– Мои родители тщательно скрывали этот факт, – он несколько секунд рассматривал ладонь, а потом сжал в кулак, гася некромантское пламя. – А все благодаря разработкам моей прапрапрапрабабки.

– Это которая Оливия? Дневники которой вы оставили в сейфе?

– Она самая. Интересная, должно быть, женщина была. Очень любила мужа, горевала. Но ума ей было не занимать, она искала способ вернуть душу в тело. Не просто призвать дух, как любой некромант, не поднять зомби, а именно вернуть душу из-за грани и оставить в теле, которое будет жить.

– Это невозможно.

– Невозможно, – согласился Тарвис. – Но параллельно она смогла создать парные артефакты, один из которых в принципе может изъять душу и хранить ее в другом некоторое время.

– И что это дает?

– Ей? Ей ничего, а вот остальным Тарвисам, это дало обширное поле для исследований. В том числе для исследований возможности изменить дар проводника или заменить его другим. Как видишь, у моих родителей почти получилось. Одна беда, совсем заблокировать один дар и усилить другой у них никак не получалось. Потому что было мало энергии. Они использовали то, что оставляли добровольно наши покойные родственники. Я ведь далеко не первый проводник в роду. Этот эксперимент длиться не первое столетие.

Я с интересом слушал его историю. А ведь если бы они официально проводили все эти исследования, то имели бы все – деньги, почет, славу, возможности. Что я и озвучил:

– Почему твой род не обнародовал эти исследования? Сейчас ты бы работал в лаборатории, а не ждал группу захвата в арендованном складе.

– Ээээ, нет! Нет, нет! Император уже однажды отнял у моего рода все. Второй раз на те же грабли мы наступать не будем. – Он интенсивно замотал головой и руками. Рукава свободной кофты съехали к локтям, и я заметил кровавые бинты на запястьях.

Освальд увидел мой интерес, и сам уставился с любопытством на свои руки.

– А это, – он подцепил кончик повязки и начал медленно разматывать, – это побочные результаты.

Парень медленно разматывал бинты, под слоями ткани стали видны неглубокие порезы, сначала показавшиеся мне хаотичными, но потом я понял, что это слова, фразы заклинаний.

– Чтобы работал ведущий артефакт, нужна добровольная жертва. Я жертва. – Он отбросил бинт с одной руки и принялся за вторую. – Процесс по-прежнему не совершенен.

– Как ты скрыл дар некромантии?

– Родители, они знали, что император не остановится на частичном ограничении власти, ему нужны послушные рабы, а не жители. Посмотри, в каком мире мы живем, – он широко обвел пространство руками, а я заметил, что порезы продолжают кровить, собираясь тонкими струйками к локтям. – Разве у нас равноправие? Разве магия движется вперед? Разве…

– Разве мы рабы? – перебил его пафосную речь. – Ты сам-то, чем лучше императора? Да, он ограничил магию, но простые люди стали жить легче. У вашей семьи отняли власть и могущество? А вы думали о людях, которые служили вам, у которых не было ни грамма дара? Посмотри на себя, ты взялся играть в бога, решив, что можешь взять искру энергии, дарованную людям, чтобы использовать ее в личных целях!

Меня тоже понесло на пафос, но нужно было что-то говорить, потому что я заметил, что, кажется, приготовления закончились и все участники готовятся к чему-то другому. Люди расставили непонятные приборы по углам пространства. Некоторые чертили символы. Мы все оказались внутри какой-то магической конструкции. Кажется, пора уходить.

– Они отняли у меня родной дар, дав взамен огрызок непонятно чего! Моя семья была сильнейшими некромантами! Тарвисы поднимали армии! Мы могли поспорить силой с императором.

– Парень, так каждый древний род говорит о себе! – Криво улыбнулся, лихорадочно соображая, как бы просто выйти в тот самый коридор, по которому мы пришли.

Карина осторожно коснулась плеча Тарвиса, прерывая его грандиозную речь, которую, видимо, он готовил заранее.

– Пора. – Девушка кивнула Освальду и отошла, заняв какое-то понятное только им место, как и остальные.

Я заозирался, они все словно внезапно остановились на одном месте. Люди просто стояли, будто застыли. Не было никакой последовательности или схемы. Точнее она была наверняка, но я ее не видел, не понимал, однако четко понял, что пора уходить. Освальд это тоже понял:

– Выхода нет, – теперь с его опущенных рук медленно капала кровь на пол. Карина снова подошла к нему и вручила небольшой костяной стилет, с резной рукоятью. – Один человек помог нам, устроил так, чтобы никто не смог помешать.

– Ты о чем?

– Коробки, – парень кивнул на окружающие нас ящики, – в них много сюрпризов. Кого нужно они пропустили, остальным очень не завидую. Я верю выдумке этого человека, совсем недавно он здорово насолил столичной полиции.

Он что сейчас говорит о той операции, в которой участвовала Лиа? Твари темных времен, спецгруппа ничего не знает! Они снова попадут в ту же ловушку! Нужно их предупредить, не дать начать захват. Кристалл! У меня есть кристалл! Демоны, но он же только записывает, не передает!

Я пытался одновременно думать и отвлекать Тарвиса. Нужно продолжать разговор. Боги, оказывается это так трудно. По спине скатилась капелька пота.

– В чем смысл ритуала? Зачем столько жизней? Ты же понимаешь, что работа на таком тонком уровне должна быть индивидуальна, а вас тут полно. Или Тарвисы настолько уникальны, что могут проводить тонкую настройку энергетических каналов сразу у десятка людей?

– Зачем копаться в энергетическом теле? – Освальд улыбнулся, словно говорил с несмышленым малышом. – Мы просто снесем печати с родовых каналов, а количество энергии наполнит энергетические тела магией до предела, она сама распределиться в полях, заполняя нужные и выжигая ненужные.

– Но это ж самоубийство, – поразился я, – это убьет вас всех! Энергия не имеет разума, вас просто разорвет.

– Нет, – покачал головой Освальд, – я ведь жив. Живу много лет. На мне этот эксперимент проводили десятки раз, правда энергии было всегда мало, только та, что оставалась от душ наших родственников, которые отдавали их добровольно артефакту, – он поднял в руке стилет, а затем принялся осторожно по уже разрезанным символам проводить лезвием, наново обозначая слова заклинаний. – Из-за этого силы всегда не хватало, чтобы совсем закрыть дар проводника, чтобы выжечь его и вдохнуть энергию в дар некромантии, который продолжал теплиться в моем энергетическом поле.

– Хорошо, – согласился я. Пока Освальд сосредоточенно снова резал себя, я в кармане пальто нажал на вызов визора. Надеюсь, что последними в списке звонков была или Лиа, или комиссар. Никогда не умел молиться богам, но сейчас их помощь мне бы пригодилась. – Но зачем тебе все они, – я показал на стоящих на своих местах людях, – зачем ты позвал меня? Убил бы парочку человек, тебе бы хватило на себя, если, как ты говоришь, способ работает. И никто бы не заметил. Сколько убивают на улицах каждый день.

– Эксперимент только тогда считается успешным, – поучительно начал парень, несмотря на меня. Карина заняла место позади него, точно так же застыв, как и другие. – Когда результат повторился несколько раз. А поскольку повторить его мне не дадут, то проще увеличить масштаб. Все мы нужны для массы, так сказать, – он неприятно усмехнулся, наконец, посмотрев на меня, то ли закончил, то ли обновлять порезы больше не было нужды. Обе руки кровоточили, парень побледнел сильнее прежнего. – И ты станешь одним из первых обновленных.

– Э, нет, спасибо! Пожалуй, я воздержусь. Проводите ваш эксперимент без моего участия. Вас даже группа захвата не будет беспокоить. Я РАССКАЖУ ИМ ПРО ЛОВУШКИ НА СКЛАДЕ, – куда громче, чем следовало, сказал, надеясь, что Лиа или Ферт услышат меня, – И ОНИ НЕ ПОЙДУТ СЮДА.

– Не трудись, – Освальд, развел руки и сделал два медленных оборота, очерчивая капельками крови круг вокруг себя, – он уже начался, и нам все равно никто не помешает. Здесь мощный щит, я хоть и слабый некромант, но наша семья поколениями училась работать с крупицами энергии, чтобы создавать мощные заклинания. Так что я многое могу, а не только проклинать предметы, – Освальд усмехнулся, словно слышал нашу недавнюю иронию про старую любовницу.

Не знаю, что меня дернуло, какая тварь укусила за зад, но внезапно я выхватил клинок и рванув к нему, захватывая Тарвиса за шею и прижимая тонкое лезвия клинка.

– А теперь, давай-ка просто выйдем отсюда. Никому не двигаться, иначе я перережу ему шею!

– Аарон, ты так и не понял, – парень даже не шевельнулся, стоял, как безвольная кукла, – эксперимент уже идет. Осталась пара секунд. Карина?

Девушка, оказавшаяся теперь сбоку от меня, вытащила из кармана сосуд в форме сердца, наполненный чем-то перламутрово-белым, или же он просто был из этого материала, слегка светившегося и пульсировавшего. Казалось, что сердце бьется, и нет, форма была не как красивый образ, а как настоящий орган, отчего пульсация вызывала скорее неприятные ассоциации, чем умиление. Девушка оставила сосуд у наших ног, слегка повернув его, словно точно устанавливая по каким-то только ей известным параметрам. А потом сделала шаг назад.

– Ну, вот и все, Аарон. Вся твоя болтовня была зря. Ты с первых секунд начал участие в моем опыте, как и все мы. Магия, которую ты не чувствуешь, уже начала пронизывать твое тело. Символы на мне, начертанные стилетом, переносились не только на мою кожу, но и на энергетическое тело каждого из нас, как до этого на тела тех, кто отдал нам души. И на тебя тоже, – Освальд неосторожно кивнул, отчего на его шее надулся кровью порез, но я не ослабил хватку. Мне вдруг стало по-настоящему страшно. Если все так, то бежать нет смысла, я уже труп. Сейчас или моя душа покинет оболочку и перекочует в сосуд у ног, или меня разорвет от переизбытка энергии.

Внезапно воздух словно сгустился, стал вязким и плотным. Что-то вдруг стало с моим зрением, я увидел на деревянных ящиках вычерченные символы, на полу четкие яркие линии, сходящиеся к сосуду, и обводящие спиралями каждого из застывших людей. Моя рука дрогнула, я чуть было не отпустил лезвие, поразившись преображению пространства вокруг нас.

– Теперь ты видишь, так выглядит мир магии, – тихо и вкрадчиво проговорил Освальд. Он спокойно отвел лезвие от своего горла, а я словно больше не мог управлять телом, застыл так же, как все остальные. – Нас ждет обновление!

Освальд взял сосуд, окунул туда кончик стилета и пошел по кругу, обходя каждого человека и вводя светящееся лезвие глубоко под кожу запястья с внутренней стороны. В ответ на это действие на коже проступала витиеватая печать и кровь.

– Мы все свободны!

Последним он подошел ко мне. Я не мог пошевелиться, не мог ничего сказать, меня сковала какая-то непонятная сила, а вокруг плавала серая дымка или это у меня в глазах начало мутиться. Освальд взял мою руку, разрезал ткань пальто и рубаки и воткнул под кожу светящийся кончик артефакта. Печать мигнула и погасла, а я почувствовал, как медленно очень медленно меня начинает затягивать водоворот, словно я снова отправляюсь в магическую кому. Освальд отошел на шаг, проделал тоже самое с собой и встал напротив меня, глядя мне в глаза, он произнес с улыбкой:

– Не благодари…

А потом пришла боль. Меня выгнуло дугой, хлынувшая энергия, которую внутренние каналы никогда не ощущали ранее, стала заполнять тело. Я чувствовал, как каждая клетка моего тела разрывается на части и собирается заново. Голова, казалось, вот-вот лопнет. Я больше ничего не видел, кроме ослепительного света, который резко погас, унося мое сознание. Кажется, я умер.