Парень, который уже начал ощупывать замершую от ужаса Ульяну, и впрямь был щедро покрыт растительностью. Из ворота обычной клетчатой рубашки курчавилась богатая поросль, переходящая выше по шее в бороду, затем в широкие бакенбарды и заканчивающаяся спутанной массой черных волос. Даже брови мохнатились над заплывшими глазками. Второй был наоборот, словно отражением первого, только со знаком минус. Худой, бритый, с едва пробивающейся рыжей щетиной на впалых щеках. Одинаковым в неожиданных гостях было одно – выражение лиц. Превосходство силы царя зверей над остальными человеческими животными – вот такое выражение. С ним и кинулся «урод волосатый» на Бориса. Ульяна зажмурила глаза. Потом открыла, мотнула головой и принялась шарить по столу в поисках какого-нибудь оружия. Схватила ручку, можно ведь исхитриться и ткнуть в глаз, как – непонятно, но ручка в руке принесла хоть какое-то краткое успокоение. Она подняла руку для удара, повернулась и замерла во второй раз за эти пять минут. Борис стоял перед худым бандитом, оба оценивали друг друга, прежде чем нанести первый удар. У худого в руке мелькнул нож. «Урод волосатый» лежал на полу, хрипло выдыхая и держась обеими руками за горло.
– Что за шум, а драки… Что за …– Петечка высунул голову из люка на чердак, коротко выругался, слетел кубарем по лестнице, и через несколько секунд встал рядом с Борисом, наставив оружие на бандита.
– Нож на пол, руки в гору, я – полицейский. Предупреждаю, что буду стрелять. Угроза жизни гражданским. Давай, давай, милый, не усугубляй. Борис, смотри за волосатым.
И тут вдруг в комнате стало сразу тесно, шумно, появились какие-то люди, бандитов увели, Пете жали руку и благодарили за «задержание по горячим следам». Он оглянулся на Ульяну с Борисом, сиротливо жавшимся в углу, кивнул ободряюще и вышел с главным из группы местных полицейских.
– Вовремя как, – Борис хотел и не решался обнять Ульяну, которая так и сжимала в дрожащей руке ручку, – испугалась?
– Испугалась. Как-то внезапно всё. Думаешь, это убийцы? Вернулись зачем-то? И собака их пропустила… Странно…
Ульяна кинулась из дома и остановилась за дверью, споткнувшись. Белый окровавленный ком лежал прямо у крыльца. Собака пропустила бандитов, потому что они ее убили. Наверное, тем самым ножом, которым худой бандит угрожал Борису. Ульяна оглянулась вокруг, скрывая злые слезы, увидела неподалеку прислоненную к стене сарая лопату, подошла, прикинула расстояние, выбирая место, и принялась с ожесточением копать землю под кустом боярышника. Борис зашёл в дом, вынес оттуда старое покрывало, завернул в него пса, с трудом поднял свёрток и перенес к боярышнику. Потом отобрал лопату у Ульяны и сам закончил собачью могилку. Петечка пришёл, когда под кустом боярышника уже вырос сиротливый холмик.
– Ну, что? Пойдемте до Веры? Я бы поел.
Ульяна вздохнула. Она вообще не думала о еде. Она думала о том, что хочет завернуться в тёплый плед, сесть у печки, согреть, наконец, руки, всё ещё подрагивающие от пережитого, да от лопаты, и выпить горячего чаю. Лучше с чабрецом. Петя… Петя такое испытывает, наверное, часто – в своём убойном. Ему всё равно. Он поест и завалится спать. А вот Борис… К Ульяне вдруг вернулись профессиональные навыки, она искоса изучающе посмотрела на своего спутника. Нормально, кстати, держится. И защищать её кинулся. Интересно, он тоже, как Петя, смог бы сейчас поесть? Ульяна снова вздохнула. Наверное, да.
– Конечно, пойдемте, – она первой двинулась к выходу из сада, – Вера, наверное, потеряла нас.
…Вера гневалась. Она молча бросала на стол тарелки, вилки, оттолкнула Ульяну, когда та попыталась помочь.
– Я проснулась, а никого нет! Только Чара! – Вера выложила на тарелки отварную картошку, усыпанную укропом, вчерашний разогретый шашлык и резким коротким движением поставила посередине миску с солёными огурцами и помидорами.
– Вышла за калитку, там сосед стоит, сумки с яблоками на тележку грузит. Я говорю, не видел моих? Он удивился так, говорит, куда могли подеваться в такую рань? Вот и я спрашиваю, куда? Почему мне никто ничего не сказал?
Ульяна подозревала, что именно последнее так разозлило подругу. Ей не сказали! Вера привыкла быть в курсе всех новостей. Даже здесь, в садовом товариществе, Вера знала всё обо всех. У нее была «легкая рука», она отлично ставила уколы, и к ней за помощью обращались все в округе. Дачное дело такое: у кого поясницу прихватит, у кого ожог, у кого травма.
– А полчаса назад бабка Неваляшка прибегает, кричит: «Убили деда Веню! Там полиция твоих гостей арестовала!»
– Как? Бабка Неваляшка? – некстати засмеялся Петечка, он уже нетерпеливо протянул руку за картохой, но, получив по кисти сильный удар горячей ложкой, отодвинулся от Веры подальше.
– Вера, никто нас не арестовывал. И хватит ругаться, мы поняли. Надо было тебя разбудить тоже. Мы тебе сейчас всё расскажем, – успокаивающе произнесла Ульяна, потом повернулась к Петечке, – бабка одна здесь на даче живет постоянно, вечно падает, но никаких травм, упала, поднялась, дальше побежала. Вот прозвище к ней и прилипло.
– Есть хочу,– вдруг нарочито устало произнес Борис, – и еще я там дрался, у меня, кажется, гематома будет…
Вера помолчала и уже спокойно оглядела друзей:
– Да, давайте завтракать. И расскажите мне про убийство. Я, правда, волновалась.
***
– То есть, это приходили убийцы? – Вера мыла тарелки, ополаскивала и передавала Ульяне, та вытирала и ставила в посудный шкаф.
– Их сейчас наверняка допрашивают. Скоро все узнаем. – Петечка сидел на крыльце, открыв дверь дома, чтобы участвовать в разговоре, курил и старался выпускать дым в сторону сада. Вера косилась, но молчала.
– А адвокат наш ничего такой, спортивный, как бандюгана вырубил, а? – Петя говорил, а сам поглядывал на Ульяну, мол, согласись, отличный парень. Не зря я тебе его сватал. Ульяна фыркнула, получилось громко, поставила последнюю тарелку, и со своим «Айкосом» тоже вышла на крыльцо. Облокотилась на перила, затянулась и проговорила: