Сыграй со мной в любовь

Глава10

Голос как гром. Резкий, низкий, очень злой.

И я знаю, кому он принадлежит.

Джеймс Бонд. То есть… Алексей Николаевич.

Не успеваю испугаться, когда он резко отрывает от меня Кирилла, и тот летит куда-то в сторону. Вскрикиваю от неожиданности и замечаю пристальный, прищуренный взгляд.

– Все в порядке с тобой?

Мгновение он как будто изучает меня, мое состояние. Я хлопаю глазами, потом начинаю быстро-быстро кивать. Говорить почему-то не могу. Только вижу краем глаза фигуру Кирилла и его руку – он готов напасть!

Открывает рот, чтобы крикнуть, и мой крик накладывается на движение моего нового гостя, который стремительно разворачивается, хватает Кирилла и вытаскивает его в коридор. И я слышу звук удара и хруст.

Мне страшно. Очень. Это мне напоминает… напоминает то, что я хочу забыть.

Вылетаю в коридор, вижу пригвожденного к стене Кирилла и перекошенное лицо моего нового работодателя.

– Ты… сука, если ты…

– Не надо, пожалуйста. Отпустите его. Пусть уходит.

Бонд поворачивается, нет, сейчас он скорее похож на какого-то другого героя. Снова почему-то смотрит прищуриваясь.

– Жалеешь его? Или, может, я вам помешал?

Что? Он серьезно? Почему-то вот сейчас сильно обидно…

– Я просто против… насилия…

– Против? Мне кажется, он как раз собирался тебя там… Нет?

Вспыхиваю, как спичка резко.

– Он бы не стал. Он… просто отпустите его. Он уйдет.

Алексей Николаевич ухмыляется, но слушает. Опускает руку, осторожно ловит каждое движение Кирилла, чтобы тот не бросился на него или на меня. Кирилл смотрит исподлобья, недобрым взглядом.

Но ничего не делает.

– Извинись перед девушкой.

Алексей Николаевич говорит тоном, не терпящим возражений, Кирилл ухмыляется.

– Прости, «клубничка», не рассчитал…

– Свободен. – Будущий босс указывает на дверь, и Кирилл двигается в том направлении, у выхода поворачивается, усмехается, глядя на нас, но, ничего не говоря, скрывается в подъезде.

Мы с Александровским молчим.

Я не знаю, что сказать. Правда. Ситуация дикая и противная. Не нахожу ничего глупее, чем спросить:

– Что вы тут делаете?

– Что? – он опять смотрит на меня как-то по-особенному, пристально. Почему-то хочется поёжиться под этим взглядом. – Спасаю вас, видимо. Или нет? Может, я не прав?

– Спасибо. Я… ой… я на работу опаздываю, маршрутка…

Я бегом возвращаюсь в комнату. Он идет за мной. Прикрывает дверь.

Я хватаю сумку, плащ, поворачиваюсь к выходу и чуть не сталкиваюсь с ним нос к носу.

– Какая работа? Вещи собирайте, переезжать будем. – Он снова говорит мне «вы» и… это как-то пугает.

– Я… Я не знаю, мне… на работу, правда. Там занятие. В младшей группе. – Теряюсь, так сложно с ним разговаривать!

– Когда? Время точно? – Голос звучит жестко, требовательно.

– В десять. Ровно в десять.

– А сейчас девять только. За час соберете часть вещей, до садика я вас подвезу.

– Я не успею, и мне надо быть в половину, подготовить всё, – я мнусь, мне неудобно отказываться и хотелось бы поехать с ним.

– Хорошо. До которого часа работаете? – опять прищуривается.

– Я… вообще до шести. Но… иногда задерживаюсь.

– Почему? Не успеваете? – теперь бровь приподнимает.

– Нет, просто…

Не могу же я ему сказать, что иногда мне просто не хочется возвращаться домой? В эту квартиру, в эту комнату… Несмотря на все хорошие воспоминания…

– Сегодня в шесть я за вами заеду, привезу вас сюда, будем собирать ваши вещи. Здесь вам оставаться нельзя. Ясно?

– Да.

– Что «да»?

– Мне ясно.

– То есть… вы согласны переехать к нам и работать у нас?

Согласны? Он разве спрашивал о моем согласии?

– Мне ясно, что оставаться тут я не могу. А вот куда мне ехать… Я могу снять квартиру.

Как-то так получается, что он поворачивается и почти прижимает меня спиной к двери.

– Лика…

– Что?

Я тону в его глазах. Меня опять парализует. Но не так, как с Кириллом. Не страх. Другое…

– Лика…

***

Ох, Лика, Лика, клубника…

Положить бы тебя на колено да хорошенько вдарить по заднице! Чтобы… Чтобы не нарывалась больше! И глупостей не делала!

Какого вот она этого хрена в квартиру пустила? И в комнату?

Или… может, я что-то не так понял и у них тут свидание было? Тайное? А может, и не тайное…

Мне она не разрешила вчера в квартиру зайти, а этого, получается, пустила?

Ох, Лика, как же я зол! Хорошо, что ты даже не догадываешься о степени моей злости!

– Что, Алексей Николаевич?

– Почему ты не хочешь работать и жить у меня?

Стою, почти прижав ее к стене, напираю авторитетом, так сказать, давлю. Пока только авторитетом. Руками не трогаю.

– Почему? – глазки свои фиалковые распахивает, смотрит, подбородочек задрав. – Вот поэтому! Вы меня в угол загнали! Вы… обещали не трогать, и…

Поднимаю руки, словно по команде сдавайся.

– А я разве трогаю?

Краснеет снова, губу закусывает, носиком шмыгает.

Чёрт, мало ее тот кент напугал, я еще добавляю.

– Лика, я обещаю, что у нас с вами будут сугубо деловые отношения. По крайней мере, пока… пока вы… – ох ты, как же это сказать-то?

– Пока я – что?

– Ничего, неважно. Деловые. Точка. Тем более… – очень кстати вспоминаю о том, что мне предстоит важная деловая поездка, – тем более я через неделю улетаю в командировку, на конференцию. Меня не будет дней пять-шесть точно. Обживетесь, осмотритесь. Если… если потом поймете, что вам не подходит работа с проживанием – будем думать, куда вас… поселить.

Это я, конечно, так сказал, для виду. Никуда мне не хочется её селить. Вернее, хочется. Поселить в своей спальне. Надолго. По крайней мере, одноразовыми эти отношения точно не будут. Я за раз не успею попробовать всю клубничку так, как хочу.

Вижу, что она задумалась. Головой качает.

Потом поднимает на меня взгляд. Ох, эти глаза…

У меня все внутри загорается от того, как она смотрит. Чёрт, может, ну его, разводить тут политесы? Строить из себя интеллигента?

Взять, прижать к стене, как тогда в доме, зацеловать до обморока. Показать, что я с ней хочу на самом деле делать? И зачем она мне нужна?

Нет, не только для этого, конечно. Просто… сначала – да, сначала хотелось бы насытится ею, получить, присвоить, клеймить…

А потом можно и просто рядом быть, сидеть на диване, обнимая, пальцы переплетая, рассуждать обо всем на свете.

– Я…

– Что?

– Хорошо. Я поеду. Я… согласна.

Выдыхаю, головой качая.

– Да уж…

– Что? – теперь её очередь удивляться.

– Ничего, Ангелика Витальевна. Я, знаете ли, с очень важными людьми переговоры вел, с губернаторами, вице-президентами, чиновниками самых высших рангов, но у меня сейчас чувство, что все они по сравнению с тобой – детсадовцы. Ты меня реально умотала. Таких переговоров у меня еще не было.

– Всё вы шутите…

– Да нет, солнышко, мне не до шуток. Простите… Лика… Можно я хоть так вас буду называть? А то… по имени отчеству как-то…

– Язык сломаешь, да? – смеется неожиданно. – Можно, меня и дети все называют просто Лика, я не против. Хотя Элеонора Григорьевна ругает… Только… я вас все-таки по имени-отчеству буду, хорошо?

– Договорились, Лика-клубника…

Делаю шаг назад. Она выскальзывает, как птичка, выпорхнув из-под моей руки.

– Ох, как я опаздываю…

– Не переживайте, я отвезу. И в шесть заеду.

– Спасибо.

Подходит к вешалке, я первый успеваю снять ее плащик, подаю ей. Опять краснеет очаровательно.

– Благодарю.

Так хочется прижать ее к себе. Но нельзя. Я уже понял, эту птичку главное не спугнуть сейчас, а там, дальше…

Дальше повоюем!

Глава11

– Вот ваша комната, спальня, вот тут ванная, да, Алексей Николаевич еще сказал, что вам, возможно, кабинет потребуется…

– Нет-нет… не надо!

– Надо, Лика, вы же работаете? – Я думала, что хозяин дома остался внизу, но он, оказывается тоже поднялся, чтобы показать моё новое пристанище.

Правда, эту роскошную комнату называть так язык, конечно, не поворачивается.

Очень уютная спальня, большая кровать, мебель вся очень изысканная, всё в моих любимых нежно-бирюзовых тонах. Тут есть и шкаф большой, и тумбочки, и столик журнальный с креслом. И места так много! Моих, наверное, комнаты две точно сюда бы вошли.

Оглядываю свое новое пристанище, понимая, что щеки опять наливаются алым…

И сердце стучит как бешеное.

Неужели… неужели это все правда? Я на самом деле буду тут жить?

Жить рядом с… рядом с НИМ!

О господи… Лика! Нет!

Нельзя думать об этом. Нельзя-нельзя-нельзя!

Нужно стараться сохранять спокойствие и невозмутимость!

Но… разве можно, когда он вот тут, совсем рядом, и…

Этот его аромат… Вернее, аромат одеколона, конечно. Я не знаю, что в него входит, не разбираюсь в этих, как говорят, нотах – нота сандала, нота хвои, нота цитруса…

У меня другие ноты – до, ре, ми, фа, соль, ля, си…

Но что бы там ни было, какие бы ноты ни звучали в его аромате, у меня от них голова кружится, наверное, так же, как от Первого концерта Чайковского, который я не могу слушать без слез восторга!

Но в этом его аромате не только ноты эфирных масел. Главный ингредиент – он сам. Этот мужчина. Запах, который принадлежит только ему и никому больше…

Ох, Лика, Лика…

Ты никогда не сможешь быть с таким мужчиной, как… как Алексей.

Он не для тебя.

И это ранит до слез.

Но я должна держаться!

Мне просто… мне просто нужна эта работа, потому что я хочу изменить свою жизнь. Купить себе небольшую квартирку и жить там, закрыв навсегда дверь в прошлое…

– Ангелика Витальевна?

– А? Что? Ой… простите… – снова мучительно краснею, и ком в горле. Размечталась, глупая… – Простите, что вы сказали?

Эта его ухмылка такая…

Он словно все мысли мои читает! И… это пугает.

Не хочу, чтобы он знал о моем отношении! Он должен думать, что я…

Я неприступна как скала! И точка!

Да уж… и глупа как пробка…

– Я предложил оборудовать для вас отдельный кабинет, хотел, чтобы вы посмотрели пару помещений, выбрали, где будет удобно.

Еще помещение? Зачем?

С удивлением оглядываю комнату, смотрю на него.

– Я работать могу и тут. Здесь так много места!

Уголок его рта снова ползет вверх.

А я, наоборот, мучительно стараюсь сохранить серьезность.

Почему-то боюсь улыбнуться, вдруг неправильно поймет он или его… домоправительница.

Не знаю, как еще её назвать. Домработницей почему-то мне не нравится. Как-то… унизительно, что ли? Возможно, это просто мое воспитание.

Еще от прабабушки Ангелики, той самой, в честь которой меня назвали.

Домработница – для меня какой-то пережиток прошлого, хотя я прекрасно понимаю, что для многих это счастливое настоящее.

Наверное, справедливо назвать ее просто помощницей по дому, да?

Нинель мне кажется очень душевной, она как-то сразу ко мне хорошо отнеслась.

Стараюсь переключить свое внимание, но все равно вижу, как он сканирует меня взглядом.

– Нинель, надо в таком случае подобрать сюда стол, купить стул хороший. – О господи, только не это!

– Не нужно ничего покупать, я обойдусь! – протестую, но понимаю, что вряд ли меня услышат.

Мой Джеймс Бонд уже поднимает бровь – он так делает, выражая недоумение, когда кто-то идёт против него. Не привык, что ему перечат, явно.

Да я вроде и не очень хочу перечить, особенно в нынешней моей ситуации. Мне надо стараться быть тише воды ниже травы.

Но управлять собой я тоже не дам. Не такая я.

Мягко, но сделаю по-своему!

Кажется, Алексей Николаевич это тоже уже понимает.

Нинель предлагает мне пока оставить вещи так и зовет всех к ужину, обещая помочь потом всё разложить.

– Я сама справлюсь, спасибо, – вещей у меня на самом деле совсем немного. Подумала, что, если что-то понадобится – всегда могу вернуться и забрать.

О том, что я уезжаю, сказала только Тамаре Васильевне. Отчим после смены не появлялся, опять, наверное, придет ночью, будет буянить. Ирина видела, как я вещи выносила, поджала губы, что-то шептала вслед. Я не прислушивалась.

За ужином Полинку не угомонить – так радуется, что мы будем вместе! Алексей Николаевич предлагает отметить моё новоселье, но я отказываюсь, снова дико смущаясь.

– Ну, уж игристого-то можно выпить, детка, праздник же сегодня! В доме гости. – Нинель подносит хозяину дома красивую бутылку.

Мне неловко, не хочется, чтобы думали, что я тут…

Что у меня какая-то цель, что я имею виды на хозяина дома. Страшно боюсь, что кто-то может подумать именно так! Хотя пока «кто-то» – это только Нинель и, пожалуй, водитель, который видел, как мы приехали.

Да, мне очень нравится мой… мой новый хозяин, если можно так сказать… Нет, скорее, клиент, хотя это тоже звучит двусмысленно.

Отец ученицы – так будет верно.

Я понимаю, что ступила на опасный путь. Мне нужно как-то перебороть себя! Не думать о нем, не мечтать. Хотя бы не мечтать в его присутствии.

– Не гости, а новые жители, Нина, которые, я надеюсь, останутся тут надолго… – слушая его, почти перестаю дышать.

Он ничего такого не имеет в виду, Лика! Не обольщайся! Ты должна вести себя с ним как… как с отцом твоей ученицы, не более! Иначе…

Переступишь черту, а за ней… за ней ничего. Боль. Разочарование.

И мучительный стыд…

Алексей Николаевич улыбается мне и берет бутылку. Ему, похоже, все равно, что я сказала нет. И я понимаю, что в этом придется уступить.

Собственно, нет же ничего такого? Просто бокал шипучки за мое новоселье?

На счастье?

Может… может, и вправду меня тут ждет счастье?

– С новосельем, Лика-клубника…

***

Это какой-то гребанный ад.

Вот это все, что я себе устроил. Лика-клубника, блин…

Каждый день.

Нет, с одной стороны, это прекрасно, и я очень рад, что она сейчас тут, со мной, под моим присмотром, и что ей ничего не угрожает.

Ха! Ничего!

Ей я угрожаю! Угрожаю, потому что, не ровен час, возьму и сорвусь…

Просто в штопор, в глубокое пике.

Потому что это тихое «доброе утро» за завтраком. Улыбка робкая. Взгляд настороженный. И аромат ее. Тонкий, нежный, едва уловимый. Не духи, нет…

Просто ее, только её запах. Запах женщины.

Чёрт…

И этот… домашний вид…

Слава богу, не халатики! А то бы я совсем вздернулся!

По дому она ходит в костюмчике – брюки и что-то типа толстовки. Офигенно уютно все это на ней смотрится. Именно уютно.

Я обычно ем рано, но она тоже встает, потому что занимается Полиной – помогает ей по утрам одеваться и умываться, вместе с Нинель кормит ее завтраком. Потом едет с ней в детский сад.

Узнаю ее расписание, понимаю, что три дня в неделю она будет просто сидеть в саду по два часа до начала своих занятий.

– Лика, в среду и пятницу вы работаете с десяти?

– В саду? Да, но…

– Не «но», в эти дни я могу сам отвозить Пушинку, ну или Степан, когда я работаю.

– Я ведь тоже работаю? – вскидывает подбородок. – Это моя обязанность.

– Нет, вы же не водитель? В этим дни вы можете с утра отдохнуть.

– Алексей Николаевич, я…

– Ангелика Витальевна, вам говорили, что у вас тяжелый характер?

– Что? – вспыхивает мгновенно. Как мне это нравится! Как свечка, только спичку поднеси. Интересно, а… в других плоскостях она так же быстро загорается?

Чёрт, думаю об этом и впору самому краснеть. Не о том, Лёша, не о том. Рано пока. Спрячь свои хотелки подальше!

Вспыхнет, когда надо! Если…

– Извините, Алексей Николаевич, но вы меня взяли работать, а не…

– Вот именно. Работать. Не в рабство.

Хочется добавить – пока не в рабство, но я молчу.

– Это тоже моя работа.

– Теперь нет. В эти дни Полину может будить и собирать Нинель или Ася.

Ася, дочь моей помощницы, иногда помогает матери. Вообще она учится в соседнем с нашим коттеджном поселком городе и живет там же, но пару дней в неделю приезжает сюда и остается тут. Полина ее любит, я тоже хорошо к ней отношусь. Симпатичная девушка, но не в моем вкусе.

– Алексей Николаевич, – вижу, что Лике не нравится это мой предложение, – я вполне могу собрать Полину в сад и отвезти, потом вернуться и…

Чёрт, ну почему обязательно надо спорить? Не могу же я ей сказать, что каждое утро видеть ее за завтраком для меня перебор? Итак же весь… горю и киплю.

– Посмотрим. – Допиваю кофе, бросаю взгляд на свои часы, время до встречи еще есть. – Вы готовы? Я вас отвезу?

– Да, готовы. Но мы могли бы и сами…

До сада на самом деле идти по поселку всего минут десять. На машине минуты три.

Но это мои три минуты, которые я не хочу терять!

Три минуты, когда я, сидя на заднем сиденье вместе с ними, могу чувствовать ее дыхание, видеть ее глаза, ловить движения.

Невзначай коснуться руки, когда поправляю ветровку дочери, которая сидит между нами – специально переставил автокресло в середину.

Подать Лике руку, помогая сесть в машину и выйти из неё.

Ловить нежное – «спасибо» и румянец. И дрожащие ресницы.

Капец.

Я сам не понимаю, в кого превратился и как докатился до этого.

Я даже отменяю вечерние посиделки с друзьями в первую пятницу, которую Лика-клубника проводит в моем доме.

– Лексус, ты офигел? Что за?.. Это же наш день?

– Наш. Но я обещал Полине, что…

– Не ври, Пушинка тоже знает, что пятница – это святое! – Егору, конечно, больше всех надо!

Раньше он изводил мою сестрицу Варьку, достал! Я реально был уверен, что Егор в неё втрескался. Даром что дальний типа родственник. На самом деле реально дальний и не кровный. Жека – вот тот да, тот ближе.

Егор и сейчас готов Варвару изводить, вот только она уехала на стажировку в Европу, у него руки коротки. Я как-то спросил у него, прижав к стенке, «что за»? Это его любимое выражение. Он клятвенно уверял, что просто готовит Варюху к общению с мужским полом, типа чтобы не расслаблялась. Но трясло его здорово! А я сделал вид, что поверил.

Так вот, Варвару он, значит, троллил, а с Пушинкой у них – любовь-любовь! И именно он моей дочери внушил, что по пятницам у мужчин настоящие мужские дела, которым никто мешать не должен. Даже очаровательные доченьки. Умеет, подлец, с женским полом обращаться! Варя не в счет.

– Так что, Лексус? Или у тебя кто появился? Я случайно тут краем глаза видел… милую крошку на твоем участке.

– Развидь, Егоридзе, ясно?

– О… не нравится мне эта тенденция. Что за фея?

– Отвали. Я сказал, что в пятницу занят, значит, занят.

Хотя так хотелось сбросить напряжение! Клуб, потом, возможно, сауна. Приятная женская компания. Расслабление. Возможность выпустить пар, спустить… то, что давно надо спустить.

Но подумал об этом и… такого никогда не было. Понял, что просто реально не вывезу. При всем желании.

Не могу сейчас какую-то левую мадам пользовать, когда в голове сидит эта…

Клубничная, блин… С фамилией ей, конечно, нереально повезло!

Ну и вечер пятницы Полина разбавляет откровением.

– Па, ты дома? А как же мужские дела?

– Дома, Пушинка, мужские дела отменились, – если бы я не знал, что не умею краснеть, но решил бы, что именно это со мной происходит, но, похоже, весь румянец взяла на себя моя прекрасная няня, которая, возможно, понятия не имеет о том, какие у мужчин дела, зато догадывается, что задвинул я их из-за неё.

Я надеюсь, что догадывается.

Очень хочется, чтобы она быстрей поняла. Я испытываю к ней интерес. Не как к няне. И… этот интерес не разовый, не быстрый. Это не каприз. Я…

Я заинтригован ею. Сильно.

Заканчивается первая неделя пребывания Лики в моем доме, и я могу констатировать одно – я попал.

И крепко.

Потому что все мысли о ней. Утром о том, что сейчас она придет в столовую вся собранная, свеженькая, пахнущая зубной пастой и чистотой. Вечером – о том, что она уставшая за день все равно старается выглядеть бодро, играет с Полинкой, отвечая на миллион вопросов моей Пушинки, и о том, что скоро она отведет дочь спать, а потом… Потом сама отправится в постель. К сожалению, не в мою.

А ночью… ночью приходится скрипеть зубами, понимая, что её комната на самом деле совсем рядом. Прислушиваться и мучительно желать зайти туда и…

И я, конечно же, захожу. Однажды…

Глава12

Воскресенье утром я обычно езжу вместе с Полинкой в фитнес-центр, который построили при отеле, расположенном недалеко от нашего посёлка.

Моя сладкая Пушинка любит плескаться в бассейне, я, собственно, тоже. Обычно занимаюсь дома, плаваю тоже. Но эти походы для нас уже традиция.

Проплываю третий километр, и всё время думаю о том, что хорошо бы было взять с собой Лику. И почему я не додумался?

Увидеть её в купальнике.

С одной стороны – охренеть как любопытно, с другой – и что мне потом с собой делать?

В домашний бассейн она так ни разу и не ходила – это я от Нинель узнал. Вообще помощница на Лику не нарадуется, даже уже делала мне тонкие намёки, чтобы я к девочке присмотрелся, девочка правильная…

Постарался объяснить Нинель, что про «правильность» я в курсе и намёки лучше бы прекратить, особенно в присутствии нашей новой няни.

После фитнеса идем в ресторан, снова жалею, что не решился пригласить Лику.

Приезжаем домой, и меня с порога «радуют» новостью. Оказывается, Лика вызвала такси и уехала около двух часов назад.

Куда? Ответ очевиден. Твою ж…

Она бессмертная, что ли?

Передаю Полину в руки помощницы, запрыгиваю в тачку, гоню как полоумный.

Дверь в квартиру можно не ломать – открыто. Подозреваю, что некоторые жильцы, которые уже с утра на рогах, не заморачиваются такими вещами как закрыть доступ в помещение посторонним.

Стучаться надо? Да как бы не так!

Распахиваю дверь в комнату Лики.

Она стоит у шкафа, перебирает вещи, что-то укладывает в коробку, тихо что-то напевает – на ней огромные смешные наушники, наверное, жутко неудобные, надо будет подарить ей беспроводные, делаю пометку в голове, постараюсь не забыть.

Поворачивается, ахает, увидев меня, снимает наушники, глаза как два блюдечка.

– Здравствуйте…

– Виделись. За завтраком. Забыла?

– Нет, я…

– Лика, у вас… простите, совсем нет мозгов? – сам не понимаю, откуда во мне эта ярость и почему я так резок и зол!

– Что? Вы… Почему вы так разговариваете со мной? – и сразу губки дрожат! Нет, ну ни хрена ж себе!

– Потому что я вас отсюда увез не затем, чтобы вы возвращались, ясно?

– Нет. Не ясно. – В позу встает явно, фигурально выражаясь, да и не фигурально – руки в бок! – Мне надо собрать вещи. Я говорила вам, что…

– Можно было меня попросить помочь?

– Алексей Николаевич…

– Я уже тридцать три года Алексей Николаевич. Или, может, у вас тут свидание было, с этим вашим… Как его назвать-то? Ромео, Отелло? Или… Гамлет, принц датский?

– Его зовут Кирилл, и он уехал.

Так, то есть она в курсе его передвижений? Хмурюсь, а клубничка словно на мои мысли отвечает.

– Я вчера позвонила соседке, Тамаре Васильевне. Она мне сказала, что Кирилл уехал в Москву, его тут нет, и отчим на смене, поэтому я и решила…

– Мне можно было сообщить?

– Зачем? Я… я же не в плену у вас, верно?

Да уж, верно, к сожалению…

Неожиданно вижу, что Лика прячет улыбку, и… всю мою злость как рукой снимает.

– Все уже собрали?

– Да, почти, осталось вот совсем немного.

– В машину что-то нужно отнести?

– Нет, спасибо, я сама…

– Сама! Запомните, Лика, женщина не таскает ничего, когда с ней рядом есть мужчина. Уяснили? Вот. Показывайте, что нести?

По дороге, краснея, просит меня завезти ее в магазин – что-то забыла купить. Я совершенно бесцеремонно спрашиваю, что, только потом понимая, что у девочек могут быть личные, интимные секреты. По тому, как Лика еще больше покраснела, понимаю, что мысли мои в нужном направлении пошли.

Чёрт, а мне ведь хочется все её интимные секреты узнать! Очень.

Надо уже как-то действовать, что ли? Или… рано?

Надо дать ей еще немного времени, и оно у меня и у неё как раз будет.

Возвращаемся домой и до ужина не видимся. После ужина я сообщаю, что утром улетаю в ту самую командировку.

– Полина с вами и с Нинель. По всем вопросам можете к ней обращаться. Если нужно будет что-то купить для Полины – вот карта. Лимит не ограничен.

– Зачем? – пугается, кажется, впервые не краснеет, а бледнеет. – Не нужно.

– Лика, Полине могут понадобиться какие-то вещи. Сейчас резко потеплело, она из летних вещей, скорее всего, выросла. Можете поехать с ней в торговый центр, она покажет вам любимые магазины. А Степан отвезет. – Степана она, к счастью, больше не боится.

– Хорошо. Я поняла.

– Ну, тогда давайте прощаться, Лика-клубника?

– До… до свидания, – опускает голову смущенно.

– До свидания? И это всё? – иронично поднимаю брови. – Так скупо?

Поднимает голову, смотрит испуганно во все глаза…

– Счастливого пути?

– Ответ неверный, – ухмыляюсь, совершенно не понимая, что вообще делаю.

– Извините, я пойду? Счастливо вам завтра долететь, – уходит, гордо голову подняв.

А я стою и «лыбу давлю» как идиот…

Неделя прошла, а я никак не продвинулся в завоевании моей клубничной няни. И что-то мне подсказывает, что всё я делаю правильно. Тут ни в коем случае нельзя форсировать!

Звонит Егор – завтра мы летим вместе, обсуждаем какие-то последние вопросы. Засиживаюсь в гостиной допоздна, хотя вставать так рано, что проще уже и не ложиться.

Поднимаюсь наверх, вижу слабую полоску света под дверью Лики. Не спит? Или просто ночник оставляет, потому что темноты боится?

В следующий момент слышу резкий крик и срываясь с места, за мгновение преодолеваю пару метров до ее комнаты, влетаю туда и замираю.

Капец…

***

Сглатываю с трудом. И смотрю, чёрт, кажется, даже не дыша.

И она на меня смотрит и не дышит.

Не знаю, сколько мгновений длится эта пауза, понимаю только, что в голове у меня четкая, однозначная мысль.

Эта девушка, женщина, определенно станет моей. Причем в самое ближайшее время. Чего бы мне это ни стоило.

После того, что я сейчас вижу… Разве можно будет от такой красоты отказаться?

А вижу я много, очень много.

Потому что малышка только что вышла из душа, и она…

Она полностью, абсолютно обнажена. И прекрасна… Как Венера, вышедшая из пены морской.

Идеальная.

Я понимаю, что должен отвести глаза, отвернуться, выйти, извиниться. Но я не могу.

Она меня в соляной столб обратила. Могу только вот так стоять и смотреть, кажется, даже раскрыв рот.

Чувствую дикое напряжение и натяжение внизу. Чёрт… И в висках стучит.

И время словно остановилось.

Секунда, еще одна… Наверное, даже меньше.

Малышка взвизгивает, неловко прикрывается руками, потом разворачивается спиной, открывая не менее чудесный вид на роскошную спину и то, что ниже… И какие же у неё красивые длинные ноги!

– Уйдите, прошу вас, пожалуйста! Уйдите!

Чёрт.

Выхожу из комнаты, нарочно со стуком прикрывая дверь, чтобы она поняла, что я ретировался.

Закрываю глаза.

Слюни-то подбери, блин, кавалер… любитель острых ощущений!

Поправляю низко сидящие домашние брюки. Мне нужен ледяной душ. Лучше сугроб.

Какая жалость, что на дворе почти лето… Не в речку же ледяную бежать нырять, в самом деле?

Кстати… почему она кричала? И почему голая из ванной вышла? Не думаю, что она любитель эксгибиционизма… Полотенце на полу валялось.

Все это странно, и меня любопытство разбирает.

Стучу. Прислушиваюсь, понимаю, что она там всхлипывает – плачет? Одеться-то успела?

Приоткрываю дверь – Лика сидит на кровати, поджав ноги, на ней длинная футболка – наверное, что-то вроде ночной рубашечки. Вроде совсем простая, девчоночья, но мне-то от этого ни хрена не легче!

Смотрится скромно, но при этом заводит дико…

Что ты тут делаешь, Александровский? Беги отсюда на хрен! Сбереги девичью честь! И свою тоже… Обещал ведь?

Но нет, тянет меня в этот омут, сил нет «стопарнуться»…

– Лика… простите меня, с вами все в порядке?

Поднимает голову, личико заплаканное. Кивает быстро, а сама на полотенце смотрит, которое на полу лежит.

Странно так смотрит, с испугом.

– Лика… что случилось? Ты… Вы кричали, я… я только поэтому зашел.

– Всё… всё нормально, я… просто…

– Что? – делаю шаг в комнату. Вижу же, что не нормально?

– Испугалась я. Там… там… – пальчиком показывает на полотенце, лицо руками закрывает, – как стыдно… господи.

Да уж… представляю. Почему-то кровь закипает от мысли, что я первый увидел ее такой, обнаженной полностью. Я ведь… я ведь однозначно первый?

Стоп, Алексей, не об этом. Она чего-то испугалась, и это что-то явно сейчас под полотенцем, так?

Представляю примерный план событий, Лика вышла из ванной комнаты завернутая в полотенце, увидела какое-то чудище на полу, закричала, и в ужасе кинула на него полотенце. И как раз тут вошел я, чтобы лицезреть ее первозданную красоту.

– Спокойно, не бойтесь, сейчас посмотрим, кто там…

– Нет! Не надо… страшно… Вдруг оно прыгнет?

– Оно? А что там? – стараюсь сдержать ухмылку, но она все равно пробивается.

– Не знаю… какой-то… паук… или жук… насекомое… что-то…

Ну, насекомое – это не страшно. С этим уж я как-нибудь справлюсь.

Подхожу к полотенцу, присаживаюсь, беру за край.

– Осторожно, – тихонько взвизгивает Лика.

– Боишься?

– Вдруг оно кусается…

– Меня же укусит, не тебя, или за меня боишься? – снова перехожу на «ты», прекрасно понимая опасность этого мероприятия.

Смотрю ей в глаза, она не выдерживает, опускает ресницы, вижу, как дергается горлышко. Твою ж…

Ладно, вернемся к насекомому.

Аккуратно приподнимаю полотенце и…

– Ой, мама…

– Что? – смотрю на неё, хитро улыбаясь, девчонка ведь совсем? А я…

А я давно не мальчишка, хотя иногда хочется стать таким вот, молодым и беззаботным, чтобы можно было просто пригласить понравившуюся девушку на свидание куда-нибудь в парк, гулять, говорить обо всем, сидеть под деревом, обнявшись, положить голову ей на колени… Знать, что она с тобой из-за тебя, а не потому, что у тебя бабки и статус…

Впрочем, кого я обманываю? Я и в школе был мажором, о котором многие мечтали как раз из-за бабок и статуса.

Интересно, Лике так уж важно, что я не простой водитель, сантехник, инженер или музыкант? И знает ли она вообще, кто я, чем занимаюсь? Во сколько примерно оценивается мой счет в банке и активы?

А на свидание в парк со мной она пошла бы?

– Кто там?

– Пока не знаю. Не бойтесь, Лика. Уж от паука или таракана я вас точно смогу защитить.

– Да?

– Не верите? – мы снова сталкиваемся взглядами. Кажется, оба забываем, как дышать.

Может, к чёрту это полотенце и неведомого членистоногого? Бросить, рвануться к ней, обнять, прижать посильнее, и…

Она ведь там, под этой футболочкой… без ничего? Как Венера?

Почему так тяжело дышать? Ну давай же, Александровский, решайся!

Ну?