Loe raamatut: «Пан Тырц и Мурзик»

© Елена Клепикова, 2024

ISBN 978-5-4483-4200-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

За глубокими морями, за высокими горами, за белыми облаками, на седьмом, а может, на девятом небе, есть город. Благоденствуют в нём коты и кошки, и называется город – Котейск. У реки, во фруктовых садах, живёт-поживает своей жизнью город Мышинск. Чуть подальше, в полях, – Крысополь. А на холмах раскинулся Пёсьегорск. Дальше есть ещё города, но туда мы пока заглядывать не будем. Наш рассказ пойдёт о Котейске, в котором волею судьбы встретились два кота – профессор Пан Тырц и спецназовец Мурзик.

Пан Тырц

Пан Тырц грустил над стаканом молока. День рождения, который он ждал целый год, не заладился с самого утра.

Утром в дверь постучал почтальон, вручил Пану Тырцу большую книгу и письмо. В книге Пан Тырц расписался, получил из лап в лапы плотный коричневый конверт. «Заказное письмо, – обрадовался старый кот. – Наверное, вспомнил кто-то из давних друзей». Торопливо вспорол когтем клапан, перевернул, потряс, но… вместо поздравительной открытки из конверта выпал листок с крупно напечатанным словом «УВЕДОМЛЕНИЕ». С изумлением Пан Тырц прочитал, что «Кошкин дом», в котором он жил последние годы, нуждается в капитальном ремонте и всем жильцам надо подыскать новые квартиры. Хороший подарочек ко дню рождения. Он обвёл взглядом комнату: мягкий диван под пушистым пледом, удобный письменный стол, лампа с зелёным абажуром, книжные полки, аквариум с золотыми рыбками. Всё это придётся трогать с места, паковать, перевозить в дом, который ещё надо найти, – привычный мир рушился.

Пан Тырц неторопливо оделся, заправил за ухо шёлковую ленту пенсне, взял шляпу-котелок и вышел на поиски. По небу ползли похожие на раскормленных мышей серые тучи, моросил дождь, холодный ветер забирался под пальто. Непогода разогнала прохожих. «Холодно, печально, и вместо трости надо было взять зонтик, – поёжился Пан Тырц. – В такую погоду даже собака кота на улицу не выгонит». Он понуро брёл мимо витрин магазинов, контор, банков, закусочных. Внимание привлекла вывеска: на чёрном фоне яркие оранжевые буквы «Рыжий кот» и портрет весёлого котофея с лихими кавалерийскими усами. «Заглянуть, что ли, на огонёк, выпить чего-нибудь, погреться», – подумал Пан Тырц. Дождь полил сильнее.

– Заходьте, пжалста, – радушный хозяин, рыже-огненный, как летнее солнце, выглядывал из окна. – Сегодня отопление включили!

Пан Тырц нырнул в заведение, заказал стакан тёплого топлёного молока, устроился в уголке поближе к батарее. На столе лежала забытая кем-то из посетителей городская газета «Котейские новости». «Ну-ка, что нынче новенького пишут», – развернул Пан Тырц пахнущие типографской краской листы. «Новости» ничего нового не сообщали: «Котейск готовится к визиту губернатора», «Спецназ провёл операцию „Не всё коту масленица-2“», отзывы читателей по поводу двукратного повышения цен в рубрике «Почём валерьянка для народа?», «Жилой комплекс „Кошкин дом“ готовят к сносу!». Пан Тырц вздохнул, но мужественно просмотрел газету до конца. Терпение его было вознаграждено: на последней странице в уголке он увидел объявление в кокетливой витой рамке: «Тётушка Мурья сдаст комнату со всеми удобствами на длительный срок положительному, спокойному, чистоплотному постояльцу. Можно с питанием (по договорённости)».

Кот залпом допил молоко, надел котелок и вышел в ливень.

Мурзик

Мурзик с трудом разлепил глаза. Он лежал уткнувшись носом в пол. Прямо перед ним по деревянной половице топали две колонны муравьёв: та, что подальше, двигалась слева направо лёгким целеустремлённым бегом, та, что поближе, шагала справа налево медленной тяжёлой поступью. Муравьи тащили хлебные крошки, кусочки сыра, ветчины, рыбы. «И вдаль идёт усталый караван», – вспомнил Мурзик слова любимого романса. Присмотрелся к муравьям: «Мародёры! Остатки ужина растаскивают». Он собрался с силами, крикнул «Брысь!!!», но вместо грозного мява из горла вырвалось сиплое: «С-с-сь…»

Неделю Мурзик лизал валерьянку. Семь дней назад командир отряда специального назначения «Хвост трубой» был отправлен в отставку. Причина проста, как стакан сметаны: во время операции «Не всё коту масленица-1» бравому капитану Мурзику отстрелили хвост. Командир отряда «Хвост трубой» без хвоста? Невозможно! Мурзика подлечили в госпитале и уволили из подразделения с пенсией и правом ношения мундира. Что ему пенсия, что мундир? Теперь он лишён главного в жизни – боевого братства, привычного порядка, борьбы, победы. Вот и зализывал горе. Да ещё квартирная хозяйка Мырма, узнав, что Мурзик теперь мало что без хвоста, так ещё и в отставку вышибленный, потребовала, чтобы он себе другую квартиру искал. А она, Мырма, больше Мурзика терпеть не намерена: из-за него весь дом валерьянкой пропах и муравьи развелись, и самое отставнику место – автостоянку охранять или, на худой конец, магазинчик какой завалящий.

Пока Мурзик собирался с силами, чтобы ещё раз на муравьёв прикрикнуть, ворвалась в комнату Мырма с метлой наперевес, завопила сиреной пожарной: «Мья-яу! Развалился! Чтоб духу твоего тут не было. Вон! Мья-яу, немедленно!» С трудом поднялся Мурзик, побрёл к выходу, поникнув головой: «Да что ж в этом мире происходит, если какая-то Мырма на боевого офицера, пусть и бывшего, орёт?» Вышел на улицу в одном комбинезоне камуфляжном. Поёжился: холодно. Мырма вслед бушлат на тротуар выкинула. А потом и пузырёк с валерьянкой, в газетку завёрнутый. Метлой махнула, муравьёв вслед за валерьянкой отправила – как сор какой. И дверь захлопнула. Добрёл Мурзик до сквера, сел на лавочку под деревьями – какая-никакая, а от дождя защита, стал думать, что делать, где жить. Достал из кармана пузырёк с валерьянкой, принялся газету разворачивать, и как молния сверкнуло перед глазами слово «сдаётся». «Так-так-так», – заволновался Мурзик, торопливо расправил листок, прочитал греющие душу слова: «Тётушка Мурья сдаст комнату со всеми удобствами на длительный срок положительному, спокойному, чистоплотному постояльцу. Можно с питанием (по договорённости)».

«Попытка не пытка», – решил Мурзик, встал, выбросил в урну пузырёк с валерьянкой и зашагал по указанному адресу.

Знакомство

Дождь лил как из ведра. Пан Тырц, упрятав усы в поднятый воротник пальто, надвинув на глаза котелок, подбежал к двери дома тётушки Мурьи и с размаху врезался в кого-то большого, пропитанного запахом валерьянки.

– Простите великодушно! – извинился Пан Тырц. – Не заметил… э-э-э, не увидел, – поправился быстро. – Дождь, знаете ли, и пенсне разбилось.

– Ничего, бывает, – ответил слегка обалдевший Мурзик. – Вы здесь живёте?

– Нет, я по объявлению.

– И я по объявлению…

– Так чего вы ждёте? Звоните, звоните скорей, – поторопил Пан Тырц. – Надо же комнату посмотреть.

– Но я первый пришёл!

– Вот и звоните! Первый, второй – какая разница, комнату сдадут положительному!

– А я, значит, отрицательный?! – сжал кулаки бывший спецназовец.

– Вы сами это сказали, ну и запах, знаете ли. – Пану Тырцу не терпелось попасть в сухое тепло. – Звоните же!

Мурзик взял себя в лапы, оглядел противника снизу доверху. Пальто от воды обвисло и потеряло цвет – из благородного серого стало неприятно бурым, пенсне с треснутым стёклышком болталось на ленте, с полей котелка падали крупные капли.

– Вы себя в зеркале видели? Вам, папаша, лучше обратно, на помойку вернуться.

– Как вы смеете?! – возмутился старый кот.

– Как есть! – зашипел в ответ Мурзик.

Они мерили друг друга яростными взглядами, готовясь к нешуточной схватке. В этот момент распахнулась дверь, на пороге появилась круглая, как колобок, владелица дома в сборчатом платье с белыми цветочками по голубому фону, кружевном чепчике на светлых буклях.

– Что за шум? – поинтересовалась грозно. Такой тон мог бы рассмешить – уж очень маленькая и пухленькая была хозяюшка, если бы не внушительных размеров чугунная сковорода, которую почтенная кошка держала за длинную деревянную ручку.

– Позвольте вас приветствовать! – приподняв котелок, поздоровался Пан Тырц.

– Здрав-жла, хозяйка! – одновременно рявкнул Мурзик.

– Так вы по объявлению, – догадалась та. – Проходите!

Пан Тырц с Мурзиком, грозно переглядываясь и фыркая в усы, протиснулись в дверь и оказались в тёплой, сухой, светлой прихожей. Пахло свежеиспечёнными ватрушками, кофе со сливками и ещё чем-то странно знакомым, родным. Похожий запах пропитывал дом в детстве, перед днём рождения, когда маленький Тырцик в предрассветной темноте тайком выбирался из кровати, тихонько крался в гостиную, чтобы одним глазком взглянуть на подарок – надувную футбольную мышь или диск с мультфильмами про великого кота-сыщика Муаро.

В тёплом доме тётушки Мурьи матово сияла натёртая воском мебель, пол застилал шерстяной полосатый ковёр, рядом с большим зеркалом на специальной подставке в керамических горшках цвели красные цветы. «Азалии», – подумал Пан Тырц, посмотрел в зеркало и устыдился. Зеркало в полный рост отразило субъекта в насквозь мокром бесформенном пальто, потерявшей всякий вид шляпе, забрызганных грязью ботинках.

– Простите, пани Мурья, я не хотел испортить ваш ковёр, – Пан Тырц шагнул назад, упёршись спиной в дверь.

– Извиняйте, хозяйка, – пробасил Мурзик и тоже шагнул к двери.

Толстушка расхохоталась звонко, молодо:

– Зовите меня просто – тётушка Мурья. – Ну что, идём жильё смотреть?

– Да я, собственно… Вот, молодой котовек первый пришёл. – Пан Тырц вздохнул, подумал: «Не судьба, буду искать дальше».

А Мурзик решил: «Дядька-то уже в годах, устал, а я молодой, сильный» – и сказал:

– Куда вам ходить, оставайтесь. Дождь на улице. До свиданья, хозяйка.

Тётушка Мурья довольно прищурила голубые глаза, промурлыкала:

– Очень благородно. Вообще-то, я две комнаты сдаю. Так как, будем смотреть?

Она предложила будущим постояльцам снять верхнюю одежду, мокрую обувь, выдала тапочки. Мурзик на тапочки посмотрел, но обувать не стал – розовое чудо с помпонами налезло бы лишь на кончик лапы. Так и остался в носках.

– Итак, – голосом профессионального экскурсовода начала тётушка Мурья, – мы с вами находимся в прихожей, пальто и куртки будете вешать в шкаф, – плавно повела лапкой. – Обувь оставлять на подставке, зонты и сумки на этих крючках, а головные уборы – на полке у входа. Слева вы видите дверь – вход в мои комнаты, туда можно заходить только по приглашению. Это моё частное пространство. Прямо – гостиная с камином и телевизором, она же столовая. Направо – кухня, ванная и остальные удобства. Если вы будете жить с полным пансионом, имейте в виду – готовлю просто, но сытно: молочный суп, запеканки, рыбу. На завтрак – творог, сметана, сало иногда.

– А консервы и сухпаёк? – шевеля усами, поинтересовался Мурзик.

– Молодой котовек! В этом доме пародию на продукты не употребляют. Вы можете разогревать это на кухне, но только когда меня нет.

– А ва… – заикнулся Мурзик.

– А валерьянку лизать не позволяю! Если уж надо стресс снять, в буфете в синей бутылке – «Любимое молоко мамочки», настоящее, с рейнских заливных лугов, не какая-то там трава на спирту.

– Так точно! – отрапортовал Мурзик. – Только я спросить хотел: а вам нетрудно иногда мясо или курочку приготовить?

– А то! Потом посмотрите, на кухне диплом висит: «Лучшему повару» в номинации «Деликатес из птицы», – гордо объявила тётушка Мурья. – Я даже человечью еду готовить умею, например, уху из осетрины или биточки по-селянски.

Пан Тырц и Мурзик переглянулись, поцокали языками, уважительно покивали, в общем, проявили должное почтение. Пан Тырц ел мало, любил еду простую, полезную для здоровья. А Мурзику после казарменных харчей любая пища, приготовленная из свежих, не консервированных продуктов, представлялась волшебным островом с молочными реками, гуляшными берегами, окорочковыми лесами и ветчинными горами. Этот остров торжественно плыл по океану навстречу проржавевшим консервным банкам с перловым супом, перловой кашей и перловым компотом. Даже на офицерских котейниках в честь очередного звания или нежданной медали самым изысканным блюдом были пельмени, магазинные котлеты да ливерная колбаса под майонезом. А тут – рыба, курочка, уха. Мурзик облизнулся и сглотнул слюну.

– Ладно, – смилостивилась тётушка Мурья. – Идёмте комнаты смотреть.

Гости и хозяйка поднялись на второй этаж. Одна комната была с балконом, а в другой вдоль стен теснились книжные шкафы и полки.

– Вы уж сами решайте, кому в какой жить, – мурлыкнула хозяйка.

– Что тут решать – жребий бросим! У меня книжек, кроме воинского устава да кото-людского разговорника, отроду не водилось, – пробурчал Мурзик. Очень ему хотелось занять комнату с балконом. Но гордость не позволяла просить милости у кота, которого он так сильно обидел всего несколько минут назад.

– Кхе-кхе, если вы не против, можно обойтись без жребия: вам, как мне думается, балкон нужнее – физкультурка по утрам. А у меня книг очень много… – Пан Тырц представил, как расставит любимые книжки: справочники и научную литературу в солидных кожаных переплётах с золотым тиснением – поближе к столу, собрания детективов – к дивану. Как красиво встанет на полке аккуратный аквариум с электрической подсветкой, и рыбки, Саманта и Сомоса, закружатся в медленном танце, поблёскивая и переливаясь.

– Вот и ладненько, договорились, – подытожила тётушка Мурья. – Будем жить дружно. Заселяйтесь! Вы… – она посмотрела на старого кота.

– Пан Тырц, доктор юридических наук, профессор, пенсионер, – представился он, прижав лапу к сердцу.

– …будете жить в «книжной». А вы… – посмотрела на верзилу.

– Капитан Мурзик, спецназ «Хвост трубой», в отставке… по ранению, – вытянулся по стойке смирно тот.

– …будете жить в «балконной». И никакой валерьянки!

Так пенсионер-профессор и отставник-спецназовец стали жить под одной крышей в гостеприимном доме тётушки Мурьи.

Кто украл творожники

Мурзик старательно красил табуретку. Ножки он покрыл зелёной краской, а квадратное сиденье – жёлтой. Получалось ярковато, но Мурзик любил яркие цвета. В армейской жизни разнообразие цвета заменял бело-серо-коричневый камуфляж зимний и зелёно-серо-коричневый камуфляж летний, а так всё было серое: стены казармы, казённые кровати, столы, стулья. Если бы Мурзик сколотил кресло, он бы точно к жёлтому сиденью и зелёным ножкам покрасил подлокотники сиреневым, а спинку – оранжевым. Всё бы ничего, только краска очень уж противно пахла. Можно даже сказать – воняла. В дверь требовательно постучали.

– Войдите! – крикнул Мурзик, тщательно размазывая краску по гладкому дереву.

В дверном проёме появился Пан Тырц, грозный, как царь Мяуван Васильевич. Стёкла пенсне воинственно блестели над голубой хирургической маской.

– Сосед, смотрите, какая табуреточка, – радостно завопил Мурзик, глубоко погружая кисть в банку с краской. – Как одуванчик весной!

– Дорогой друг, я боюсь, что не переживу эту ночь, – сказал Пан Тырц. В противовес агрессивной позе голос из-под маски звучал глухо и печально.

– Наговариваете вы на себя, – продолжая возить кистью, отозвался Мурзик. – Красивый, умный, не очень старый – кот хоть куда! Не грустите. Хотите, я вам тоже табуреточку смастерю?

Пан Тырц закатил глаза:

– Собственно, из-за табуретки я и зашёл…

– Да не вопрос! Завтра же и начну.

– Не стоит, право. Дорогой друг, видите ли, я не против табуретки, но вот эту вашу… пока не высохла, можно смело как химическое оружие использовать. А оно, между прочим, запрещено законом!

– Сейчас докрашу – и на балкон… – Мурзик не успел договорить.

– Только не на балкон! – закричал Пан Тырц.

– Хорошо, хорошо, докрашу и во двор унесу, – махнул кистью Мурзик. Продавец в лакокрасочном отделе божился, что чем краска лучше, тем запах сильнее. Специалист! Вот Мурзик и взял самую запашистую.

– Сделайте одолжение, – Пан Тырц демонстративно поправил маску и пошёл к своим книгам, оглушительно хлопнув дверью.

* * *

На рассвете Пан Тырц проснулся от громких криков, лениво подумал: «Как настройка музыкальных инструментов перед спектаклем в оркестровой яме». Два знакомых голоса сливались, перебивали друг друга. Иногда можно было различить понятные слова: «табуретка», «творожники», «жулик» и снова «табуретка». Старый кот понял, что поспать больше не удастся, привёл себя в порядок, неторопливо спустился во двор. Там шумели, сетовали на судьбу и неизвестного супостата тётушка Мурья и Мурзик. Сосед, потрясая табуреткой, грозился найти преступника, который посмел изуродовать его творение, и устроить злодею жизнь в муравейнике. Похоже, что кто-то топтался по свежеокрашенному сиденью табуретки ногами: краска была местами содрана, местами пошла наплывами. Удручающее зрелище. Тётушка Мурья жаловалась, что этот «кто-то», нагло воспользовавшись табуреткой как подставкой, залез через окно на кухню и стащил блюдо творожников, приготовленных к сегодняшнему фестивалю «Творог – моя вечная любовь». А хозяйка так рассчитывала если не на первое место, то уж на место в призовой тройке. С её-то талантом. Самое отвратительное – похититель умыкнул не только готовый продукт, но и остатки творога, сметану, мёд, масло и яйца. Так что при всём желании она, тётушка Мурья, не успеет ничего приготовить, ведь уже через час на городской площади откроется ежегодный фестиваль. И именно с пробы творожников. А ещё воришка жёлтой краской испачкал на кухне пол!

Всегда весёлая, такая добрая тётушка Мурья горько заплакала. Пан Тырц успокаивающе погладил её по плечу:

– Ну-ну, пани Мурья, не отчаивайтесь. Мы что-нибудь придумаем.

Мурзик аккуратно поставил табуретку на землю.

– Завтракать не буду, пока этого… этого… – не смог подобрать приличного слова, – не поймаю. А когда я голодный, я злой. А когда я злой, я… – Мурзик вскинул над головой могучие кулаки, и между ними как будто проскочила искра. – Эх!

– У вас есть план? – Пан Тырц протёр стёклышки пенсне клетчатым носовым платком.

Тётушка всхлипнула, а Мурзик опустил кулаки и пожал плечами. Плана не было. Пришлось Пану Тырцу брать инициативу в свои лапы.

– Ну-с, тогда приступим, и да помогут нам великие Муаро, Холмяус и Ниро Муррф, – сказал Пан Тырц. Покосился на Мурзика. – Разумеется, не будем забывать и о верных помощниках Ваутсоне, Не-Гавстингсе и Мурчи Гудвине. Я предполагаю, что творожники украли не просто так. Преступник хочет славы! Он будет участвовать в фестивале, выдавая ваш, – Пан Тырц слегка поклонился тётушке Мурье, – кулинарный шедевр за своё творение. И мы обнаружим преступника. Сумеете ли вы опознать украденные творожники?

– Даже с закрытыми глазами: по вкусу, по запаху, – закивала тётушка Мурья. – А ещё у них форма необычная – как листики клевера. Я ведь в молодости в Ирландии жила.

– Хорошо. А вы сможете похитителя скрутить? – обернулся к спецназовцу старый кот.

– Не вопрос! – просиял Мурзик. – С удовольствием! У меня к нему ещё за табуреточку счёт!

– Что ж, тогда идёмте на площадь и, пожалуйста, дорогой друг, прихватите фотоаппарат.

* * *

Город дышал долгожданным праздником. Трепетали на ветру флаги. Дивно пахли щедро политые с вечера цветы. По улицам на площадь под громкую музыку семьями и компаниями спешили нарядные жители. Малышня с пищалками и дудочками добавляла весёлого шума к музыке и оживлённому гомону. Яркие воздушные шарики рвались в небо.

Тётушка Мурья, Пан Тырц и Мурзик гуляли по площади среди творожного великолепия. Чего там только не было: творожки сладкие и солёные, творожные муссы с ягодами, с овощами, с печеньем; кексы, пирожки, ватрушки, запеканки, десерты и напитки. Отдельный стол занимали блюда с творожниками. К каждому блюду на фигурной розетке, как орден, был прикреплён номер.

– Вон они, мои творожнички, под номером восемь, – опознала своё изделие тётушка Мурья.

Невзрачный полосатый кот у блюда под номером восемь суетился, предлагал отведать ароматные, с хрустящей золотистой корочкой творожные трилистники. Он поглядывал по сторонам, будто кого-то ждал, и время от времени оглушительно чихал. Разнаряженная публика лакомилась деликатесами. Знакомые раскланивались, незнакомые улыбались друг другу, и все обменивались впечатлениями, радовались, что так удался праздник.

К столу с творожниками подошли три очаровательные кошечки: беленькая, рыженькая и чёрненькая. Полосатый котяра замер, зелёные глаза засияли, неотрывно следя за блондинкой. Появилась, наконец, долгожданная! Он выхватил из стопки одноразовую тарелку, положил в неё творожник, кусочек масла, ложку густейшей сметаны, капнул мёда и протянул «белоснежке». Подружки хихикали, рыженькая киса сказала:

– Попробуй, Сю!

Блондинка Сюсю с ужасом посмотрела на тарелку, брезгливо тронула творожник:

– Вы что, совсем?! Жирное, жареное – прощай, здоровье! У меня диета! – Сморщила хорошенький носик. – Пойдёмте к йогуртам. – И, сопровождаемая подружками, как яхта рыбацкими лодочками, поплыла прочь.

Полосатый проводил красавицу затуманенным взором, потом будто в полусне слизал с тарелки масло, мёд, сметану. А творожник, к которому прикоснулся коготок прекрасной Сюсю, поцеловал и спрятал в карман.

Члены жюри неторопливо подводили итоги, считали голоса. Наконец председатель жюри торжественно объявил:

– Победителей в номинации «Творожное чудо», а это номера пятый, восьмой и девятнадцатый, просим пройти на церемонию награждения!

– Это же мои творожники, это я, я готовила, – заволновалась тётушка Мурья. – Как доказать, что делать?! – она в отчаянии прижала лапки к груди.

– Как доказать, как доказать, – помрачнел Мурзик. – Да никак! Этот тип скажет, что он сутки не спал, не ел, не пил, а только лепил да жарил! Тьфу! Нету улик, нету!

– А блюдо? Блюдо?!

– Блюдо! Не фамильное серебро. Таких блюдов… блюдей… тарелок больших – в любом магазине завались. Купил!

– Спокойно, спокойно. Постойте, пожалуйста, здесь, пани Мурья. Дайте-ка фотоаппарат, дорогой друг. Идите за мной, ничему не удивляйтесь и будьте готовы!

– Всегда готов! – отрапортовал Мурзик.

Пан Тырц вклинился в толпу, подняв над головой фотоаппарат:

– Позвольте пройти! Пропустите прессу! «Котейские новости»!

Так он, сопровождаемый Мурзиком, добрался до пьедестала почёта. Троица награждаемых сияла, как начищенные медные пятаки. Мурзик, пробираясь за Паном Тырцем, бурчал под нос: «Сейчас ты у меня за всё получишь: и за творожники, и за слёзы тётушкины, и за мою голодовку, и за табуреточку».

– Будьте любезны, фото для газеты, – обратился к победителям Пан Тырц, указал на стулья. – Присядьте. Откиньтесь на спинку, нога на ногу: победителям приличествует важность. Выше ножку, ещё чуть-чуть. Мурзик, хватай его!

Мурзик прыгнул на золотого призёра, стул опрокинулся:

– Лежать, расхититель творожников!

– Это не я, – извивался тот. – Апчхи! Не я!

– А кто?! Где творожники взял? – наседал Мурзик.

– Нашёл! Апчхи! Купил!

– Украл!

Увидев, что происходит что-то необычное, публика, наблюдающая за награждением, заволновалась. Кто-то в задних рядах вообразил, что неожиданно решили дать представление уличные борцы. Кто-то, недослышав или перепутав, уже звал детей: «Кися, Мися, бегите скорей, здесь клоуны выступают!» Толпа обрастала новыми зрителями. И кто-то уже рассказывал страшную, замысловатую историю, как Полосатый стащил у Старого фотоаппарат, мигом разобрал на детальки и эти самые детальки проглотил. А Здоровяк Полосатого схватил и давит на живот, чтобы тот детальки выплюнул. Через шумящую толпу пробрался наряд полиции:

– Что происходит?

Пан Тырц объяснил:

– Сегодня ночью из дома тётушки Мурьи было украдено блюдо с творожниками. Эти творожники представлены на конкурс и удостоены первого места за красоту и вкусовые качества. Злоумышленник проник на кухню через открытое окно, использовав табуретку…

– Докажите! – завопил, извиваясь под Мурзиковой тушей, полосатый котяра.

– …Но он не учёл одного: табуретку покрасили вечером, и краска не успела высохнуть. Обратите внимание, – Пан Тырц величественным жестом указал на ботинки незадачливого воришки.

– Ноги вверх! – во всё горло закричал Мурзик и подпрыгнул на животе поверженного противника. Ноги Полосатого взметнулись к небу. И все увидели, что на подошвах сквозь уличную пыль и грязь проступает яркая жёлтая краска. В толпе кто-то удивлённо охнул, потом послышались смешки, хихиканье и, наконец, лавиной обрушился хохот.

– Что ж ты, глупый, на свежеокрашенную табуретку полез, – смеялся полицейский кот, за шкирку подняв воришку с земли.

– Насморк у меня. Не чую ничего. Апчхи!

* * *

Золотую медаль, диплом и красную ленту через плечо вручили тётушке Мурье. Мурзик сколотил ещё одну табуретку – для соседа, и Пан Тырц её покрасил. Правда, краску он купил в другом магазине. Она почти не пахла, и Мурзик от души сочувствовал попавшему впросак соседу. Пан Тырц посмеивался в усы, но Мурзика не разубеждал.