Loe raamatut: «Кружева»
В больничном коридоре две девушки о чем-то спорили, отчаянно жестикулируя. Одна из них – невысокая, полноватая, светловолосая в белом халате говорила:
– Если он сейчас придёт, то я точно получу по шее. – Ребром ладони она показала, как именно будет проходить эта экзекуция.
Вторая девушка разительно отличалась от первой. Она была значительно выше и стройнее. Яркая, с хорошей фигурой, в красно-зелёном летнем сарафане, девушка привлекала взгляды многих мужчин. Её волосы: волнистая каштановая копна – явно была гордостью красавицы. Левую руку, прижав к груди, а правую выставив вперёд, она убеждала низенькую:
– Лариса, мне нужны эти полчаса. У моей бабули слишком принципиальный сын, и если я не успею вовремя, то он мне заплатит не всю сумму. Ларочка, ты же знаешь, что я горю с ипотекой. Я же и утром прихожу раньше и обедаю тут же. – Возбуждённо говорила высокая.
Та, которую назвали Ларисой, отвечала:
– Извини Любаша, но, то, что ты приходишь раньше, никто не учитывает. Если же тебя не будет в рабочее время, это могут заметить.
– Скажи, что я пошла в лабораторию. – Продолжала Люба. – Тем более что у меня никаких грехов нет. В процедурном кабинете порядок, все журналы заполнены. И потом, Лариса! – Она решила привести последний довод. – Если на следующей неделе, я буду себя плохо чувствовать, и не смогу за тебя выйти, то все твои отгулы – тю-тю. – Сказала девушка, сделав театральный жест рукой.
– Ну ладно. – Сдалась Лариса. – Если что, придётся выкручиваться.
Люба махнула рукой и побежала вниз по лестнице. Этой богатой старушке она делала медицинские процедуры уже не в первый раз. Маргарита Игоревна привыкла к ней, и после курса систем и массажа, чувствовала себя намного лучше. Проблемой был её сын, который постоянно придирался к девушке и даже настоял на подписании договора. В нём было указано, что в случае опоздания, оплата будет снижена на 30 процентов. Люба прекрасно понимала, чем была вызвана такая строгость. Лев Семёнович работал каким-то большим начальником, имел семью, детей и постоянно заботился о своей престарелой матери, ежедневно посещая её. Первый раз девушка попала в их дом, больше года назад и была неприятно удивлена кастингом, устроенным сыном Маргариты Игоревны. Лев Семёнович потребовал от девушки не только копии документов об образовании и месте работы, но и справки о состоянии здоровья и даже обследовании гинеколога. Люба, ещё тогда предположила, что нанятая им медсестра должна была, видимо оказывать услуги не только матери, но и сыну. Девушка делала вид, что не понимает, чего от неё хотят. Она бы конечно отказалась от такой нервной работы, но здесь хорошо платили, а ей нужно было оплачивать ипотечные взносы. Лев Семёнович, наверное, искал повод избавиться от неё и нанять более сговорчивую, но Маргарита Игоревна требовала только Любу.
– Ну ладно, хватит о неприятностях. – Думала Люба, запрыгивая в трамвай. Сегодня её должны были рассчитать, а пригласят потом или нет, неважно. К тому же старушка обещала отвести её к своей соседке, может быть там будет спокойнее. – Размышляла девушка. Она рассчиталась с кондуктором и села у окошка. Ехать было довольно далеко, и Люба снова задумалась. Господь дал ей красивую внешность и такую трудную жизнь, видимо это идёт в комплекте. Она родилась в семье рабочих. С детства запомнился запах мазута и ещё чего-то технического. В ванной в большом тазу, всегда была замочены спецовки папы и мамы. От верхней одежды родителей пахло тем же. И в детском саду, куда водили Любу, от многих родителей исходил такой же заводской запах. В детстве её ругали родители, и шлёпала старшая сестра за то, что она убегала на пустырь, в то время как все дети играли во дворе. Девушка улыбнулась, вспомнив, как Полина тянет её за ручонку в свой двор, а она кричит:
– Не хочу туда, буду играть тут. Здесь цветочки пахнут, здесь бабочки летают. Здесь краассиивоо…!
– Ваша принцесса не может играть в нашем грязном дворе! Этой аристократке неземную красоту подавай! – Высказывала вечером сестра родителям.
Полина была старше Любы на девять лет, она вышла замуж в восемнадцать. Почти сразу же они с Семёном родили двух мальчишек погодок, и дома стало очень тесно. Семь лет девушка спала на диване в проходном зале и как только окончила школу, то сразу же поступила в медицинское училище. Люба мечтала об институте, но там были проблемы с общежитием, ей, же нетерпелось покинуть свой диван в шумной, многолюдной квартире. Полина вздохнула с облегчением, так как жутко ревновала мужа к красивой молодой сестре. Люба ни кому не говорила, но основания для этого были. Порой подвыпивший Семён обнимал девушку и говорил:
– Любовь, а что, орган любви у вас отсутствует? – И хохотал, считая шутку очень смешной.
Она решительно стряхивала его руку и отвечала:
– Спит орган. Нет подходящего объекта! – И действительно, многие её сверстницы ещё в школе дружили с мальчиками и даже заводили серьёзные романы, но Любино сердце было на замке. Она была бойкой девушкой, за словом в карман не лезла, иногда ходила с друзьями на дискотеки. Как и её подружкам, Любе льстило внимание противоположного пола, но Его не было, а другие были не нужны. Ну и если честно, ей было просто не до любви. Уже где-то в шестом классе, к девушке пришло понимание, что если она хочет достичь чего-то в жизни, то ей нужно получить хорошее образование. Часто, по вечерам Люба корпела над учебниками, отказываясь, гулять с друзьями. Полина, видя это, ехидничала:
– Смотрите, наша принцесса решила стать профессором!
Отец пресекал такие выпады, говоря:
– Пусть учится, сама то, школу на три с плюсом закончила, и (уж, замуж, невтерпёж).
Поступив в училище, девушка почти сразу начала работать, сначала нянечкой, а затем медсестрой. Со временем она обзавелась своими бабушками, которым ставила инъекции и делала массажи. Заканчивая учёбу в училище, Люба осуществила свою мечту – у неё появилась своя квартира. Немного помогли родители, добавив денег на первый взнос. Девушка долго выбирала и остановила свой выбор на двухкомнатной квартире по улице Иванова. Она решила, что лучше взять эту без отделки, чем полностью готовую однокомнатную квартиру, которая стоила даже дороже. Но теперь, после покупки жилья, ей стало ещё труднее, так как приходилось платить ипотечные взносы и зарабатывать на отделку своей жилплощади. Многие её коллеги по работе сейчас обсуждали когда и кем они едут отдыхать, а Люба каждый день совершала трудовой подвиг и просвета пока не предвиделось. Очнувшись от мыслей, она посмотрела в окно:
– Следующая остановка моя. Ничего, прорвёмся! – Сказала она себе и направилась к выходу.
Маргарита Игоревна дома была одна, и девушка вздохнула с облегчением. После проведённых процедур, старушка сказала:
– А теперь идём пить чай с пирогом. – Девушка пыталась возражать, но услышала. – Обижусь. – И пошла.
– Какой вкусный пирог! – Восхитилась Люба. – Это вы сами стряпали?
– Я обладала многими талантами, а вот кулинарного дара никогда не имела. – Усмехнулась старушка. – Это Лёвушка купил и прислал мне с водителем. Ты Любонька не обижайся на него, раньше мой сынок был добрее. – Вздохнула Маргарита Игоревна. – Работа у него сейчас очень нервная, жена болеет и постоянно пилит, в общем, ему тоже нелегко. Ой, я же тебе должна отдать… – Она вышла из кухни и вернулась через несколько минут с конвертом и небольшим пакетом. – Это тебе, честно заработанные денежки, без всяких вычетов. – Улыбнулась старушка, подавая конверт. – А вот это… – Маргарита Игоревна вытащила из пакета маленькое чёрное платье. – Много лет назад мой муж привёз его из Парижа. Такие вещи не выходят из моды, и ещё оно великолепного качества. Тут каждый шовчик – произведение искусства.
Люба замотала головой, но старушка, сунув ей в руки пакет, сказала:
– Тебе придётся его взять, чтобы не обидеть меня. Я надевала это платье несколько раз и чувствовала себя в нём королевой. На тебе это платье будет смотреться ещё лучше. Моя сноха в это платье не влезет, продавать я его не собираюсь. Когда я умру, они просто сгребут все мои вещи и выбросят, а это платье выбрасывать нельзя! Оно принесёт тебе счастье!
– Ну, хорошо. – Согласилась Люба. – Какие красивые кружева! – Она провела рукой по кружевным вставкам на груди, рукавчиках и подоле платья.
– Кстати о кружевах… Мы, сейчас, пойдём к моей приятельнице, ей нужно проколоть лекарство. – А к этому платью ещё есть вот такой симпатичный ошейничек. – Она подала полоску ткани, на которой сияли мелкие брошечки. – Это не бриллианты, дорогая, просто стразы хорошего качества.
Они спустились на два этажа ниже и позвонили в дверь, обитую чёрной искусственной кожей. Она открылась почти сразу. На пороге стояла маленькая старушка, напоминавшая сказочный персонаж. Она была одета в белую блузу с широкими рукавами, расшитую кружевом и красно-синюю клетчатую юбку. На ногах у маленькой женщины были надеты вязаные гольфы и черные кожаные узконосые туфли. Голова была повязана белым платком, с кружевами, опускавшимися на лоб. Восхищенная Люба с трудом удержалась от комментариев, но когда они вошли в комнату, то у девушки вырвалось:
– Боже! Как красиво!
Вся комната была заплетена кружевами. На окнах висели кружевные занавески, на столе кружевная скатерть. Высокая кровать была накрыта покрывалом, из-под которого выглядывали кружева. Кружевные накидки были наброшены на взбитые подушки. Кружевными салфетками были украшены комод, тумбочка, столик и полочки этажерки, стоящей в углу. И ещё везде стояли кружевные, накрахмаленные вазочки с сухоцветами и кружевными цветочками.
– Кто же делает такую необыкновенную красоту? Я не могу выразить свой восторг! – продолжала девушка.
– Это она. – Улыбнулась Маргарита Игоревна. – Наша кудесница. К ней из театров на поклон ездят, она ихних барышень всех обвязывает.
Смущенная старушка подала маленькую ручку:
– Меня зовут Серафима Матвеевна, а тебя красавица, как кличут:
– Любовь. – Ответила девушка. – Как же вы такими маленькими ручками сделали столько чудесных вещей.
– Спицы и крючок лёгкие. Люди лопатой работают, вот это тяжело. Пойдёмте, я вас чаем напою. – Пригласила старушка.
– Нет, нет. – Покачала головой Люба. – Маргарита Игоревна, уже и напоила и накормила. Если можно, я ещё немного полюбуюсь, а вы приготовьте, пожалуйста, лекарство и назначение, и если есть какие-нибудь ваши обследования и анализы.
– Ну ладно, вы тут общайтесь, а я пойду домой. Лёвушка должен приехать. – Сказала соседка, уже стоя у дверей.
Девушка подошла к гладильной доске, на которой хозяйка перед их приходом, разглаживала длинные куски салатового кружева и укладывала их слоями в коробку из-под обуви. Люба опять восхищенно покачала головой.
– Это для театра. Они часто заказывают. Любонька, а зачем тебе мои обследования? – Поинтересовалась старушка.
– Вы извините Серафима Матвеевна, я работаю медицинской сестрой в больнице и знаю несколько случаев, когда из-за невнимательности доктора назначалось не совсем подходящее лекарство. Я всегда проверяю, совпадают ли назначенные препараты с диагнозом, и только тогда делаю инъекции. Доктора тоже люди и иногда они ошибаются. Бывают случаи, когда хорошие лекарства могут нанести вред. Так что давайте всё сюда, я должна посмотреть.
Минут десять Люба, изучая документы, сверялась со своей тетрадкой и медицинской книгой, а затем улыбнулась и сказала:
– Поздравляю! У вас очень внимательный доктор. Где можно помыть руки?
После процедуры они договорились об оплате и времени. Серафима Матвеевна сказала:
– Любонька, я знаю, ты много работаешь, поэтому если ты будешь приходить, немного раньше или позже, то ничего страшного.
– Да?! Вот за это большое спасибо. Кстати, все документы я приносила Маргарите Игоревне, но если нужно, то я сделаю копии.
– Спасибо милая, мне достаточно слова соседки, а она говорит о тебе только хорошее.
Выходя из подъезда, Люба увидела, как Лев Семёнович достал из салона машины пакет и пошёл ей навстречу. Проходя мимо, он буркнул:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте. – Ответила девушка. И неожиданно для себя окликнула мужчину – Лев Семёнович! – Он удивлённо остановился и посмотрел на Любу.
– Я хотела вам сказать, что вы замечательный сын. И ещё… я на вас нисколько не сержусь.
Лев Семёнович кивнул в замешательстве, а девушка направилась на трамвайную остановку. Она не видела, как мужчина тоскливо посмотрел ей вслед и тихо сказал:
– Жаль, очень жаль…
Пританцовывая, Люба шла по тротуару. После посещения этой чудесной квартиры, ей было так хорошо, что хотелось пуститься в пляс. Она думала об этой волшебной сказочной старушке. С какой любовью всё сделано в этих полных света комнатах! Как там чудесно, только Свет и Любовь!
Проезжавшая мимо иномарка притормозила. Из окна, улыбаясь, на неё смотрел очень симпатичный молодой мужчина и махал рукой, приглашая подвести. Девушка скорчила ему забавную гримасу и отрицательно покачала головой. Парень улыбнулся ещё шире, посигналил и уехал.
В трамвае сидячих мест не было, и она прошла на заднюю площадку. Встав у окна, Люба опять стала рассуждать о своей квартире. Она выбирала дом очень долго. Это был не серый заводской район, а достаточно новый, но уже обжитой, с деревьями и клумбами. К тому же, до дома родителей было всего три остановки езды на автобусе. Дополнительным плюсом, выбранной квартиры было то, что на работу она могла ходить пешком. Любе нравилась планировка своей квартиры. В комнате, которую она называла спальней, была большая лоджия. Вторая комната была названа залом для приёмов и имела большую площадь, чем первая. Девушка улыбнулась, представив этот зал; там не было ни обоев, ни линолеума, ни дверей, а проём закрывал полог из полиэтилена. Пока удалось сделать только отделку кухни и туалета с ванной. В спальне выровняли стены, и папа Витя купил и настелил линолеум. На лоджии и в коридоре отец раскидал куски линолеума, которые ему отдал кто-то из друзей. Из мебели на кухне были только шкаф, стол и два табурета. Ещё Любе удалось купить новый японский холодильник, которым девушка очень гордилась. На окно мама Зоинька сшила очень красивые шторки из тюля и ткани цвета морской волны. Девушка абсолютно спокойно относилась к спартанскому образу жизни, вся мебель в её спальне поначалу состояла из дивана и табурета. Для вещей папа сколотил конструкцию, похожую на те, которые стоят в магазинах одежды, и теперь у неё на плечиках висели не только платья, но и простыни, полотенца, наволочки. Рядом с этим сооружением стояло шикарное зеркало, которое дополняло ощущение магазина одежды. Зеркало было большое, в красивой белой оправе с позолотой. Это был подарок коллег по работе. Люба вспомнила своё новоселье, и непроизвольная улыбка заиграла у неё на губах.
Первые пару месяцев, после покупки квартиры, папа Витя и мама Зоя постоянно бегали к ней, пытаясь, навести хоть какой-то уют. Вернувшись с работы, Люба напоила родителей чаем и объявила, что завтра у неё состоится новоселье.
Папа с мамой опешили и спросили, куда же она собирается усаживать своих гостей? Девушка засмеялась и сказала, что праздник у неё будет в греческом стиле:
– Я им говорю, что у меня нет мебели, а народ требует новоселье. Вот постелю на пол эту клеёнчатую скатерть, а по краям накидаю одеял и подушек, будем на них возлежать, как греки на пирах. Сейчас сделаю пару салатов, купила две бутылки вина, фрукты… Обжираться вредно!
– И в какое время состоится это мероприятие? – поинтересовалась мама.
– После работы идём ко мне. Кто на выходном, тоже должны подтянуться.
Когда вечером Люба, вместе со своими гостями пришла домой, то остановилась от неожиданности. В спальне, рядом с диваном стоял новый стол, накрытый её скатертью. Стол был уставлен тарелками с бутербродами, мясными и рыбными нарезками, домашними солениями и прочими деликатесами. С кухни пахло чем-то вкусным. На двух табуретах лежала широкая доска, покрытая покрывалом. С торцов стола, красовались два новых стула.
– Похоже, вечеринка в греческом стиле отменяется! – Воскликнул санитар Игорёк – В русском стиле мне нравиться больше! Сколько жрачки! Ура!
Вспоминая об этом, девушка почувствовала, как в груди у неё потеплело. Милые родители, они не раз говорили, что уделяли ей мало внимания, и пытались теперь это компенсировать. Подходя к дому, девушка тихо сказала:
– Мой “Райский уголок”, ты ждёшь меня?
Свою квартиру, она называла про себя только “Райским уголком”. Закрывая глаза, девушка видела, как у неё всё тут будет. Какие будут висеть люстры, какую она купит мебель, какого цвета будут стены в комнатах и шкафчики на лоджии. Сегодня, после посещения квартиры Серафимы Матвеевны в её видениях вдруг добавились кружева. Люба уже собиралась спать, но вдруг вспомнила о чёрном платье. Стоя перед зеркалом, она не могла скрыть своего изумления. Из зеркала на неё смотрела девушка с подиума. Она собрала свою каштановую копну, подняла волосы наверх и заколола шпилькой. Маргарита Игоревна была права, платье ей очень шло. Любе показалось, что она стала похожа на кинозвезду.
– Ну ладно. – Подумала девушка, бросая платье в тазик. – Сполосну и повешу на плечики, может, будет повод надеть. Немного велико декольте и коротковато внизу, но оказывается я такая красивая…
Вся следующая неделя была очень загруженной. Лариса ушла в отгулы, Светочка ещё не вышла из отпуска, утром и вечером Люба бегала к Серафиме Матвеевне делать инъекции. Странно, но девушка совсем не чувствовала усталости, у неё как будто открылось второе дыхание. Сделав укол, Люба даже не хотела сразу уходить из этой светлой квартиры. По вечерам старушка рассказывала о своей жизни. Оказывается, маленькую Симочку вывезли из блокадного Ленинграда.
– Мне тогда было три года. – Вспоминала Серафима Матвеевна. – Но я хорошо помню, что нам всегда было страшно, гремели взрывы, и всегда хотелось кушать. Доктора говорили, что я потому и не выросла, что в детстве была голодная. Про родителей ничего не знаю. На бумажке, зашитой в пальто, было написано – Зуева Серафима Матвеевна – 3 года и всё. Уже работая на заводе, я пыталась найти кого-нибудь из родных, но безуспешно. Видимо все умерли…
В детском доме меня очень любила сестра-хозяйка тётя Клава. Женщина хотела забрать меня к себе, но ей не разрешили, потому что была больна и уже не молоденькая. Кстати тётя Клава и научила меня держать в руках крючок и спицы. В детском доме я была самая нарядная, она мне, то кофточку свяжет, то шляпку, то из своей старой юбки выкроит маленькую юбочку. В детском доме у всех одежда была одинаковая, но мне, почему- то разрешали надевать ту, которую для меня шила и вязала Тётя Клава. Я училась в седьмом классе, когда её не стало, для меня это было как будто, умерла мама. Свою родную мать, из Ленинграда, я не помнила.
В двадцать лет я вышла замуж, мы вместе работали на заводе. Федор работал в горячем цехе, а я в девятом станочницей. Жили мы с Федей хорошо, ссорились очень редко, но только с ребёночком ничего не получалось. Я долго ходила по врачам, обследовалась, сказали, что вроде бы мы с мужем здоровы, но деток нам Бог так и не дал.
Серафима Матвеевна замолчала. Люба увидела, как она устала.
– На сегодня – всё! – Остановила её девушка. – Сейчас измерим кровяное давление, и я ухожу, а вам пора спать.
По дороге домой Люба думала об этой маленькой бабулечке, которая имела очень слабое здоровье и при этом железную волю. Ни разу не пожаловалась, ни кого не ругает, работает столько, что молодые позавидуют. Она сама иногда ноет, правда, делает, это молча, но всё равно нужно прекращать.
Войдя домой, Люба громко сказала:
– Здравствуй, мой “Райский уголок”! И ей показалось, что в квартире стало больше света.
Утром, поставив укол Серафиме Матвеевне и осмотрев её, Люба отложила тонометр и покачала головой:
– У вас очень низкое давление и пульс слабенький. А давайте-ка я вам ещё один укольчик сделаю. – Девушка достала из сумки коробку с лекарством и отломила ампулу, не дожидаясь согласия старушки. Серафима Матвеевна замотала головой:
– Может пока не надо. – Сказала она.
– Это хорошее лекарство, вам будет лучше. – Настаивала Люба.
– Просто я вчера все деньги отдала Кларе. – Проговорили старушка, опустив глаза.
– Ни каких денег мне не нужно. – Улыбнулась девушка, набирая лекарство. – А кто такая Клара?
– Клара – это наша с Федей приёмная дочь. – Вздохнула Серафима Матвеевна.
Люба ввела лекарство и держала тампончик на месте укола, немного похлопав по руке:
– Я не знала, что у вас есть дочь. Вы скажите ей, пусть купит хорошую курагу. Вам было бы неплохо съедать каждый день по несколько штук.
– Хорошо, я скажу. – Тихо проговорила старушка, опустив глаза.
Первым кого увидела девушка, поднявшись в своё отделение, был Витёк из шестой палаты. Он как всегда скаламбурил по поводу её имени:
– Ура! К нам снизошла Любовь.
Мы долго ждали это чудо.
Больные чахли. Вдруг она,
Явилась к нам из ниоткуда… – продекламировал больной. Левую руку он выставил вперёд, а правую прижал к груди, в области сердца.
– Я тоже рада тебя видеть, Витёк. Как самочувствие? – Ласково спросила девушка.
Парень показал руку с оттопыренным вверх большим пальцем и сказал:
– Было великолепно, сейчас восхитительно, а вечером, наверное, будет вообще шикарно!
– Ну, вот и ладушки, скоро подойду, полежим под системкой. – Люба погладила парня по руке и пошла переодеваться.
У Виктора Дронова был врождённый порок сердца, осложненный тяжёлым заболеванием, перенесённым в детстве. Сейчас его готовили к третьей, очень серьёзной операции. Парня любили и персонал и больные за лёгкий характер, обычно его ласково называли Витьком. Еще его называли “Женихом”, так как парень симпатизировал Любе. Он не раз предлагал ей руку и сердце, в полушутливой форме, зная всю правду о своём здоровье.
У процедурного кабинета её уже ожидали. Это был больной из одиннадцатой, поступивший вчера, и Варвара Федоровна из шестнадцатой. С улыбкой Люба сказала больным, что ещё рано и им нужно будет немного подождать.
– Мы же бездельники, нам не на работу, вот и толчемся здесь. – Проворчала женщина в своей манере.
– Ну, вот и хорошо. – Люба сделала вид, что не заметила недовольства женщины. – Вы Варвара Федоровна – человек ответственный, поэтому проследите, пожалуйста, чтобы здесь был порядок. Я сейчас всё приготовлю и вас приглашу.
Готовясь к процедурам, девушка думала об этой больной, которая лежала у них уже не первый раз. Варвара Федоровна живёт с семьёй сына и, похоже, не очень ладит со снохой. Характер у женщины был далеко не сахар, но девушка нашла ключик к ней и другим таким, же больным. Ещё в начале своей трудовой деятельности она работала вместе с пожилой нянечкой Марией Алексеевной, которая постоянно твердила Любе, что в каждом человеке есть что-то хорошее, нужно его только увидеть. Трудно быть добрым, когда у тебя что-нибудь болит, повторяла пожилая женщина.
Однажды, проходя мимо палаты, девушка услышала, как Варвара Федоровна отчитывала молодую женщину – соседку по палате, которую после родов беспокоили сильные боли в сердце. Та находилась в депрессии, так как причину заболевания не могли определить.
– Вставай! Иди, умойся, причешись, подкрась глазки, скоро муж прейдёт. Ты посмотри, на кого похожа; молодая, красивая, а превратила себя в какую-то квашню. – Говорила женщина соседке по палате.
Люба хотела вмешаться, но передумала и оказывается, правильно сделала. Через неделю эта молодая женщина выписалась, боли куда-то исчезли. Приготовив всё для инъекций, девушка выглянула в коридор и очень удивилась. Перед кабинетом сидели и стояли два десятка больных в идеальной тишине.
– Варвара Федоровна, а вы раньше армией не командовали? – Пошутила Люба.
– Да нет, армию мне не доверяли, а зря. – Тоже заулыбалась женщина.
Уколы, Люба чаще делала шлепком, это отвлекало больных, и они не успевали испугаться. Как обычно “перешлёпав” всех своих пациентов, она начала готовить оборудование для систем.
Витёк был одним из последних. Установив лекарство, и ещё раз проверив иголку, Люба собралась уйти, но парень в очередной раз пошутил:
– Так как же насчёт свадьбы?
Люба ответила ему, что не возражает, если он согласен подождать и повернулась к двери. Лежащий в углу, худой и очень несимпатичный мужчина с носом похожим на клюв орла, криво ухмыльнулся и сказал:
– Петух ощипанный! Как же, выйдет за тебя такая королева!
Эта фраза больно резанула слух. Девушка развернулась и увидела, как улыбка сползла с лица Витька. Люба вспомнила об операции, которая ожидает парня. Все пытались повысить ему настроение, а этот…. Замешательство длилось секунду, затем Люба вернулась к кровати парня, наклонилась и поцеловала его в щёку:
– Видишь Витя, как все завидуют нашему счастью. – Как можно веселей проговорила она. После этого, обращаясь к остальным четверым пациентам, добавила:
– Мне Виктор очень нравиться, но мы решили поговорить о свадьбе позже, потому что мне нужно окончить институт, а ему восстановиться после операции. Пока. – Помахала она рукой, уже вновь улыбающемуся парню.
Обедать пришлось в одиночестве. Коллеги разбежались, оставив ей горячий чайник и три немытые чашки. Люба ела свой домашний бутерброд, запивая чаем из бокала и думала о том, что Серафиме Матвеевне, почему то не становиться лучше. Лекарство эффективное, прокололи больше половины, не понятно, рассуждала девушка. Мысли её, перекинулись на происшедшее в палате Витька, и она поняла, что теперь придётся изображать влюблённую. Ну да ладно, парень хороший, жалко его, думала Люба, моя посуду.
Закончился этот сумасшедший день. Переодевшись, Люба торопилась к Серафиме Матвеевне. У выхода из отделения её ждал Витёк, с мольбой в глазах, хрипловатым голосом он спросил:
– Ты правду сказала или пошутила?
– Такими вещами не шутят. – Ответила ему девушка. Ты, действительно мне нравишься, другого парня у меня нет, пока я замужем за медициной. Понимаешь, я очень хочу быть хирургом. – Боковым зрением Люба увидела мужчин около шестой палаты и положила руки ему на плечи, но прильнуть к себе не позволила. – А ты просто обязан выздороветь! Профессор сказал, что после операции у тебя очень хорошие перспективы. Многое зависит только от тебя. Ну, всё, я тороплюсь, бабулечке делаю уколы. Пока! – Чмокнув парня, она побежала вниз по лестнице.
Выйдя из трамвая, Люба остановилась в нерешительности, а затем, решительно махнув рукой, и направилась к кондитерской.
– Ну как самочувствие? – Прямо с порога спросила девушка.
– Сегодня лучше. – С виноватой улыбкой, ответила старушка. – Приходила Маргарита Игоревна, ругала меня, отпаивала чаем.
– За что ругала? – Удивилась Люба.
– Да так… – Уклонилась от ответа Серафима Матвеевна.
Люба сделала укол, померила своей подопечной кровяное давление и снова покачала головой. Собрав стекло в пакетик, она сообщила, что сейчас, они будут, есть пирожные. Старушка хотела отказаться, но девушка в категоричной форме заявила, что хозяйка просто обязана напоить гостью чаем, и понесла коробку с пирожными на кухню. Люба наполнила чайник водой и поставила на конфорку, затем выставила на стол чашки и тарелочки для пирожных. Серафима Матвеевна сняла чайную куклу с заварочного чайничка и насыпала туда заварку:
– Какая хорошенькая… – Девушка бережно, как ребёнка, взяла куклу на руки. – Мне кажется, она похожа на вас, такая тяжелая… много кружева, да? Серафима Матвеевна, вы превзошли сами себя, ещё один шедевр! Если вы не возражаете, то я сфотографирую ваши работы и пошлю маме. Я ей рассказала про ваши изделия, и она тоже бы хотела их увидеть.
Старушке была приятна похвала, но она грустно улыбнулась:
– А Клара ненавидит мои работы, говорит, что сейчас в моде хайтек.
– Ну, я видимо, совсем не модная. Хайтек хорошо для организаций, где много сотрудников, легче проводить уборку. В своём доме должно быть красиво и уютно, ну это моё мнение.
Люба с удовольствием съела несколько маленьких пирожных, запивая чаем и вдруг заметила, что Серафима Матвеевна не доела даже одну.
– Вы, почему не кушаете, они очень свежие. – Удивилась девушка.
– Я мало кушаю. – Опустила глаза старушка.
– Но это слишком мало! – сказала Люба, закрывая коробку. – Съедите, когда появиться желание. Девушка, не обращая внимания на машущую руками хозяйку, открыла холодильник, собираясь поставить туда сладости. Держа в одной руке коробку, а второй придерживая дверку холодильника, она изумленно посмотрела на Серафиму Матвеевну:
– А вы вообще, что-нибудь едите? И как же мы с вами будем выздоравливать?
– Ничего Любонька, послезавтра принесут пенсию, и я куплю продукты. У меня макароны есть и крупа, Кларе срочно понадобились деньги.
Девушка только развела руками:
– Ну, это конечно ваши семейные дела, но я вас так не оставлю. Послезавтрашняя пенсия меня не успокаивает. Я сейчас пойду и куплю вам немного продуктов. Возражения не принимаются, как-нибудь потом подарите мне салфетку.
Возвращаясь, домой Люба ни как не могла успокоиться. Мысли о Кларе не давали ей покоя. Девушка не понимала, как можно быть такой эгоисткой и так жестоко относится к матери. Подходя к своему “Райскому уголку” она решила, что как только немного освободиться, то непременно проколет маме Зоиньке хорошие витамины.
Сегодня Витьку сделали операцию. Люба провожала его, шагая рядом с каталкой. Держа парня за руку, она говорила:
– Показания у тебя хорошие, операцию будет делать профессор Калугин, всё будет замечательно, а потом великолепно. Я верю!
– Если ты веришь, то я спокоен. – Парень пытался изобразить улыбку бледными губами.
Девушка наклонилась и поцеловала парня в щёку, а потом помахала ему вслед. Поймав изумлённый взгляд Ларисы, Люба сказала, что отправила жениха на операцию.
– Жениха? Это что, сердце “Снежной королевы” оттаяло? Только кандидатура как то не очень.
– Тебе не очень, а меня устраивает. – Сказала Люба и ушла в процедурный кабинет.
Весь день она нервничала, и наконец-то Лариса сообщила, что Витёк в реанимации пришёл в себя. Увидев Любу, парень прошептал, еле шевеля губами:
– Ты пришла? Я молодец?
– Ты большой молодец! Разговаривать нельзя! Ты сейчас будешь спать, а завтра я к тебе обязательно приду.
Девушка задумчиво брела по коридору. У дверей шестой палаты, она увидела нескольких пациентов. Один из них Сергей подскочил к Любе и спросил о состоянии Витька. Она успокоила мужчин, сказав, что операция прошла успешно, и теперь остаётся только ждать.
Сегодня Люба должна была сделать Серафиме Матвеевне последний укол, а с завтрашнего дня у неё были уже два новых пациента, живущие рядом с домом. Это было конечно хорошо, но девушка переживала, что не сможет заглядывать к этой ставшей очень близкой старушке. Люба опять зашла в кондитерскую и купила небольшой ягодный пирог. В этот вечер они тоже долго разговаривали, запивая пирог душистым чаем. На этот раз Серафима Матвеевна кушала лучше и выглядела бодрее. Зайдя на кухню, девушка подошла к холодильнику и открыла его, сказав при этом:
