Loe raamatut: «Бубен»
Когда чернеет последний снег и колдовские силы проявляют свою сущность, шаманы окрестных земель собираются вместе, чтобы проделать Путь в Мир Духов за новым знанием…
1
В одиночку проделать такой Путь под силу лишь Великому Шаману, но таковых в этих местах уже давно не водилось, так что пришлось большим и малым шаманам забыть про свои амбиции, чтобы по справедливости и силе расставить каждого на своем месте в Лодке Мертвых. Выбрав Рулевого и того, Кто прокладывает Путь, шаманы собирались у большого костра, чтобы каждый мог согреть свой бубен и напитаться силой огня. Старый шаман, не спешивший передавать свои дела молодому ученику, обратился к присутствующим:
– Я прошу слова у почтенного собрания!
Присутствующие зашумели, с опаской и подозрением глядя на поднявшего свой бубен старика. Многих из сидящих здесь лишил он духов-помощников, забрав их силу и укрепив свой род. Поэтому все с тревогой ждали, что скажет ненасытный Старик. Подождав, пока возгласы смолкнут, он тихо сказал, продолжая сидеть возле костра:
– Самая середина Весны – сильное Время. Каждый из нас может видеть истинную сущность другого. Чья сила увеличилась, а чья уменьшилась. Все, чего мы достигли за год и что мы действительно из себя представляем. Мы видим новые ие-кыпа наших собратьев.
Шаманы настороженно молчали, едва придвинувшись к огню и образовав плотное кольцо вокруг сидящего Старика. Он не смотрел на их лица. Он смотрел в огонь.
– Так вот, я могу поздравить шамана из рода Майнагашевых. Он приобрел себе нового духа-покровителя. Его покровителем теперь стал степной волк. И хотя мы знаем, как ненасытно это животное, мы знаем также и о его силе. Это хорошее знамение для рода.
В глазах присутствующих отразилось любопытство – куда клонит Старый Лис?
Старик с трудом поднялся с колен и повернулся лицом к присутствующим:
– Вы все видели нового Волка среди нас?
Шаманы закивали в знак согласия.
– Да. Мы видели!
Внезапно голос Старика стал раскатистым и звенящим, будто кто ударял изо всей силы колотушкой по пустому железному котлу:
– А кто из вас видел Тигра? Огромного Белого Тигра?
Шаманы в ужасе расступились, отпрянув от него, как от чумного.
– Тигра?! Здесь?!
Голос Старика стал тише, он снова присел у костра.
– А может, вы не хотите его видеть? Может, вы боитесь?
Шаманы стояли в задумчивости, вглядываясь в надвигающуюся темноту, сквозь которую расстилалась вниз по реке сиреневатая дымка костра. Рычание, принятое было ими за раскаты грома, едва слышалось вдалеке. Старик понял, о чем они думают, и усмехнулся:
– Грозы в это время не бывает! Решайте, сможем ли мы отправляться в Путь, если сюда идет Тигр?
Лица шаманов стали серьезны и полны решимости. Вперед выступил Шаман Иглек, крепкий мужчина лет сорока. Его духом-покровителем был медведь, и это обеспечивало ему уважение и даже некоторый страх со стороны более слабых собратьев.
– Совместное путешествие дает нам силы преодолеть Путь, который не осилить поодиночке. Вернувшись, каждый получит новые силы и новые знания. Камлание в одиночку не позволяет уйти далеко и пробыть в Нижнем Мире так долго, как мы смогли бы продержаться сообща.
Противоречивые мысли высветили на лицах стоящих огненные блики. Кто опасался за род, оставляемый без присмотра на время Путешествия, а кто боялся и не верил в свое благополучное возвращение. Опасность теперь будет ждать их не только в Нижнем Мире, но и здесь. Обессиленные после Путешествия, они могут стать легкой добычей Врага.
Старик снова взял слово:
– Мы можем оставить нескольких из нас здесь, чтобы охранять вход в Нижний Мир и сохранять равновесие между родами во время нашего отсутствия.
Иглек поддержал Старика:
– Мы сократим Путь и пробудем в Нижнем Мире всего два дня. День – туда и день – обратно. Остается только назначить сторожевых перед отплытием.
Проявив редкостное единодушие, шаманы выбрали Сову и Собаку сторожить Врата и Земли, пока они будут отсутствовать.
В стылом звенящем воздухе проносились запоздалые ие-кыла, видимые лишь когда чернеет последний снег…
2
Странные письма продолжали приходить. Поначалу Данил не обращал на них внимания, парой кнопок удаляя все сообщения как нежелательные. Но после седьмого письма на его имя он почему-то решил открыть сообщение. Международная консалтинговая компания The Union Consulting Group обращалась к нему с необычным и даже вызывающим предложением. Пробежав глазами первые несколько строчек, Данил откинулся в кресле и присвистнул.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
Он нажал кнопку вызова секретаря.
– Алексей, я тебе на компьютер перекинул одно сообщение. Через полчаса жду тебя с информацией об этой компании. Все, что удастся найти.
Алексей – педантичный молодой человек, немного занудный для своего юного возраста, но работавший со скоростью вентилятора средней мощности, – через двадцать минут появился в кабинете Данила Залесного, владельца одного из крупнейших в городе рекламных агентств «Виста». Положив перед директором черную папку, Алексей сказал, растягивая слова в своей обычной манере:
– Данил Николаевич, вот все, что есть в Интернете и что удалось собрать из местных источников.
– А рекомендации их клиентов?
Алексей пожал плечами.
– У них нет опубликованного списка клиентов. Я позвонил в пару компаний, но мне сказали, что туда обращаются только с проблемами, которые не обсуждают по телефону.
Данил улыбнулся:
– Ну, хорошо. Покажи, что у нас есть на этих проктологов.
Отпустив Алексея, Данил принялся просматривать материалы. Странная компания. Несколько лет работает в сфере стратегического мышления, а информация открыта только по международным семинарам. Данил с интересом просмотрел резюме генерального: Садыков Андрей Гаптухалиевич, сорок лет, из которых почти двадцать занимается историей религии и протокультурами. Отложив папку, Данил закурил.
– Бред какой-то!
Он вернулся к работе и открыл расчеты для нового проекта видеогалереи. Просмотрев пару колонок цифр, понял, что почти не вникает в суть дела. Он продолжает думать о странном письме. Данил снова открыл свой электронный ящик и пробежал глазами нижнюю часть сообщения: «… если это предложение вызвало у Вас интерес, Вы можете получить более подробную информацию у нас в офисе, по адресу…». Далее стояли несколько телефонов. Данил снова нажал кнопку связи:
– Алексей, соедините меня с «Юнион Консалтинг».
– Хорошо, Данил Николаевич.
Какое-то время в трубке играла веселая музыка, потом послышался глубокий мужской голос:
– Слушаю вас, Данил Николаевич.
– Андрей Гаптухалиевич?
– Да. Вы хотели бы встретиться?
Данил на мгновение задумался, потом пожал плечами: «А почему бы и нет?»
– Да, хотел бы.
– Завтра, в одиннадцать, вам подойдет?
– Подойдет. Где?
– Можно у меня.
– Хорошо, я приеду.
Данил положил трубку. Через минуту в дверь постучал Алексей.
– Данил Николаевич, вот адрес и схема проезда.
Данил кивнул и сложил все обратно в черную папку, лежавшую на самом краю его огромного стола.
В среду шел дождь, пробки на дорогах вкупе с ремонтными работами портили настроение сразу и на весь день. Было уже около половины двенадцатого, когда Данил припарковал свою машину возле здания, отмеченного крестиком на карте. Невысокая пристройка серого кирпича выходила прямо на парковку. Открыв тяжелую дверь темного дерева, Данил очутился перед лестницей, ведущей на второй этаж. Сверху доносились звуки кухни и слышались голоса. Данил достал телефон и набрал Алексея. Размеренный голос помощника сообщил:
– Господин Садыков ждет вас. Я еще утром передоговорился с ним на половину двенадцатого.
Данил внутренне усмехнулся, но мысленно поблагодарил Алексея. Поднявшись на второй этаж, Данил прошел по пустынному коридору и оказался перед двустворчатой стеклянной дверью, за которой было абсолютно темно. За всеми дверьми, кроме этой, слышались звуки офисной жизни, и Данил уже начал сомневаться, что пришел правильно. Он нажал кнопку звонка, и к его удивлению дверь тотчас распахнулась. Он шагнул в темноту. Внезапно у него за спиной возникла девушка с огромной копной иссиня-черных волос и прощебетала:
– Извините, у нас что-то с электричеством сегодня. Вы господин Залесный?
Данил кивнул:
– Да, это я.
Девушка просияла:
– Андрей Гаптухалиевич ждет вас.
Она с силой толкнула перед собой невидимую в темноте обитую железом дверь и пропустила его в небольшой кабинет, оформленный в китайском стиле. Красные иероглифы на стенах, причудливые фигурки и чайные сервизы с клеймом авторов вызвали у Данила странные чувства. Предложения, сделанные ему этой компанией, не соответствовали тому духу, который царил в офисе, больше похожем на антикварную лавку.
Хозяин оказался приятным, немного полноватым мужчиной в роговых очках, при этом весьма располагающим к приватным беседам. Показав секретарше на одну из банок с зеленым чаем, он предложил Данилу сесть.
– Скажите, что вас так удивляет?
Данил немного смутился:
– А что, у меня удивленный вид?
– Скорее озадаченный.
– Да, признаться, меня озадачило ваше предложение. В такие Игры я еще не играл.
Садыков улыбнулся и предложил гостю выбрать себе чашку для чая:
– Я часто бываю в Китае и привожу разные приятные мелочи.
Данил взял в руки и посмотрел на свет голубоватую чашку с зеленым орнаментом в виде драконов.
– Это хорошая чашка, самого лучшего фарфора. Вам будет приятно пить из нее. Говорят, что ее особенно любил Ли Сы.
– Кто это?
– Это Главный евнух первого императора Китая.
Данил в ужасе поставил чашку на место.
– А что-нибудь попроще у вас есть?
– Найдем.
Вошла секретарша с чайной доской и чайником.
– Анечка, принесите нам глину.
Данил посмотрел на часы. Был уже полдень. Время летело незаметно в этом странном кабинете.
– Зачем нам глина? Мы что, будем лепить?
– Нет. Все уже слепили до нас. Это сервиз черной глины. Середина прошлого века. Никаких евнухов.
Данил уселся поудобнее возле небольшого столика, который быстро заполнялся необычными предметами – щипцами, метелками, кувшинчиками и чайниками. Запах благовоний расслаблял и проникал в мозг, смешиваясь с ароматом крепкого зеленого чая.
С интересом рассматривая каллиграфические картины на стенах, Данил спросил:
– Почему вы отправили предложение нашей компании?
Садыков не торопясь допил свой чай, взял со стола красную увесистую папку и положил перед Данилом.
– Мы отправили предложение не только вашей компании. Мы сделали подобное предложение еще нескольким компаниям, испытывающим на данный момент затруднения.
Данил удивился:
– Затруднения? Но у нас пока нет проблем.
Андрей Гаптухалиевич встал, подошел к невысокому стеллажу и достал еще пару папок.
– Вы совершенно правы. ПОКА у вас все в порядке. Но давайте посмотрим на полгода вперед.
Данил уже начал было жалеть, что пришел сюда, но следующие слова этого спокойного неторопливого человека заставили его думать по-другому.
– Вы даже представить себе не можете, от какой мелочи порой зависит жизнь человека или процветание компании. Ошибка маленького человека, который, ну, скажем, просто поторопился на обед или нажал не ту кнопку в системе и запустил процесс, который сам не может контролировать…
В висках у Данила застучало. Как этот странный человек может знать о его проблемах с банком? Банк вряд ли будет распространяться о некомпетентности своих сотрудников. А сам Данил тем более. Пока Данил размышлял, Садыков, наблюдая за сменой его настроений, продолжил:
– Случайная ошибка влечет за собой ситуацию, на которую вы пока вынуждены смотреть сквозь пальцы и которая скоро приведет к проблемам куда более серьезным…
3
Лето 2290 года до н. э. выдалось жарким. Великий и могущественный Саргон сдержал слово, данное Богине Луны, и вот уже несколько шумерских городов пало под его натиском. Лучники Саргона легко сминали неповоротливых копьеносцев с огромными щитами – единственное, что смогли противопоставить ему незадачливые правители Южного царства. Да и царством это назвать было нельзя, потому что каждый город имел свою собственную власть – верховного жреца или жреца-воина. Разрозненные города, не имевшие сильного централизованного управления, бросали свои укрепления и один за другим сдавались на милость победителей.
Никто не знает, сколько бы еще продолжалась война, если бы не хорошая новость, быстро распространившаяся по лагерю Саргона, – сегодня, в третий день шестого лунного месяца, в самый жаркий день этого года, был взят в плен сам Загесси, глава военного союза шумеров. Неожиданное известие заставило Саргона призадуматься. От того, как он поступит со своим противником, может зависеть его собственное будущее.
Саргон временно приостановил свой военный поход и объявил недельное перемирие. Пока воины зашивали раны и чистили оружие, Великий Саргон велел созвать Малый Совет. Малый Совет всегда собирался, когда речь шла о конфиденциальных делах и не требовалось вмешательство военных. Верховный жрец Аккада, еще довольно молодой человек, прибыл не один. Он пришел в сопровождении жреца покоренного Ниппура, служителя храма верховного божества шумеров – Энлиля. От имени богини Иннан-ны на Совете говорила энту – главная жрица храма, покровительствовавшая Саргону с того самого момента, когда он еще незрелым юношей вошел в храм Иннанны. Он пришел туда простым слугой правителя города Киш, а вышел возлюбленным самой богини, которая привела его к трону. Сначала небольшого государства, а потом к короне Верхней Месопотамии. И теперь, когда Саргону оставалось лишь завоевать Нижнее царство, в его руках оказался сам Загесси.
Охране было приказано оцепить шатер Саргона на расстоянии крика, так, чтобы никто не мог слышать, о чем будут говорить жрецы. Никто не смел проникнуть туда под страхом смерти, пока последний гость не покинет священное место и не скроется в ночи.
Саргон, как обычно, занял место в глубине шатра, на кресле, накрытом его походным плащом, стоявшем чуть выше остальных. По правую руку от него расположился жрец его родного города Аккада, сразу за которым занял место служитель Бога Энлиля. По левую руку полулежала жрица Иннанны. Все знали, зачем пригласил их сегодня Саргон, но никто не решался первым затронуть щекотливую тему, пока сам хозяин не задал вопрос:
– Что скажут боги? Должен ли я сохранить жизнь лугаля Загесси, или же мне следует поступить с ним как с врагом?
Жрица чуть улыбнулась и красиво изогнула свое изящное тело, почти обнажив при этом грудь.
– А кем тебя считает лугаль Загесси?
Саргон содрогнулся.
– Загесси считает меня бастардом, зачатым вне храма. Простым человеком. Хотя моя мать была энтум, она вынуждена была избавиться от меня, оставив на воспитание огороднику Акки.
Жрец Энлиля прикрыл глаза и покачал головой при столь откровенных словах воителя Аккада:
– Теперь мне понятно, почему Загесси отклонил ваше предложение жениться на его сестре.
Жрец Аккада сделал попытку сгладить столь поспешные слова своего коллеги:
– Этот брак избавил бы нас от многих проблем. А теперь мы должны думать, как подчинить родовую знать. Завоевать города Междуречья не проблема, проблема – как потом удержать власть. Правитель, который не ведет свой род от знаменитого предка или бога, не может рассчитывать на поддержку храмов и общин.
Саргон начинал терять терпение:
– О храмах ли мы сейчас говорим?
Жрица широко открыла раскосые глаза, густо подведенные сурьмой, и томным голосом произнесла:
– Так зачем оставлять жизнь человеку, который никогда не признает тебя? Но просто убить его нельзя. Он коронован в Белом Храме и признан всеми номами шумеров как правитель, данный богами. Боги шумеров не потерпят, если незаконнорожденный выскочка пойдет против их воли.
Саргон сжал рукоять меча, но внешне оставался спокоен. От жрицы не ускользнуло это напряжение повелителя.
– Может, жрец Энлиля скажет нам, как поступить завоевателю, который хочет подчинить себе Шумер?
Молодой жрец поднялся, подошел к очагу, в котором не было огня, протянул руку над воображаемым пламенем и, растягивая слова, сказал:
– Загесси короновал Энлиль – верховный бог шумеров, значит Энлиль должен расторгнуть договор с лугалем Загесси.
Саргон мысленно поблагодарил жреца Аккада, догадавшегося привести с собой жреца, знакомого с обычаями покоренных городов. Он теперь внимательно вслушивался в то, что говорит этот жрец…
С восходом солнца на глазах у всей армии пленный лугаль Загесси был облачен в торжественные одежды. Затем двое здоровенных воинов армии Великого Саргона заковали его в особые медные оковы, что соответствовало высокому званию правителя. Жрецы Ниппура, главного города шумеров, где происходило это из ряда вон выходящее событие, собравшись на втором ярусе Белого Храма, молча смотрели вниз на необычную процессию.
Возглавляли шествие знаменосцы с флагами Загесси, которые они несли чуть спущенными, словно оплакивая своего правителя. Мерный бой барабанов, под который двигались стройные ряды хорошо вооруженных людей, вызывал дрожь тревоги у всех, кому довелось быть свидетелями древнего ритуала низложения.
Среди жрецов пронесся ропот:
– Откуда они узнали?.. Кто мог им рассказать?.. Предательство!..
Саргон с десятком лучших воинов замыкал колонну. Поравнявшись с Белым Храмом, он склонил голову, приветствуя жрецов. Жрецы замерли в недоумении. Наконец хранитель ключей Храма сказал:
– Теперь у него не будет препятствий. Он действует от имени и по воле бога Энлиля. Не успеет солнце войти в знак Козерога, как вся Месопотамия будет лежать поверженной у его ног…
Процессия приостановилась у Ворот Храма бога Энлиля. По обеим сторонам ворот лежал разрубленный надвое белый козленок. Еще пахло свежей кровью, которой окропили дорогу вдоль Главных Ворот. Глашатай прокричал:
– Договор расторгнут! Загесси больше не вождь всех шумеров! Энлиль отказывается покровительствовать ему!
Загесси силой втолкнули в Ворота, войдя в которые вождем, он вышел простым смертным, лишенным титулов и покровителей. Боги отвернулись от него. Великого воина и правителя подвели к небольшому помосту, который хорошо был виден отовсюду, сняли оковы, связав руки за спиной простой веревкой, и бросили на свежеструганые доски.
Огромный воин из стражи Саргона наступил ему коленом на спину и стал с силой тянуть голову Загесси назад, ломая хребет. Изо рта умирающего вождя вытекла струйка крови. Загесси чуть приоткрыл глаза и прошептал:
– Я проклинаю тебя, простолюдин Саргон, за то унижение, через которое ты заставил меня пройти. Твой город будет разрушен, а твои боги уничтожены… Смерть твоя будет страшнее моей…
Слова умирающего были тотчас переданы Саргону. Это взбесило его, и он приказал не предавать тело Загесси земле, как намеревался вначале, а вывесить его на воротах на расклевывание воронам. В тот же день Саргон повелел прекратить перемирие и двинул свои войска на Лагаш и дальше, на Ур и Урук, где в храме Эанны с глубокой древности правили боги Ан и Иннанна…
4
В лучах заходящего солнца хрупкая фигура девушки, казалось, была соткана из первого сумрака, надвигающегося на долину. Забравшись с ногами на самую высокую ступень храмовой лестницы, Пуаби размышляла. С тех пор, как отец приказал ей стать верховной жрицей храма, она не знала уединения, и лишь сегодня ей удалось тайком от наставника улизнуть из святилища. Она ненавидела здесь все – от грандиозных храмовых сооружений до пропахшего удушливыми благовониями огромного золоченого алтаря. Она чувствовала себя кошкой, которая лучше видит в темноте, чем при дневном свете, потому что вечный полумрак подземных переходов и священных залов, где не было ни малейшего луча солнца, царил безраздельно. Это был храм богини Луны – Иннанны, и Пуаби еще девочкой вошла сюда по приказу отца – властителя Саргона. Саргон завоевал эти земли шесть лет назад, и как предусмотрительный правитель он старался распределить самые значимые в государстве места среди своей семьи, среди тех, с кем он был связан кровными узами. С одиннадцати лет Пуаби начали готовить к тому, чтобы стать верховной жрицей, не только исполнявшей роль главной хранительницы древних знаний о Возрождающейся богине, но и занимающей важное место в управлении землями Шумера. Ее голос был равен голосу богини, и ему подчинялись беспрекословно все, кто не желал навлечь на себя и своих близких немилость небес.
Верховная жрица подобна богине, она не принадлежит себе. Девочке казалось, что самые строгие запреты и наказания придуманы специально для нее. Ей не позволялось ничего из того, что было позволено другим детям. Даже простая жрица имела больше прав и свободы, чем Пуаби. Так было до сегодняшнего дня. Но сегодня утром все переменилось. В ее комнату, чуть начал светлеть небосвод, вошла целая процессия жриц и жрецов в самых торжественных одеждах, какие надевали лишь по особым случаям. Выстроившись в ряд согласно своим званиям и положению, они стояли молча в ожидании Наставника. Пуаби лежала на своей кровати с закрытыми глазами, не смея пошевелиться. Она ждала. Наконец вошел Наставник и торжественно произнес:
– Встань, Иннанна!
Пуаби оставалась неподвижной.
Хор жрецов повторил за Наставником:
– Встань, Иннанна!
Пуаби медленно поднялась и встала с кровати. Глаза ее были закрыты. Она не смела открывать глаза в то время, когда богиня Луны уходила. Луна и Солнце не встречаются. Луна не может видеть Солнце. Пуаби могла открывать глаза лишь после захода солнца, и поэтому она сейчас стояла перед высокородным собранием с закрытыми глазами. Голос Наставника прозвучал где-то совсем близко от нее:
– Открой глаза!
Пуаби не верила своим ушам, однако жрецы хором повторили приказ Наставника:
– Открой глаза!
Она медленно приподняла веки и тотчас опустила их – нестерпимый солнечный свет бил по ее глазам, привыкшим к темноте.
Голос жрецов звучал все громче:
– Открой глаза!
Пуаби с трудом заставила себя приоткрыть глаза, и тотчас они наполнились слезами от режущего яркого света. Наставник подошел к ней и ладонью прикрыл ее глаза, давая возможность немного привыкнуть к свету Наконец Пуаби сказала:
– Можете убрать руку.
Слезы текли по ее лицу, но она не вытирала их. Богиня не могла сама делать такую работу. Младшая жрица с поклоном подошла к своей богине и вытерла ей лицо белоснежной тканью. Пуаби огляделась. В свете дня все выглядело несколько иначе. Золото на одеждах жрецов сияло как огонь. Краска на их лицах была ослепительно белой, а подведенные черные глаза казались неестественно огромными. Пуаби знала, что нельзя опускать глаза, и медленно переводила взгляд с одного подданного на другого. Это были ее слуги и мучители. Они следовали за нею всюду, и теперь даже днем она не будет знать покоя. Несколько служанок внесли ее одежду, и церемония облачения продолжалась почти до полудня. Теперь Пуаби предстояло обойти свои владения при свете дня.
Она возглавила процессию и медленно двинулась от центрального алтаря по спиральным переходам Зиккурата. Обходя залы и кладовые, она оставляла каждого жреца там, где было его место службы. Процессия незаметно редела, и к северо-западным воротам храма Пуаби подошла одна в сопровождении Наставника. Отметив своим присутствием центральные ворота, она повернула обратно. Однако, пройдя несколько шагов, остановилась и огляделась. Вокруг не было ни души. Пуаби приказала Наставнику подойти поближе и тихо спросила:
– Почему церемония состоялась сегодня? Праздник еще через три недели.
Наставник покачал головой.
– Сегодня ты стала верховной жрицей богини Луны. Послушай меня, девочка, и постарайся принять то, что я сейчас скажу. Твой отец – сильный и смелый мужчина, он глава государства. Он владеет искусством подчинения людей, но не все знает о священных местных обрядах.
Наставник глотнул побольше воздуха, словно ему нужны были силы, чтобы закончить свою речь.
– Позиции верховных жрецов были столь сильны в этом государстве, которое он завоевал, что ему ничего не оставалось, как назначить верховными жрецами своих кровных родственников. И ты знаешь, почему.
Пуаби кивнула. Да, она хорошо знала законы крови. И знала, что убийство кровного родственника – самое тяжкое преступление, которое боги жестоко карают до седьмого колена, проклиная эту кровь. Наставник смотрел ей прямо в глаза.
– Саргон, твой отец, всегда был уважителен к богам и поначалу намеревался отдать тебя в жрицы богу Нанне в Ур, но чей-то недобрый совет сослужил тебе и твоему отцу плохую службу. И он решил сделать тебя верховной жрицей богини Иннанны в Уруке.
Пуаби прислонилась к стене, почуяв недоброе в словах Наставника.
– И что плохого в этом решении?
Брови Наставника сдвинулись в тонкую грозную линию.
– Ты спрашиваешь, что плохого в этом? Тогда ответь мне, что плохого может быть в кровосмешении!
Пуаби плотнее вжалась в стену, не веря своим ушам. Наставник подошел к ней и положил свою старческую высохшую ладонь на ее голову.
– Саргон не знал всех тонкостей древних ритуалов этой земли, а недобрые люди указали ему путь позора. Поговаривают, что это дело рук сторонников Загесси, которого твой отец казнил столь неподобающим образом.
Пуаби закрыла глаза – так ей было легче слушать, что говорит Наставник.
– Через три луны должен состояться Ритуал. Богиня Луны и верховный жрец должны сочетаться ритуальным браком, а ребенок, рожденный от этого брака, будет признан законным наследником правителя.
Сердце Пуаби на мгновенье остановилось. Она попыталась закричать, но Наставник с силой, неожиданной для старого человека, зажал ей рот.
– Тихо! Ни к чему, чтобы кто-нибудь из слуг услышал, что богиня кричит, как простая кухарка!
Дав девушке немного прийти в себя, жрец убрал руку и строго сказал:
– Теперь молчи и слушай! Ни тебе, ни твоему отцу этот позор ни к чему. Поэтому через две луны ты умрешь!
Пуаби тихо сползла по стене на землю, которой уже коснулись первые тени сумрака.
– Так вот почему ты так торопился открыть мне глаза!
– Я хотел, чтобы ты хоть немного увидела солнце перед тем, как уйти в вечный мрак.
Пуаби оставалась безразличной к его словам. Она еще не свыклась с мыслью о смерти.
– Уйди! Оставь меня одну!
Наставник покачал головой.
– Я не могу оставить тебя без присмотра ни на минуту, чтобы ты не наделала глупостей, девочка. Все должно быть так, как задумал твой отец. Лишь в этом случае ты будешь спасена.
– Спасена? Ты смеешься надо мной, старик?
– Ради имени и чести своей семьи ты должна умереть. Богиню Луны укусит священная кобра, а верховный жрец устроит пышные похороны. Твоя могила будет самой роскошной и просторной, это будет дворец под землей. Ты уйдешь из этого мира в роскошных нарядах в сопровождении молодых жриц. Твои самые любимые кушанья будут с тобой. Твоя золотая арфа будет с тобой. Чего же ты еще можешь пожелать?
Пуаби взглянула на него с сожалением.
– Ты стар и прожил долгую жизнь. Поэтому Смерть кажется тебе красивой женщиной, которая примет твое тело в свои объятия. Я молода, и Смерть для меня – отвратительная старуха. Она меня пугает.
Наставник пристально посмотрел на нее и спросил:
– Ты хочешь жить?
Пуаби молча кивнула.
– Но это будет совсем не та жизнь, к которой ты привыкла. Ты была рождена в роскоши, тебе прислуживали самые знатные девушки Шумера. Кто ты будешь, если богиня в тебе умрет? Подумай, девочка, нужна ли тебе такая жизнь. Жизнь безымянной рабыни, у которой нет ни отца, ни матери, и даже имени у нее нет.
Пуаби улыбнулась.
– Есть! Имя есть!
Наставник изумился.
– Откуда ты знаешь?
– Я видела свое новое имя во сне.
– И как же будут звать мою маленькую госпожу после смерти?
– Морада!
Наставник поклонился и ушел, оставив Пуаби одну вопреки своему обещанию. Девушка стояла, улыбаясь чему-то неизвестному, согреваясь у каменной стены, впитавшей солнце прекрасного дня и теперь отдававшей свое тепло маленькому хрупкому телу.
