Loe raamatut: «Я вам пишу»

Font:

Я вам пишу… А вы услышьте!

Однажды поэт взял перо, обмакнул его в чернильницу и представил, приготовившись вывести на бумаге ещё не родившиеся в голове и тем более не ставшие ещё бессмертными строки, как за таким же столом таким же пером его героиня, задумавшись, приготовилась вывести на бумаге: «Я к вам пишу…»

Тот, кто пишет, всегда пишет кому-то. Как по воле автора пишут письма его персонажи – Онегину, Татьяне, дедушке Константину Макаровичу, учёному соседу, ещё кому-нибудь, так и мы пишем – кому-то, для кого-то. Даже дневник, уж насколько личный, прятаный-перепрятаный, чтоб никому-никому, порою хочется, чтоб кто-то нужный прочёл. А ещё пишут – для чего-то. Поделиться, высказаться, донести.

Сколько людей, столько и мнений! Мнений, точек зрения, взглядов. Взглядов на происходящее и происходившее, прошлое и будущее.

«Я вам пишу…» – это обращение, и оно звучит для вас. Сборник вобрал в себя разные голоса, разные судьбы, разные чувства. Он соткан из нежности и ярости, из тоски и восторга, из невысказанного и долгожданного. Здесь можно встретить лёгкость весеннего ветра и тяжесть осеннего дождя. Здесь есть письма к миру, к любимым, к себе.

В этих историях свет и тень, боль и надежда, мечты и воспоминания. В этих стихах – сердцебиение времени, шёпот вечности. Любая строчка здесь – откровение, любое слово – прикосновение.

Каждый автор вложил частицу себя в эти страницы, и теперь они принадлежат вам. Читайте внимательно, бережно, с открытым сердцем. Возможно, в этих строках вы найдёте что-то своё – близкое, родное.

Потому что слово – это мостик, переброшенный чувствами и эмоциями от души к душе.

Андрей Адмиральский

Родился 6 ноября 1968 года в Саратове. По профессии – врач-онколог.

Стихи начал писать с детства. Во время учёбы в медицинском институте стал сочинять к ним мелодии и исполнять их под гитару. Выступал со своими стихами и песнями в дружеских компаниях, участвовал в нескольких конкурсах авторской песни. Публиковал свои стихи в социальных сетях. В 2003 году на саратовском радио вышла передача, посвящённая стихам и песням Андрея Юрьевича. В настоящее время живёт в Саратове, работает врачом-онкологом.

Два четверостишия

Сигарету молча докурив,
Он ко мне с улыбкой обратился:
«Знаешь, а любовь – всего лишь миф…»
Вышел на балкон. И – застрелился.

Роковая любовь – это басни,
Золотое Руно – это миф…
И поэтому рвётся на части
Сердце старое, недолюбив.

«Начиналась Тайная Вечеря…»

Начиналась Тайная Вечеря
На исходе памятного дня…
И сказал Он, сам еще не веря:
«А один из вас предаст меня».
Полетело время торопливо,
На Земле кладя за пластом пласт…
Можно жизнь свою считать счастливой,
Если есть один, кто – не предаст.

Новая охота на волков

Памяти Владимира Высоцкого и Александра Галича

…Снова нам флажки ставят красные,
Снова мы обложены заживо.
Стала жизнь, как раньше, опасною —
В том заслуга егеря нашего.
Егерь молодой, новый, правильный,
В храме он стоит в воскресение,
Но забор построил он каменный,
Чтоб не видели, что нам нет спасения.
Чтоб никто не упрекнул в мракобесии,
Он купил костюм гламурный охотничий,
И по радио весь лес травит песнями —
Как душевно жить волкам вместе с гончими!
Не хотел он биться честно, по правилам,
Вожаков у нас купил за прощение,
Конуру для них шикарную справили
Да и простили им все прегрешения.
Наши бывшие вожди разжиревшие,
На заморском берегу отдохнувшие,
Под хозяйский под коньяк песни спевшие,
Через пару дней забыли минувшее.
И пошли они на нас вместе с суками,
Позабыв предназначение Богово,
Не заботясь больше нашими муками,
Егерей привели в наше логово.
Стали мы метаться, безумные,
Да флажки расставлены правильно…
А что творится беспредел ночью лунною —
Так вам не видно за забором за каменным!
…Егерь стол накрыл и гостей позвал —
Показать им, что дело чистое…
Кровью старый волк на снегу блевал —
Так бывает с идеалистами.

«Как надоели вещи, книги, люди…»

Как надоели вещи, книги, люди,
Жестокий бег столетий и минут,
Предчувствие беды, что скоро будет,
И знанье: упадёшь – не подберут.
Как надоело верить вечно лгущим,
Работать на несбыточный итог,
Порой себя не чувствовать живущим,
Смотреть во сне на взведённый курок,
Смеяться, если хочется плеваться,
Играть тебе отведённую роль,
Не сметь того, над этим издеваться,
Живя шутом, твердить, что ты – король.
И силы нет смахнуть своей рукою
Всё то, что жизнь плеснула, не любя…
Но верую пока во всё святое,
Пока могу сказать: «Люблю тебя».

«Как давно я в церкви не был…»

Памяти Игоря Истратова

Как давно я в церкви не был,
Как грешил я всю дорогу…
Купола уходят в небо
Ближе к свету, ближе к Богу.
Я врагов прощал нечасто,
Я в любви не знал пределов,
Я искал в безумстве счастье
И терял в сомнениях дело.
Я не врал корысти ради,
Не бывал замечен в краже,
Просто слишком много тратил,
Просто слишком мало нажил.
Пусть грехов моих признанье
Боль снимает понемногу…
Подошёл я с покаяньем
Ближе к свету, ближе к Богу.
Жизнь мирская – поле битвы,
Дай же, Господи, мне силы!
Без любви и без молитвы
Невозможно жить в России.
Я таким свободным не был,
Сладко жить душе согретой…
Купола уходят в небо
Ближе к Богу, ближе к свету.

«…Кипящие злобой лица…»

Памяти моих любимых бабушки и дедушки,
а также других жертв сталинского террора

…Кипящие злобой лица,
И каждый следит за мной.
Эпоха тайной полиции
Висит над моей страной.
И каждый следит – за каждым.
И каждый брат – за сестрой.
И не повторяют дважды
Приказ становиться в строй.
И предан последний воин,
И сдан последний редут…
Я холоден и спокоен.
Я знаю – за мной придут.

«Средь времён безжалостных и грозных…»

Средь времён безжалостных и грозных
Душу от отчаянья не рви:
В этой жизни нет потерь серьёзных,
Не считая Веры и Любви.

«Мы рисковали, но посмели…»

Посвящение Геннадию Наянову

Мы рисковали, но посмели
Судьбу по-своему сложить.
Мы просто жили как умели,
Пьянея от желанья жить.
Бывала жизнь и злой, и странной,
Бывал жесток её урок,
И опыт лёг на сердце раной,
Но с ритма сбить его не смог.
И мы живём, творим и рвёмся,
Нам есть ещё, чего желать…
Я знаю – мы всего добьёмся,
Поскольку нечего терять.

«Моя душа – засохшая пустыня…»

Посвящение Наталье Тереховой

Моя душа – засохшая пустыня,
И жизнь в неё вернуть не суждено…
Живёт в Москве гитарная богиня,
Её судьба – концерты и кино.
Улыбкой обольстительной и гордой
Она шутя любой пленяет зал,
И хлынут ливнем страстные аккорды,
И видят небо звёздные глаза.
И зал послушен каждой взятой ноте,
Как будто чем-то грезит наяву.
Аккорд финальный – будто бы на взлёте…
И кажется, что я ещё живу.

«С днём рожденья, дочка, с днём рожденья!..»

Дочке Сашеньке в день рождения

С днём рожденья, дочка, с днём рожденья!
Поздравляю, милый мой Малыш!
Годы пролетели, как мгновенье…
Как ты, дочка, вырасти спешишь!
Что поделать, Саша, – ты взрослеешь;
Да, конечно, так должно и быть.
Ты уже ведь многое умеешь:
Веселиться, танцевать, дружить.
Солнышком блестит твоя улыбка,
Дарят ласку умные глаза…
Если приключится вдруг ошибка,
То пройдёт, как вешняя гроза.
Ты живи и ничего не бойся —
Пробуй всё, к чему лежит душа,
И навстречу радости откройся:
Жизнь – она взаправду хороша!
Знай, Моя Принцесса, каждый вечер
За тебя я Господа молю…
Зажигай скорей на торте свечи!
Поздравляю, Сашенька! Люблю.

Ирина Бабич

Член Союза писателей Донецкой Народной Республики. Финалист премий «Народный писатель – 2015», «Поэт года – 2023». Обладательница ордена «Литературное единство», медалей «Михаил Лермонтов: 210 лет», «Александр Пушкин: 225 лет», имени Великой княгини Ольги за сохранение русских литературных традиций, за вклад в пополнение библиотечных фондов. В 2024 году её книги номинированы на присуждение премий «Большая книга» и «Гипертекст». Сборник «Разносолы» представлен в проекте «Голоса эпохи», в результате участия в котором автор стала победителем в номинации «Выбор редакции».

Завтрак Января

Четверть седьмого. Зима заглянула в кладовку.
Нынче на завтрак в меню, январём утверждённом,
Блюдо молочное. Дар поварской и сноровку
Ей проявить нужно. Будет едок изумлённым.

Рой колпаков накрахмаленных, фартуков белых
Засуетился у вымытой рьяно посуды,
Спорилось дело в руках кулинаров умелых,
Стряпавших для обывателей зимнее чудо.

Но оплошал подмастерье-растяпа: из чана
Пенка молочная, вздыбившись валом девятым,
Хлынула ярым врагом грандиозного плана
С печки на дремлющий город туманом косматым.

Дело насмарку, но им унывать не пристало.
Новый котёл стережёт беглеца в белой робе,
Ведь для того искушений на воле немало,
Не по душе ему баня в чугунной утробе.

Сердится узник, вскипает под крышкой от гнева,
Но поварёшка смиряет молочные страсти.
Сыплет стряпуха в котла возмущённое чрево
Пригоршни манки и сахара щепоть для сласти.

Сдобрена сливочным маслом готовая каша.
Наверняка такой завтрак весь город оценит:
Это не скисшая к полднику вновь простокваша
И не кисель, что на ужин никак не отменят.

Выбрала нужный половник Зима-повариха,
Щедрой рукой кладёт кашу в тарелки и плошки —
Крыши домов, козырьки над подъездами, лихо
С присказкой кормит беседки серебряной ложкой.

Полные рты у балконов и труб водосточных.
Ложку-лопату на завтрак припас каждый дворник,
Знающий толк в рецептуре блюд снежно-молочных,
Лучших традиций на кухне январской поборник.

Пудинг вчерашний хрустит под ногами крахмалом,
Мечут лопаты в сугробы комки снежной манки,
Пики из сливок взбивая, мечтая о малом —
Чтобы Январь не отдал предпочтенья овсянке.

Февраль

Едва ли Февраль – идеальный мужчина:
Он хмур и лохмат, неопрятен порою,
Обветрены скулы, покрыты щетиной,
Взгляд властный, суровый. Такому герою

Сдаёшься без боя, укутав от стужи
И плечи, и сердце, и стылые губы.
Февральская удаль лютует снаружи,
И в душу вторгается клич этот грубый.

В минуту такую поверишь едва ли
В способность его на скупую слезинку.
Но верится сердцу: Февраль оболгали,
Он чуткий романтик, и серую льдинку

Растопит в ладонях, любовью согретых,
Раскается в прошлом весенней капелью,
В просторах земных, зимней лирой воспетых,
Зальётся мальчишеской звонкою трелью.

Февраль-Онегин – Весне-Татьяне

Февраль-Онегин, хмурый от хандры,
На родину вернулся после странствий,
Но пальцам нынче не до кобуры:
Перо строчит: «Весна-Татьяна, здравствуй!

Не виделись так долго мы с тобой.
Свой выбор каждый позже счёл ошибкой.
Однажды и навек моей судьбой
Ты стала в мире безвозвратно-зыбком.

Но вместе быть, увы, не суждено!
Свиданья миг – и вынужден проститься.
Заветное желание грешно:
Весенним паводком устам напиться.

Взаимности мы оба лишены,
Хотя любовью грезим год от года.
И никогда не будем прощены
Суровой к грешным помыслам природой».

Май

Беспечный Май, где дождевик?
К простуде неба не привык
Юнец зелёный.
Мальчишке не до озорства:
В ознобе ёжится листва
Весной студёной.

Промокли ноги на беду,
На туч кудлатую орду
Бранится ветер,
Охрипший, лает свысока
Из-за любого пустяка,
Как дряхлый сеттер.

Пилюли, капли, с мёдом чай.
Лечись скорее, не чихай,
Малец в веснушках.
Готов отправиться в полёт
Жук майский, твой второй пилот,
А ты в подушках.

И только солнечный сироп,
Весною выпитый взахлёб,
Вмиг хворь излечит.
Май, озорник и чародей,
Вняв ожиданиям людей,
Расправит плечи.

Пазлы Лета

После долгих гастролей, где каждый спектакль – с букетом,
На прощанье откупорив брют грозный с молнией-пробкой,
Примадонна Весна тайно встретилась с радостным Летом
И вручила огромную с шёлковым бантом коробку.

Слово «пазлы» написано крупно на пёстрой картонке.
Стали ярче веснушки на скулах довольного Лета.
И с азартом, укрывшись от суетной жизни в сторонке,
Сéло складывать мир из гармонии вкуса и цвета.

Никого не стесняясь, на тёплой земле спят в обнимку
Седовласый ковыль и зелёная озимь-малютка,
Натянув на себя на рассвете туманную дымку.
Прослезится роса, умилённая этой минуткой.

На цветастой скатёрке с ромашками и васильками,
На широком, как щедрые души, узорчатом блюде
Лето вдоволь кладёт овощей вперемешку с пучками
Пряной зелени для маринадов, что так любят люди.

Прелый запах грибов смешан с соком из радужных бусин
Спелых ягод, рассыпанных всюду с разорванной нитки,
И с загаром на зрелых щеках груш и яблок. Так вкусен
Летний жар на их коже, остывший в бодрящем напитке.

Меньше стало фрагментов на летней задорной ладошке.
Стог за стогом их пальцы кладут на лугах в косовицу.
Растянула задорно меха разноцветной гармошки
Между тучами радуга вместо сварливой зарницы.

В аромат чая с мятой срывается капелька мёда.
Рядом с маковым кренделем воском навзрыд плачет свечка.
Прогоняя с порога досадные сердцу невзгоды,
Лету гимны слагает сверчок за трубой русской печки.

А его игра в пазлы близка к своему завершенью.
Пепел розы рассвета сменяет на небе смоль ночи,
И итогом чудесного нового мира творенья
Станет звёзд променад – письма вечности из многоточий.

Нищенка Осень

На задворках казначея-года,
Слева от парадного крыльца,
Где в сердцах топталась непогода,
Половицы моя без конца,
Сжалившись, позволила природа
Осени стать на постой в сенцах.

Нет следа от царственной наяды.
Лиру уронил к ногам певец:
Проливных дождей-врагов снаряды
Разгромили золотой дворец,
Ветер в клочья изорвал наряды,
Сдан ростовщику в ломбард венец.

Нищенка в обносках обветшалых,
Космы вместо золотых кудрей,
На щеках поблёклых, дряблых, впалых
Ссадины дождя ещё пестрей,
А в глазах, потухших и усталых,
Обречённость, что клинка острей.

После дифирамбов, процветанья
Стал с овчинку ей весь белый свет.
Тягостно судьбы предначертанье,
Но роптать на жребий проку нет:
Посланное свыше испытанье —
Женскому тщеславию ответ.

И живёт она в нужде, убого,
Кутаясь в багряный ветхий плед,
Бродит от порога до порога,
Клянча медных на житьё монет,
Тащится расхлябанной дорогой,
Где метёт подол кленовый след.

Зябнет Осень у костров дымящих.
Но взметнётся искрами душа
В небо с ароматом уходящих
Прелых будней, к смерти не спеша,
Ведь без чувств осенне-настоящих
Наша жизнь не стоит ни гроша.

Время платить по счетам

Воскресенье. До завтра отключен дотошный будильник.
Позабыты заботы и множество будничных дел.
Тишину и покой вожделенный нарушил мобильник.
Август, вздрогнув спросонья, кряхтя, на экран поглядел.

Сообщенье от Осени – гневной квартирной хозяйки.
Ультиматум покинуть жилплощадь как можно скорей
И отказ слушать впредь холостяцкие сладкие байки
И терпеть квартирантов – троих закадычных друзей.

Но Июнь и Июль, отказавшись платить за квартиру,
Налегке, с рюкзаком за плечами, покинули дом
И давно в одиночестве бродят по бренному миру,
Не жалея о прошлом, не мучаясь ложным стыдом.

Озадаченный новостью, Август сорвался с постели.
Выходной перечёркнут, и дел снова невпроворот:
Перемыть всю посуду, чтоб уши стыдом не горели,
Постирать, пыль смахнуть и тогда восвояси вперёд.

Чемодан нараспашку, в него всё летит без разбора:
Полотенце для пляжа, ракетки и теннисный мяч,
Дождевик для грозы, в солнцепёк – головные уборы.
Тяжело. Не отправится с эдаким грузом он вскачь.

И голодным тащиться до новой квартиры не в силах.
Потому напоследок устроил прощальный пикник.
Никогда не слыхали в миру о похожих транжирах,
Его блюда настолько вкусны, что проглотишь язык.

Недовольство судьбой скрасит капля янтарного мёда,
И досаду на сердце арбуз своей кровью зальёт.
И бокала вина вдоволь, чтоб слагать Осени оды,
Несмотря на её беспощадный для Лета расчёт.

Душа природы

Плед из шотландки её нежит плечи,
Скромница-речка встречает рассвет.
Слушает берег душевные речи
Тихого плёса, шлёт утру привет.

Смотрится в зеркало в медной оправе
Стайка чуть бледных спросонья берёз,
Модниц кокетливых, первых в дубраве,
Ставших предметом восторженных грёз.

Лето, стилист-самородок, их кроны
Прятало по вечерам в бигуди.
Венчаны яблочно-сочной короной,
Кудри струились по белой груди.

Осень завистлива – мастер уволен,
Локоны в прошлом, взамен – нагота.
Кажется, мир сокрушён, обездолен.
Нет, тем ценнее его красота.

Поздняя осень – скупая модистка.
Стильный наряд из белёного льна
С летом сносили берёзы-артистки,
Мысль об обновках наивна, смешна.

Только старьёвщик-октябрь лоскутами
Щедро ссужает былых щеголих —
Медными и золотыми листами —
На одеяло для горе-портних.

Но, поведя горделиво плечами,
Пренебрегая земной суетой,
Льнут они к небу седыми свечами,
Восковым телом, но твёрдой душой.

Симфония ночи

Полночь. Снежный хруст постели.
Мерный ход часов.
Стук в окошко лапы ели.
Всхлип двери: засов —
Заржавелый страж ворчливый.
Вздохи половиц.
Кроткий зев свечи сонливой.
В ризах – тени лиц.
Шелест снежной манки с крыши.
Треск в огне сучка.
Писк и шорох робкой мыши.
Партия сверчка.
Над продрогшей черепицей
Бархатный отрез
Неба, звёзды-озорницы.
Сон – юдоль чудес.

Наталья Бабочкина

Родилась в г. Грозном, живёт в Москве. По образованию журналист, литературный редактор. Член Союза писателей Москвы. Публиковалась в журнале «Огонёк», поэтическом альманахе «Муза» и других печатных изданиях. Соавтор литературоведческой монографии «Милая сердцу Малеевка», автор поэтических книг «Всё лучшее – тебе», «Пока живёт на свете доброта», «Я дожидаюсь журавля», «Легко ли быть женщиной». Размещает произведения на литературном портале «Стихи. ру».

Я вам пишу

Я вам пишу, а сердце кровотóчит.
В моих стихах все прожитые дни,
все вечера судьбы моей и ночи,
которые мне память сохранит;
все радости мои и все тревоги,
надежд, в душе хранящихся, свеча,
все трудности, ухабы и дороги,
которыми бродила сгоряча;
там первый крик рождённого ребёнка,
любимого отца последний вздох,
там журавли, в родимую сторонку
спешащие весною на порог;
всё, что сбылось, и всё, чему не сбыться,
что отболело, что ещё болит…
Я вам пишу, чтоб в строчках возвратиться
к тому, что смысл судьбы моей хранит…

Жить – чтобы жить

Жить – чтобы жить. Наслаждаться мгновеньем,
всё, что имеешь, другим отдавать,
жизнь свою складывать в стихотворенья.
Пусть ушибаться, но верить словам.
И ошибаться, любви доверяя,
каясь в наивности прежних грехов,
всё, что случилось с тобой, поверяя
только тетрадке заветных стихов.

Девятый вал

Когда в минуту испытаний
девятый вал несёт прибой,
тебя, Поэзия, как знамя,
я поднимаю над судьбой.
И прерывается дыханье
от тяжкой сути бытия,
и проливаются стихами
моя печаль и боль моя.

Заводите поэтов

…У военного эполеты,
а заветы хранят скрижали…
Заводите, друзья, поэтов,
чтоб стихами души дрожали.
Миновавшее вспомнив лето,
заставляйте его трудиться…
… Как легко завести поэта,
если сам он рад заводиться,
если чуткое сердце слышит
даже шорох немой природы,
если творчества счастьем дышит,
несмотря на каприз погоды!..
Глаз, распахнутых настежь, взоры,
чтоб в который раз удивиться,
и беспечные разговоры
все о том, что должно случиться…
Раз уж руки, перо сжимая,
строчки чётко располагают,
знать, судьба у него такая, —
заводиться, стихи слагая…

Мир стихов

Иной указ душе моей доверен —
неясных звуков слышать волшебство.
Мой мир стихов причудлив и неверен,
но без него не нужно ничего…
Во мне стихи звучат, как на экране.
В душе дрожит грядущих слов огонь…
Мой мир стихов, наполненный
словами,
мне не заменит никакой другой…
Я этот мир люблю без оговорок
И среди ночи, и в мельканье дня…
Мой мир стихов, что, словно
жизнь, мне дорог,
Прошу одно – не покидай меня!

Налетело. Закружило

Всё, чем в жизни дорожила,
у души мне не отнять…
Налетело. Закружило.
Заставляет записать.
Что я спать хочу – не важно.
Что устала – не беда.
Надиктуй ты мне отважно
все прошедшие года,
зарифмуй другие страны,
строфы выложи все в ряд…
Чётких рифм построив станы,
снова строчки зазвучат…
А метель заворожила.
Засыпает старый сад…
Налетело. Закружило.
Помогает написать…

Строка незваная

Судить строку незваную
бессмысленно и тягостно.
Она придёт нирваною,
искрящейся и радостной.
Она судьбой нашёптана
и сердцем переплавлена.
Она звучит так жертвенно.
Она спасает пламенно.
В грядущее уверовав,
она зовёт к прощению,
и борется со скверною,
и жаждет воплощения.
Печаль её бесчисленна,
бессонницей украдена…
Судить её бессмысленно, —
она нам Богом дадена.

Надиктуй

Надиктуй ещё хоть пару строчек —
тот, кто помогает мне писать!
Ах, как светят звёзды ярко ночью!
Лунная дорожка в волосах…
Я прошу, не жадничай ни капли.
Подскажи заветную строку…
Фонари в округе – словно цапли.
Пусть развеют горькую тоску.
Этой ночью тёмной за окошком
лишь машины редкие скользят
да мурлычет на кровати кошка,
щуря полусонные глаза.
А на небе тучи островами…
Ты, луна, всю ночь нам освети,
Поделись, не жадничай, словами,
что помогут к душам путь найти…
Я всё запишу без проволочек
в самую заветную тетрадь…
Подскажи ещё хоть пару строчек —
тот, кто помогает мне писать…

Кружево

Оттаяли дорожки лужами
под солнца терпеливым взглядом…
Стихи плетутся, словно кружево, —
как на коклюшках, ряд за рядом…
Плетенья в этом диалектика,
чудес от кружева творенье, —
то сцепка, то оплёт, то петелька, —
и вот уже стихотворенье,
в которое вплетём события,
рассветы наши и закаты,
обиды наши и открытия,
что не исполнилось когда-то,
печали наши и отчаянья,
заботы наши и тревоги,
всё, что обрадует нечаянно
тебя на жизненной дороге,
и увлечения безгрешные,
мгновения, когда нам грустно…
…Плетётся кружево неспешное,
являя нам души искусство…