Когда минуя пеструю толпу мы повстречались раз.
Заботливо укутывает голову холодная тоска
Туманом, сотканным из грёз.
Реальность от мечты так далека,
Как будто затерялась средь берёз.
И наступает час смиренной скорби,
Печати чувственного горя на лице.
Печаль перегоняя, набухают жилки
На музыкальной тоненькой руке…
На крыше дома твоего
Суровый ветер дует с крыш,
Уносит всё с собою в бездну,
А ты на чердаке стоишь,
Боишься, что и я исчезну.
Трясутся руки у тебя,
Слезами руки окропляешь,
Платочком утираешь нос
И сбивчиво молитву повторяешь.
Зачем переживаешь за меня?
Спустись на землю, выпей чаю.
Проведай старых и больных,
Открой им тайны и печали.
Терзать не стоит свою душу.
Она тебе ещё нужна.
Не прекословь, меня послушай:
Теперь на кровле ты одна.
А я ушёл и не вернусь…
Не думай плакать понапрасну,
Не думай, милая, что я боюсь,
Мне жить с тобою было не опасно.
Угрюмый месяц наблюдает с крыш
И презирает город наш прибрежный,
А ты давно уж сладко спишь
И видишь сон свой безмятежный.
Ведьма
Углы домов обостряются
Ветер резок как никогда,
Видения возобновляются.
Я ведьма и знала всегда:
Где бы ты не свернул, дружище,
Вечно ждёт тебя ворох чертей;
И не важно, кем ты назовёшься,
Будь хоть в тысячу раз ловчей.
Ночью темной тебя настигнут,
Или светлым весенним днём
Закуют в кандалы преисподней,
Сбросят в море тебя с якорем.
Ты не веришь в народные сказки,
Так поверь же своей судьбе.
Ты смеёшься и строишь глазки,
Так поверь ледяной воде.
Он гоним и навеки будет
Оголён для земного зла.
Добрый люд его не осудит,
Но своё он познает сполна.
В четырех стенах
Пока в кромешной темноте,
Теряясь в четырёх стенах,
Нетленных липовых дверях,
Я встречи с тобой искала,
Неспешно таяли следы,
Ладоней треснувших и грубых,
На окнах пыльных и занудных,
Расползаясь струями воды.
И виднелось лико луны,
Не с такою гримасой, как прежде.
В нем читалось: леса, валуны
И пустая, былая надежда.
Много жизней уже прошло,
Повидать удалось мне многое,
Но не внемлю лишь одного:
Почему каждый раз приходится
Пребывать в тревоге и мо’роке.
Осколок из прошлой жизни
Стрелу мне в спину, нож в рукав.
Я внук вождей, я вольный сокол.
Пока я спал среди душистых трав,
Мне суховей нашептывал «монгол»,
Но это имя мне по праву не дано.
Мне прозвище «зятёк», мне имя – курыкан.
Не нужно лепетать, Санга, давно всё решено:
Погибну, но не стану я рабом врага.
Кайдани
Вырван из контекста, искажён в умах,
Тот отрывок текста, что сжигает в прах:
Душу й тіло, кров і серце, очі й розум – все на стіл,
Будемо битися за свободу в кайданах і без харчів.
Разгорится пламя – бросить угольку.
Ненависть и зависть вспыхнут наяву.
Дым страстей и козней втянется в умы,
Будет их дурманить замыслом войны.
Волчий клык пронзится в человечью плоть.
Ничего не стоит брата заколоть?
Людям страшно слышать,
Боязно внимать, лучше
Пусть красиво, но не понимать.
Сказка правды лучше: лоска больше в ней.
Гадостно нам слушать, забывать больней.
Всё по-старому. Мы здесь.
Мир манипуляций и обмана.
Стоит запотевшие очки нам снять -
Мы увидим, как все пошло,
И изъяны будут пред глазами лишь мерцать.