Loe raamatut: «Чародейка 1: Дом престарелых ведьм», lehekülg 13
Глава 23
Две недели прошло с того дня, как я сожгла основное праздничное блюдо и поняла, что не готова быть чародейкой. Да, у реальной жизни среднестатистической неудачницы свои минусы, но зато они вполне логичны и заметны только тогда, когда знаешь, что всё может быть совсем иначе. Если захотеть. А я не хотела. Меня всё устраивало. Почти всё.
Во-первых, мне надоело, что на работе из меня постоянно делают козу отпущения. Поставщик привёз шоколадки с истекающим сроком годности – виновата Майская. Недостача на чипсах – тоже моя вина. Ценники в торговом зале не заменили вовремя – опять мой косяк, хотя я комплектовщица и к торговому залу вообще никакого отношения не имею. Просто кто-то должен быть крайним, а я самая молодая и работаю недавно – меня не жалко. Достало, короче, в связи с чем я начала активно подыскивать себе другую работу.
Во-вторых, когда я пришла на очередное собеседование с сертификатом об окончании курсов продавца-кассира, мне посочувствовали и посоветовали поступить в какой-нибудь ВУЗ хотя бы дистанционно, потому что без высшего образования в наше время жить нельзя. Ну или хотя бы в колледж, чтобы хоть один нормальный диплом на руках был. Так раньше частенько случалось, но я всё равно упорно продолжала посещать предложенные службой занятости курсы в надежде, что хотя бы одна из специальностей когда-нибудь выстрелит. За прошедший год «выстрелило» только в сторону ненавистной оптовки, а другими моими сертификатами уже можно было стену в комнате полностью оклеить. Парикмахер, секретарь, швея-мотористка, оператор ПК и вообще оператор всего, чего только можно, кладовщик – такого разносторонне развитого человека ещё поискать надо. И что самое обидное – по окончании курсов все предложенные этой же службой занятости вакансии оказывались уже закрытыми. В общем, я решила, что уже достаточно разносторонняя, и избавила себя от дальнейшего бесполезного времяпрепровождения, освободив тем самым вечера для себя, любимой.
В-третьих, мне позвонила мама и напомнила, что квартира с прошлого лета оформлена на меня, и за половину прошлого года мне осенью надо будет заплатить налог на имущество. Не спросила, как у меня дела. Не поинтересовалась моим здоровьем. Наш разговор длился меньше минуты, и это был монолог всего из двух предложений: «Доченька, ты не забудь, что за прошлый год тебе налог насчитают за квартиру, и его надо будет сразу заплатить, а то пеня капать начнёт. Ну всё, давай, пока». Могла бы и сообщение прислать, чтобы не тратиться на международный звонок. Зачем напрягаться-то так ради меня? Обидно стало. Даже птицы за птенцами своими приглядывают, когда летать учат, а меня просто вышвырнули из гнезда – лети! Если упадёшь, и хищники слопают – сама виновата, надо было крыльями махать активнее.
Но ведь если квартира моя, то я могу делать с ней всё, что захочу, правильно же? Позвонила Наташке и уговорила её поспрашивать в институте, не нужна ли кому-нибудь комната. Две комнаты, потому что они всё равно пустовали. Ну и пусть моя норка превратится в коммуналку, зато это будет дополнительный доход, который мне точно не помешает.
Что-то во мне переломилось. Не было больше хандры и жалости к себе, а им на смену пришли злость и уверенность, что я могу жить достойно. Нужно просто не ждать, когда судьба смилостивится, а целенаправленно выгрызать себе путь вперёд, чтобы не скатиться в пропасть, в которой я уже побывала.
К тому же, я в итоге всё-таки стала хозяйкой маленького чёрного котёнка, которого дети несколько дней таскали туда-сюда по подъездам, а потом выбросили на улицу. Я забрала его от мусорных контейнеров, когда однажды вечером возвращалась с работы домой. Не удержалась. Мы ведь похожи с ним – оба никому не нужны, оба должны как-то выживать в этом сложном и недобром мире. Давно хотела заиметь себе какого-нибудь питомца, да всё не решалась, а тут… Ответственность за кого-то здорово мотивирует, между прочим. И мне в пустой квартире не так одиноко стало. Бусиком назвала зверюгу – за янтарные бусинки глаз, которые поначалу смотрели на меня с ужасом, а потом с недоверием, но всё же иногда в них проскальзывал едва уловимый намёк на благодарность.
Одно только не давало покоя – лишнее, совершенно ненужное знание о том, что в этом мире есть нечто большее, чем мы способны осознать и принять. С Наташкой мы с моего Дня Рождения не виделись, только по телефону общались, и она как-то раз пожаловалась, что из-за недостатка свободного времени потеряла связь с «той тёткой, которая Лада». Мол, съехала куда-то гадалка-колдунья и обратного адреса не оставила. Печалька, в общем.
То ли демоны всё же развалили опасное детище Лады и Златы, то ли чародейки перенесли свой мирок в другое место – мне должно было быть вроде как безразлично. Жаль тех, кого коварные ведьмы в своих некрасивых целях использовали. С одной стороны – ну и пусть их! Это не моё дело, я реальность выбрала. Но если под другим углом посмотреть – там же старики и девчонки-близняшки, которые даже не понимают, что происходит. Они живут во лжи. Думают, что Ивилирион – это их убежище. И ведь пожаловаться на творимое Ладой и Златой безобразие некому – меня в полиции сначала засмеют, а потом в дурдом на перевоспитание отправят.
В общем, я честно заставляла себя забыть обо всём, что знаю о Яви, Нави, магии и прочей ереси, но получалось у меня это из рук вон плохо. Даже любовные романчики не помогали, хотя я глотала их по два за вечер, чтобы отвлечься от ненужных мыслей. Разум говорил: «Забудь и не суйся, тебя это уже не касается», а то самое место, которое без приключений жить не может, требовало если не вмешаться, то хотя бы попытаться разузнать, что там к чему. Девчонки ведь в школу ходят, можно попробовать вычислить, в какую именно…
– Майская, уймись, – советовала я сама себе, но всё равно продолжала вертеть в голове прошлое, которое на данный момент могло бы быть моим настоящим и будущим.
А что, если я ошибаюсь? Если мне дали второй шанс, но уже без дара? Просто возможность прожить свою никчёмную жизнь, но не более. Я ведь отказалась от своего наследия. Не смогла «приручить», не научилась пользоваться. Только косячила на каждом шагу, не задумываясь о последствиях и считая каждое сиюминутное решение правильным. И не проверишь ведь, пока пробудить не попробуешь. А что потом? Снова быть заложницей чьих-то амбициозных замыслов? Снова бояться за себя и тех, кто мне дорог? «Нет уж. Ели, знаем, больше не хочется, спасибо», – думала я, заставляла себя отвлечься, а потом снова погружалась в размышления на тему, которую сама для себя закрыла. Такое невозможно забыть. Лучше бы они у меня все эти воспоминания отняли, как тогда Лада поступила с Наташкой – не нужны они мне, мешают только.
* * *
В тот день мне позвонил потенциальный зарплатодатель и сообщил, что моё резюме просмотрено, и меня ждут на собеседование к трём часам пополудни. Так себе вакансия – менеждер по приёму заказов на какой-то очередной оптовке. Зато работа в офисе за компьютером, график нормированный, оформление официальное, всё по закону, и платить обещают вдвое больше, чем я получала, целый день бегая по складу и складывая в коробки чипсы, шоколадки, чай и консервы. Всё замечательно, но именно в тот расчудесный летний день моему действующему руководству приспичило учинить инвентаризацию, и освободиться раньше полуночи мне не светило.
– Иди, – спокойно отозвался директор, когда я сообщила о необходимости отлучиться на пару часов. – Только, в таком случае, можешь на работу больше вообще не выходить, а недостачу мы перекроем за счёт твоей зарплаты.
– Хорошо, – согласилась я без раздумий. – Трудовую книжку отдайте.
Так меня и уволили наконец-то – без отработки, без расчёта, без записи в трудовой книжке. И я впервые за всё это время решила пожаловаться «куда следует» – в трудовую инспекцию. Рассказала дотошному инспектору о творящемся в этой частной лавочке беспределу по отношению к сотрудникам, предъявила свою копию трудового договора, написала заявление… Не ради того, чтобы мне какие-то копейки выплатили, а просто потому, что некоторые предприниматели к безнаказанности привыкли. Пусть понервничают, им полезно.
И на собеседование в тот день я тоже успела. Более того – меня взяли на работу с оплачиваемым испытательным сроком. Отдел в три смены работал, и мне предстояло два месяца стажироваться по очереди в каждой из этих смен, чтобы досконально изучить обязанности. Утренняя и вечерняя смены – приём заказов по телефону и от торговых представителей, которые по точкам катаются. В ночную смену – проверка внесённых в компьютер данных и распечатка накладных. Ничего сложного, а ассортимент стандартный для продуктового склада – мечта, а не работа. И график сказочный просто – сегодня утренняя смена, завтра вечерняя, послезавтра ночная, а потом – выходной. Ну классно же!
А вечером ко мне завалилась Наташка с тортиком и двумя потенциальными квартирантками. Я как-то даже и не готова была к такому обилию хороших новостей за один день. Девчонки оказались компанейскими и общительными, а на мои условия проживания согласились безоговорочно – до этого они год за ту же цену снимали одну комнату на двоих у какой-то грымзы, которая каждый день совала во что-нибудь свой нос и предъявляла претензии.
Катя оказалась нашей с Наташкой ровесницей. Она и училась с моей подругой вместе, на том же факультете. Стройная шатенка с карими глазами. Приезжая, но городская, поэтому и более деловая. А Арина была на два года нас старше и училась в том же институте, но уже перешла на четвёртый курс. Русская красавица – круглолицая, румяная, русая коса до талии и глаза серо-голубые, большие, будто всё время удивлённые. Вела она себя намного скромнее Кати, но мне это даже нравилось – такая лишний раз спросит, прежде чем что-то взять или сделать.
Мы договорились на помесячную оплату за комнаты и о том, что коммунальные платежи будем делить на троих – чтобы честно было. Въехать девчонки планировали к началу сентября, поэтому волновались, чтобы я не сдала жильё кому-то ещё – на дворе только конец июля, а мне ведь наверняка денег хочется. Я пообещала им, что подожду, поскольку теперь у меня была новая работа, и срочной нужды в финансах вроде как не предвиделось.
Бусику только квартирантки не понравились – он и ко мне-то ещё не привык, шарахался при каждом движении и шорохе, а тут ещё и гости нагрянули. Страшно ведь маленькому. Я его потом весь вечер гладила и уговаривала быть хорошим котиком, никогда не пачкать девчонкам тапки, не кусаться и не царапаться. Мне ведь и самой страшно было – такой поворот в жизни, и всё в один день. С ног на голову – бац! Или наоборот – всё на ноги встало, и теперь жизнь пойдёт-покатится как у нормальных людей.
Глава 24
Странности начались в первый же день моей стажировки на новой работе. Потенциальные коллеги встретили меня весьма радушно, но… Я как-то интуитивно чувствовала, что мне не рады.
Кабинет у нас был маленький. Можно даже сказать, крошечный. В нём едва помещались три рабочих стола с компьютерами, стеллаж с документами и высокий диспенсер для воды. Ещё один стул приткнуть было некуда, поэтому мне приходилось висеть над душой у коллег, что не могло их не раздражать. Меня бы тоже раздражало, но это ведь не я виновата, что у компании нет возможности арендовать офис попросторнее.
Полина Владимировна, начальница нашего отдела, которая накануне меня собеседовала в кабинете директора, тоже обреталась в этом крошечном помещении и выполняла заодно ещё и обязанности кадрового работника. Её стол располагался ближе к двери, а сидела она лицом к двум другим сотрудникам – так вот и получалось, что если я стою к ней лицом, то к коллегам спиной. И этой самой спиной я явственно ощущала чей-то недобрый взгляд, пока заполняла всякие заявления, подписывала договор и изучала распечатки внутренних регламентов. Повернусь – вроде обе женщины работают и внимания на меня не обращают, но я же чувствую, что что-то не так.
– Полина Владимировна, а мне так и придётся два месяца тут толпиться и всем надоедать? – не выдержала я, когда от неприятного ощущения по коже поползли мурашки.
– У меня пятидневка с девяти до шести, а всё остальное время этот стол и компьютер свободны, так что неудобно будет только днём в будни, – пояснила начальница. – Я тебе распечатаю номенклатуру, будешь пока что днём на складе ассортимент изучать. В утро тебя на субботу поставлю, а в вечернюю смену в воскресенье, чтоб тут дышать было чем. И два месяца – это официально. Как только поймём, что ты готова полноценно трудиться, так и поставим тебя в график на освободившееся место. Поняла?
Я-то поняла, но после этих её слов у меня помимо мурашек ещё и волосы на затылке шевелиться начали.
– А можно спросить, почему место освобождается? – немножко обнаглела я, подозревая, что причина недоброго ко мне отношения кого-то из коллег кроется именно в этом.
Вместо ответа я получила на руки ещё одну распечатку – перечень штрафных санкций за опоздания, прогулы, косяки в работе и прочие безобразия, без которых ни один рабочий процесс обойтись не может. Ну понятно – кто-то очень много косячил, и его решили уволить. И судя по всему, этот кто-то в тот момент сидел у меня за спиной. Ну а я-то в чём виновата? Меня за что нехорошим взглядом буравить? Приняла к сведению, что правила здесь довольно строгие, забрала листы с номенклатурой и потопала на склад – мешать своим присутствием тем, кто работает там.
Вышла из кабинета, и словно камень с души упал – так легко стало. Постояла пару минут в коридоре, придумывая причину, чтобы вернуться, и зашла назад. Снова то же самое – тяжесть какая-то и отторжение внутреннее, неосознанное.
– Что-то в распечатке непонятно? – заботливо поинтересовалась Полина Владимировна.
– Нет, просто спросить хотела, мне на складе до вечера быть или как?
– Ну сегодня можно до обеда, а завтра на полную вечернюю смену выйдешь. До шести там побудешь, а потом сюда придёшь, договорились?
Хорошая женщина, душевная. И по лицу видно, что добрая. Я бросила короткий взгляд на обеих своих будущих коллег и снова вышла. Так и есть – мне только в кабинете неуютно, а за дверью сразу же легчает. Меня и на прежней-то работе не особо жаловали, я ко всему привыкла, но чтобы до костей пробирало от косого взгляда – такое впервые.
На складе я проторчала часа два, после чего поняла, что, кажется, начинаю заболевать. Судя по ощущениям – простуда, причём неслабая. Откуда? На улице плюс тридцать, а в помещении склада – плюс восемнадцать. В холодный склад меня не пустили, потому что там переучёт. Негде мне было простудиться.
Вернулась в офис и пожаловалась начальнице на самочувствие, чем вызвала тяжёлый вздох и странную фразу:
– Да что ж вы все больными-то на работу устраиваться идёте? Ладно, иди домой. Если завтра хуже станет, в поликлинику топай. Я тебя оформила уже, так что больничный нужен будет.
Классная контора – больничный с первого дня трудоустройства оплачивать готовы. Все бы так. Мне даже совестно стало, что я вроде как коллектив подвожу. Поехала домой, а по пути зашла в аптеку и затарилась на остатки финансов полным комплектом целебных снадобий. И лимон купила в супермаркете. Мёд и имбирь тоже – чтобы уж наверняка. Чувствую – так накрывает знатно, что однозначно придётся завтра к терапевту ползти.
До квартиры своей добралась, дверь открыла, а там Буся меня встречает – сам дугой, шерсть дыбом, хвост ёршиком, глаза дикие… И не шипит, как обычно кошки делают, а плюётся.
– Здрасьте, – говорю. – Плеваться-то на меня зачем? Я тебе что плохого сделала? Нет бы пожалел меня, животина бестолковая.
А он на месте подрыгивает и плюётся, будто я с собой собаку с улицы привела. Или на себе что-то принесла…
Вспомнила – кошки же видят всякое, что нам, людям, видеть не дано. Может, мне на работе сглаз какой подкинули или ещё чего-нибудь похлеще, а Бусечка это чувствует? Ну логично же – не может человека без причины на ровном месте так вот плющить, как меня. И кот у меня хоть и дикий, но адекватный обычно. А я же теперь верю во всё это, хоть и виду не подаю. И что делать? Если всё именно так, то аптечные залежи мне не помогут. Тут другого рода помощь нужна, а самой мне нельзя, потому что это может быть расценено Навью как просьба к пробуждению фамильного наследия. А я не хочу наследие. Я просто хочу на работу завтра выйти.
Позвонила Наташке в надежде, что она мне какую-нибудь бабулечку насоветует понимающую, но подруга, кажется, укатила на дачу к родителям, а там у них сотовой связи нет по умолчанию. Повздыхала, слопала всё, что при простуде лопать полагается, и завалилась спать, смирившись с мыслью, что с утра пойду в поликлинику.
«Хоть бы что ли низший демон какой-нибудь прилетел и бяку эту забрал. Ну а что? Это ведь их работа. Заодно и тётку, из-за которой меня так колбасит, высшим собратьям сдал бы, чтоб неповадно было бессмертных чародеек обижать», – подумала так и провалилась в воспалённую, раздражающую полудрёму.
Демон пришёл, да. Только не низший, а тот самый, которому я свою жизненную силу отдала. Меня как парализовало – полусон-полуявь, двигаться не могу, звуки издавать не в состоянии, только таращусь на него беспомощно и взглядом пытаюсь объяснить, что не хочу пробуждения моего дара. И Буся меня вроде как защищает – шипит, рычит, на демона плюётся, к кровати его не подпускает. А этот длинноволосый викинг стоит и смотрит на меня внимательно так… Я аж разозлилась.
«У демонов вообще что ли понятия о приличиях и личном пространстве нету? Что за мода постоянно в мою квартиру лезть без приглашения?!» – сказать-то не могу ничего, но думать очень хорошо получается.
«Ты хотела, чтобы пришёл демон, вот я и пришёл», – раздался в голове отдалённо-знакомый голос.
А потом он переступил через взбесившегося котёнка, провёл рукой у меня над головой и снова шагнул назад.
«Я найду эту чародейку. Она больше не причинит тебе зла».
В голове вихрем пронеслась мысль о том, что если тётка одним только взглядом может такие порчи насылать, то у неё наверняка жизнь уже очень сильно с магией перемешалась. Демон её прикончит же.
«Не трогай её!» – завопила беззвучно.
«Но она же снова попытается навредить тебе. Я обязан тебя защищать».
«Обязан?»
«Айрин, ты сделала то, на что не решился бы ни один из бессмертных за все тысячелетия существования этого дара. Ты отдала свою жизнь, чтобы спасти демона. Теперь мы будем оберегать тебя от влияния чародеев, какой бы путь ты не выбрала. Просто знай это. Если тебе неприятно видеть меня, больше я не проявлюсь, но ты всегда будешь под защитой Нави».
«Супер! Но тётку всё равно не трогай! Я с ней сама разберусь».
«Как скажешь, маленькая госпожа».
– Сдурел? Какая я тебе госпожа? – рявкнула в пространство комнаты и села на своей постели, обливаясь холодным потом. Буся тут же забрался ко мне, свернулся калачиком у меня на руках и принялся громко мурчать, чего раньше никогда не делал.
Ну вот. А я-то, наивная, уже губу раскатала на нормальную жизнь простой смертной. Ну почему нельзя было просто оставить меня в покое, раз уж за спасение демона благодарность полагалась? Нет, мне приятно, конечно, иметь такую защиту за спиной, но простенького оберега вполне хватило бы. А так получается ловля на живца – кто на Ирку Майскую косо посмотрит, тот сам себя своих чародейских способностей и лишит. И жизни заодно, если эта самая Ирка не вступится. Ужас! И чем я весь этот магически-мистический кошмар заслужила-то? А главное – как бы они выкручивались, если бы я про демонов не подумала? Втихаря бы магическую каку с меня сняли, а тётю Любу прихлопнули, как муху? М-да… Бардак.
И всё равно где-то в глубине души затеплился огонёк надежды, что я, возможно, ещё смогу когда-нибудь увидеть другого демона – голубоглазого и наверняка на меня сердитого.
* * *
– Добрый день! – улыбнулась коллегам во все свои белоснежные тридцать зубов, потому что из мудрых на тот момент вылезли только два.
– Ой, Ирочка! – обрадовалась Полина Владимировна. – А я думала, что ты всё, на больничный ушла.
– У меня иммунитет крепкий, – сообщила я, косясь на коллег.
Если верить висящему на стене графику, то в эту вечернюю смену должна была выйти Любовь Георгиевна – тучная дама, которую мне накануне представили как Любу, и какая-то Настя, которую я ещё не видела.
– Настя, познакомься, это Ирочка, наша новая сотрудница, – представила меня начальница унылой крашеной блондинке, которой на вид можно было бы дать лет двадцать пять, не больше.
– Привет, – кисло отозвалась Настя и хотела сказать что-то ещё, но в это время зазвонил телефон, и она поспешила взять трубку, чтобы опередить зазевавшуюся коллегу.
А Люба даже не дёрнулась, чтобы на звонок ответить – она откровенно таращилась на меня и, судя по вытянутой физиономии, была крайне удивлена моим стремительным выздоровлением. Настолько удивлена, что даже забыла меня очередным проклятием припечатать. Я подмигнула ей с ироничной усмешкой, забрала распечатки и удрала на склад. В принципе, я почти весь ассортимент и так знала, но нужно было подготовиться к предстоящей битве, раз уж судьбе было угодно свести меня с противником именно в этот день. Оставалось уповать на то, что демоны догадаются защитить меня от дальнейших «покушений», раз уж я решила вступиться за несведущую чародейку.
– Тебе сказали, на чьё место тебя берут? – как бы невзначай поинтересовался завскладом Борисыч.
– Любы, – уверенно отозвалась я, сверяя напечатанное на листе наименование производителя с указанным на консервной банке. – Но мне не говорили, я сама догадалась. У неё взгляд тяжёлый.
– И не только взгляд, – кивнул мужчина, который по возрасту мне в дедушки годился. – Ты с ней поосторожнее, а то сожрёт, и глазом моргнуть не успеешь. Заговорённая она какая-то. Или проклятая. Мы ж её полгода назад на пенсию проводили, а замену Поля до сих пор найти не может. Кто ни придёт – то отказываются после первой же смены, то сначала болеют, а потом отказываются. Ты вот первая, кто после знакомства с Любкой не сбежал отсюда. Я вчера грешным делом подумал, что и ты тоже, как другие…
– Да мы и не знакомились с ней, – улыбнулась я искренне. – Нас Полина Владимировна вчера представила только друг другу. Вот сегодня намереваюсь поближе познакомиться. После шести, когда начальство местечко рабочее освободит.
– Ох, ну с Богом, конечно, только остерегайся её. Нехорошая она. Ежели что – в церкву сразу иди и сорокоуст на себя о здравии заказывай. Ты крещёная же?
– Ага, – кивнула я. – Сергей Борисыч, а почему вы мне вчера об этом ничего не сказали? Сразу меня, тощую доходягу, со счетов списали, да?
– Ну так… – смутился кладовщик.
– Ладно, проехали, – махнула рукой, показывая, что тема закрыта. – У вас тут четыре ящика кильки неизвестного происхождения. В номенклатуре такого производителя нет.
– Где? – он сразу же стал невероятно серьёзным, забрал у меня банку и распечатки, долго хмурился и что-то бормотал себе под нос, а потом изрёк: – Ну да, нету этой кильки. То-то я гляжу, не заказывают её, а сроки-то идут. Ух ты, глазастая какая! Молодец. Пойду разбираться, как такая оказия случиться могла.
И ушёл вместе с моими распечатками куда-то в офис, где сидели специалисты, отвечающие за ввод товаров в базу данных. Я ещё немного послонялась по складу, но ребята-комплектовщики вежливо попросили меня не путаться под ногами, поэтому на оставшиеся до шести полчаса моим убежищем стала каморка, служившая Борисычу кабинетом.
Нехорошая, значит, у нас Люба. Увольняться она не хочет, да? Ну-ну… Я тоже могу быть нехорошей, особенно когда дело касается финансовых интересов. У неё пенсия, а у меня – дулька без масла. Мне эта работа нужнее.
Когда возвращалась в офис, вышеупомянутая «нехорошая женщина» перехватила меня в коридоре и буквально придавила своими необъятными телесами к стене.
– Ты что сделала? – прошипела она мне в лицо, яростно сверкая глазами.
– Обратку боитесь схлопотать? – криво усмехнулась я, вспомнив, что Наташка однажды мне рассказывала о том, как несладко бывает всяким насылающим порчи колдуньям, когда кто-нибудь эти порчи снимает. – Пока можете не бояться, но я бы на вашем месте в следующий раз подумала, прежде чем нечто подобное делать.
– Да кто ты такая, чтобы мне советы давать? – злобно сощурилась Любовь Георгиевна, но натиск ослабила.
– Конь в кашемировом пальто. Отойдите от меня, пожалуйста, а то за мной демоны приглядывают, мало ли что…
Она посерела и сделала шаг назад.
– Ты ври да не завирайся, босячка. Я таких, как ты…
– На завтрак кушаете? Очень зря. Так и несварение заработать недолго. А вы знаете, что ведьмы после своей кончины демонами становятся, если знания передать не успевают. Нет? Не знаете? Ну так вот если вы ещё хоть раз косо на меня посмотрите, я вам быстро встречу с Навью обеспечу. Вчера упросила демонов не трогать вас, но больше заступаться не стану. Я ясно изъясняюсь?
Судя по тому, что до конца смены Любовь Георгиевна на меня больше ни разу даже глаза не подняла, выражалась я вполне доходчиво. Унылая Настя весь вечер уныло объясняла мне, как пользоваться программой, кто из торговых представителей какие точки обслуживает, как отвечать на звонки, из каких магазинов заказы поступают уже ближе к концу смены, и куда нужно звонить самим. Наука несложная, но среди заказчиков были должники, а в базе эти сведения не отображались, поэтому Настя посоветовала не принимать заказы самостоятельно, пока я не получу перечень должников и разъяснения от кредитного специалиста. Это был вечер пятницы, и получить заветный список мне светило не раньше понедельника.
Субботнее утро прошло без приключений, и я познакомилась с ещё двумя новыми коллегами – Маришкой и Натальей Алексеевной. С ними же вышла в воскресную вечернюю смену, по ходу знакомясь с каждым встречным-поперечным в своём отделе и за его пределами. В понедельник по графику я должна была выходить первый раз в ночь, но приехала с утра, чтобы застать кредитного специалиста. Застала. И Любовь Георгиевну тоже – под кабинетом бухгалтера с обходным листом в руке. Ух, как она на меня посмотрела!
Подсидела пенсионерку? Пусть так, но мне приятнее было считать это восстановлением справедливости. Сколько эта «нехорошая женщина» до меня стажёров слопала? Я была уверена, что если бы её навыки представляли для компании какую-то ценность, ни о каких проводах на пенсию речи бы даже не шло. Хороших сотрудников ценят, а не пытаются выпроводить их за порог. И что-то я не заметила, чтобы кто-то в нашем офисе выглядел расстроенным. Унылая Настя даже улыбнулась мне, чего я от неё ну никак не ожидала.
