Loe raamatut: «Или жизнь в тишине»
Моё лицо испещрено солнечными морщинками, кожа обрела несмываемый загар. Мои руки напоминают пергамент, а ноги своими трещинами и грубостью похожи на слоновьи. Но здесь я понял, как счастлив жить в одиночестве.
Мой дом – не просто палатка на окраине леса, но состояние души, олицетворение меня как есть в тихом мире. Мне больше не важны погода, время и сезон. Будь то беспечный солнечный день, оглушительный ливень или трескучий мороз – мне тепло и уютно. Всегда. Одиночество… Это слово потеряло неприятный оттенок, хотя очутился я здесь, будучи в состоянии угнетённом и ища убежища, как больное животное. Теперь я с собой, я с миром. Я здесь и сейчас.
Год с небольшим назад я потерял близких, и эта потеря казалась бесконечной чёрной бездной, без надежды и жизни. Жил словно во сне. Автоматически выполнял свою работу, почти не занимался домашними делами. У меня постоянно болела голова, и я старался гнать от себя мысли о прошлой жизни с моими родными, с семьёй, где я не был одинок. Тогда я не знал, что у меня есть я. И лес.
Однажды я устал «болеть». Устал от долгого добровольного заточения в каменном мешке с причудами саморазрушения и тоски. Помню душный день, когда я нашёл в гараже походную палатку и котелок, сел в машину и покатил вон из города. Мне нужен был новый смысл. Май выдался на удивление жарким. Работаю я удалённо, так что мне абсолютно всё равно, где это делать, был бы интернет. По мере того, как таяли в зеркале заднего вида силуэты высоток, а дорога открывала всё более пустынные горизонты, приходило понимание, что еду я никуда. И ничто меня не держит.
Не торопясь я ехал мимо деревень и городков, брошенных советских остановок, заправок с фурами на отдыхе, лесов, полей… Ехал долго. Останавливался только чтобы поесть и размять затёкшие ноги и спину. Одиночество преследовало меня так, будто в замкнутом пространстве машины были двое – я и оно. Я почти ощущал его физически, и хотелось гнать вперёд, убегая, избавляясь от этого гнёта на сердце.
В очередной раз выйдя из машины, я увидел на опушке леса указатель на деревню Брондуково. На другой стороне дороги дымил мангал кирпичной шашлычной. Она была размером с вагончик-бытовку, но гордо называлась "Palace". Тут же вертелся чумазый «король», по всей вероятности, да возлежал в тени меланхоличный пёс. Что ж, знаю по опыту прежних путешествий, что в таких вот местечках самое вкусное мясо и самое искреннее гостеприимство.
– Захады, дарагой, рад тебе! – приветствовал меня «король». – Внутрь не надо, давай сюда, на задний двор, там не жарко.
