– А ты ведь, Софа, прозорливей оказалась, чем я думал! И как только умудрилась разглядеть, что из Волгина толк выйдет!
– При чём здесь это, батюшка? Я по любви за него шла, а не из-за выгоды…
– Да всё понятно с тобой! – усмехнулся Григорьев. – Молода ещё, одни амуры на уме. Но, запомни, одной любовью сыт не будешь! Дай-ка я на тебя посмотрю!
Отец отошёл немного и окинул Софью придирчивым взглядом. На девушке было ярко-синее платье под цвет неба с открытыми плечами. Белокурые волосы распущены и перехвачены жемчужными нитями. А в ушах сверкали подаренные Анной Николаевной подвески с бриллиантами.
– Хороша, нечего сказать! – одобрительно пробасил он. – Как лебедь белая. Горжусь тобой, Софа, очень горжусь! Всех ты здесь сегодня своей красотой затмила!
Софья радостно улыбалась и чувствовала себя легко и уверенно, несмотря на большое скопление народа и пристальные оценивающие взгляды со всех сторон. Улучив момент, девушка познакомила Ольгу и Лоренцо, было бы замечательно, если бы он увлёкся ею, а то Софья уже не знала, куда прятать глаза от страстных взглядов итальянца в этот вечер. Она подошла к мужу и села рядом с ним за столик.
– Всё в порядке? – шепнул он ей, ласково касаясь щекой её волос.
– Да, я очень счастлива, – Софья как всегда затрепетала от его близости и туманного, манящего к себе взора.
– Ты сегодня похожа на ангела, – улыбнулся Прохор, нежно сжимая под столом её руку.
После многочисленных тостов за процветание и успех нового ресторана, Волгин сказал несколько слов в память о своём отце.
– Если бы не он, ничего бы этого не было. Я буду вечно помнить и любить его, – закончил он печально, и быстро осушив рюмку водки, стремительно вышел из – за стола.
Софье было невыносимо видеть боль в его глазах. Извинившись, она поспешно встала, намереваясь пойти вслед за мужем. Но внезапно так и замерла на месте, взглянув в сторону входа. В залу величаво и неторопливо вошла черноволосая красавица в алом платье и небрежно осмотрелась по сторонам. Софье почудилось, словно все расступились перед её пронизывающими насквозь синими как море глазами. Катерина, а это была именно она, пришла в сопровождении своего мужа Евгения Рязанова, который на фоне своей яркой жены смотрелся чересчур жалко и невзрачно. Не спасали ситуацию ни дорогой костюм, ни даже его изысканные манеры.
Софья опустилась обратно на стул, почувствовав, как кровь отхлынула от её лица. Когда она успела приехать? Софья ничего не слышала об этом. И надо же иметь наглость прийти прямо сюда! Девушка отпила несколько глотков вина из бокала, пытаясь унять нервную дрожь в руках, и огляделась вокруг. Прохора где-то не видно. Казалось, ещё немного – и она упадёт в обморок. Софья смотрела на Катерину и ощущала, что испытывает перед ней самый настоящий безотчётный страх.
– Какая броская красота!
– Чудо как хороша!
– Да, такие как наша Катерина, пожалуй, раз в сто лет рождаются!
Слушая все эти приглушённые фразы, Софья вдруг поняла, что она как хозяйка обязана поприветствовать гостей. Выпив ещё вина, она встала, и стараясь держаться уверенно, подошла к чете Рязановых.
– Добро пожаловать, Евгений Степанович! – сказала она сыну Рязанова с очаровательной улыбкой, пытаясь не обращать внимания на Катерину, которая окинула её с головы до ног насмешливым взглядом.
Евгений почтительно поцеловал ручку Софьи, а Катерина надменно спросила у неё:
– А где же ваш муж Прохор Андреевич? Что-то я его не вижу!
У Софьи комок встал в горле. Всё, чего ей сейчас хотелось, это кинуться на проклятую Катьку и выцарапать её нахальные глаза. Ситуацию спас Фёдор, который теперь работал при ресторане, как и обещал ему Волгин. Он понял, что нужно немедленно вмешаться и стремительно подошёл к ним.
– Катя, Евгений, пойдёмте вон за тот столик, я вас провожу! – подхватил он сестру под руку, уводя её подальше от Софьи.
– Федя, ты что, тут официантом прислуживаешь? – рассмеялась Катерина, обернувшись и бросив испепеляющий взгляд на соперницу.
Софья убедилась, что сцена, произошедшая между ними, была замечена гостями, когда они тут же тихонько заговорили промеж собой.
– Соня, хочешь, я выставлю эту змею подколодную за дверь? – подошла к девушке Анна Николаевна.
– Нет. Прохор никогда не простит мне скандала, – покачала головой она. – Я в порядке, не беспокойтесь за меня!
Софья, собрав всю волю в кулак, вернулась за свой столик и поддержала беседу, стараясь казаться весёлой и непринуждённой.
Прохор в это время стоял на кухне, меланхолично наблюдая, как повар Франческо ловко строгает яблоки на мелкую соломку для какого-то десерта. Воспоминания об отце растревожили его душу, и он захотел немного побыть один, чтобы прийти в себя. Вдруг среди мельтешившей туда-сюда обслуги появился Лоренцо. Он подошёл к другу и похлопал его по плечу.
– Вот ты где! А тебя уже все потеряли! Что за печаль на лице?
– Да об отце думаю… Как бы я хотел, чтобы он был в этот день рядом со мной!
– Он видит тебя с небес и там радуется за тебя, – попытался утешить его Лоренцо.
– Давай сменим тему! – болезненно поморщился Волгин.
– Хорошо! Видел бы ты, какая красавица только что про тебя спрашивала, не стоял бы здесь! – шутливо воскликнул Моретти.
– Какая красавица? – насторожился Прохор.
– Я её не знаю. Черноволосая такая, синеокая. Да говорят, невестка Степана Рязанова она, недавно с мужем из свадебного путешествия вернулись! Прохор, ты чего? – спросил Лоренцо, заметив, как тот сразу изменился в лице.
– Ты иди, я сейчас вернусь, – рассеянно ответил Волгин.
Даже не верилось, что через минуту он вновь увидит Катерину. Прохор ощутил, как сильнее забилось его сердце, и испугался себя. А что, если все его чувства к Катерине вспыхнут с новой силой? Как же тогда Софья? Он сердито тряхнул головой. Не прятаться же ему до конца вечера на кухне! Будь что будет! Не имеет больше она над ним власти, пришло время в этом окончательно убедиться!
Выпив бокал вина и глубоко вздохнув, Волгин с высоко поднятой головой вышел в шумную залу. Яркое, как кровь, алое платье Катерины сразу бросилось ему в глаза. Он спокойно взглянул на неё и с облегчением понял, что любовь к Софье и время сделали своё дело. Вот она, сидит перед ним, рядом со своим мужем, совсем близко, стоит только пересечь залу, а он абсолютно ничего не чувствует – ни жгучей ревности, ни страсти, ни желания обладать ею. Ничего. Всё словно перегорело и навсегда ушло. Даже письмо вызвало в нём больше трепета, чем его отправительница. Сейчас Прохор понял, что он просто боялся встречи с ней, боялся повторения забытой боли, оттого письмо так и подействовало на него. На сердце стало очень легко и спокойно. Он улыбнулся Софье, с тревогой смотревшей на него, и свободно расправив плечи, пошёл через залу.
– Прохор Андреевич, присядьте к нам на минутку, пожалуйста! – раздался звонкий голос Катерины.
«Ах ты, ведьма, – подумал Волгин. – Ну, чёрт с тобой!»
Не спеша подойдя к их столику, он вальяжно уселся на стул, закинув нога на ногу.
– С приездом вас, Евгений! Как там в Европе, не заскучали по дому? – обратился он к Рязанову-младшему, игнорируя Катерину. Прохор не испытывал ненависти к нему, потому что Евгений был совсем не похож на своего отца-хапугу.
– В гостях хорошо, а дома лучше, – приветливо улыбнулся он Волгину. – Поздравляю вас с открытием такого прекрасного ресторана! Он ничем не хуже европейских, а некоторые блюда даже намного вкуснее и изысканнее, чем у них!
– Благодарю! – искренне ответил ему Прохор.
– Прохор, сочувствую тебе насчёт отца, – тихо произнесла Катерина, стараясь заглянуть ему в глаза. – Я ведь очень уважала Андрея Ивановича, и он всегда хорошо относился ко мне… Так и не удалось поймать разбойников?
Волгин молча покачал головой. Катерина была права, его отцу она нравилась, и он не раз намекал сыну, что не против видеть её в качестве своей невестки. Прохор сердито покосился на девушку, к чему сейчас вспоминать о том, чего уже никогда не будет? Сама ведь выбрала свою судьбу…
– Да уж, много всего в твоей жизни произошло за это время, – не отставала Катя. – Даже не верится, что ты теперь женат! Не мог кого-нибудь получше подыскать-то, а, Прохор?! Признаться, удивлена твоим выбором, ведь Софья тебе не пара!
– Катерина! – шикнул на неё муж. – Ты что себе позволяешь? Замолчи немедленно!
Но Катька на его слова и бровью не повела.
– С тобой забыл посоветоваться! – огрызнулся Прохор, мгновенно вспыхнув, но тут же приказал себе успокоиться. Ему стало понятно, что Катерина намеренно пытается вывести его из себя. Но она не учла одного: Волгин действительно изменился.
Он спокойно выдержал её взгляд и поднялся из-за стола.
– Обязательно попробуйте яблочный десерт, – мило улыбнувшись, громко произнёс он. И вернулся на своё место, рядом с Софьей.
Прохор с опаской посмотрел на жену. Он представлял, что она устроит ему дома истерику после сегодняшнего вечера. Но девушка выглядела скорее растерянной, чем сердитой. Она незаметно коснулась его пальцев и крепко сжала их в каком-то отчаянном порыве. Прохор, конечно же, всё понял. Он наклонился к ней и тихо шепнул на ушко:
– Соня, всё хорошо. Для меня она ничего не значит. Я люблю тебя.
Девушка улыбнулась ему, но во взгляде её по-прежнему таилась тревога. Чуть позже Волгин подошёл к музыкантам и попросил сыграть вальс. Затем подал Софье руку и вывел её на середину зала. К ним присоединились ещё несколько пар, в том числе и Ольга с Лоренцо. Кружась в вальсе, Софья видела прямо перед собой ласковые глаза Прохора, видела как влюблённо и восторженно они смотрят на неё, и таяла от счастья. Ну почему она всё время боится быть счастливой? Пора уже привыкнуть, что Прохор любит её, что он принадлежит только ей, и надо перестать бояться его потерять!
– Какая красивая пара Прохор и Софья! – искренне сказал Евгений своей жене. – Они словно созданы друг для друга…
– Помолчи, пожалуйста! – свирепо глянула на него Катерина.
Она не понимала, как такое могло случиться! Уезжая, она была уверена, что Прохор от неё без ума, и как только она вернётся, он будет у её ног. А он женился на какой-то первой подвернувшейся под руку девке! Да она мизинца его не стоит! И эти холодность и отчуждённость в его взгляде! Неужели она проиграла? Ну уж нет, просто так сдаваться и желать им счастья Катерина не намерена. Она вернёт любовь Волгина, и в скором времени. Глядя на танцующих Прохора и Софью, она поклялась разлучить их во что бы то ни стало.
– Пойдём, что-то я утомилась от всего этого шума, – произнесла она, вставая из-за стола.
На самом деле ей невыносимо было смотреть на Волгина с другой женщиной. Оказывается, очень больно осознавать, что человек, который когда-то принадлежал тебе и боготворил тебя, преспокойно может жить, дышать, ходить, говорить без тебя. Да ещё и любить не тебя.
Пока Евгений замешкался, прощаясь с кем-то, Катерина, набросив на плечи шёлковую накидку, вылетела на улицу. Шёл небольшой дождь. Глаза её потемнели как море перед бурей, грудь тяжело вздымалась, а горло словно сдавили тисками. Жадно глотнув свежего воздуха, она подставила пылающее лицо под дождевые капли, позволив им скатываться по её щекам вперемешку со слезами.
Глава 27
Первое время после приезда Катерины всё было спокойно. Она не пыталась вмешиваться в их отношения с Прохором, и Софья её не видела с открытия ресторана. Ольга целую неделю гостила у них в доме, девушки очень сблизились и с большой неохотой расставались. Ольга уезжала печальная, так как её ожидания насчёт Лоренцо не оправдались. В одном из разговоров итальянец признался ей, что его сердце принадлежит другой. Софья ничего не сказала подруге, боясь сделать ей больно. Ольга взяла с неё и Прохора обещание, что в следующий раз они непременно пожалуют к ним в гости в Переладов.
«Верона» радовала своими успехами, посетителей приходило много, и все оставались довольны. Всё шло как по маслу. Зато неприятности пришли, откуда их не ждали. В Рябининск приехали торговцы, с которыми у Волгина была давняя договорённость. Они должны были продать ему крупную партию товара по сходной цене. Но когда он пришёл к ним за товаром, торговцы, пряча глаза, ответили, что уже продали его. Один здешний купец заплатил им в три раза больше, и они просто не могли отказаться от такого куша. Прохор молча развернулся и ушёл. Ему было ясно, как Божий день, что это дело рук Рязанова. Теперь придётся ехать за товарами в Царицын, а это дополнительные расходы и потерянное время. Но особенно злило Волгина то, что Рязанов снова его обошёл. А ведь можно было догадаться и не допустить этого. А так он сам дал Рязанову карты в руки! С врагом нужно быть всё время начеку, а Прохор расслабился, загордился своими успехами. Вот и получил очередной щелчок по носу! Ну, ничего, впредь умнее будет!
Но когда Волгин, проезжая с Митей по городу, заметил Степана Рязанова, выходящего из своей чайной лавки, он не выдержал и, приказав Тихону остановиться, выскочил из коляски и быстро подошёл к купцу.
– До каких пор ты будешь у меня под ногами путаться? – высокомерно произнёс он. – Неужели никак не можешь смириться с тем, что первый купец в городе я, а не ты?! Учти, так было раньше, при наших отцах, и так будет всегда! И твои мелкие пакости тебе не помогут!
– Не празднуй победу раньше времени, – ухмыльнулся в бороду Рязанов. – Всё в этом мире переменчиво… Сегодня ты на коне, а завтра…
– Если хочешь быть хозяином города, то советую поменять город, потому что здесь тебе никто не рад! Все ещё помнят, какими тёмными делишками твой отец занимался! – гневно посмотрел ему в глаза Прохор.
– Ты моего отца лучше не трожь! – прорычал Рязанов.
– Что, правда-то глаза колет?! – презрительно улыбнулся Волгин.
– Прохор, поехали! – окликнул его Митя, чувствуя, что обстановка накаляется.
– Чёрта с два у тебя получится своего добиться! Видит пёс молоко, да рыло коротко! – рассмеялся Прохор прямо в глаза купцу, и не торопясь вернулся в коляску, всем своим видом показывая, что больше говорить им не о чем.
– Болтай, болтай, я тебе язык-то твой поганый отрежу. Всему своё время, – прошипел Рязанов, с ненавистью глядя вслед удаляющейся коляске.
*** *** ***
В один из жарких июльских денёчков, погостив у родителей, Софья собралась домой. Борис Ильич вышел проводить дочь, усадил её в коляску и как бы невзначай сказал:
– Софа, ты бы поговорила со своим мужем, чтобы не сильно он на Рязанова Степана наседал. А то как бы беды не вышло… Я уж ему говорил об этом, да он меня и слушать не стал! Не дорос он ещё тягаться с ним, Степан – волчара матёрый, с ним никто связываться даже из стариков не смеет…
– Господи, батюшка, не пугайте меня так! – воскликнула Софья. – Он ведь тогда Прохора чуть не до смерти избил… И сейчас постоянно норовит ему досадить!
– Опасный он человек, у него и управляющий Гришка Сорокин на рожу – чистый разбойник! Кто его знает, чем Рязанов промышлял, пока к нам не приехал. Да и отец его, Игнатий покойный, всё с тёмными людьми знался, а яблочко от яблони, как известно, недалеко падает. Игнатий Рязанов с Иваном Волгиным, дедом Прохора, всю жизнь соперничали, чуть до смертоубийства не доходило. И сейчас вот история повторяется… Так что Прохор пускай помалкивает, что толку-то языком трепать? Рязанов думал, что он лёгкая добыча небось в уме всё состояние Волгиных уже к рукам прибрал, каждую копеечку посчитал. А тут такой поворот! Его жаба-то и душит! Боюсь, не успокоится он на этом…
– Хорошо, я обязательно поговорю с Прохором, – обещала Софья.
– Да не переживай сильно, – потрепал дочь по щеке Борис Ильич. – Авось всё и обойдётся! Не надо только на рожон лезти, а вести дела потихоньку и по возможности скрытно. А то руки загребущие не только у Степана… Я, конечно, присматривать за всем буду и помогать Прохору во всём.
– Благодарю, батюшка! А кто тогда всё-таки победил, Иван Волгин или Игнатий Рязанов?
– Ну, а сама как думаешь? – ухмыльнулся отец. – Иван упрямей и своевольней Прохора был раз в десять! Правда, и сторонники-друзья у него были верные. Всеобщими усилиями выжили они Игнатия из города. Я в то время совсем ещё мальчонкой был. Помню, что уезжал он с проклятиями… Тогда все вздохнули с облегчением. А вот теперь сынок его явился, и словно назло мстит за попранную честь родителя.
– А Прохор знает эту старую историю?
– Знает, я ему рассказывал. Да и от родителей слыхал…
Софья возвращалась домой в глубокой задумчивости, не глядя по сторонам. Внезапно звонкий насмешливый голос Катерины заставил её вздрогнуть от неожиданности.
– Софья, пойди сюда, поговорить надо! – Катька стояла на обочине дороги, широко улыбаясь.
На ней был простой сарафан зелёного цвета, белая блузка, на плечи наброшена пёстрая шаль. Чёрные длинные косы, как она ходила в девках, словно две змеи, спускались ниже пояса.
Софья, приказав кучеру не ждать её, вылезла из коляски и подошла к Катерине, которая, несмотря на свой простенький наряд, была чудо как хороша.
– Чего тебе понадобилась? – спросила девушка, смерив её испытующим взглядом.
– Как теперь прикажешь к тебе обращаться? Госпожа Волгина? – ехидно прищурилась Катерина.
– Да, Прохор мой законный муж, если ты всё ещё не заметила! Смирись уже с этим! И прекрати лезть в нашу жизнь!
– Какая ты дерзкая стала! – покачала головой Катерина, но в глазах её вспыхнула злоба. – И когда успела-то? Совсем недавно в куклы играла да лоскутки цветные собирала! Ничего себе, скромница Сонька Григорьева, какого парня отхватила! И как только его выглядела-то? Из-за плетня что ли? Тебя же отец никуда не отпускал? Да ещё и сбежала с ним из-под венца! Хотя постой, я знаю, как дело было! Проша покуражиться захотел, себя показать, вот и увёз тебя! А после ночки ты ему уж и не нужна была вовсе, но ты своими слезами да глазками невинными таки заставила его жениться на себе! Силой, можно сказать, захомутала! Что смотришь, как на врага, верно угадала я?
– По себе судишь? Да только злоба одна в тебе кипит! Думала, что вечно будет он по тебе страдать, да просчиталась малость! Прохор любит меня по-настоящему, и женой его стать он мне предложил ещё до побега!
Синие колючие глаза Катерины и карие встревоженные глаза Софьи на миг встретились, обжигая друг друга огнём. В их короткой борьбе была и ненависть, и обида, и страсть, и гордость. Софья первая отвела взор, смущённая и растерянная силой чувств, которые отражались на красивом лице Катерины. Девушка вновь ощутила страх перед ней. Было что-то поистине дьявольское, сумасшедшее в этой женщине. Она, словно ураган, способна всё смести на своём пути. Катерина, уловив её состояние, победно улыбнулась:
– Да хоть бы и так! Прохор всё равно меня любит! И скоро ты это поймёшь! Думаешь, я тебе его так просто отдам? Ишь, чего захотела! Только я за порог, а ты уже у него на шее повисла, хотя прекрасно знала, что он мой! А я своё никогда и никому так просто не отдаю!
– Опомнись, Катерина, о чём ты говоришь! – глаза Софьи изумлённо расширились. – Ты венчанная жена Евгения, ты принадлежишь ему навек, так же как и я принадлежу Прохору! По Божьему закону…
– Вот и живи по своим законам, – оборвала её Катерина. – А я буду жить по-своим! У меня главный закон – это моё сердце и моя воля! Как я захочу, так и будет! Что ты можешь дать Прохору? Ты вообще не слыхала про настоящие чувства! А я так любила его, что заменяла ему и солнце, и небо, и мать родную! Да тебе всё равно не понять!
– Но ты предала его! Ты его бросила! Какая же это любовь?! Он тебе не вещь, чтобы распоряжаться им! И не думай, что он прибежит по первому твоему зову! Я дала ему семью, ласку, заботу и верность! Боюсь, тебе это незнакомо…
Катерина громко расхохоталась. От её смеха у Софьи мурашки по спине побежали.
– А ты уверена, что всё это нужно Прохору?! Да ты его не знаешь, глупенькая! Ему нужны страсть, огонь в крови, безумие… Он мне как-то сказал, что когда он рядом со мной, у него такое чувство, будто к его сердцу клинок острый приставлен, и он скребёт прямо возле него, и так каждый раз, как в последний…
Не в силах больше слушать её, Софья быстрым шагом пошла прочь, не сказав ей ни слова в ответ. За её спиной снова раздался дьявольский смех Катерины.
– Прочь с моей дороги, Софья! А не то растопчу! – крикнула она ей вслед.
Забежав к себе во двор, девушка села на крылечко и расплакалась. Она злилась на Катерину, на Прохора, а больше всего на саму себя. Наверняка сейчас, споря с ней, она была похожа на маленького испуганного котёнка, который только жалобно мяукал и пятился назад, а потом и вовсе постыдно убежал прочь, признав своё поражение. А Катерина – она точно дикая рысь, дерзкая, уверенная в себе и беспощадная. Ей никогда с ней не справиться!
– Софьюшка, что случилось? – присела рядом с ней Анна Николаевна. – С Прошей поругались?
– Нет! Катерина, – всхлипнула Софья, пряча заплаканное лицо на груди у женщины. – Она заберёт его у меня! Я боюсь её, Анна Николаевна!
– Ну, что ты глупости говоришь! Она замужем. Вы с Прохором тоже венчаны и любите друг друга…
– Поверьте, её это не остановит! Она мне сейчас такого наговорила!
– А зачем ты слушала её? Не связывайся ты с ней! Я Проше скажу, чтобы он принял меры…
– Не надо, Анна Николаевна, умоляю вас! – воскликнула Софья. – Не говорите ему ничего! Он не должен знать! – и она ещё сильней расплакалась.
– Ох, горе ты моё! – женщина крепко прижала её к себе. – Да будь она неладна, Катька проклятая! Навязалась на нашу голову! Не плачь, Софьюшка, и ничего не бойся, я тебя ей в обиду не дам! Пусть только ещё подойдёт к тебе, я ей космы-то повыдёргиваю, ведьме!
*** *** ***
На следующий день Прохор с Антоном поехали на маслобойню. Она находилась сразу же за городом. Подъезжая к ней, Антон ухмыльнулся, и повернувшись к барину, лукаво произнёс:
– Тут уже по вашу душу, Прохор Андреевич, дожидаются! – и кивнул головой направо.
Волгин, проследив за его взглядом, увидел повозку, запряжённую гнедой кобылой, и Катерину, сидящую в ней на сене, которая помахала ему рукой и весело улыбнулась.
– Кто-то же растрепал ей, что я сегодня здесь буду, – задумчиво произнёс Прохор, подозрительно покосившись на Антона. – Сознавайся, ты проболтался, негодник?!
– Да Бог с вами, барин! – возмутился Антон. – Больно мне надо! А вот Федька вполне мог, при нём же вчера разговор был…
– Ладно, пойду я погутарю с ней. Ты иди, меня не жди! – Прохор вылез из коляски и не спеша подошёл к повозке.
Вчера мать шепнула ему, что Катька Софью до слёз довела, хотя сама Софья ему ничего не рассказала. Сейчас он намеревался всерьёз поговорить с Катериной, чтобы положить этому конец. Девушка сидела на краю повозки, покачивая ножками в красных сафьяновых ботиночках. На ней была одета белоснежная кружевная блузка с короткими рукавчиками и вишнёвая юбка. Волосы собраны в пышный пучок, скреплённый алой шёлковой лентой.
– Садись рядышком, Проша, чего засмущался?! – засмеялась она, сверкнув белыми как жемчуг зубами, и немного подвинулась в сторону.
Волгин присел на телегу, сняв с головы картуз, и грозно глянул в сторону Антона, который всё ещё делал вид, что привязывает лошадей. Парень поспешно удалился.
– Если ещё раз подойдёшь к моей жене, пеняй на себя, – свирепо сказал Прохор.
– Ой, напугал! И что же ты мне сделаешь? Убьёшь меня?! А, Прошенька? – испуганно распахнула глаза Катя, и взмахнув длинными ресницами, подвинулась поближе к парню.
Провела рукой по его густым волосам, пытаясь пригладить пряди, которые растрепал ветер. Прохор грубо отбросил её руку.
– Послушай, тебе чего надо? – нахмурился он.
– Тебя, Проша! И больше ничего, – серьёзно сказала девушка. – А Софье я всю правду открыла…
– Какую ещё правду?
– Что любишь ты только меня! И всегда будешь любить!
Волгин в ответ громко расхохотался, запрокинув голову.
– Смеёшься? – разозлилась Катерина. – Ты ещё скажи, будто не любил меня никогда! Но ведь это ложь!
– Отчего же… Любил когда-то, – посмотрел ей в глаза Прохор. – Но ты сама уничтожила всё хорошее, что между нами было. И я тебе безумно благодарен за это! Сейчас всё встало на свои места, я счастлив с Софьюшкой, у тебя тоже своя семья…
– Да ты ведь на ней женился назло мне! Признайся! – нервно выкрикнула Катерина.
– Я люблю Софью, – спокойно произнёс парень, глядя ей прямо в глаза. – Пойми это, наконец!
Девушка видела, что он не лжёт. Тяжело переведя дыхание, она взяла его за руку и торопливо зашептала:
– Ну, будет тебе, Проша! Пошутили и хватит! Я ошиблась, прости меня, умоляю тебя! Я не должна была выходить замуж за Евгения! Да, я признаю, что позарилась на богатство, на красивую жизнь, да и тебе доказать что-то хотела! Но теперь-то я поняла, что пыль это всё, клетка золотая, я задыхаюсь там! Ну, прости ты меня, дуру несчастную! Нет мне жизни без тебя, сокол мой ясный! Люблю лишь тебя одного! – в глазах её заблестели слёзы.
– Знаешь, Катя, каждому слову есть своё время. Раньше я бы с ума сошёл от радости, услышав такое от тебя.
– Но что сейчас изменилось?! Я люблю тебя как и прежде! Да и ты любишь! Просто отвык от меня! Ты вспомни, Прошенька, наши ласки да поцелуи, вспомни ночки наши жаркие! А какие ты мне слова говорил! Я всё ведь помню, словно вчера было! Мы не имеем права от любви нашей отказываться! Ты только слово скажи, я хоть сию минуту от Женьки уйду! И пускай нас судят, мне плевать, лишь бы ты рядом был! Не отталкивай меня, поцелуй меня, желанный мой, и всё будет как прежде! – Катерина отчаянно рванулась к нему, обхватила за шею руками, коснулась его губ своими губами.
Но Волгин оттолкнул её и соскочил на землю.
– Слишком поздно, – устало произнёс он. – Ничего я к тебе не чувствую, Катя. Всё перегорело, всё давно пережито и забыто, словно далёкий сон. Не ищи во мне то, чего нет! Я уже другой, нет того Прохора, которого ты знала. Живи, как хочешь, с кем хочешь, меня это уже не касается! А сейчас мне даже забавно слышать такие речи от тебя!
– Забавно?! Тебе забавно видеть мою боль? – вспыхнула Катерина, соскочив следом за ним, она схватила парня за плечи и развернула лицом к себе. – Не оставляй меня, Прохор, я умру без тебя! – с мольбой смотрела она на него полными слёз глазами.
– Не умрёшь, – усмехнулся Волгин. – Поболит да пройдёт, если ты, конечно, не притворяешься как обычно! Не будь надоедливой мухой, Катерина! Уйди! – отмахнувшись от неё, словно она и вправду была мухой, он направился к маслобойне, так ни разу больше не обернувшись.
Катерина ещё пару минут смотрела ему вслед с какой-то безысходностью. Затем сердито вытерла глаза и гордо вскинула голову.
– Ничего, Прошенька, не думай, что я так легко сдамся! Всё равно мой будешь! – прошептала она упрямо, и в глазах её вспыхнул дикий огонь.
Заскочив в телегу, она хлестнула кобылу вожжами и яростно закричала:
– Но! Пошла! Пошла, кому говорю!
Через минуту повозка уже летела во весь опор по ухабистой дороге, вся дребезжа и подпрыгивая, норовя вот-вот развалиться. А Катерина ещё пуще подгоняла кобылу, и вскоре в столбе дорожной пыли стало не видно даже её яркой юбки. Антон, выглянувший посмотреть, где она, только удивлённо присвистнул:
– Ну, как пить дать, ведьма! Другая уж давно бы себе шею свернула! А этой шельме явно сам чёрт помогает!
Глава 28
В один прекрасный тёплый июльский вечер Прохор и Софья собрались покататься по городу. Прохор отослал Тихона, сам усевшись на козлы. Ему хотелось побыть вдвоём с женой, свозить её на речку, погулять по берегу. И чтобы никто им не мешал. Пока Софья собиралась, он выехал за ворота и ждал её там.
Вдруг неизвестно откуда появилась Катерина. Наверняка, у своих родителей его поджидала, в соседнем доме. Нахально улыбаясь, она вплотную подошла к коляске, и подбоченившись, весело сказала:
– Здравствуй, Прошенька! Далеко ли собрался?
– Тебе какое дело? Уйди подобру-поздорову! – огрызнулся Прохор.
Из ворот, надевая на ходу шляпку, торопливо вышла Софья и, увидев Катерину, замерла на месте.
– А прокати-ка ты меня, милый мой дружок, с ветерком! – воскликнула Катерина и запрыгнула в коляску. – Ну, чего стоишь? Поехали, Проша! Хоть на самый край света!
Кровь бросилась в лицо Волгину. Недолго думая, он схватил кнут, и соскочив с козел, со свистом размахнулся им и ударил Катерину, не выбирая куда. Она взвизгнула и еле успела закрыть лицо руками. Удар, другой, третий… И все попали в цель.
– Получай! Раз по-хорошему не понимаешь! Предупреждал, не лезь к нам, не то убью! Получай на здоровье! – задыхаясь, приговаривал он.
– Прохор, прекрати! Хватит! – подбежала к нему Софья и перехватила его руку с кнутом на очередном взмахе.
Катерина с плачем выскочила из коляски и скрылась во дворе родительского дома. Софья едва успела заметить на её руке ярко-красные следы. Волгин, весь раскрасневшийся и тяжело дышавший, вытер пот со лба и бросил кнут на землю. Софья испуганно смотрела в его потемневшие от гнева глаза, не зная, что сказать, чтобы успокоить его.
– Соня, чего стоишь? Садись, поехали! – выдохнул он и заскочил обратно на козлы.
Девушка села в коляску, не посмев перечить ему. Запряжённая пара вороных коней лихо рванула с места и помчалась по улицам. Софья прижала руки к груди, тщетно пытаясь успокоить биение своего сердца. Оно так тоскливо сжималось, словно предчувствуя надвигающуюся беду. Никогда ещё на душе у девушки не было такой тяжести.
Анна Николаевна, видевшая всё в окно, выбежала во двор. Тихон закрывал ворота. Акулина, бывшая в это время во дворе, довольно потирала руки:
– Наконец-то получила по заслугам, разлучница проклятая! Молодец, Прохор Андреевич, ох, молодец! Авось теперь отстанет, забудет сюда дорогу! А то совсем уже совесть потеряла! Средь бела дня, к чужому мужу на глазах у его жены в коляску забралась! Где это видано? И куда только Евгений её смотрит!
*** *** ***
Катерина проскользнула в свою комнату, прикусив губу от боли. Спина и правая рука огнём горели от ударов кнутом.
– Устинья! Устинья! – позвала она служанку.
Немолодая женщина, появившаяся в дверях, испуганно ахнула, взглянув на свою барышню.
– Ну, чего уставилась?! – прикрикнула Катерина. – Принеси воды холодной да блузу найди переодеть с длинным рукавом! Живо!
Вскоре служанка помогла ей стянуть с себя блузку. Катерина поморщилась от боли. На белой ткани была кровь.
– Кто вас так, Катерина Алексеевна? Неужто свёкор?
– Молчи, дура! И держи язык за зубами, чтобы ни одна живая душа об этом не узнала! Не то вылетишь на улицу в два счёта! Ясно тебе?!
– Ясно, барышня....
Устинья молча обработала ей раны, принесла блузу и гребень. Катерина дрожащей рукой причёсывала растрёпанные волосы.
– Кто дома есть? – спросила она.