Loe raamatut: «Змея и Ворон»

Глава 1

– Пей! Пей! Пей! – дружно скандировали весёлые, пьяные голоса.

Это была ритуальная студенческая забава на грани пытки, но пытки добровольной. Доброволец заливался спиртным под завязку, делая это через трубку, в которую друзья и подружки наливали алкоголь.

Алкоголь пузырился, норовил вылиться из глотки. Группа поддержки, радостно прыгающая вокруг, напоминала то ли бесноватых, то ли умалишённых. Одно, как и другое, вовсе не исключено.

Это должно быть весело? Гремящая музыка, оголённые девки, море алкоголя, распространяющегося вполне легально и нелегально, из рук в руки передающаяся «кислота» – куда с большим риском, потому что официально те, кто распространял «дурь» рисковали, как минимум, исключением, но на практике выходило так, что никто не желал связываться в расшалившимися детишками богатых родителей.

Александра наблюдала за творившейся внизу вакханалией с верхней площадки, опираясь локтем на перила. В руке она держала мартини. Это за вечер по счёту был третий бокал – она уже начинала чувствовать себя далёкой от трезвости.

Александра не любила вечеринки с тех самых пор, как, ещё в далёкой России ходила на дискотеки «в соседнее село со своей фонотекой». И пусть сельский клуб не мог похвастаться ни акустической системой, ни оформлением, ни магическими спецэффектами, доступными местной публике, но, по сути, что там, что здесь – одно и тоже: пьяное чертобесье.

– Лекса?

Обернувшись, она увидела, как к ней приближается Дэмиан Майлз.

Все Майлзы были образчиками хорошего вкуса и Дэмиан не оказался исключением: он впитал манеры и умение одеваться вместе с другими аристократическими семейными установками. Его внешний вид был безупречен даже тогда, когда самого Дэмиана безупречным назвать было сложно. А безупречным он не был, потому что он был пьян. Как и все здесь, включая её саму.

Но Александра не любила пьяных. Любой дурман влёк за собой шлейф неприятностей, а главное, он снимал поводок с контроля, после чего ситуация начинала развиваться стихийно; чувства и слова лились свободным потоком, а это не всегда хорошо.

В последнее время Дэмиан даже трезвый вёл себя неспокойно и несдержанно. Их отношения с Александрой с каждым днём становились всё сложнее и запутанней. Она предпочитала придерживаться френдзоны. Какое-то время всё шло хорошо. Все были довольны: родители Дэмиана, мать Александры, его невеста и парни, что делали попытки ухаживать за ней.

Но в последнее время Дэмиан перестал соблюдать правила игры. Он явно давал понять, что пиджачок друга ему не в размер.

Казалось бы, ну, что проще – сказать парню: «Давай останемся друзьями»? Но дело в том, что никто не идеален. И Александра иногда позволяла себе (и ему) поцелуи, от которых голова кружилась сильнее, чем от мартини, только без последствий. Это случалось не часто, никогда не доходило до того, что можно было бы назвать серьёзным, но каждый раз после таких срывов их отношения ухудшались и ей было сложнее смотреть ему в глаза.

Отрицать наличие химии между ними было глупо, потому что сексуальное притяжение между ними было. Именно оно заставляло Александру отодвигаться подальше, стоило Дэмиану сесть или встать рядом; именно оно заставляло наблюдать за ним издалека и переживать, как бы он не угодил в какую ни будь историю.

Особенно, когда он позволял себе принять лишнего – как сейчас, например.

– Как всегда, предпочитаешь наблюдать за чужими слабостями свысока? – он встал рядом, облокотившись на поручень.

В горле запершило от сигаретного дыма, поднимающегося от сигареты, зажатой между длинных пальцев.

Александра поморщилась:

– Косяк с марихуаной?

– Обижаешь. Это гашиш.

– Всё равно. Бросил бы ты эту гадость?

Дэмиан повернул голову и демонстративно затянулся сигаретой:

– Да, мамочка, – выдохнул он ей в лицо сизый, сладковато–удушливый дым. – Как скажешь.

И щелчком отбросил почти докуренную сигарету, наступая на неё носком баснословно-дорогих ботинок.

Противоречивые чувства бушевали в сердце Александры. Она любила Дэмиана и терпеть его не могла – одновременно. Причём любила скорее, как друга, а терпеть не могла вот за это, за всё: за то, из-за чего друга в нём могла потерять.

Дэмиан Майлз отрицательный персонаж. Мажор, избалованный, пресыщенный вседозволенностью, холёный красавчик. Но и она не ангел. Правда в том, что Александра знает о его чувствах к ней и ей нравится та власть, которую она над ним имеет. Нравится держать его на коротком поводке; подчинять себе этот вспыльчивый, плохо управляемый нрав.

Дэмиан был её любимой игрушкой – игрушкой, которую Александра не хотела терять, а в последнее время всё к тому шло. Дэмиан вёл себя всё менее и менее адекватно, временами казалось, будто зверь внутри него прогрызает себе путь на свободу.

И всё отчётливее, и яснее становилась истина: либо их отношения перейдут на качественно другой уровень, либо?..

Либо она всё же его потеряет.

Заставляло напрягаться то, что в Дэмиане, как и в его старшем брате, стала наблюдаться склонность к саморазрушению; к диким, опасным, рискованным выходкам. Он становился жесток к другим и к самому себе.

Всё чаще, и чаще он казался Александре незнакомцем. Это и пугало, и привлекало. Это было интересно. Находиться рядом с ним – это было разновидностью безопасного ужаса, что помогало щекотать нервы, когда по-настоящему ты ничем не рискуешь.

Наверное, она выпила слишком много мартини, иначе чем объяснить то, что ей так нравится сейчас на него смотреть? Так и тянет прикоснуться, зарыться руками в зачёсанные назад платиновые волосы? Растрепать идеально сидящий на худой фигуре, костюм? Запустить руки под белоснежную рубашку и узнать – какого это, ощущать под пальцами шелковистую гладкую кожу на его груди – наверное, она горячая?

Взгляд отмечал детали, мелочи во внешнем облике Дэмиана: золотые часы на тонком запястье, ослабленный галстук, придающий небрежности и сексапильности.

– Ты знаешь, я не одобряю вредных привычек!

Он в ответ тихо засмеялся:

– Не одобряешь, но они тебя заводят.

– Что за чушь? – попыталась возмутиться Александра.

– Самая обыкновенная чушь, – пожал он плечами.

Бросив быстрый взгляд через плечо и убедившись, что они одни, Дэмиан резко развернул Александру к себе и толкнул к стенке.

– Какого чёрта! Не трогай меня! Пусти!

– Ты всегда так говоришь поначалу, – наклонившись, проворковал он ей на ухо.

Александра упёрлась ему в грудь руками, пытаясь оттолкнуть:

– Я серьёзно, Дэмиан.

– Ты всегда серьёзна, – согласился он, проводя рукой по её спине.

Попытка вырваться не дала результатов и всё кончилось тем, что он лишь ближе притянул её к себе.

Он обнимал её так, словно чувствовал, что из его рук вот-вот выхватят то, что более всего вожделенно.

Их в любой момент могли увидеть, а Змей ясно дал понять дочери, что не станет смотреть сквозь пальцы на «попрание скреп и старинных обычаев». Её-то отец не тронет, а вот с Дэмиана вполне способен шкуру живьём содрать. Буквально.

Дэмиан об этом знает, но его это не останавливает, что заводит ещё сильнее. Приятно чувствовать себя ценным призом.

Кажется, она впивается в его кожу до синяков?

Дэмиан её хотя бы любил, а она…

Александра не знала, любит ли она его? Иногда казалось, что – да; иногда – вовсе нет.

Ей нравилось держать его на крючке, нравилось целоваться с ним, чувствовать себя в его руках слабой и подчинённой, но это была лишь игра. На самом деле Александра слабой не была. Даже тогда, когда хотела бы.

Он впивается ей в рот так требовательно, что на миг Александра забывает, как дышать. Дэмиан буквально вжимается в неё, а она – повисает на нём, растворяясь в ощущениях.

Это похоже на лихорадку. Между их телами не остаётся свободного пространства. Поцелуи всё жарче, и вот уже не только губы, но и языки сталкиваются между собой то ли в танце, то ли в поединке.

«Может быть стоит хоть раз дойти до конца?», – мелькает в голове мысль.

Ей скоро двадцать. Она взрослая женщина, так почему бы не позволить себе то, что хочется?

Осторожное покашливание отвлекло внимание парочки друг от друга.

Нортон Хэйс, ректор Магической Академии, сохранивший свой пост несмотря на все события последних лет, стоял в трёх шагах и, как всегда, выглядел хищным и страшным.

– Вечеринка закончена, – провозгласил он. – Как и всё из неё вытекающее.

Дэмиан презрительно щурил глаза, не торопясь разжать руки, и выпустить Александру из кольца тесных объятий. Всем своим видом он демонстрировал, что не намерен признавать авторитет ректора, который, по совместительству, был лучшим другом его отца и немало обязан семейству Майлзов.

– Дэмиан? – Александра вновь упёрлась руками ему в грудь. – Пусти!

Ей, пусть и нехотя, со вздохом, он всё же подчинился, отступив на шаг.

– Я вернусь через четверть часа, – оповестил Нортон, – если застану тут хоть кого ни будь или даже просто следы несанкционированного сборища – накажу всех.

– Всех? – уголки губ Дэмиана недоверчиво, с издёвкой поползли вверх.

Нортон Хэйс никогда не казался Александре интересной персоной. Его лицо, с её точки зрения, не отличалось разнообразием гримас: оно было либо желчно, либо сурово.

В данный момент первого было больше, чем второго.

– Всех, за исключением присутствующей здесь дамы, – Хэйс отвесил Александре символичный поклон. – Наказывать вас, мисс, самоубийственно, есть более приятные способы умереть, – неторопливо ронял слова ректор.

Его губы змеились усмешке.

Александра в очередной раз поймала себя на мысли, что ей неприятно находиться в одном пространстве с этим человеком.

Нортон Хэйс принадлежал к старой гвардии её отца и был из немногочисленного числа тех, кто в недавнем прошлом до последнего пытался уничтожить её родителей. Было чудом то, что он, в итоге, всё-таки выжил. И ещё большим чудом, что сохранил не только жизнь, но и положение в обществе.

Никто не сомневался в том, что Эссус ничего Хэйсу не забыл и при случае непременно расплатится с процентами за все причинённые его сторонником неприятности. Если под понятие «неприятность», конечно, можно подвезти девятнадцать лет изоляции в Лабиринте запертым в теле змея.

Сейчас заботам и вниманию Хэйса была предоставлена Академия Магии, но главной его истинной целью была сохранность и неприкосновенность дочери Чёрного Змей Нахшировна – её, Александры, безопасность. Позволить себе ошибиться он не мог. Если с ней что-то случится, сама смерть не станет для Хэйса надежным убежищем – Эссус был из тех, кто умел достать врага и на Той Стороне.

– Следуйте за мной, Лекса.

Александра, помедлив, всё же подчинилась ректору.

После шумного зала, пронизанного цветными лучами, коридоры замка выглядели особенно мрачными и безлюдными. Хэйс, подобно чёрному облаку, парил впереди. Передвигался он стремительно. Темнота ему нисколько не мешала. Как и все дети ночи, причастившиеся Тёмной магии, их ректор видел в ночи не хуже кошки.

– Прошу, – галантно распахнул он перед Александрой дверь. – Итак? – продолжил он, пропуская её в кабинет, а сам медленно двигаясь следом. – Я задам вам только один вопрос: вам вправду безразлична жизнь Дэмиана Майлза?

– Конечно, нет.

– Тогда зачем вы его подставляете?

– Простите, профессор, но я не понимаю, о чём вы?..

– Всё вы прекрасно понимаете, мисс Как-вас-правильно-называть? Когда мы наедине, наверное, следует именовать вас мисс Нахширон? Хотя, с другой стороны, насколько мне известно, ваш батюшка так и не удосужился жениться на вашей матушке… тогда, может быть, правильнее именовать вас Аластаир?

– Как вам будет угодно – мне всё равно. Вернёмся лучше к обсуждению моего дурного поведения? Мне требуются уточнения: почему я подставляю Дэмиана.

– Ваш отец однозначно дал понять, что не потерпит никакой личной жизни без его родительского благословения. И я точно знаю, что он не шутил. Вы воспитывались в мире смертных и не знаете, что здесь, в Магическом Сообществе, всё ещё ценят традиции. И девственность молодых девушек входит в их число.

– Я в курсе. Но, поскольку в жертву обычно любят приносить самых невинных, разумные девицы с этим малонужным в обиходе атрибутом предпочитают расставаться как можно раньше. И вам не к лицу мантия морализатора, – вы об этом знаете?

– Александра, скажите, вам нравится, когда ваш отец пытает людей?

– Не могу ответить на ваш вопрос: он никогда при мне этого не делал.

– К Майлзам, по вполне понятным причинам, он питает особенную нежность, поэтому, как только вы дадите ему малейший повод… он будет рад дать ей выход.

– Думаю, вы преувеличиваете.

– Я точно знаю, что Чёрный Змей не забыл Лиссандру его предательства. – Хэйс прищурился. – Как не простил он Дэйву его любви к вашей матери. Выберите любого другого парня для того, чтобы оттачивать на нём яд ваших острых зубок, маленькая змейка, но Дэмиана оставьте в покое.

От злости Александра ощутила, как во рту растекается мерзкий вкус меди.

– Вы так горячо оберегаете Дэмиана от моих посягательств, что можно подумать, будто вы ревнуете?

В чёрных глазах ректора заплескался сарказм:

– Кого и к кому, в данном конкретном случае?

– Мне кажется более вероятным, что Дэмиана ко мне. Отчего-то думается, что мальчики вам нравятся больше девочек.

– Правда? – нисколько не смутившись, усмехнулся ректор и опустился в кресло. – Думается и кажется? Ну-ну. Продолжайте. Весьма интересно.

Полы его мантии разошлись, открывая взгляду острое колено, на котором натянулся чёрный твид брюк с идеально ровными стрелками. Ректор едва уловимо пожал плечами:

– Никогда не видела, чтобы вы проявляли интерес к женщинам.

– Рискну предположить, что и мужчинам – тоже? Видите ли, юная мисс, всё дело в том, что я достаточно зрелая личность, чтобы не находить интересными зелёных студентов, вроде вас или Дэмиана. Как и всей прочей школоты. В конце концов педофилия для учителя – это не профессионально, – с усмешкой протянул он. – Давайте-ка оставим в покое мою ориентацию, если, конечно, вы не желаете проверить мою устойчивость перед вашими чарами лично? – ухмыльнулся он, переплетая руки на груди.

Сарказм Хэйса заставлял Александру утратить ощущения того, что это она владеет ситуацией. Её бесила его манера смотреть так, будто перед ним пустое место. Даже её отца, которого боялись все, – и друзья, и враги, – Хэйс не боялся. В его присутствии она рано или поздно начинала чувствовать себя маленькой девочкой.

Интересно, сколько ему на самом деле лет? В этом Магическом Сообществе, где люди способны преспокойно жить по несколько веков кряду, пятидесятилетние выглядели моложе её. Угадать истинный возраст трудно.

– Не опасаетесь моих обвинений в свой адрес? – Александра с насмешливым вызовом поглядела в чёрные глаза профессора.

– Какие ещё обвинений?

– В домогательствах.

– Я давно уже перестал опасаться чего-либо.

– Почему?

– Пережив то, чего другие опасаются, перестаёшь испытывать страх, но не рекомендую вам развеивать страхи подобным образом. Это не самый приятный в мире опыт. В отличие от многих других.

– Звучит как двусмысленное предложение.

– Единственное предложение, которое я вам делаю открыто – отстаньте от Дэмиана.

– Совершенно невозможно.

Александра тоже умеет так общаться, используя дерзко-угнетающий тон.

– Вам стоит поговорить с вашим подопечным. Это не я пристаю к нему.

– Мой подопечный это вы, Лекс. Моя жизнь напрямую зависит от вашей, если существование с позволения вашего отца вообще может считаться таковой. Так что не ревнуйте меня.

– Не льстите себе.

– Как прикажете.

Неожиданно схватившись за предплечье, Нортон Хэйс зашипел. Вероятно, от боли?

– Что такое? – с деланным участием прошептала Александра. – Вам плохо?

– Думаю, что пока ещё очень даже хорошо, вскоре может сделаться гораздо хуже. Ваш отец вызывает меня к себе.

– Я пойду с вами!

– Не уверен. На этот счёт у меня нет указаний.

– Какие указания могут быть в свербящем запястье? Я пойду, потому что хочу пойти. И это не просьба. Я ставлю в известность.

Несколько секунд Хэйс сверлил Александру чёрными глазами:

– Ставишь в известность? Как слугу? Ну-ну.

– Вы и есть слуга, причём, не постесняюсь напомнить, слуга неверный, которому никто не верит. Поэтому отец в привязал вас к себе путами крепче любовных.

– О чём вы, Лекса?

Она лишь пожала плечами:

– Я помню вам мертвым, мистер Хэйси и знаю, что не ошибаюсь в воспоминаниях. Вы дышите и разговариваете со мной лишь благодаря нашей фамильной магии. А плата за неё – полное, безоговорочное подчинение. Ведь даже умереть без воли Змея вы не можете, не говоря о том, чтобы жить как хочется.

– Полагаете, за такое следует быть благодарным?

– Здесь никому ваша благодарность не нужна. Но если я останусь вами довольна, возможно, когда-нибудь, я расплету ту паутину, что удерживает вашу душу в этом мёртвом теле и вы будете свободны Отец не сделает этого никогда. Так что… на вашем месте, профессор Хэйс, я бы выбрала меня.

Белый, как полотно и стремительный, как нежить, ректор поднялся с кресла и приблизился к ней:

– Вы точная копия вашего отца, Лекса Нахширон. В вас ничего нет от вашей нежной и прекрасной матери.

– Отец в курсе, что вы считаете мою мать нежной и прекрасной? Впрочем, можете не отвечать, это неважно. Красота и нежность моей матери нисколько не помешала вам запереть её в клетке со зверем на долгих двадцать лет! Ни у кого рука не дрогнула. Так что красота и нежность – хреновое оружие. Тот, которым владеет Чёрный Змей куда эффективнее. Можете ненавидеть его сколько угодно, и рваться с поводка, что он на вас набросил – но вы станете ему подчиняться. И на этот раз будете верно служить, потому что миром правит не красота, а сила.

– Хватит разговоров. Ваш отец нетерпелив. Он хочет видеть перед собой своего нерадивого слугу – сейчас.

Бестрепетные пальцы профессора сомкнулись на тонкой девичьей кисти так жёстко, что, сойдись они на её шее, Хэйс, вполне возможно, легко бы её сломал. Рывок телепортации чёрным дымом развеял окружающее пространство, будто стирая его перед глазами. А через минуту они уже стояли перед огромным домом, расположенном на скалистом острове, омываемом со всех сторон океаном.

– Добро пожаловать в Змеиное Логово, – криво усмехнулся ректор. – Вперёд! Осчастливьте отца своим присутствием, юная госпожа, – отвесил он шутовской поклон, полный жгучего сарказма.

Глава 2

В этот момент луна вышла из-за тёмного покрывала туч и чёрные, до того момента, камни вспыхнули серебристым свечением. Лунные лучи засверкали на дробящихся, беспрестанно наступающих на сушу, волнах. Пространство вокруг резко посветлело и засверкало, будто вокруг закружились феи.

– Ух, ты! – восхищённо выдохнула Александра.

И в этот самый момент в воздухе разлился тоскливый, угрожающий, протяжный вой.

– Тут, что? – встревоженно схватилась она рукой за сердце. – Волки водятся? Волки – на острове? Быть такого не может!

– Не может, – подтвердил ректор Хэйс, запахивая на себе мантию. – Это не волки. Ваш отец для охраны Логова призвал Адских Гончих. вот и они – взгляните.

Александра со страхом и любопытством посмотрела в указанном им направлении.

Между домом, построенном в викторианском стиле и побережьем, где они сейчас стояли, находились три огромных псины. Именно такой она всегда видела в своём воображении собаку Баскервилей: ужас, воплощённый в острых, как клинки, зубах; свалявшейся, светящейся призрачным зеленоватым свечением фосфора, шерсти; полыхающими красным пламенем, глазах!

Задрав морду к чернеющему небу, жуткие создание вновь огласили окрестности воем, от которого кровь в венах останавливалась.

– Они опасны? – дрогнувшим голосом спросила она.

– Конечно. Иначе какой в них был бы смысл? – почти ласково проворковал Хэйс.

В его чёрных глазах горел сумасшедший огонь, словно опасность его только веселила.

Он чокнутый. Точно чокнутый. Как и все отцовские последователи.

– Чисто теоретически, у меня тот же дар, что и у моего отца. Значит, я могу их отозвать?

– Рискните попробовать, – пожал он плечами с таким видом, словно ему всё равно, разорвут их на кусочки эти дети ужаса, или нет.

– А альтернативные пути прохода к дому имеются

– Конечно. Но тогда вы лишитесь чудесной возможности потренироваться в применении ваших фамильных способностей, – голос Хэйса стал сладок до отвратительной приторности.

– Уж как-нибудь переживу! – огрызнулась Александра.

Твари какими-то фантасмагорическими, нереальными скачками двинулись в их сторону.

– У меня совершенно нет настроения для встреч. Если вы способны как-то изменить ситуацию к лучшему без моего вмешательства, профессор, то сейчас самое время.

Хэйс в очередной раз коротко хмыкнул и вновь легко коснулся её руки.

На этот раз перемещение ощущалось болезненней, хотя, казалось бы, с учётом расстояния, отделяющего их от цели, всё должно было быть наоборот.

Мир дрогнул, поехал куда-то в сторону, как на карусели. Потом Александра почувствовала резкий рывок, будто её засасывает в гигантский пространственный пылесос, а через мгновение Мироздание гневно выплюнуло их, словно в не в силах переварить.

Когда всё закончилось, Александра обнаружила, что от адских песиков её отделяет надёжная и высокая кованая ограда. Снаружи обстановка была откровенно спартанской, никакого намёка на облицовочный мрамор, башенки с резными флигелями, кусты роз и фонтаны – просто кирпичная коробка дома.

А вот внутри дом оказался, как минимум, вдвое больше, чем выглядел снаружи. Пространственно-расширяющие чары, не иначе.

Никакой показной роскоши. Тёмный, мрачный, с узкими коридорами и крутыми лестницами, особняк – Александра как будто вошла в дом графа Дракулы. Не о таком семейном гнездышке мечтала она в те далёкие времена, когда, представляя родительский дом, лежала на общественной кровати в детском доме.

Повсюду высокие двойные двери. Всюду – люди. Почти все – мужчины, разных возрастов и мастей. Лица большинства из них отличались высокомерной надменностью. Одетые в строгие дорогие костюмы, сюртуки и мантии, они кичливо сверкали белыми манжетами и запонками из золота. В воздухе витал стойкий запах дорогого парфюма.

В полутёмной комнате ярко горел камин. Две огромные люстры не были зажжены, и отблески багрового пламени из камина отражались в хрустальных подвесках на потолке.

Зал гудел от голосов, но стоило им войти, как разговоры тут же смолкли. Все взгляды приклеились к Хэйсу и Александре. Раздались смешки и непристойные присвисты.

– Это ещё что такое? Если Змей решил нас порадовать девочками, то одной на аппетиты всех явно не хватит.

– Кто эта малявка? Что она здесь делает?

– Прошу любить и жаловать, господа, – проговорил Хэйс. – Для тех, кто ещё не знаком – представляю Александру, дочь нашего господина.

Внимание Александры привлекла темноволосая женщина с чёрными, горячими, будто прожигающими всё, на чём останавливались, глазами. На губах незнакомки застыла хищная улыбка, больше похожая на гримасу.

Женщина поднялась с места и, не сводя с Александры взгляда, приблизилась.

В руке она держала бокал с красным вином. Приблизившись, она резко склонилась, будто сломалась и с явной издёвкой произнесла:

– Покорная слуга вашего отца – Медора Лейн.

– Слуга? – протянула Александра.

– Его верный друг, соратник и любовница, – нахально добавила ведьма и гортанно рассмеялась, заметив вспыхнувший румянец негодования на щеках Александры.

Все притихли, прислушиваясь, в надежде на продолжение перепалки между женщинами. Но Александра решила не радовать их лишним скандалом.

– Хэйс! – обернулась Медра к ректору. – Зачем ты привёл её сюда? Совсем ума лишился? Думаешь, тебя за это наградят?

– Смотря что считать на награду.

В этот момент дверь открылась и, обернувшись, Александра увидела отца.

Как странно… она никак не может привыкнуть к тому, что это не сон. Её отец – этот удивительно красивый юноша, который с виду кажется едва ли не моложе её? Кажется, правда, ровно до тех пор, пока не заглянешь в кварцевые, слишком светлые, слишком мудрые глаза. В них отражается опыт, прожитые годы и удивительное тёмная, опасная душа.

Стоило Нахширону войти в зал, как все, включая дерзкую незнакомку с прожигающими глазами и наглого профессора, склоняются в поклоне и словно отступают на второй план.

Александра не кланяется не из гордости, и не из убеждений – её словно парализует. В висках стучит кровь. Она чувствует себя слишком уязвимой, беспомощной, оставленной.

– Александра?

От Эссуса волнами расходится магия такой силы, что кажется, воздух вот-вот зазвенит от напряжения. И чувствуешь себя так, как во время приближения грозы.

– Что ты здесь делаешь?

– Вот, – развела она руками. – Решила явиться без приглашения. Успела познакомиться с Медорой… простите, не запомнила её фамилии.

Тишина в зале стоит гробовая. Будто доброй полсотни людей здесь и нет.

Александра заставляет себя смотреть отцу прямо в глаза, хотя едва ли не скулы сводит от желания прервать зрительный контакт.

Все боятся его. И она – тоже.

Правда боится, не так, как другие. Её страшат не наказания, а осознание того, что она не нужна ему так же, как не нужна матери. Какой смешной финал: она нашла родителей, но – у неё их по-прежнему не было! Даже когда Эссус был в облике змеи, он словно бы был ближе?

Взгляд у Зверя пронзительный, выдерживать его нелегко. И невозможно предсказать, как начнут разворачиваться события в следующую минуту.

Все с облегчением выдыхают, когда Эссус с улыбкой произносит:

– Здравствуй, Лекса.

Змей не спеша пересекает небольшое пространство, отделяющее их друг от друга. Александра невольно отмечает про себя, что под длинной чёрной мантией без всяких застёжек, украшений и знаков отличия на отце лишь чёрная рубашка, а смотрится всё это на нём так, будто не надето, а нарисовано талантливым художником.

– Я не люблю, когда в мой дом приходят без приглашения, вторгаясь в мои владения без моего на то ведома. Мой дом, как известно, моя крепость и… как это теперь принято говорить? Несанкционированное вторжение влечёт за собой карательные мероприятия.

Внимательный взгляд кварцевых глаз со словно бы плавающими в них узкими зрачками сбивает с толку. Как и неожиданно вспыхивающая на узком, по-змеиному тонком, треугольном лице, улыбка:

– Но все эти правила, конечно же, не касаются, моей единственной дочери. Добро пожаловать в Змеиное Логово! Давно не виделись. Кажется, пришло время немного поболтать?

Взгляд Змея с лица дочери перемещается на её спутника:

– Хэйс, Решил порадовать меня внезапным сюрпризом?

Голос Эссуса сочится сарказмом.

– Да, мой господин, – склоняет тёмную голову ректор.

– Сюрприз удался. Моя благодарность не заставит себя ждать, – он вновь поворачивает лицо к дочери. – Что ж ты стоишь, Александра? Присаживайся, раз пришла. У нас тут как раз ужин.

– Я не голодна.

– Отказываться от радушного приглашения – дурной тон. Это не вежливо, дочь моя. Обычно отказываются от трапезы, если подозревают хозяина дома в дурных намерениях или планируют месть. Очень надеюсь, что это не наш случай?

– Только если вы планируете избегать общения с вашей единственной дочерью и дальше. Тогда вполне можете нарваться и на месть.

– Думаешь, я тебя избегаю? – удивление в голосе Змея кажется искренним.

– Вы не оставляете мне шансов думать иначе, – отрезает Александра. – Всё, что я получила от вас с тех пор, как вытащила вас из Лабиринта– пару писем и денежное содержание. Последнее, правда, было щедрым, но это не совсем то, чего я от вас ждала.

– Медора! – бросил Эссус через плечо небрежно и властно, как обычно обращаются к слуге или к собаке. – Принеси моей дочери стул.

Лицо красивой женщины с безумными чёрными глазами исказилось, в зрачках будто отразилось адское пламя.

– Разве за столом недостаточно стульев, мой господин?

– Ты мне перечишь? – на этот раз голос звучал с опасной мягкостью.

Перед глазами Александры отчего-то предстала шёлковая и гладкая, мягкая удавка. Мягкая ровно до тех пор, пока петля не вздумается затянуться на твоей шее.

– Возьми стул и поставь его рядом с моим. Не заставляй меня повторять просьбу дважды, Лейн.

Эссус протянул руку Александре, приглашая на неё опереться. Отец церемонно провёл её под общими взглядами через зал и самолично отодвинул перед ней стул. Видимо, ей была оказана честь? Очень мило

Весь этот официоз, правила этикета и хорошего тона смотрелся как вишенка на торте с цианистым калием. Или как покрывало из розовых лепестков, рассыпанных над трупом – чтобы прикрыть смрадный запах удушливый цветочным ароматом. В результате всё становилось только хуже.

От переполнявших Александру эмоций вкуса еды она совершенно не чувствовала, будто жевала бумагу.

Хэйс уселся рядом с Медорой. Темноволосая ведьма то и дело бросала в сторону Александры прожигающие взгляды неприязни и ненависти.

– Эта женщина – она всё время на меня смотрит. Вы уверены, что она нормальная?

– Медора?..

– Похоже, я ей не нравлюсь.

– Не бойся её, не думай о ней. Она не посмеет тебе навредить.

– Почему вы так в этом уверены?

– Потому что все эти люди знают, чем заканчивается попытка идти против меня. Нанести хоть малейший ущерб моей единственной дочери?..

Эссус изящно приподнял тёмную бровь и сделал несколько глотков из высокого кубка.

Александра рискнула напомнить:

– Короткая же у вас память, отец. Большинство этих людей не просто пошли против – они вас «сделали». А теперь сидят и нагло жрут за вашим столом. Как-то не очень это вяжется с озвученными угрозами, правда?

В светлых, как у нежити, глазах Эссуса, промелькнул гнев. Короткий, как всполох молнии, он быстро погас, растворяясь в ледяном спокойствии, воистину достойного Змея.

– Слово «жрут» лишено изящества, дорогая, оно не подходит леди. Оно вульгарно.

– И что?

– Моя дочь не может быть вульгарной. Манеры – это упаковка. Где ты видела дорогие, брендовые вещи, завернутые в хлам?

– По мне, так «начинка» важнее упаковки. Лучше быть хорошим человеком, чем хорошо воспитанной сволочью.

– Я снова повторяю просьбу придерживаться речи без экспрессивных выражений, Лекса. Умный человек найдёт способ выразить свой гнев и недовольство, не опускаясь до дешёвой уличной брани. Наша речь говорит о нас куда больше драгоценностей и брендовых тряпок – наша речь, как зеркало, отражает нашу суть. Речь есть проявленное сознание, а тот, кто не мыслит своё существование без матерной брани, по моему долгому жизненному опыту, имеет весьма ограниченный интеллект и по уровню развития недалеко ушёл от собаки.

Эссус поиграл ножкой кубка, в задумчивости разглядывая собственную дочь:

– Знаю, что тебя воспитывали среди смертного сброда. Я постараюсь быть снисходительным первое время, но всё же не разочаровывай меня.

– А что будет, если разочарую?