Глава 8. Демоны тоже плачут
О произошедшем в деревне крестному жаловаться не стала. Одно дело заглянуть в голову. Другое – под блузку. Да и выставить мрачного типа виноватым как-то не получалось. Сама вляпалась в неприятности, сама выпила зелье на темной проселочной дороге, сама же и пуговицы расстегивала… Да еще бодренько так, со свистом…
Злилась я больше на себя. Французская дура по прозвищу Милая Леди снова влипла в историю: пошла в бар с незнакомцами, невинной овцой позволила кормить себя с рук… Поить, если точнее. Сюжет для дурацкого анекдота. Даже Джен рассказать постыдилась.
Меган и Крис всю ночь провели в больничном отделении, отгороженные ширмами от случайных посетителей. Меня госпожа Пламберри пустила, как будущую помощницу, и я час просидела у постелей спящих соседок. На утро обе ничего не помнили с момента, как мы зашли в «Безголовую бестию».
– Зато горькие снадобья пили, не пререкаясь, – нашла Мари положительный момент в отравлении «Имморой». – Даже улыбались, думали, что торт кушают…
Наша комната так сотрясалась от девичьего смеха, что я с опаской открывала дверь. Зарывшись по уши в коробки и пакеты, мои соседки то и дело выныривали из них в новых платьях, показывались друг другу и погружались снова в картонное царство.
– Ани! Ты была в больничном крыле? – взволнованно выпрыгнула из розовой коробки Влада, наряженная в бледно-голубой шелк с белым кружевом. – Как там Мег и Крисси? Куратор нам ничего не рассказал!
– Простое отправление, к вечеру их уже отпустят, – пробормотала я, краснея то ли от вранья, то ли от жгущих совесть воспоминаний.
– Их ширмами закрыли… Так уж и простое?
– Если бы ты так паршиво выглядела, тоже попросила бы никого к тебе не пускать, – отшутилась я от соседки.
Это была «официальная версия». Меган и Кристина поужинали в незнакомом баре и получили тяжелое отравление. А меня там вообще не было… Так велел говорить Карпов, даже не допуская, что я могу ослушаться.
Вчера я нашла своего куратора и даже, прижав к стене коридора, попыталась допросить.
– Почему Карпов отпустил тех ребят? – мысленно трясла я за грудки Осворта, на деле же просто буравила его глазами. – Им все сошло с рук!
– Мисс Дэлориан, профессор действовал верно. Жертв не было, все обошлось… Те парни являлись учениками другого заведения. Доказать что-то на этом этапе сложно. Если бы имели место… «неправомерные действия»…
Я побледнела и машинально обняла себя руками.
– Вы можете смеяться, но Карпов не зря преподает «Дипломатическую магию». Он умеет быстро принимать правильные, взвешенные решения. Избежать шумихи, связанной с обезволиванием юных студенток, – лучший вариант для всех. А для мисс Доусон и мисс Конюховой в особенности. Они не вспомнят об опасном инциденте, а мы не станем напоминать. Вы, как крестница ректора, вообще не побывали в больничном крыле, в Академию пришли сами… и в отчетах тоже не появитесь.
***
В воскресенье Джен была такой же нелюдимой и задумчивой, как и днем раньше. К вечеру я уже истосковалась по ее зловредному, язвительному и циничному обществу.
В «Эншантели» у меня было несколько приятельниц, но ни с кем я не сошлась настолько близко, чтобы всерьез скучать. Если хочешь дружить по-настоящему, нужно открываться, выворачивать душу… А я не была уверена, что она – душа – в вывернутом виде кому-нибудь приглянется. Айрин, соседка по общежитию, так мне и заявляла: «Ты холодная внутри, Анна. Если к тебе приблизиться, то в миг замерзнешь».
Но Джен была другой. И в душу не лезла, и, что удивительно, на холод не жаловалась. Может, огненно-рыжие не мерзнут в обществе ледышек? С Элизабет тоже было легко, несмотря на разницу в годах.
– Все время забываю, что ты младше, – улыбалась летом курчавая зануда, пытаясь сладить с моими волосами и заплести их в косу. – Повадилась дружить с несовершеннолетними… Вас с Дженни даже в клуб взять нельзя!
После таких признаний я начинала старательно дурачиться, а внутри нарастал холод. Повзрослеть не так уж и долго, когда день кажется неделей, а неделя – годом.
Магическое совершеннолетие – забавная штука. Только достигнув девятнадцати лет юный волшебник признается самостоятельным. А до этого сердобольные опекуны решают твою судьбу – могут и замуж выдать, и помолвку заключить. Достаточно одного их кровавого отпечатка, чтобы подтвердить магический брачный контракт. Слава богу, такие идеи в голову крестного пока не приходили.
Три года, которые мне оставалось проучиться в Академии, выглядели как тюремный срок с неприятной демонической компанией и трудовыми повинностями. Я уговаривала себя, что нужно лишь перетерпеть. Но за эти две недели я успела пережить поджигание от неизвестного, темное соединение от Карпова, подлое опрокидывание от Сюзанны и обезволивание от шведских маньяков. Сколько шансов, что к концу года со мной дойдут все важные части тела?
Сейчас я грезила о совершеннолетии. В апреле мне стукнет девятнадцать, и я смогу взять покровительницу Судьбу в свои цепкие руки. Сдам экзамены, заберу документы и переведусь в другую школу.
Учебных заведений в магическом мире достаточно. Я знала про два института высшей магии – в шведской Уппсале и в Москве. Имелась известная Академия в пригороде Лондона, но туда принимали только мальчиков с тринадцати лет. Мне больше подходила ливерпульская, менее популярная, зато для обоих полов.
Если в институт меня не примут, всегда оставался вариант, любезно подсказанный мучителем, – пойти помощницей к мадам Чармингтон и раскраивать ее «зачаровательные платья». Набить руку, а там не стыдно и к тетушке в ателье напроситься. Все лучше, чем три раза в неделю отдирать ползающую слизь от зельеварительных столиков.
Не так уж много вариантов трудоустройства у волшебницы без диплома. Даже в помощники аптекаря не возьмут! Но можно было еще попытать счастье в Эстер-Хазе – городе-мечте…
Магическое сообщество было слишком малочисленным, чтобы, пожав руки, представить человечеству свой арсенал. Паутинки волшебных щитов не защищали от автоматных очередей. А чтобы отвести пистолетную пулю, понадобилась бы не только телекинетическая сноровка, но и недюжинное везение. Поэтому маги ловко скрывали свое существование от соседей по планете.
Вблизи мест, напитанных сияющей материей, создавались исследовательские центры. Такие имелись в Китае, Индии и Румынии. Там, по лесам, пустошам и равнинам, бродили дикие волшебные существа. Компанию им составляли беглые преступники и маги-отшельники.
На базе центров воздвигались целые города, с собственной полицией, службой отлова волшебных тварей, развлекательной инфраструктурой, детскими садами, заведениями для выплеска магической энергии и лечебницами. Небогатые семейства селились рядом, и академические деревни разрастались пышным цветом.
Судя по описанию Магды Честер-Фоули, состоятельной воспитанницы «Эншантели», Эстер-Хаз близ Румынских Дебрей по масштабу напоминал какой-нибудь Гонконг. Там можно было купить все – от крови дракона и Эссенции Вечного Морока до детенышей лавасилиска и дрессированных экзотических змей. А еще Эстер-Хаз считался связующим звеном волшебников со всего мира. Оттуда через общественные порталы можно было попасть в любую точку, закрытую от индивидуального перемещения. За нескромную сумму, естественно.
Со спутников и дронов, если верить той же Магде, город виделся бескрайним смешанным лесом. Для поддержания иллюзии требовались ежедневные усилия тысячи волшебников, специально нанятых на должности «невидимеров». Они приходили в свои офисы, выставляли жезлы в небо и опускали их лишь ко времени ланча. Меня пробирал холодок, стоило представить, как сотни человек тратят всю жизнь на то, чтобы их никто не замечал.
Питерская Академия услугами «невидимеров» не пользовалась. Зато ее территория вместе с прилегающей деревней была обнесена высоченным забором с колючей проволокой и обвешана табличками с предупреждением о частной территории. Я так и не поняла, действительно ли земли принадлежали какому-нибудь меценату, или эти плакаты существовали для отвода глаз.
***
Из-за временной, как я надеялась, нелюдимости Джен я бродила по академии в одиночестве. В голове снова крутились слова усталого аристократа о чужих тайнах. Что, если это было настоящее пророчество? Про Рождество и мою кровь на супружеском ложе? Уточнил бы хоть, по какой причине она выплеснется… и в каком количестве.
На роль максимально таинственного злодея, явно желающего мне мучений, идеально подходит Демон. Он даже не пытается скрывать неприязнь. Что ему мешает прикончить меня под Рождество в каком-нибудь темном закоулке?
Близилась ночь, я спустилась в фойе, чтобы поглядеть, как Эйвери набрасывает на входную дверь защитные заклятия. Зрелище того стоило: главный страж мастерски рубил воздух жезлом, заставляя голубые сферы закручиваться в вихре и впитываться в древесину. Айзек и сейчас оставался сильным магом, сомневаться не приходилось.
В глубине коридора, ведущего к подземельям и хозяйственным помещениям, я увидела знакомую… ну, назовем это «ягодичной мышцей». Если бы мисс Пруэтт запускала свои знатные окружности по менее внушительной траектории, я бы ее даже и не узнала. Подлетела к девице, не желая упускать шанса подзадорить «зазнайку»:
– И что ты тут забыла среди ночи? Уж не в комнату ли для тайных свиданий собралась?
О такой я только слышала и понятия не имела, где она находится. Но вид у девицы был загадочным и нервным, так что я, похоже, угадала.
– Не твоего ума дело, «Мисс Эншантель»!
Присцилла изобразила оскорбленную невинность, но я не больно-то ей поверила.
***
Раньше, когда день проходил слишком спокойно, я просто тихо радовалась. Но во вторник я отнеслась к этому «подарку судьбы» с подозрением. Пять теоретических занятий пролетели, как одно, и даже показались интересными. Шестым значились «Снадобья». Вот тут бы фортуне вволю поиздеваться! Но за три минуты до урока мне, как и прочим ученикам, в затылок прилетела теле-маго-грамма:
«Профессор А. Карпов уведомляет Вас о том, что занятие по дисциплине «Магические снадобья и Волшебные травы» не состоится, и настоятельно рекомендует ознакомиться с главами 4 и 5 в самостоятельном порядке».
Подпрыгивая на одной ноге от восторга, я направилась в больничное отделение. Мари обещала составить график дежурств и показать какие-то волшебные повязки.
Интересно, куда провалился Карпов? Причина должна быть веской, чтобы Демон отказался от ежедневного измывательства над толпой студентов. Может, его все-таки слопал тролль, и последнее, что профессор успел сделать, это разослать извиняющиеся теле-маго-граммы?
Пока я дошла до обители госпожи Пламберри, мне в голову пришел еще десяток «уважительных причин» – от жесткого расстройства желудка до аллергии на котят, из-за который Демон вполне мог покрыться зудящей сыпью фиолетового оттенка.
В медпункте было тихо, спокойно и свежо. Райское местечко.
– Я ждала тебя попозже, – без недовольства буркнула Мари.
– Последнее занятие внезапно отменилось, – объяснила я, не вдаваясь в свои теории о сыпи, троллях и расстройствах.
– Тогда может начнешь дежурить прямо сейчас? У меня предчувствие, что на мою седую голову сегодня свалится не один окровавленный пациент. А оно редко подводит.
Госпожа Пламберри, конечно, красовалась: в ее волосах не было ни одного седого волоска. Я согласно кивнула, и она принялась показывать мне снадобья для первой магической помощи – антисептики, заживляющие мази, растворы для кроветворения. Часа через два я уже прилично разбиралась во всех склянках, стоявших на «быстрой полке», и даже перестала запутываться пальцами в саморегулирующейся повязке.
– Мари, живо сюда! – раскатистым рыком послышалось из-за двери. Я не сразу узнала голос Осворта, настолько тот был нервным и напряженным.
Целительница побежала на зов, и через минуту вместе с куратором втащила в кабинет тело подростка. Ноги парня совсем не держали и, судя по неразборчивой речи, мысли тоже путались. Темноволосого юношу бросили на кушетку, и он продолжил метаться по ней, оглашая медпункт хриплым бредом. В последних лучах закатного солнца я узнала нового постояльца: это был Энди Макферсон.
Белая рубашка была до пояса заляпана кровавыми пятнами. Густая красная жижа сочилась из уха и из носа. На шее и щеке – глубокие порезы. Мне стало так дурно, что я чуть не грохнулась на соседнюю койку.
– Анна, тебе плохо? – участливо спросила Мари, пощупав ладонями щеки и лоб. – Это от вида крови?
– Я справлюсь, – не слишком уверенно прошептала я, подползла к раковине и подставила шею под струю ледяной воды.
Уж точно не обо мне сейчас надо было волноваться главному и единственному лекарю Академии. Макферсон выглядел совсем скверно.
– Поцапался с восьмикурсником, – взволнованно объяснил Осворт. – Три кровопускающих заклятья кряду, и парочка суровых ментальных атак. Починишь, Мари?
Госпожа Пламберри кивнула и принялась вливать в непослушные губы кроветворящий раствор. Следом она опустошила в его рот еще пару склянок неизвестного назначения, и Энди перестал бормотать и закрыл глаза.
– Поспит час, потом будет как новенький. Такие быстро восстанавливаются. Анна, нужно обработать раны и остановить кровь, как я учила.
Дрожащими руками я взяла с «быстрой полки» антисептик и стерильную материю и принялась протирать порезы на лице. Парень крепко спал, но я все равно старалась действовать нежно и не причинять боли. Вблизи Энди оказался еще большим симпатягой, разве что кровоточащие раны меня смущали. Мари поглядывала растерянно и задумчиво. Наверное, размышляла, что боязнь крови не к лицу будущему врачу.
Дверь больничного отделения снова с грохотом отворилась, и в помещение вошел мужчина. Быстрого взгляда на него хватило, чтобы понять две вещи. Во-первых, сейчас он не профессор, а пациент. Во-вторых, с ним приключилось кое-что похуже расстройства желудка и аллергии на кошек.
Вся кожа Карпова – на лице, шее, руках – была покрыта тонкой синей сеткой, напоминавшей вспухшие капилляры. Из глаз Демона текли самые настоящие слезы, почти как у обычных людей… С той лишь разницей, что они были абсолютно черными.
– Ах, черт вас побери! – в ужасе вскрикнула я и зажала рот ладонью.
– Страшно? – вздернул уголок рта в кривой ухмылке преподаватель, из-за чего его вид сделался отменно жутким.
– Вот теперь… Вам удалось меня напугать. Кошмар какой… Мари, что это за… За вот это? – глупо промямлила я, хватая ртом воздух и ожидая моральной поддержки от госпожи Пламберри.
– Да, Мари… Я бы тоже хотел знать… Что это за… «за вот это»? – едко спародировал меня Карпов и устало бухнулся на соседнюю кушетку, прикрыв глаза. Смолисто-черные слезы продолжали оставлять серые дорожки на его аристократических скулах. – Можешь остановить?
– Кто? В смысле… Где? Ох… – Лекарша опустила руки и, медленно моргая, уставилась на профессора, скульптурой застывшего на больничной койке. Не похоже, что она часто сталкивалась с демоническими слезами. – Андрей… Это больно?
– Нет. «Это»… надоело.
– А я надеялась, вас сожрал тролль, – вставила я ремарку и продолжила обрабатывать раны Макферсона. У меня свой пациент, чужие не волнуют!
Вскинувшись на мою колкость, профессор открыл глаза и развернулся на бок, чтобы лучше видеть манипуляции. Я как раз накладывала мазь на порезы, и старалась не обращать внимания на мрачную компанию. Но боковым зрением все равно замечала и синюю сосудистую сетку на белом лице, и темные маслянистые капли, стекающие по щекам… Пожалуй, так и должны выглядеть Демоны. Снова подступила дурнота.
– Слушайте… Смотрите в другую сторону… Мне сейчас плохо станет, – взмолилась я, наложив Энди повязку на ухо.
– Вы полагаете, «добрая» мисс, мне сейчас очень хорошо? – Карпов присел на кушетке, свесив ноги, и кивнул на повязку. – Неправильно закрепили, свалится… Нужно туже.
– Нормально она все делает, не приставай. В первый раз же, – осуждающе проворчала Мари, но мимоходом дернула повязку за шнурок, и та затянулась потуже. – Вот, начнем с этих трех. Пей по очереди… Что-нибудь да поможет.
Лекарша протянула профессору три склянки, и он, морщась и отплевываясь, влил в себя их содержимое.
– В следующий раз постарайся запомнить, кто на тебя напал. Мне будет чуть проще, – продолжила нравоучения Мари, и Карпов покорно пожал плечами.
В эту минуту Энди беспокойно заерзал на кушетке. Ошалевшим взглядом он принялся озирать больничное отделение, и вдруг наткнулся серо-голубыми глазами на меня. Макферсон виновато улыбнулся, и я потеряла дар речи. Убью Джен! Все мои мысли теперь крутились вокруг ее фразы о том, что Энди классно целуется. Я чуть не рассмеялась над собственной глупостью, но вовремя сжала губы.
– Добрый вечер, – с фантастической учтивостью заявил мой очаровательный пациент, обмазанный собственной кровью от пояса до ушей.
– П-привет, – сдержанно ответила я. Джен, ты смертница! – Как себя чувствуешь?
– Отлично… Выспавшимся. Всю ночь не спал, готовился к идиотскому тесту по снадобьям, – серьезно сдвинув брови, признался Энди. – Хорошо, что Демон его отменил. Ты меня спасла?
Я с сожалением покачала головой: не хотелось терять в его глазах ангельский нимб.
– Для вас, господин Макферсон, могу устроить тест прямо здесь, – деловито хмыкнул Карпов, непоседливо дернув ногой в метре от меня.
– Твою ж… Простите, сэр.
Парень в ужасе покосился на преподавателя, и на время потерял ко мне интерес. Я нервно переминалась с ноги на ногу. Ну да, против черных слез мне ставить было нечего.
– Проснулся? Вот и хорошо. Идти сможешь? – подлетела Мари к Энди, и я не успела запротестовать.
Как, мы его уже выписываем? А оставить на ночевку? Понаблюдать… «за динамикой»? Но лекарша была непреклонна. Сунув в руки Макферсону пузырек с тонизирующем снадобьем, она выставила его за дверь и велела подойти утром на перевязку. Я горестно вздохнула: первое дежурство могло стать таким… обнадеживающим.
– Знаю, дорогая, – подмигнула она, будто прочитав мои мысли. – Но у меня другой пациент. Тоже вполне симпатичный.
Я очень громко фыркнула – так, что птицы в лесу за окном взлетели с деревьев, – и принялась перестилать заляпанное кровью белье.
– Эндрю Макферсон непременно пригласит тебя потанцевать на балу… – продолжила неудобную беседу госпожа Пламберри, и я демонстративно закашлялась. – Ну, или сама пригласишь, кого захочешь. Уверена, ты здорово танцуешь. Это же «Эншантель»!
– И вы туда же… – закатила я глаза, стараясь не смотреть на ехидную физиономию моего официального мучителя. – В «Эншантели» учатся только девушки, Мари. Балов там не проводят.
– Сама еле на ногах стоишь. Кровь… и эти слезы. Перебор для первого дня, да? – задумчиво бормотала Мари, стирая черные дорожки с щек профессора. – Если хочешь, можешь идти.
Заманчивое предложение! Меня, действительно, шатало как тонкую осинку на ветру. В горле стояла муть, по шее катался холодный пот. Стоило согласиться.
– Останусь, – брякнула я, и сама поразилась. – Чем помогать?
Мари ласково пихнула меня в бок и назвала пару зелий, которые предстояло найти в ее кабинете в личных запасах.
***
В свою спальню я пришла сильно за полночь и каменной глыбой упала в мягкую постель под витражным окном. Усталость свинцом заполняла каждую мышцу. Я провела на ногах часов шесть, если не больше.
Едва я согласилась остаться на дежурстве, как в больничное отделение привели еще двух пострадавших – девиц-второкурсниц с кожей цвета фуксии. Они наелись бракованной пастилы, обещавшей мгновенный косметический эффект.
«Забудь про прыщи и черные точки. Один укус – и твоя кожа светится здоровьем»
Наверняка купили в деревне в местной Аптеке… То, что «светящаяся» кожа приобретет насыщенный темно-розовый оттенок, на этикетке упомянуть забыли. На жуткого Демона смотреть я не успевала: следующие два часа натирала девушек отбеливающими мазями и заставляла пить очищающий раствор.
Бросив взгляд на витражное окно, подмигнула Авроре. Приятно ощущать себя полезной. А через секунду заснула, и этой ночью не увидела никаких кошмаров.
Глава 9. Дело в шляпе
К пятничному завтраку я опоздала: когда спустилась в трапезный зал, половина столов была пуста. Дженни негодующе дергала плечами.
– Ты все пропустила! Смотри! – подруга кивнула на стол преподавателей.
С сонным и несколько помятым видом Карамзина бормотала что-то на ухо Карпову. Тот был, как всегда, старательно выбрит, расчесан и начищен, как на парад. Профессор сидел прямой струной, задрав гордый подбородок. Через пустой стул от него расположился мой крестный, а рядом с ним…
– Это еще кто? – оторопело прошептала я, разглядывая неземное создание лет двадцати пяти.
– Новая преподавательница, мисс Эмеральд. Ректор только что ее представил, а ты прозевала.
– Почему она… зеленая?
Стройная девушка по-птичьи клевала что-то из своей тарелки, то и дело окидывая трапезный зал холодным, далеким взором. Светлые с зеленцой волосы падали на плечи и волнами стелились по преподавательскому столику. Бледная кожа странно мерцала на свету, будто обмазанная изумрудной пылью.
– Расков говорит, она похожа на дриаду. Это вроде лесной нимфы.
Наевшись своей птичьей порцией, мисс Эмеральд принялась играть длинными, музыкальными пальчиками с деревянным браслетом, сплетенным из нескольких тонких веток. Она переводила надменный взгляд то на Карпова, то на Осворта, то на Валенвайда, и явно ощущала себя не в своей тарелке.
– Она будет вести «Существа и сущности» вместо вампира. Он, дескать, слишком стар для такой нагрузки, – ехидно пробубнила Джен.
– Да Валенвайд всех нас переживет! – рассмеялась я.
***
Сегодня я опаздывала повсюду. Когда вбежала в кабинет, мисс Эмеральд уже сидела на подоконнике, прорезая потусторонним взглядом лужайку за стеклом. На улице было пасмурно, и ее кожа больше не светилась. Вблизи преподавательница выглядела обычной бледнокожей блондинкой, упакованной в элегантный брючный костюм из светло-серого хлопка.
– Опаздываете! Мисс…? – равнодушно обратилась она ко мне.
– Дэлориан. Простите, – виновато простонала я и заняла свободный стул в первом ряду.
– Ладно, – лениво пробормотала девушка и вспорхнула с подоконника так, что зеленоватые локоны подпрыгнули на ее острых плечах. – Прежде, чем начать урок, развею ваши сомнения… И больше не будем к этой теме возвращаться.
Чопорно поджав губки, мисс Эмеральд вышла на середину зала и монотонным голосом произнесла:
– Я наполовину дриада, но это не значит, что по утрам я пою песни с птицами, сплю на траве и в сырую погоду покрываюсь мхом, – девушка устало прикрыла тяжелые веки и скривила губы в мученической улыбке. – Моя мать была чистокровной лесной нифмой. Но умудрилась полюбить смертного мужчину. Волшебника, заплутавшего в лесу… Большая глупость, как на мой взгляд, – надменно приговорила она собственную родительницу.
– А дриады, мисс Эмеральд, они больше люди или животные? – пискнула Розмари с последнего ряда.
– Если вас интересует строение тела, то оно вполне человеческое, так что проблем не возникает, – красноречиво хмыкнула дриада, и засмущавшаяся мисс Блум покрылась пятнами. – Нимфы обитают в магических лесах, заповедных зонах. Индийская пустошь, Румынские Дебри, Китайская равнина Хао Шу… Дриады веками сотрудничают с волшебниками, охраняя зачарованные деревья, из которых изготавливают ваши волшебные палочки. Мы никогда не выходим из леса, потому что… – преподавательница запнулась и грустно улыбнулась, – потеря связи с тотемным деревом для нас крайне болезненна.
Мисс Эмеральд тряхнула рукой, и браслет закрутился на ее запястье, внезапно покрывшись молодой порослью травянистого оттенка.
– Мое дерево – липа, – пробормотала девушка. – Пришлось взять часть с собой, чтобы совсем не зачахнуть.
– Зачем же вы… ну, ушли из волшебного леса? – завороженно прошептала Рашель Рид, во все глаза уставившись на невиданное создание.
– Как любая полукровка, я ищу свое место в мире. Я уже не дриада… но еще не человек. Хочу быть полезной. Живя в Румынских Дебрях, узнаешь магических существ не по картинкам из учебника. Когда ректор Кроу предложил мне эту должность, я согласилась без раздумий. Правда, некоторые коллеги отнеслись к идее… скептически. – Девушка закатила зеленые глаза, и я сразу догадалась, кто конкретно был недоволен новым назначением. – А теперь откройте третью главу, возьмите ваши Альбомы Магических Существ и зарисуйте животное, о котором повествует учебник.
По венам в тело полилось возбуждение: давно мои пальцы не сжимали карандаш. Третья глава была посвящена ламбикурам. Со страницы библиотечной книжки смотрело совоподобное существо вишневого оттенка с ушами-кисточками. Оно было покрыто курчавой шелковистой шерстью, словно ягненок, но автор утверждал, что это перья.
В больших круглых глазах сверкали золотые молнии. Горделивый оранжевый клювик подтверждал, что мы имеем дело с птицей. Крылья тоже имелись – раскидистые и сплошь покрытые лохматыми кудрями.
– Какие милые! – проворковала Кристина. – А мы их вживую когда-нибудь увидим?
– Только если решите посвятить жизнь магической дрессировке или отлову диких существ, – с равнодушным спокойствием ответила мисс Эмеральд. – Я сама сталкивалась с ламбикуром лишь однажды, когда проходила стажировку в Индийской пустоши. Запишите, пожалуйста, под мою диктовку:
«Шерсть и перья большинства волшебных тварей напитаны антимагией, поэтому атакующие заклятия от них отскакивают. Ламбикуры – одни из самых надежно защищенных существ на планете».
Учебник уверял, что ламбикуры, словно преданные слуги, могут выполнять небольшие поручения своих сюзов – хозяев-друзей. При этом они никому не принадлежат, и, являясь свободномыслящими птицами, с возмущением относятся к идее сидеть в клетках. Словом, в их рядах царила демократия.
– Между ламбикуром и его сюзом создается особая связь… Привязанность такого рода, о которой даже говорить не очень прилично, – раскраснелась зеленая преподавательница. – Это и любовь, и дружба, и нежность, и родство в высшей мере. Пара хранит ласковые чувства друг к другу до самой старости. Бывали случаи, что сюзов хоронили вместе с их верными ламбикурами. Партнерство создается на всю жизнь. Считайте это чем-то вроде брака, только без трехсот гостей и двухэтажного торта.
– И как завести такого… питомца? – подала голос мисс Пруэтт, с высокомерно поднятой бровью откинувшаяся на соседнем стуле.
Меня от этой надменной компании слегка потряхивало. Уж не знаю, чем эта самодовольная девица так запала Карпову в демоническую душу!
– Ламбикур сам выберет вас, если сочтет достойной. Процесс называется «заключение контракта преданности». Эти существа невероятно требовательны к кандидатам. Несмотря на милый вид, в стаях часто происходят драки. Поэтому самыми ценными качествами для них являются мужество, храбрость, благородство, отвага, сила… Ламбикур никогда не станет служить трусихе или слабенькой ведьме.
– А что они умеют?
– При желании, могут поговорить… Но беседы с ламбикурами – редкое явление. Они предпочитают вести птичий образ жизни, – устало вздохнула лесная нимфа и бросила взгляд на часы. – В случае, если нельзя отправить теле-маго-грамму или письмо, ламбикур способен запомнить и передать сообщение на словах. Чувствуют своих хозяев на расстоянии, прилетают на внутренний зов… И да, самое интересное. Они читают мысли всех, кто глянет им в глаза.
Хорошо, что дриада не была ламбикуром и, скользнув взором по моему лицу, ничего, кроме бледных щек, не увидела. А мысли тем временем вертелись в черепной коробке бешеной каруселью… Точнее, всего одна.
Пятница. Вечер. Бал. Где чертово платье?
***
Я не могу такое надеть.
Или могу?
Гамлетовское «быть или не быть» заиграло новыми красками.
На кровати валялась разворошенная коробка, доставленная час назад нерасторопным морфом. Посылка от феи-крестной Аманды Браун, неверно истолковавшей просьбу «поскромнее, пожалуйста». Платье. Темно-красное. С кружевным корсажем на тонких лямках и пышной юбкой из хрустящей, мерцающей тафты.
Мои соседки давно принарядились, окутав себя расчесывающими, завивающими, румянящими и освежающими заклинаниями с головы до каблуков. Их топот по лестнице смолк полчаса назад. А я все не решалась примерить подарок. Если буду тянуть с этим и дальше, то к балу подкачусь уже в образе расколдованной тыквы.
Ладно. К черту. Надеваем.
Выглядело странно, но неплохо. Даже волосы от удивления присмирели и с первой попытки заплелись в пышный узелок на затылке. Румянец появляться отказывался, поэтому на алом фоне я смотрелась бледноватым призраком. Надо было звать Роджера в кавалеры!
И да, я снова опаздывала. Что за день-то такой? Пришлось бежать. Каблуки разъезжались по мраморным ступеням, норовя убить меня на первом же повороте. В глубине души я мечтала о джинсах и кедах, и ненавидела юбки, в которых путаются ноги.
На всех парах влетев в зал, я щекой влепилась в чью-то твердую прямую спину. Со страдальческим видом Демон стоял в дверях, не решаясь войти на этот праздник жизни.
– Красное, – неодобрительно прокомментировал он мой наряд, скользнув черными льдинками по складкам платья.
– Не знала, что этот цвет запрещен, сэр, – нарочито вежливо пробубнила я.
– Наоборот, Артемиус Валенвайд будет в восторге. Появился шанс избавиться от вас, не прибегая к услугам троллей.
Сжав губы в тонкую полоску, Карпов окатил меня очередной порцией холодной неприязни, и грациозной змеей двинулся к преподавательскому столику. Метрах в пяти впереди стоял худощавый вампир. Завидев меня в кроваво-алом облачении, профессор Валенвайд побледнел – хотя куда уж больше, – и судорожно сглотнул. Стало не по себе. Черт, надеюсь Карпов просто шутил.
Я все еще стояла в дверях, не рискуя пойти к столу, когда мимо проскользила, покачивая зелеными локонами, Марта Эмеральд. Я невольно загляделась, как подол ее золотого платья стелется по полу кружевным русалочьим хвостом. Да уж, с нимфой мне не тягаться.
В темном – самом темном! – углу сидел Дорохов. Тот самый блондин с надменно-хулиганским профилем, что вечно имел измученный и скучающий вид. Прячась в полумраке с миловидной девушкой, он расслабленно пил нечто, совсем непохожее на дозволенный напиток. Его подруга яростно жестикулировала, но он как будто не замечал.
Дорохов алчно проводил взглядом дриаду и уперся глазами в меня. Он еле заметно приподнял бокал и кивнул из-под соломенных волос, непослушно падающих на лоб. Не слишком уверенно я кивнула в ответ.
Позади него глаза выцепили Дженни. В скромном изумрудном платьице она стояла у стены в компании темноволосого парня с моего курса. Бехтерев! Это его отделала Рашель на первом магическом спарринге. Горделивый, заносчивый вид юноши внушал неприязнь, но Джен выглядела довольной и сыпала гормонами во все стороны.