Избранная для бастарда

Глава 4

Селеста

Меня до сих пор трясет, хотя с нашей встречи с людьми Даира прошло уже несколько часов. На день мы притаились под высокой скалой, чтобы дождаться ночи и отправиться в путь. По словам Волары, до границы с Наргой нам скакать около пары часов. Если удастся, половину земель Бригона, еще одного брата Кардена, мы должны преодолеть за следующую ночь. Там в таверне переждем день, и ночью снова пустимся в дорогу. Вообще этот путь выматывает. Постоянный страх за свою жизнь и попытка сохранить хоть какое-то самообладание расшатывает нервы.

Маг рассказывал, что братья не могут нападать на законную Тиальду, но только в том случае, если сын законнорожденный. А в моей ситуации любой из братьев Кардена может лишить меня жизни, и по закону никакая кара за это не предусмотрена. Разве что Карден решит совершить самосуд, но война – если верить магу и ведьме – все равно неизбежна. Вопрос только в причине для ее разжигания.

– Советую поспать, – подходя ко мне, говорит Волара и кивает на скалу. Под ней воительницы разложили какие-то мешки, набитые сеном. Большинство из них уже видят десятый сон, а я боюсь сомкнуть глаза. – Нас снова ждет бессонная ночь.

– А где ведьма?

– А кто ж ее знает? Она все время куда-то пропадает. Иди ложись.

Расположившись на неудобном лежбище, я закрываю глаза и пытаюсь сделать так, чтобы Карден меня услышал. Я пока еще с трудом понимаю, как это работает. Знаю только, что в моей голове отключаются все звуки, и я слышу только тишину. Тогда я мысленно заговариваю:

– Мы встретились с людьми Даира. Если бы была уверена, что не причиню вред самой себе, давно бы прокляла тебя. Но твоя ведьма говорит, что за этот грех будут расплачиваться мои дети. Мне кажется это чушью, и все равно страшно. А знаешь, что еще приводит меня в ужас? Встреча с людьми Даира. Я ненавижу тебя, Карден. Ненавижу всей душой! Надеюсь, вонючие псы с кровавыми пастями, которых так бережно выращивает твой брат, когда-нибудь разорвут тебя!

Снова «включаю» в голове окружающие звуки. Слышу ветер, храп пары воительниц, фырканье лошадей. Я погружаюсь в ужасные воспоминания, и волоски на теле встают дыбом.

Люди Даира появились совершенно неожиданно. Я едва успела затолкать волосы под капюшон, как рядом с лошадьми раздался неприятный скрежет. Я опустила голову, чтобы никто не видел моего лица и волос, и едва не умерла от страха. Только прикушенная до крови губа не позволила вскрикнуть.

С земли на меня смотрела зловещая псина. Голова больше моей, глаза красные и светятся так, будто этот зверь вылез из преисподней или он порождение провала Драконьей пасти, куда сбрасывают тела умерших женщин на Дальних землях Пакрайда. Огромная пасть с двумя рядами клыков, с которых стекала кровь. Вторая псина смотрела так же кровожадно, медленно пережевывая кусок свежего мяса. Клянусь, я начала молиться богам, чтобы это был не кусок человечины.

– Что вы здесь делаете, Волара? – мерзким скрипучим голосом спросил всадник, остановившийся напротив воительницы. Его черный конь бил копытом от нетерпения, добавляя окружающей обстановке большего ужаса. Хотя, казалось, куда еще больше?

– Я сопровождала ведьму в Галайд.

– Стиртон, – обратилась к всаднику ведьма, – ты бы пошел к местной ведьме или лекарю. Нога так гниет, что я даже отсюда чую смрад.

– Заткнись, старуха! – рявкнул тот, кого она назвала Стиртоном.

– Все так же боишься лечения, – хмыкнула она.

– Что делали в Галайде? – проигнорировал он ее слова.

– Ведьма набрала трав и эликсира из волшебного источника. Теперь следуем домой.

– Брать эликсир запрещено, – отрезал Стиртон.

Мне так хотелось посмотреть на этого мужчину, что я едва не подняла голову. Но вовремя остановилась, не рискуя продемонстрировать серебристые пряди в волосах, ведь тогда для меня все было бы кончено.

– Давай вылью его на твою ногу, – предложила Дисагра и хохотнула. – А вдруг заживет?

– В глотку себе вылей, – прорычал он снова. Мне кажется, он бы с радостью убил старуху, только вот после подобного поступка убийцу ждало страшное проклятие и мучительная смерть. Наверное, только поэтому он терпел ее издевки. – Это кто?

– Рабыня моя, – ответила Волара, и я почувствовала на себе пристальный взгляд. Кожа покрылась жуткими крупными мурашками.

– Зачем таскаешь ее с собой?

– Мне же надо, чтобы кто-то помогал в поездке. Раз господин подарил мне ее, то отчего бы не наслаждаться тем, что кто-то мне прислуживает?

– Почему она с тобой на одной лошади?

Так хотелось крикнуть «да что ты прицепился?!», но нельзя. Надо было держать себя в руках.

– Боится ездить одна. В детстве упала с лошади, с тех пор трусливая.

– Покажи ее лицо.

– Стиртон, – прозвучал голос Волары, но теперь совсем другой. Грубоватый и низкий. Откровенно говоря, даже мне стало страшновато, несмотря на то, что ее угроза была адресована не мне. Интересно, этому человеку было жутко от того, как она произнесла его имя? – Не переходи границу. Когда это гаилянки демонстрировали своих рабынь?

Наступила тишина, нарушаемая только шумным, хриплым дыханием адских псов и ржанием лошадей. Жуткие черные псины обходили нас по кругу. Казалось, их было не меньше десятка. Обнюхивая нас, они обдавали горячим дыханием наши ноги, а стекающие из их пастей кровь и слюни капали на нашу обувь. Мне хотелось сбросить сапоги, чтобы не чувствовать этого омерзения, но я боялась пошевелиться и даже сделать нормальный вдох.

– У вас время до утра, чтобы покинуть земли Даира. Дальше я не ручаюсь за последствия.

– Ты доложишь о нас своему господину? – поинтересовалась Волара.

– Непременно. Он всегда знает, что творится на его землях.

Свиснув, Стиртон развернул лошадь, и весь отряд ускакал.

– У нас слишком мало времени, уже светает. Переждем день здесь, а вечером, как стемнеет, доскачем до границы. Ехать днем слишком опасно, – бросила Волара и пришпорила лошадь.

Та сорвалась в галоп, и я завалилась набок, но сильные руки Волары удержали меня на месте. Вцепилась в переднюю луку седла так, что побелели и онемели пальцы. После встречи с псами Даира, с ним самим я познакомиться точно не хотела. Мне кажется, он в десятки раз страшнее своей ищейки Стиртона.

Волара разбудила всех, когда на землю начали опускаться сумерки. Пока я ела нехитрый ужин из хлеба с сыром, воительницы быстро сворачивали наш лагерь. Перед самым выездом из ниоткуда появилась Дисагра и, бросив мне на колени какую-то странную шапку, кивнула на нее.

– Надень, скоро капюшон перестанет полностью скрывать твои волосы. Волара, Даир уже знает о нас и наверняка будет искать, чтобы встретиться. Поторопимся.

– Ты что, старая дура, в Инолу ездила?

– Пф, до Инолы слишком далеко. Да и в псарнях знают больше, потому что там он проводит больше времени.

– Тебя кто-то узнал?

– Ты и правда считаешь меня глупой, – констатирует ведьма. – Зря. Давайте отправляться. Тиальда, кончай ужинать.

Мы быстро расселись по лошадям и снова отправились в путь. Съеденный мной ужин камнем стал в желудке, особенно когда Волара пустила лошадь быстрее.

– Мы близко к границе, – произносит воительница. – Поторопитесь!

Она подстегивает лошадь, постоянно пришпоривает ее и пригибается, чтобы сократить сопротивление воздуха, укладывая меня практически на живот. Но все это не помогает, потому что мы снова слышим пронзительный свист и такой лай собак, что от этого звука кровь стынет в жилах. Волара замедляет лошадь и, схватив меня за талию, перебрасывает через седло.

– Что бы ни случилось, не двигайся и молчи. И волосы спрячь надежнее.

Я заталкиваю выпавшие пряди глубже под шапку и тяжелую ткань капюшона, и едва успеваю безвольно повиснуть на седле, как слышу приближающийся топот копыт, а за ним голос:

– Что сучка моего брата забыла на моих землях?

Глава 5

Селеста

Я думала, что встреча со Стиртоном была пугающей, но рядом с братом Кардена, Даиром, крутились еще более устрашающие псы. Из-за того, что я была переброшена через седло, псины то и дело пытались ухватить меня за лицо, клацая кровавыми клыками прямо у моего носа. Я едва успевала приподнимать голову, чтобы они не сожрали меня. К счастью, Даира удовлетворили объяснения Волары о том, что мы делали на его землях, и кто я такая. Он отпустил нас, и мы достигли границы его земель с землями следующего брата, Бригона.

Пока мы медленно движемся по краю границы, чтобы переместиться туда, откуда путь через Наргу будет наиболее коротким, Волара рассказывает об этих землях. Она нормально посадила меня на лошадь, давая возможность наконец вдохнуть полной грудью.

– Бригон считается не таким жестоким, как Даир, но он коварный ублюдок. Будет улыбаться тебе в лицо, глубже пронзая ножом брюхо.

– У него тоже такие же собаки, как у Даира?

– Нет. Бригон предпочитает использовать высшие силы и свои собственные. У него в столице – называется Зитун – построено три башни магов и две башни оракула. Не скажу, что это сильно помогает ему.

– На твоем месте я бы не была так категорична, – перебивает Волару ведьма, и та хмыкает. – У Бригона очень сильный Верховный маг. Он раньше служил при дворе правителя Дальних земель, пока там не появился Кабрис. Тогда Бригон быстро забрал мага Верховного правителя и построил для него самую высокую башню. На землях Нарги тебе, Тиальда, нужно изо всех сил глушить свои мысли. Местная ведьма и маг, почуяв тебя, тут же доложат Бригону. Они верны не Дальним землям, а своему господину. И он, конечно, решит тебя убить. Так что убедись, что твои волосы надежно спрятаны, а думаешь ты только о нашей поездке.

После этих слов я, как назло, вынуждена сражаться со своими мыслями. И если раньше мне приходилось напрягаться для того, чтобы поговорить с Карденом, теперь я вынуждена глушить эту возможность. Но как, черт подери, если мысленно я обращаюсь к нему, даже если не хочу этого?!

– Как… как это остановить? – отчаявшись, спрашиваю у ведьмы.

– А как ты раньше останавливала?

– Раньше я заставляла себя заглушить окружающие звуки, чтобы слышать только тишину. Так я понимала, что Карден меня услышит, а сейчас то и дело закладывает уши.

– Значит, тебе надо оставаться с нами. Расскажи о своей земле.

Я тяжело вздыхаю, но решаю, что лучше так, чем попасться Бригону.

– Вермай отделен от всех остальных земель энергетическим полем. Кто бы ни пытался его пробить или уничтожить, погибал, делая это. Поэтому мы попадаем на те или иные земли через портал. Мой род уже несколько столетий является родом Тиальд. Среди всех дочерей поколения одна обязательно становится Тиальдой. В этот раз получилось, что две. Моя сестра Крания стала женой правителя Ближних земель и уже даже родила ему сына. Я стала второй. Как вообще так получилось, что…

– Мы не можем знать! – резко прерывает меня ведьма. – Маг бы сказал, что боги сами определяют наши судьбы, но эти боги, если вы спросите меня, те еще глумливые подонки. Я бы свернула пару шей там на Пантеоне, попадись они мне в руки.

– Ты можешь сдохнуть, – хмыкает Волара, – и у тебя появится шанс с ними встретиться. Хотя, говорят, ведьмы не встречаются с богами, они вечно горят в Драконьей пасти.

– Я бы с радостью прокляла тебя, дрянная девка, – выплевывает ведьма, – если бы Господин так не дорожил твоей мерзкой шкуркой! Тьфу, гадкое отродье. Селеста, ты знаешь что-нибудь об этих порождениях адского пекла? – она кивает на Волару, а я качаю головой, слыша за спиной смешок. – Я тебе расскажу, – ведьма удобнее устраивается в седле.

– Ты лучше расскажи, как ты извела целую расу, старая сука, – шипит Волара.

– Пф, – дергает плечом Дисагра. – Они сами напросились. Зато теперь весь лес мой.

– Как это “извела”? – подаю я голос.

– Сначала я расскажу про гаилянок! – настаивает Дисагра. –  А потом, если захочешь, поведаю про лесных жителей, от которых остались только кости. А, нет, и костей уже нет, – мерзко ухмыляется ведьма, а у меня по коже бежит холодок.

Эта старуха только выглядит какой-то травницей, на самом деле ведьмы – это страшные существа без возраста и лица. Говорят, их внешность не отражает того, что внутри, и каждая ведьма сама выбирает себе внешность. Непонятно только, зачем чаще всего они берут личину дряхлых старух, если могли бы выбрать обличие молодых девушек.

– Так вот. Гаилянки – это народ, в котором только женщины. И живут они на своих землях уже много веков.

– Но как же они…

– Размножаются? – предваряет она мой вопрос, а я киваю. – Ловят в плен мужчину, который способен произвести на свет здоровое потомство. Держат его в плену несколько месяцев, пользуя ради своей выгоды. Когда он оплодотворяет минимум трех женщин, его отпускают. И, если у этого бедняжки еще хватает сил на то, чтобы уползти за границу этого адского места, он уходит. Если нет, то просто умирает там же. Я же ничего не приукрасила? – провоцирует Дисагра Волару.

– Нет, старая карга, все верно, – язвит в ответ Волара.

– Если рождаются мальчики, то что с ними делают, Волара? – снова обращается к ней ведьма. – Напомни. Ах, да, убивают. Приносят жертву в честь Матери-Богини. Есть у них там такая, которой они поклоняются. И даже верят, что она обитает выше Божественного Пантеона. Так вот да, они жестоко убивают младенцев прямо на алтаре у храма этой самой Матери-Богини. Если рождается девочка, она превращается в это. – Старуха поднимает руку и кружит ею в воздухе, словно очерчивая тело Волары. – И так уже много веков. Знаешь, у нашего господина есть друг и его главнокомандующий, Траван. Так вот он едва не попал в силки этих ненормальных, еле ноги унес, – смеется ведьма, а от ее негромкого смеха у меня вибрируют внутренности, настолько это жуткий звук.

– Надо же, – снова хмыкает Волара, – даже нигде не соврала в своем рассказе. Старая карга.

– Тьфу на тебя, – плюет в нашу сторону ведьма. – Меня на лжи поймать сложно.

– Особенно когда рядом есть человек, который может опровергнуть твою ложь, – негромко произносит Волара. – Стоять! – шипит она и, подхватив меня за талию, снова перебрасывает через седло, выбивая из меня воздух.

Все лошади останавливаются, как вкопанные, и мы все прислушиваемся к тишине. Я стараюсь услышать каждый звук, но мое тяжелое дыхание и грохочущее в ушах сердцебиение мешают этому.

– Бригон, – шепотом произносит ведьма, и я замираю, не дыша.

– Волара, – произносит грозный голос, когда я слышу, как медленно к нам приближаются лошади. – Дисагра.

– Господин Бригон, – приветствует его воительница.

– Слышал, ты везешь ценный груз.

– Насколько ценной может быть эта старая ведьма. Мне кажется, Господин держит старуху при себе лишь из жалости.

Слышу грудной смех, а потом серьезный голос, контрастирующий с предыдущей реакцией.

– Я не о ведьме, а о той, кто переброшен через твое седло.

– О, это моя рабыня, – пренебрежительно отзывается Волара.

– Врать ты так и не научилась, воительница. Усади ее на сиденье.

– Господин Бригон…

– Делай, что я сказал! – рявкает он так, что я дергаюсь.

– Нет, – сухо отвечает Волара.

– Что ж, нет, так нет, – отзывается он, и я уже почти выдыхаю, но после этого давлюсь воздухом, когда слышу его следующую команду: – Взять их!

Глава 6

Селеста

Нас привозят в замок. Мрачный, как и его хозяин. Отвратительное место, в котором чувствуется сырость и холод каменных стен. Два здоровяка волокут меня по широкому коридору, другой открывает тяжелую деревянную дверь, и дальше мы спускаемся по ступенькам. Полагаю, это темница. Здесь воняет смертью и страхом. Мочой, сыростью и кровью. Кажется, даже стены стонут от ужаса всего того, что происходило в этом месте.

Меня подташнивает от паники и запахов. Стражники, которые тянут меня дальше, не церемонятся. Толкают и дергают так, что, кажется, сейчас вырвут руки. А потом мы останавливаемся, как вкопанные, потому что перед нами возникает Бригон. На самом деле я ожидала, что он окажется уродом. Или даже надеялась на это. Но моя мама говорила, что все, как один, сыновья Правителя Зудина красавцы. Мало того, что Верховный правитель Дальних земель Пакрайда сам славится красотой, еще и выбирает в свою постель самых лучших женщин.

У Бригона длинные волосы и щетина на щеках. Острые скулы, слегка пухлые губы, но нижняя чуть больше верхней. Прямой крупный нос, карие глаза и густые брови. Но не все это ужасает меня, а взгляд. В нем холод и жестокость, пробирающие до костей.

Глядя на меня, Бригон кривится, словно от отвращения, а затем срывает с моей головы капюшон и шапку. Хватает косу, и его верхняя губа дергается в оскале. Он достает кинжал и приближает его к моему лицу. Я отшатываюсь, но стражники не дают мне отстраниться ни на сантиметр. Вытащив вперед прядь моих волос, которые уже наполовину отливают серебром, он отрезает кусок и рассматривает, подняв выше, чтобы свет от факелов бросал блики на пряди.

– Заприте сучку в дальней камере! – рявкает он. – Сначала я разберусь с ведьмой и воительницей!

– Давай! – орет на меня один из стражников, толкая в спину. – Переставляй ноги! У нас еще другая работа есть!

Они волокут меня в самый конец вонючего коридора, где открывают решетку и заталкивают меня в камеру, закрывая в ней. Замки лязгают, и я вздрагиваю от каждого звука. Сердце вырывается из груди, подскакивая к горлу. Проглатываю его, пытаясь вернуть на место, но оно мечется в грудной клетке, как трепещущая крыльями птица. Пытаюсь рассмотреть место своего заточения, но здесь настолько темно, что я даже не вижу ближайшей стены.

– Выпустите меня! – кричу, дергая решетку, а потом начинаю долбить в нее ногами. – Выпустите! Карден вас убьет! Он разорвет вас всех на лохмотья и скормит собакам Даира! Выпустите, сволочи! Вы не имеете права!

Ответом мне служит тишина и негромкие стоны в камере неподалеку. А потом я слышу под ногами писк и с криком подпрыгиваю, вцепляюсь руками в решетку и запрыгиваю на нее, повисая в воздухе. Взгляд, полный ужаса, сканирует пол, но я не вижу крыс. Зато по звукам слышу, что они есть, и их много. Мое тело покрывается холодным, липким потом, а кровь долбит в виски. Ужас, сковывающий мои внутренности, сжимает их все сильнее, из-за чего мне становится тяжело дышать.

– Выпустите, – всхлипываю я.

Пытаюсь настроиться, чтобы мысленно обратиться к Кардену, но я в таком раздрае, что и на мгновение не могу отключить окружающие звуки. Они врываются в мои уши, смешиваясь с шумом крови, раз за разом вызывая животный ужас.

Я не знаю, сколько проходит времени прежде, чем я слышу шаги. Пытаюсь рассмотреть, кто идет, но мне не видно. Наконец напротив моей камеры останавливаются несколько стражников, один из них держит ведьму, а на руках двух других висит Волара.

– Что с ней?! – выкрикиваю я, глядя на воительницу. – Что вы с ней делали?

– Заткнись! – рявкает стражник, заставляя меня вздрогнуть, а потом бьет кулаком по решетке так, что та содрогается. Сколько же в нем силы? Когда я лупила по решетке ногой, та даже не покачнулась. – Слезай!

– Там крысы!

– Да, – тянет он улыбку. – Жирные, откормленные трупами твари. Размером с кота.

Они мерзко смеются, а я покрываюсь новой порцией колючих мурашек. Они покалывают мою кожу, заставляя волосы на голове шевелиться.

– Слезай! – рявкает он еще раз, и мне приходится опустить ноги на пол и сделать шаг в сторону, чтобы стражники открыли решетку и затолкали в камеру воительницу с ведьмой.

Волара падает на пол, словно мешок картошки, а стражники закрывают решетку и уходят. Я бросаюсь к воительнице.

– Волара, – зову шепотом и тяну ее за руку. – Волара, вставай.

Внезапно она садится и сплевывает в сторону.

– Я вырву подонкам руки и засуну конечности в их задницы, – шипит она. – Дайте только выбраться отсюда.

– Боги, ты жива, – выдыхаю облегченно, бросаясь ей на шею.

Волара похлопывает меня по плечу, а потом отлепляет от себя.

– Прибереги нежности для господина. Ведьма, как будем выбираться? Утром они придут за Тиальдой. Если она попадет в руки Бригона, умрет.

– Я смогу спасти ее. Но только ее. Ты должна будешь выбраться сама.

– За меня не волнуйся. Выведи Селесту, – добавляет она шепотом, когда мы слышим приближающиеся шаги.

– Жди от меня вестей, – шепчет ведьма.

– Идиоты! – рявкает кто-то. – Как можно было запереть их вместе?!

Перед решеткой появляется какой-то мужик с седой бородой, который кивает стоящим рядом стражникам, и те отпирают решетку. Волара снова лежит на полу, притворяясь полумертвой.

– Волару пристегните в камере пыток, – рявкает он, и двое стражников тут же подхватывают ее под руки, выволакивая из камеры.

Я бросаюсь за ними, вцепляясь в спину одного из стражников.

– Прекратите! – кричу, срывая голос. – Вы не видите?! Ей больно! Звери! Уроды!

– Ведьму в башню, – спокойно распоряжается мужик, оттаскивая меня от стражника. Я брыкаюсь и кричу, пытаясь наброситься на него и выцарапать ему глаза, но он держит меня за шкирку, как шкодливого котенка, пока Дисагру выводят из камеры. – А эту бешеную оставьте тут. Может, к утру ее крысы съедят, и господину не придется тратить на нее время.

Когда все стихает, я снова кричу и бьюсь в истерике, повиснув на решетке подальше от мерзко пищащих крыс.

Не знаю, сколько проходит времени, но вдруг я слышу новые шаги. Я обессилена криками и истерикой, горло саднит, руки онемели, как и ноги. Но я умру, только бы не слезать с решетки! К моей камере подходит какой-то молодой, одетый в лохмотья парень, и протягивает вперед поднос, на котором стоит миска с похлебкой и лежит кусок хлеба.

– Ужин.

– Отравить меня решили? – прищурившись, цежу хрипло, а потом хватаю его за грудки. – Спаси меня. Помоги. Мой жених озолотит тебя. Ты будешь купаться в богатстве. Только помоги выбраться и доехать до Рандемая, и я сделаю так, что ты разбогатеешь.

– Ужин, – повторяет он упрямо, а потом поднимает вторую руку, в которой держит небольшой пузырек с зеленой жидкостью.

– Яд? – тихо спрашиваю я, едва видя парня из-за пелены слез. Он качает головой. – Тогда что это?

– Ужин.

– А в пузырьке? – Он молчит. – Скажи. Пожалуйста. Меня хотят убить?

Парень снова качает головой и тянет вперед поднос с похлебкой и пузырек в другой руке.

– Это… ведьма прислала? – спрашиваю с надеждой, но он никак не реагирует на мои слова. Только молча смотрит. – Что ж, если это она, то я, конечно, выпью. – Выхватываю пузырек из его руки и, выдернув крохотную пробку, нюхаю. Запах еще ужаснее, чем в этих казематах. Но какой у меня выбор? Если это зелье от ведьмы, то я каким-то чудом буду спасена. Если же это яд, то его так или иначе зальют мне в глотку. – Ладно, – выдыхаю. – Встретимся на том свете.

Выдохнув, закрываю нос и проглатываю содержимое пузырька. Я не чувствую ни вкуса, ни запаха, лишь ощущаю, как мгновенно слабеет мое тело, и, отпуская решетку, опускаюсь на пол. Буквально стекаю на каменное покрытие, и мне становится плевать, есть ли тут крысы. Я готова умереть, потому что ощущение слабости и тумана усиливается, и я уже не сомневаюсь, что меня отравили. А потом наступает блаженная темнота…