Loe raamatut: «Чудеса на ёлке»
Лёгкий морозный ветерок опустил пятиконечную снежинку белочке на нос. Не прошло и двух секунд, как холодное кружево превратилось в маленькую капельку воды.
– Этот климат меня погубит! – раздалось негодование с правой стороны. На соседней еловой ветке находилась хрупкая девочка. Одета она была совершенно не по погоде, в маленькое белое платьице, ноги её были перевязаны атласными ленточками, а белокурые волосы аккуратно уложены в пучок.
– Для зимы это нормально. Ей присущи и скрипучие морозы, и пронизывающие ветра, много белого снега, и всё это в вперемешку с детским смехом, красными щёчками и ожиданием чудес.
Маленькая балерина поёжилась.
– Как же я люблю высоту! – раздалось откуда-то сверху.
Практически у самой макушки ели, весело раскачивался в воздухе довольный космонавт. Его костюм отражал скромные лучи солнца, пробивающиеся сквозь густоту зелёной красавицы.
– А я люблю танцевать, – вторила ему шёпотом балерина. Она закрыла глаза, и в тот же миг перед ней образовалась волнующая темнота, в которой затаились зрители, она слышала их дыхание и как стучат их горячие сердца. Под ней была сцена, а вокруг сказочные декорации большого дворца. Ритмичная музыка, исходившая буквально от каждого предмета красочного убранства, закружила балерину в вихре танца. Миниатюрная диадема с россыпью блестящих камней и вышитые серебристыми нитками снежинки на её пачке, засверкали, как перламутровая пудра в лучах солнца. Она кружилась как юла вокруг своей оси, грациозно держа руки над головой. Ночь, день, ночь…Так при вращении ей представлялось чередование тёмного зала и яркого света на сцене.
– Остановись! Так ведь и упасть можно, – выдернул балерину из волнующего танца обеспокоенный голос бельчонка.
Фарфоровая девочка раскрутилась на ниточке, на которой висела, и так погрузилась в свои грёзы, что не заметила, как опасно придвинулась к самому кончику ветки.
Ближайшие к ней ёлочные игрушки затаили дыхание.
– Если упадёшь, пропустишь самое главное, – с профессорской интонацией быстро проговорил коричневый мишка, чья краска местами облупилась, обнажая пустоты прозрачного стекла.
