Maht 320 lehekülgi
Мальчики да девочки
Raamatust
Новая книга Елена Колиной – настоящий подарок для тех, кто когда-то зачитывался «Унесенными ветром». Метания одинокой души, которая страстно хочет не просто выжить в «окаянные дни», но и обязательно стать Счастливой, трогают настолько, что перехватывает дыхание.
Прелестная княжна, вырванная из мирка бонн и гувернанток, попадает в чужую семью, с иными традициями и ценностями. Каждый день – опасности и открытия, радости и потери. Но острый ум, обаяние, способность быть и безоглядно преданной, и крайне эгоистичной не дают сорваться в пропасть.
Прочитала книгу быстро и с интересом, но очень сильно разочаровалась… Книга эта в аннотации так громко сравнивается с «Унесенными ветром», но, увы… и близко нет… всего и сходства, что гражданская война и здесь и там…
Главная героиня Лили не вызывает даже сочувствия, так она эгоистична и равнодушна к окружающим…все ей должны, все ей обязаны… и такая расчетливая…неприятная личность…
Очень тронул эпизод гибели отца Лили, как он пожалел юношу и поменялся с ним номером…
В книге описана действительность первых лет советской власти в отдельно взятой семье и это вот как раз интересно, и описано не плохо, но как-то длинновато, можно было и покороче, а вот последнюю главу(о судьбах действующих лиц) можно было бы и поразвернутей дать.
Меня заинтересовала прежде всего не сама история,а время на фоне которого разворачиваются события данного романа-20-е годы,Петроград.Время, которое ломает судьбы людей и проверяет на прочность характеры.Удивительное время,когда несмотря на голод и холод люди продолжали не просто выживать а жить,влюбляться и писать стихи,думать о вечном и работать за идею.Мне понравилось что в романе представлены стихи Блока,Гумилева,Ахматовой,они передают атмосферу того времени.Не ждите от романа традиционного happy end,его не будет.Зато будет история о девушке которая не сломалась,а сделала все чтобы изменить свою судьбу.
А мне очень понравилась книга ,буквально не могла оторваться!Очень хорошо написаны переживания и волнения Лили,события тех ужасных лет.Героиня хоть и расчетлива и хитра,но как бы иначе смогла выжить сирота в тех условиях.
Ах, Лиля, Лиля... Какая же взбалмошная ты, дикая девчонка, с отчаянно зовущим сердцем: "Любите меня! Любите!", с расчетливой хитростью и все же, и все же наивностью. Это тип героинь, которые идут по воздуху на носочках, отчаянно задирая вверх голову и свой тщательно очаровательный носик, лишь бы не смотреть вниз, ибо сорвешься, разобьешься, упадешь в пропасть безнадежности и мрака. Только не смотреть назад и вниз, только вперед - и все обязательно будет хорошо и счастливо.
Лиля очень хочет быть счастливой. Но счастливой не по-слащавому, а по-романтическому: тому самому романтическому, где все плохо, все героические и умирают. Она была рождена для другой жизни и отчаянно пытается эту жизнь организовать вокруг себя. Она хитрая, но не рассудочно хитрая, а интуитивно. Этакая маленькая испуганная мышка, которая очень хочет-хочет быть замеченной, обласканной и восхваленной.
Будь книга написано по-другому: Лиля Горчакова, она же Каплан, неимоверно меня бы бесила. Но Елене Колиной удалось из инфантильной пустышки создать удивительное существо, которое и жалеешь, и самую капельку презираешь, и самую капельку восхищаешься.
Здесь есть мальчики, но в центре все же, все же - девочка. Хотя и девочка здесь не одна, есть и простоватая Дина, и романтичная Ася, и грозная Фаина... Но все же, все же - Лиля.
При полном отсутствии вкуса и грамотности аннотация лжива: такими книгами никто зачитываться не может. Точнее, кто мог бы по уровню развития «зачитаться», обычно не читает книг.
Персонажи невыразительны, все плоско и скучно.
Загадочный «Рара» с первых страниц – без ударения, не выделен курсивом, не сразу и поймешь, что это – франц. Рара! Хоть бы классиков почитали автор и редакторы…
Вот «тончайшие щиколотки» – это как?
«Запястья, как у породистой лошадки» – где у лошади запястья?
То речь идет о проститутке, то ее же называют «кокотка»… Это в дровяном-то сарае?
В 1919 – 21 годах не говорили: «агрессивно», «депрессивно», «менструация», «супермозг», «у нас проблема»… Кстати, про менструацию действительно нет ничего у Мопассана и Бользака, а у Э.Золя как раз есть! «Радость жизни»).
Но даже если на многое закрыть глаза – книга «на раз», покупать ее точно не стоит.
Эта зеленоглазая своенравная девочка была кем-то очень правильно воспитана: мужчине нужны широко открытые восторженные глаза, мужчину нужно уметь слушать, зачарованно слушать, и она умела.
Невский сейчас был нисколько не похож на Невский тогда. В той, детской картинке, в шесть вечера, час прогулок, по Невскому струилась толпа. Толпа казалась не чужой, а вполне домашней, Рара с кем-то раскланивался, с кем-то останавливался на несколько слов, Лили благонравно стояла возле него, исподтишка разглядывала офицеров с волочащимися по земле шашками, дам в шляпах с перьями, думала, что бы ей сейчас выпросить – новую шляпку, ботинки? Или лучше сразу идти ва-банк и тащить Рара в меховую мастерскую за новой шубкой, или... или просто зайти в кондитерскую, но в какую?Пирожные и пирожки были вкусней в кондитерской Филиппова, зато в витрине кондитерской Бормана двигались манекены: посреди карамели и плиток шоколада манекен-старушка сматывала пряжу, а манекен-музыкант пиликал на скрипке.Они с отцом обязательно заходили к Елисееву. Отец разрешал Лили немного постоять у Елисеевского магазина, полюбоваться увитыми виноградом грудами колбас на витрине, потом отец выбирал, заказывал, а домой покупку доставлял рассыльный в коричневой курточке. Постоять у витрины ювелирного магазина Кноппа Лили не разрешалось – неприлично глазеть на драгоценности, зато можно было замедлить шаг у цветочного магазина Эйлерса, особенно приятно было зимой: на улице снег, а за морозным стеклом сирень, розы, гиацинты. Это было до войны, до всего. Ну, а теперь... Теперь все другое. С домов по приказу новой власти были содраны все вывески, и на месте огромных золоченых кренделей над булочными, огромных ножниц над портняжными мастерскими, рогов изобилия над бакалейными лавками зияли грязные некрашеные пятна.Взглянула на Адмиралтейство и вспомнила, как маленькой, показав на золотой шпиль, попросила отца: «Купи!» – и отец ответил: «Это Петербург, он твой».
"Кто-то беззлобно называл Лили «буржуйка недорезанная», и она думала – сейчас ее дорежут".
Леничка заплакал только через несколько месяцев, на Смоленском кладбище, на похоронах Блока. Леничка почти повис на решетке соседней могилы, локти торчали, как крылья, и он был как раненый ангел. Он смотрел, как опускали гроб, и он наконец-то беззвучно и сильно заплакал нестыдными слезами – об отце, о боготворимом им Блоке, о себе.
Arvustused, 5 arvustust5