Глава 34. Суд
Киллиан
Признание пятилетней давности далось мне нелегко. Вроде бы я очистил душу, рассказав Лив правду. Но в то же время мне казалось, что я подвергаю её жизнь ещё большей опасности.
И всё же я жалею, что не сказал ей раньше. Боялся её реакции, но, как выяснилось, зря. Олли восприняла всё с холодной головой и смогла подавить все эмоции. Но её грудь жгло ненавистью – я это видел. Ненавистью к Саймону – в ту ночь пять лет назад он разрушил не одну жизнь. К ситуации – ведь он заставил меня молчать, и Лив ненавидела меня, думая, что это мой глупый поступок забрал жизнь её мамы. А я ненавидел её, потому что она уехала. Теперь я даже себе могу в этом признаться. Я ненавидел Лив, потому что не мог её получить. Не мог быть с ней. А ненависть гораздо лучше, чем ничтожная жалость к самому себе.
Но нет ничего лучше, чем осознание того, что всё в прошлом. Ненависть, ложь, непонимание – мы смогли перешагнуть через это.
Сейчас она всё знает. Правда, мы потеряли пять лет жизни…
Отгоняю эти мысли прочь, вновь возвращая свой взгляд на прокурора. Он вчитывается в документы и передаёт их судье.
Лив написала заявление на Саймона, хотя я не хотел этого. Не хотел, чтобы она врала ради меня, и, чего доброго, за ложь сама попала на скамью подсудимых. Но Брайан убедил меня, что это наш единственный шанс. Она написала…
За час до суда я всё-таки смог внушить Брайану, что он не должен подставлять Лив. Друг сделал правильный вывод и порвал заявление, хотя Олли этого не знает.
Мои показания, раскрывающие всю мерзкую личину отца, уже прикреплены к делу. Показания друзей о том, самом первом изнасиловании, также перед глазами прокурора округа, судьи и присяжных. От последних зависит наша судьба. В состав группы присяжных входят обычные люди – та самая общественность, которая так любит Саймона Шоу. В общем, надежды почти нет.
Олли пришла на суд, и я, отгораживаясь от происходящего, смотрю на неё. Вижу, как она измотана, как переживает. Ведь с нашей последней встречи прошло две недели. Две недели ожидания и неизвестности кого угодно могут измотать.
И, боже, я не стою всех её слёз и переживаний. Не стою её любви.
С усилием проглатываю подступающий к горлу ком. Вымученно улыбаюсь, хотя стараюсь, чтобы улыбка выглядела ободряющей.
Ни хрена не получается.
А вот Олли посылает мне ласковую улыбку, и я так благодарен, и я такой эгоист…
Конечно, я эгоист, ведь должен был отпустить её. Очевидно же, что наши отношения, в которых изначально была одна гребаная ложь, не могли закончиться чем-то хорошим. А они закончатся сегодня. Потому что Саймон Шоу никогда не проигрывает, и из этой переделки ни мне, ни моим друзьям не выпутаться. Хотя они тут ни при чём.
Показания об этом я тоже дал. Только я должен и буду отвечать. А самое ужасное, что я ни о чем не жалею. Я давно должен был дать ему отпор. Дать волю кулакам точно так же, как делал он раньше.
– Суд и присяжные удаляются для совещания, – громко объявляет судья.
Рядом со мной садится Брайан.
– Сегодня я уволил второго бармена, – выдаёт он.
Боже, какое сейчас это имеет значение? Бросаю на него понурый взгляд.
– Я проверил его счета, недавно ему упала очень приличная сумма денег, – продолжает Брайан, а я оживляюсь. – Наверняка от Саймона. Если этот сукин сын знал о том, что я под него копаю, значит, и сам копал под меня. Знал о Лив и о ваших отношениях. Ему нужно было тебя спровоцировать, и он это сделал. Нужно было вытащить Лив на сцену – и вуаля, она там. Я недооценил твоего папашу…
– Как нам это поможет? – отмахиваюсь от его причитаний. Мы все недооценили Саймона Шоу.
– Никак, – он пожимает плечами. – Все обвинения против него бездоказательны, разве что…
– Нет, – сухо роняю я.
– Ты уверен? – тут же спрашивает он.
– Да, уверен. Ты не станешь приплетать сюда мою мать.
– Но она же тоже жертва Саймона, – говорит он с мольбой. – У нас нет никаких улик, чтобы предоставить суду и доказать правдивость обвинений. Пока это расценивается как жалкая попытка оклеветать доброе имя твоего папаши.
Брайан ощетинивается.
– Почему ты не хочешь ей позвонить?
Последние две недели друг умоляет меня привлечь к делу мою маму, пригласить её в суд и дать показания против Саймона. Но её история далека от совершенства. Когда-то очень давно она покусилась на жизнь Саймона, чтобы убежать от него. И это не просто не нужно ворошить, это нельзя ворошить, иначе моя мама пострадает. А я сыт по горло разрушениями и страданиями, которые принёс мой отец, а теперь и я.
– Нет, и всё, – отбриваю я. – Это не обсуждается.
Оборачиваюсь. С тоской смотрю на Олли. А она смотрит на меня с недоумением. Конечно, она ждала, что её пригласят на дачу показаний. Но она не фигурирует в деле, её просто там не было.
– Ты ей скажешь? – спрашиваю у Брайана.
– Нет, ты ей скажешь. Когда покинешь это место.
– Мне бы твой оптимизм, друг, – безрадостно хмыкаю я.
– Прекрати, – грозно одергивает меня Брай. – Если суд проигнорирует показания, и тебе будет грозить срок, мы будем настаивать на домашнем аресте под крупный залог. Деньги мы найдём…
От мыслей о деньгах меня передёргивает. Возможность заработать превратилась в крупное поражение. Мало того, что все деньги, вырученные с лотов, ушли обратно на лицевые счета покупателей, так ещё и клуб оброс репутацией, от которой невозможно будет отмыться. Теперь каждый в этом городе будет обходить стороной яхт-клуб и всех нас. А Саймон, вероятно, из любимца публики превратится в жертву, пригревшую на груди сына-отморозка. И его станут любить ещё сильнее.
Его нет в зале. По слухам, он на реабилитации в Нью-Хейвене, в каком-то очень дорогом пансионате на берегу Атлантики. И я рад, что его тут нет. Кулаки всё ещё сжимаются от воспоминаний. Желание его избивать всё ещё горит во мне пламенем возмездия.
Нет, я ни о чем не жалею.
– Удивительно, что отец Криса бессилен, – тихо шепчет мне Брайан, оборачиваясь на родителей Васкеса и Холта.
– Ничего удивительного. Они тоже под колпаком моего отца. Бизнес Холтов косвенно, но зависит от Саймона, как и драгоценное место Васкеса-старшего в парламенте, – так же тихо отвечаю я, но не оборачиваюсь, не смотрю на родителей друзей.
Не хочу видеть в их глазах презрение. А они меня презирают, я это точно знаю.
– Знаешь, лучше совсем не иметь родителей, – грустно хмыкает Брай, отворачиваясь от них.
– У тебя есть Олли. Она твоя семья.
– У тебя тоже она есть. И если ты решил смириться, принять свою участь, знай, она тебе этого не позволит. Так же, как и я. Мы справимся, Килл.
Рука друга сжимает моё плечо. Что бы я без них делал? Без друзей, без Олли…
Оборачиваюсь, смотрю на девушку, потом бросаю взгляд на охранника. Хочется просто встать и подойти к Лив, просто сжать её в своих объятьях, просто забыться хоть на минуту…
Но я не могу этого сделать. Охранник, приставленный ко мне, этого не позволит, даже если попросит Брайан. Он сейчас бессилен, он сделал всё, что мог. Моя судьба в руках присяжных и адвоката – бесплатного адвоката, предоставленного городом. В общем… надежды почти нет.
Всё, что остаётся – это смотреть на Лив, любоваться её красотой, позволяя своим фантазиям мечтать о скорой возможности быть с ней рядом.
* * *
В ожидании приговора проходит очень много времени. Брайан покидает меня, чтобы попробовать узнать, в чем заминка, но тоже пропадает. Все на взводе. Все устали. Но просто ждут.
Брай возвращается в каком-то странно возбуждённом состоянии.
– Есть новости, – говорит он, падая рядом. – По делу Саймона появились новые улики, – тараторит, поглядывая на дверь, за которой сейчас решается моя судьба. – Шериф привёз какое-то видео, которое таинственным образом попало сегодня в участок.
– Какое видео? – не понимаю я.
– Понятия не имею, – шепчет Брай. – Вот только там, – кивает на дверь, – все на ушах стоят, – он улыбается. – Но у меня есть мыслишки, что это может быть за видео. И откуда оно появилось…
Однако друг не успевает поделиться со мной, потому что злополучная дверь открывается, и судья, прокурор и присяжные занимают свои места.
Брайан встаёт, уступая место моему адвокату. Тот едва заметно кивает мне, но я не понимаю этот жест. Поворачиваюсь к друзьям. Дом и Крис пожимают плечами. Они тоже ничего не знают. Перевожу взгляд на Олли, но она смотрит на судью, который собрался зачитать приговор.
Отворачиваюсь. Молюсь, хотя никогда не умел этого делать. Но, похоже, самое время научиться.
– Принимая во внимание новые улики по делу Шоу, которые полностью подтверждают обвинения, выдвинутые подсудимыми, суд и присяжные единогласно выносят оправдательный приговор. Доминика Холта, Кристиана Васкеса и Киллиана Шоу немедленно освободить из-под стражи. Все обвинения с них снимаются.
Кажется, по залу проносятся вздохи. А я просто не могу дышать.
Новые улики? Видео? Видео, из-за которого нас оправдали?
– Какие улики? – опрометчиво выкрикиваю с места.
Адвокат пихает меня локтем.
– Вы можете быть свободны, – судья игнорирует мой вопрос. Скользит взглядом по нам троим, останавливаясь на мне. – Твой отец будет немедленно взят под стражу. И если у тебя есть, что ещё сказать суду, прошу, – взмах руки, словно приглашение излить душу.
Поднимаюсь.
– Мой отец – монстр, – выдавливаю с трудом, – и я надеюсь, что он ответит за всё, что сделал.
– Ответит, – обещает судья. В его тяжёлом взгляде читается что-то вроде жажды возмездия. – Улики не имеют срока давности, даже если прошло пять лет, – негромко добавляет он, глядя прямо мне в глаза.
Пять лет? Видео?
Пять лет назад мы спасли ту девчонку. В грязном мотеле стояла камера. Саймон всё снимал. И это может быть только то видео. Но как?
Хотя это неправильный вопрос. Почему? Почему только пять лет спустя?
Судья ударяет молотком, заканчивая заседание. Потом уходит.
Вот теперь я могу дышать.
Охранник, приставленный ко мне, тут же покидает свое место. Дом и Крис пробираются сквозь толпу в надежде добраться до меня, но самой шустрой оказывается Олли.
Она улыбается, но в глазах стоят слёзы счастья. Льнет к моей груди, чтобы скрыть эти слёзы. Подхватываю её на руки, впиваюсь в пересохшие губы долгожданным поцелуем. И плевать, что мы ведём себя неприлично в этих стенах. Мы молоды, свободны и счастливы.
Теперь – безгранично!
Эпилог
Хэндем, штат Коннектикут, две недели спустя
– Давай же, Олли, не заставляй меня тащить тебя силой!
– Я стараюсь, стараюсь, – она закатывает глаза. – Просто вода такая холодная. Бррр…
Трогает воду большим пальцем ноги и сразу отпрыгивает. Обнимает себя руками.
Мой взгляд становится воинственным. Демонстративно начинаю двигаться к берегу, хотя уже успел погрузиться по пояс.
– Нет-нет-нет, – она выставляет руки перед собой, – я уже захожу.
Уроки плавания, которые я дал Лив в бухте, не прошли даром. Она уже неплохо держится на воде, но сейчас мы на озере Уитни, и её пугают его темные, непрозрачные воды.
На ней соблазнительное белое бикини, и я готов выйти из воды, чтобы вновь взять её на этом берегу. Снова быть у неё внутри, ощущать жар её тела, а вместе с тем чувствовать и себя живее всех живых. Но… Но Олли этого и добивается. Делает всё, чтобы не заходить в воду, посылает мне томные улыбочки, которые я стойко игнорирую.
– Давай же, ну! Чего ты боишься, Олли? – прыскаю я, наблюдая, как девушка погружает ноги в воду и оглядывается по сторонам.
– Вдруг меня кто-то схватит, – изображает она ужас на лице.
– Кто? – тихо посмеиваюсь.
– Ну не знаю. Монстр?! – она тоже смеётся.
Мой смех обрывается.
– Монстра больше нет, Олли. Мы его победили.
Победили, чёрт возьми! Мой отец в тюрьме. До сих пор пыжится, нанимает лучших адвокатов, пытаясь доказать свою невиновность. Но улика пятилетней давности – неопровержимое доказательство его вины. У Саймона нет шансов на спасение. Ему грозит серьёзный срок, а может, и смерть, учитывая отношения сокамерников к его персоне. А самое ужасное, что его судьба теперь в моих руках. Почти всё имущество и деньги теперь принадлежат мне, и только мне решать, в каких условиях пребывать Саймону Шоу. Он хочет в одиночку. Я – нет…
Зажмуриваюсь. На моих руках не будет крови моего отца. Я не он.
– Килл, всё в порядке? – голос Олли возвращает меня в этот мир.
Распахиваю глаза. Неуверенно улыбаюсь. Она смотрит на меня с грустью. Делает шаг вперёд, потом ещё один. Иду к ней навстречу, подхватываю на руки. Она, как обезьянка, цепляется за мои плечи и обвивает ногами, скрещивая их за моей спиной.
– Ты прав, – тихо шепчет, касаясь губами моих губ. – Монстров нет. Я больше ничего не боюсь.
Моя рука ложится на её затылок. Вторая обвивает тонкую талию. Притягиваю Лив ещё ближе. Встречаю её губы в поцелуе, скользя языком в рот. Её язык вступает с ним в схватку. Страсть, желание обладать этой девушкой и понимание, что теперь это возможно, выбивает весь воздух из груди. Но в то же время всё это заполняет мои лёгкие кислородом – кристально чистым воздухом.
Олли – мой воздух!
– Ну что, ты будешь плавать? – нехотя отстраняюсь от её сладких губ.
– Эммм, может, в другой раз? – лукаво отвечает она. Вновь тянется к моим губам.
Хитрая Олли.
Пока целую её, медленно бреду на глубину, но Лив этого не замечает. Опускаюсь под воду, утягивая её за собой в надежде показать, что там, в глубине, нет ничего страшного. Она не отстраняется, даже когда вода накрывает нас с головой. Лив задерживает дыхание. Открывает глаза.
Темно-зеленая вода испещрена солнечными лучами, которые делают подводный мир каким-то сказочно таинственным. Тихо. Красиво. И только мы вдвоём.
Она обводит взглядом пространство вокруг, но в этом взгляде нет страха. Лёгкая улыбка касается её губ, вызывая улыбку и у меня. Она складывает пальцы, изображая ими какую-то фигуру. Через секунду понимаю, что это сердце. Её первое признание в любви. Этот момент навсегда отпечатается в моей памяти.
Я вновь её целую, поднимая нас на поверхность. Свои слова любви я шепчу ей уже на берегу, когда мы оба сгораем от страсти в объятьях друг друга.
– Знаешь, Олли, – говорю я спустя час, когда мы сидим у самой кромки воды, а Лив уютно устроилась на моей груди. – Пять лет назад мы спасли ту девчонку, а я даже не знаю, кто она и откуда взялась. Сама ли пришла к Саймону, или он её заставил. Знаю только то, что видео всё это время было у неё. Она каким-то образом смогла его забрать, но почему-то пять лет скрывала ото всех.
– Я тоже знаю немного, – пожимает плечами Олли. – Брайан уехал в Нью-Хейвен, но он же обещал всё рассказать, когда вернётся.
– Ты звонила ему?
– Да, я звоню ему постоянно, но он, вероятно, очень занят, потому что не берет трубку, – она поджимает губы с обидой.
– Да, на мои звонки он тоже не отвечает, – посмеиваюсь я.
Чёртов Брайан в своем репертуаре – умеет создать интригу.
– В любом случае, – Олли разворачивается ко мне всем телом, давит руками на грудь, вынуждая лечь на траву, – самое главное, что видео появилось так вовремя. Оно спасло много жизней.
Она ложится на меня сверху. Нежно целует в уголок губ.
– Ты права, эта девчонка спасла нас. Жаль, что я даже имени её не знаю.
– Тайлер, – тихо говорит Олли. – Брайан сказал, что её зовут Тайлер.
Бонусная глава 1
Милфорд, штат Коннектикут, пятнадцать лет назад
– Девять-один-один, что у Вас случилось?
Лоран громко сглатывает, дрожащей рукой сжимая телефон, и переводит взгляд на тело. Оно лежит на полу возле обеденного стола. Не двигается. Уже давно не двигается, слава Богу. Она ненавидит этот кусок дерьма…
Издевательства и побои, которые приходилось терпеть все те годы, что она была замужем, достигли предела её терпения, и судьба подарила ей Клинта. Лоран познакомилась с ним, когда в поисках поддержки и понимания отправилась в анонимное общество женщин, таких же, как она, терпящих издевательства от мужей. Клинт был её куратором. Он так сильно отличался от властного мужа, что Лоран без оглядки влюбилась. Сначала это были просто встречи, разговоры, пропитанные её отчаянием и его пониманием. Потом эти отношения перетекли в зависимость друг от друга и ошеломляющую страсть. Лоран была напугана, она не собиралась «играть в любовь» на стороне слишком долго, но и отпустить Клинта тоже не могла. Мечтала просто забрать Киллиана и уйти. Но от таких, как Саймон Шоу, не уходят. Либо бегут без оглядки, либо остаются, склонив голову, как над плахой, уповая на милость судьбы.
Саймон узнал о её маленьком рандеву, наверное, сразу же. Какое-то время молча позволял ей укрепить эту связь, чтобы падать в итоге было больнее. Чтобы разрушить её ещё больше. Он сам ей так сказал. Но Саймон не знал главного. Она не просто ненавидела мужа, она желала ему смерти. И была готова его убить…
– Вас не слышно! – настойчиво говорит диспетчер. – Повторите, что у Вас случилось!
Язык не подчиняется, тело словно онемело, и женщина продолжает сидеть на полу, прячась за кухонным островком.
Выглядывает, словно проверяя, что монстр находится там же, где и должен, и не поднимется с этого пола больше, потому что уже горит в аду.
Киллиан в безопасности. Она увезла его ещё этим утром. И теперь может просто сдаться властям. Она не знает, что её ждёт. Будет ли суд к ней милосерден, когда она расскажет обо всех издевательствах мужа. Отпустят ли её, невзирая на то, что она забрала чью-то жизнь. Пусть даже такого ублюдка, как Саймон Шоу. И она не хотела бежать, как предлагал ей Клинт. Не хотела скрываться всю жизнь. Потому что от Саймона не скрыться.
И ещё она ждала ребёнка, и ради него и Киллиана должна была попытаться избавить этот мир от монстра. От кого этот ребёнок, она не знала. Отдавала всю себя Клинту при свете дня в их короткие встречи. А потом, по ночам, терпела властные принуждения мужа, сгорая от стыда и отчаяния.
Яд, который достал Клинт на самый крайний случай, оказался весьма кстати. И Лоран вылила весь пузырёк в чашку утреннего кофе, а потом просто подала этот кофе Саймону. А он выпил. И сейчас лежит на этом полу.
Лоран глубоко вздыхает. Ей пора сдаваться…
– Я… – тихо шепчет она в трубку, – …кажется, я…
Вновь выглядывает из-за кухонного островка, и телефон выскальзывает из её рук. Потому что…
Потому что тела там больше нет…
* * *
Милфорд, штат Коннектикут, наши дни
Лив ошарашенно моргает и сильнее впивается пальцами в мою ладонь.
– Это просто ужасно, – шепчет она. – Значит, Саймон выпил яд, но не умер? Как такое возможно?
– Он его не выпил, – отвечаю я и всего на секунду забираю свою руку, чтобы завести машину. – Точнее, он выпил тот кофе, но яда там не было. Саймон нашёл его намного раньше, чем мама решила им воспользоваться. Он вылил яд и налил в пузырёк воды.
– Боже! – глаза Лив округляются. – И она ждала тогда ребёнка!? Что он сделал с ней после того, как встал с пола?
– Ничего хорошего он с ней не сделал, – брезгливо выплёвываю я и стискиваю челюсти.
Выкручиваю руль влево и отъезжаю от дома. Возвращаю руку на колени Олли, и она тут же вцепляется в неё обеими руками.
Она нервничает. Так я объясняю себе её странное поведение, которое началось этим утром. Скорее всего, она переживает из-за скорого знакомства с моей мамой. Ну и, конечно, рассказ о её нелегкой судьбе тоже взбудоражил девушку. Я старался, как мог, избегая этого разговора. Но именно сегодня нас ждёт Лоран, и Лив впервые увидит её, поэтому должна знать всю историю от меня. Для беседы с мамой можно найти более приятные темы.
– Что было дальше? – сдавленно шепчет Лив, и я бросаю на неё короткий взгляд.
– Мама потеряла тогда ребёнка, – бормочу себе под нос и тут же отворачиваюсь, сосредотачиваясь на дороге.
Не хочу объяснять, почему она его потеряла. Это очевидно…
– Он избил её, да? – спрашивает Лив неживым голосом.
Её руки отклеиваются от моей, и я вновь смотрю на девушку. Она прижимает их к животу, с её лица вмиг сходит вся краска. Моя нога ложится на педаль тормоза, и я скидываю скорость до минимума.
– Что такое, Лив?
– Это мерзко даже для него, – всхлипывает Олли.
Её руки начинают поглаживать живот, но она словно не замечает своего странного жеста. Я останавливаю машину, паркуясь на обочине.
– Мой отец – монстр, – уже не знаю, в какой раз я повторяю это. – Он мерзкий, опасный ублюдок. И он за решёткой… Теперь он за решёткой… И там он за всё ответит.
Не сразу, но её щеки вновь розовеют, а учащённое дыхание приходит в норму. Однако её руки всё ещё прижаты к плоскому животу.
– У тебя что-то болит? – стеляю взглядом вниз.
Она часто моргает и отклеивает руки от живота. Вновь кладёт их на мою ладонь.
– Нет, – отвечает чересчур поспешно. – Я в порядке, поехали.
Некоторое время я вглядываюсь в её совершенно нечитаемое лицо, а потом всё-таки хватаюсь за руль и трогаюсь с места.
– Твоя мама не виделась с тобой десять лет, – вслух размышляет Лив. – Чем Саймон её шантажировал? Как он вообще её отпустил?
– Он не отпускал её, Лив, а изгнал. Запретил ей со мной видеться, а если бы она ослушалась, то неминуемо попала бы за решётку. Но мама не боялась тюрьмы. Скорее, она боялась того, что за её непослушание он отыграется на мне. Она не искала со мной встреч, лишь наблюдала издалека. Ублюдок Саймон не позволял ей покидать Милфорд, наверняка получая удовольствие, видя её страдания. И она страдала… Мечтала отомстить ему или выкрасть меня из его рук. А потом неожиданно забеременела и родила Рэйчел… Вот тогда у неё появилось то, что она боялась потерять. Саймон запретил ей ко мне приближаться, и она подчинилась, опасаясь за жизнь дочери. Мама ушла из моей жизни, в то время как я продолжал искать её. Постоянно спрашивал отца о ней, о том, где она. И он понимал, что рано или поздно я её найду. Отец сфабриковал документы, из которых я узнал, что он будто бы платил ей десять лет. А я сделал неправильные выводы. Думал, что она получала вознаграждение за то, что отказалась от меня…
– Почему она вышла за него? – вдруг перебивает меня Олли. – Как она вообще могла выйти за такого человека?
Я пожимаю плечами.
– Мне известно только то, что мама была очень молодая и слишком наивная. А Саймон умело скрывал свою истинную сущность. Он вроде как очаровал её красивыми ухаживаниями, ведь мама была из совершенно обычной семьи. А отец в то время уже успел взлететь по карьерной лестнице и имел кругленькие суммы на банковских счетах. В общем, он умел пустить пыль в глаза.
Выдавливаю улыбку, стараясь разрядить обстановку. Поглядываю на Лив, но ей совершенно не весело. Она задумчиво качает головой.
– Обычная история богатого парня и простушки, – бросает отрешённо.
И до меня не сразу доходит, что это некий намёк.
– Подожди… – я задыхаюсь от такой несправедливости. – Ты же не… Ты же не имеешь в виду нас с тобой, правда?
Загорается красный сигнал светофора и, остановившись, я сразу вглядываюсь в её лицо, которое, слава Богу, выглядит смущённым.
– Нет, – выдыхает Олли, – конечно, нет. Просто мне эта история кажется какой-то до нелепости обыденной. Богатый и властный тиран берёт в жёны удобную простушку…
– Но я не тиран, а ты не простушка, – отчего-то начинаю защищаться.
Возможно, всё дело в странном поведении Олли. Почему-то именно сегодня она полна сомнений. Начиная со стандартных вопросов «а что ей надеть» и продолжая паникой «а понравится ли она моей матери». А уже перед самым отъездом Лив вдруг заявила, что вообще не настроена ехать, и просила меня отменить встречу или перенести её на ближайшие дни. Однако я напомнил ей о том, что через пару дней состоится свадьба Криса, и мы будем заняты. Ну и к тому же это не совсем удобно, всё-таки мама ждала нас. Олли в итоге сдалась. А сейчас она вдруг сравнивает меня с Саймоном, чёрт возьми…
Но я тушу пожар внутри себя, потому что я – не он.
– Прости, Килл, я совсем не это имела в виду, – умоляюще шепчет она и сдвигается в мою сторону.
Укладывает голову мне на плечо, и меня сразу отпускает. Ненавижу, когда между нами возникают недоразумения или какая-то недосказанность. Мы и так потеряли много времени, пока разбирались в своих чувствах друг к другу.
– Я не он, Лив, – говорю так же тихо.
– Я знаю, – тут же соглашается Олли.
И я знаю, что она знает. Олли не считает, что я похож на своего отца, в этом я уверен на тысячу процентов.
Спустя тридцать минут паркуюсь возле дома матери. Мы давно не виделись, и я безумно соскучился. Распахиваю дверь, выхожу и быстро огибаю машину. Открываю дверь для Олли. Она выглядит как-то отстранённо и просто разглядывает дом, к которому подъехали. Подаю ей руку. Олли поднимается с кресла и сразу падает в мои объятья. Приклеивается так, словно не собирается больше шевелиться и дальше никуда не пойдёт.
Да в чём дело, чёрт возьми?
Хватаю её за предплечья и немного отстраняюсь, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Сегодня ты меня пугаешь, – говорю с кривой ухмылкой. – Ты же не собралась меня бросить только потому, что меня угораздило родиться в семье ублюдка Саймона?
Слава Богу, Лив тоже улыбается, хотя её улыбка и сочится нервозностью.
– Не дождёшься, – хмыкает она. – Но у меня есть то, в чём я должна тебе признаться, – она отводит взгляд и тихо шепчет: – И мне страшно…
Вот, чёрт… Мне вдруг тоже становится страшно. Мысли о матери, которая наверняка уже успела увидеть нас в окно, отходят на второй план, и я сосредотачиваюсь лишь на Олли.
– Ты можешь сказать мне всё, что угодно, – убеждаю её уверенно, но она всё ещё прячет глаза под ресницами. – Скажи мне, что тебя беспокоит, Лив. Или у меня сейчас инфаркт случится.
Она робко улыбается и возвращает взгляд к моим глазам.
– У меня задержка, Килл, – говорит на одном дыхании. – Этим утром я сделала тест. Он положительный.
Сначала её слова оглушительно бьют по ушам. И не потому, что я не хочу стать отцом. Наоборот… Я хочу… То есть… Когда-нибудь я хотел бы стать отцом, и чтобы Лив родила мне детей, но… О, Боже, сейчас? Это происходит сейчас? Это случится не когда-нибудь, а очень-очень скоро? Твою мать…
Должно быть, паника отражается на моём лице, потому что Лив снова роняет взгляд вниз и тихо, обречённо вздыхает:
– Я тоже в шоке, Килл, – признаётся она еле слышно. – Это так не вовремя…
Отмираю и притягиваю её к своей груди. Она права – не вовремя! Очень-очень-очень не вовремя. Я же не успел попросить её руки у Брайана. И не сделал ей предложение. И кольца у меня тоже нет, потому что я его ещё не покупал. Всё это должно было случиться в скором времени, но не здесь. Не на дорожке возле дома матери. Я должен был сделать это в шикарном ресторане, например, или на берегу океана, когда мы, провожая минувший день, любовались бы закатом. Однако не всем мечтам суждено сбыться. И не все мечты сбываются именно так, как хотелось бы. И, если подумать, неважно, как и где я попрошу её руки. Будет ли это запланировано и вовремя. Совершенно не важно, как мы придём к этому. Важна лишь конечная цель прибытия.
Я падаю на колени и хватаю Лив за руку. По её щекам начинают бежать слёзы.
– У меня нет кольца, Олли, – шепчу я сдавленно. – Пока его у меня нет, но уже завтра будет. Самое лучшее, самое красивое, достойное тебя. И уже завтра я приволоку Брайана в Милфорд, а после свадьбы Криса попрошу у него твоей руки. Просто скажи мне «да», и я сделаю всё это.
Неожиданно взгляд Олли устремляется в сторону, и я тоже смотрю в этом направлении. Моя мама уже спустилась с крыльца и, приложив руки к груди, просто безмолвно плачет, разглядывая нас. Но она не подходит и не вмешивается.
– Что скажешь, Лив? – привлекаю внимание девушки к себе. – Ты согласна провести со мной всю жизнь?
Олли переводит на меня взгляд. Одна её рука по-прежнему в моей, вторую она прикладывает к животу.
– Что ты об этом думаешь, Килл?
– Я в шоке, – отвечаю с улыбкой и по-честному. – И, может, чуть-чуть напуган… Но, возможно, судьба просто даёт нам возможность наверстать упущенное время? Пять лет, Лив! Мы потеряли пять лет! И я даже рад, что всё происходит так быстро. Моя жизнь и так слишком долго стояла на паузе.
Она смахивает слёзы со щёк и дарит мне лучезарную улыбку.
– Я согласна, – выдыхает Олли, а я тут же вскакиваю с колен.
Прижимаю девушку к себе. Склоняюсь и целую: трепетно, нежно, как-то по-новому.
И если кто-то спросит меня однажды, существует ли это «вовремя», можно ли на сто процентов распланировать свою жизнь, и может ли она течь по этому чёткому плану, я смогу ответить с уверенностью, что «вовремя» существует только с тем, кто предназначен для тебя. А Лив, без всяких сомнений, совершенно точно ДЛЯ МЕНЯ!!!