Loe raamatut: «Хранитель и Виринея»
Пролог
– Виринея, как же я люблю тебя, – прошептал мужчина в губы, прижавшейся к нему девушки. – Тебя всю, без остатка.
Не выдержав, он припал к её нежным губам. Его руки властно скользили по стройному телу, изучали спину, зарывались в волосы. Антон проложил дорожки поцелуев по её длинной шее, легко коснулся небольшого ушка, скользнул ладонью по крепкой груди и задержался на ней.
От его горячего дыхания Виринея задыхалась. Тело дрожало от чувственных ласк, сердце перегоняло горячую кровь. Она прижималась к сильному мужскому телу, стремясь слиться с ним воедино, почувствовать его всего, отдаться без остатка и взамен получить всю вселенную.
– Я думала, что никогда больше не увижу тебя, – прошептала она. – От этого, казалось, я сойду с ума. Мне не давала покоя мысль, что ты меня бросил, оставил здесь одну – умирать без тебя.
– Ненормальная моя, как же я мог тебя бросить? Я же люблю тебя больше жизни. Меня бы ничто не остановило.
– Правда? – она заглянула в его лицо своими невероятными сине-зелёными глазами стихийницы.
– Как и то, что мы с тобой встретились, – он прикоснулся к её губам. – Это твоя любовь спасла меня, любимая, вернув с того света.
ГЛАВА 1
За несколько месяцев до этого.
Большая муха гудела за сеткой окна, пытаясь всеми силами прорваться в дом. Там, в большом мире, царила золотая осень с её яркими желто-красными красками, изредка дождливой погодой, прощально кричащими клинами, перелетающих на зимовку птиц.
Мягкие солнечные деньки расслабляли, не хотелось думать, что впереди морозная зима с её холодами, ветрами и снегом. Ветерок, дующий в окно, мягко шевелил занавески, принося в комнату запахи опадающей листвы и булочек с ванилью из соседней пекарни.
Антон лежал на постели, и безразличным взглядом рассматривал упрямую муху, которая не собиралась сдаваться и, отлетая на несколько секунд, упорно возвращалась на старое место, пытаясь найти хоть какую-то щель.
В голове Антона было пусто и гулко, словно она стала неожиданно полой, как барабан. Ему было всё равно. Мир для него потерял все свои краски и теперь выглядел унылым чёрно-серым пятном. Антону не хотелось жить: зачем тратить кислород, который может кому-то оказаться нужнее.
Весь его мир разделился на до и после трагедии. До – это когда ты любимчик госпожи удачи и фортуны, и после, когда ты просто обездвиженное бревно на кровати.
Ему не хотелось думать, но предательский мозг как назло подкидывал картинки из его прошлой жизни.
Антон практически не помнил родителей. Он был совсем маленьким, когда они погибли при странных обстоятельствах. Это случилось во время пожара на работе у отца, куда мать приехала на машине скорой помощи забирать пострадавших.
До сих пор так и осталось непонятным, почему отец побежал в объятое огнём помещение? Мать бросилась за ним, пытаясь остановить, и в это время опасно затрещала кровля. Некоторые балки полетели вниз.
На доли секунд все, кто оказались свидетелями разворачивающейся на их глазах трагедии, замерли. Потом следом за этими двумя побежали спасатели, но не успели – кровля рухнула.
Об этом Антону потом рассказала тётя Света, которая забрала его к себе. Она была сестрой матери, и воспитала его, как своего родного сына, отдавая ему всю любовь и теплоту своего огромного сердца.
Детство мальчика омрачала только тоска по родителям, особенно по отцу. Тётя Света быстро уловила, что ребёнку нужна твёрдая мужская рука, и отдала его заниматься спортом. С тех пор тосковать у Антона времени не было. Клюшка и шайба стали его вторым я. Однако тётя не успокоилась и отправила его ещё и на модные тогда восточные единоборства.
«Мужчина должен уметь постоять за себя», – приговаривала она.
Учёба давалась Антону легко. Он окончил школу без единой тройки, сам поступил в один из престижнейших ВУЗов страны. Казалось, весь мир крутится вокруг красивого светловолосого парня с атлетической фигурой и невероятно голубыми глазами под низкими чёрными бровями. Девчонки его преследовали, томно вздыхали и строили глазки.
Парень был лёгок в общении, запросто заводил новых друзей и подруг, и с такой же лёгкостью расставался с ними, не держа ни на кого зла и не задумываясь, что чьи-то сердца оказывались разбиты.
****
На четвёртом курсе в их институт перевелась Диана. Дочь обеспеченных родителей была чудо как хороша – с длинными чёрными кудрями и тёмно-карими глазами испуганной лани.
Они встретились первый раз в коридоре института после занятий, и Антон сразу попал в плен её необыкновенно пленительных глаз, нежного овала лица, и зовущих губ, созданных природой для поцелуев.
К его радости, незнакомка тоже обратила на него внимание, и уже спустя несколько дней они с Дианой стали считаться одной из самых красивейших пар института.
Она нежной ручкой прошерстила круг его друзей, убрав оттуда тех, кто не соответствовал её требованиям. В итоге рядом остались просто хорошо знакомые молодые люди из обеспеченных семей, терпящие его присутствие только из-за прекрасной небожительницы, как за глаза называли Диану.
Её отец – Игнатов Сергей Борисович – занимал руководящий пост в министерстве и был крупным предпринимателем. Он души не чаял в своей дочери, и когда по окончании института она привела Антона, предложив устроить его к ним на фирму, у него не возникло даже вопросов.
На следующий день молодой человек уже работал на одном из предприятий отца Дианы. Ему было обещано, что если он покажет себя с хорошей стороны, то вскоре сможет возглавить технический отдел.
Антон плавно плыл по течению жизни, утром отправляясь в тренажёрный зал, вечером встречаясь с Дианой. Мужчина быстро влился в работу, легко сходясь с людьми, с которыми приходилось контактировать. Природная смекалка, хороший багаж знаний и живой ум вскоре, и правда, позволили ему продвинуться по служебной лестнице.
Тётя Света не могла нарадоваться за своего племянника, сокрушаясь иногда, что совсем его не видит. Антон покупал ей небольшие подарки, словно извиняясь за то, что практически не бывает дома рядом с ней. Но всё его свободное время было посвящено девушке. Диана требовала, чтобы каждый вечер он присутствовал при ней, и противиться этому Антон не мог.
Он, словно муха, попал в сеть к огромному пауку и его всё больше оплетали паутиной, не давая двигаться. Молодой мужчина был амбициозен, его увлекала такая жизнь, а самое главное, он шёл к своей цели – повести Диану под венец.
Тот вечер, два года назад, Антон помнил до мельчайших подробностей. Тогда, в конце лета, было ещё довольно жарко, и Диана решила устроить очередную вечеринку в загородном доме. Огромный особняк, отстроенный несколько лет назад возле небольшого озера, стоял недалеко от смешанного леса, растущего за домом.
Диана подъехала на своей роскошной машине за Антоном на работу в обед, чтобы забрать его. Он вышел, поцеловал её, сел за руль, и они тронулись.
– Антон, – промурлыкала девушка, с недоумением взирая на его нахмуренное лицо, – ты чем-то недоволен?
– Диана, я же просил не отпрашивать меня через отца, как будто у меня нет языка.
– Ты что, – удивлённо выгнула она идеальную бровь, – чем-то ещё и обижен?! Тем, что без проблем собрался и ушёл? По-твоему, я ещё и виновата? Это вместо благодарности? – она недоумевающе посмотрела на него и обиженно фыркнула.
Больше они не разговаривали. Время плавно близилось к двенадцати, вечеринка была в самом разгаре, а Диана и Антон так и не подошли друг к другу. Они стояли с разными группами гостей и делали вид, что им нет друг до друга дела.
В полночь приехали ещё друзья Дианы и привезли с собой одного из сыновей какого-то арабского шейха, который решил попутешествовать по миру и приехал ненадолго в страну. Черноглазый красавец араб тут же привлёк внимание подвыпившей и оскорблённой Дианы. Она подошла к нему танцующей походкой и посмотрела своим коронным взглядом, от которого плавилось мужское население. Тот тут же заинтересовался красивой девушкой.
Антон, наблюдая за ними, получил удар под дых, и чтобы заглушить странное, незнакомое ему до сих пор чувство ревности, начал накачиваться спиртным. Примерно через два часа он был взведён до предела, горячительное его уже не брало, а внутри медленно сжималась пружина. Диана хохотала, изредка кидая косые взгляды на своего обидчика. Кто первый из подвыпивших гостей предложил вернуться назад в город, а заодно устроить гонки на машинах, Антон не видел, но Диана нетвёрдой походкой подошла к нему.
– Хочешь помириться, добудь для меня победу, – промолвила она и протянула ему ключи от машины.
Антон несколько секунд смотрел на неё, прокручивая в голове её слова, потом усмехнувшись уголками губ, протянул руку и взял ключи.
– Я выиграю, чтобы доказать тебе, что я и сам чего-то стою.
Она улыбнулась и повернулась к остальным.
– Вот мой гонщик, – она кивнула на него, – и сегодня он докажет, что стоит меня. Кто готов оспорить?
Смеясь, вперёд вышли несколько человек, и черноволосый красавец араб был среди них. Он с интересом рассматривал соперника, потом повернулся к Илье, сопровождающего его, и что-то тихо сказал. Парень, удивлённо взглянул на него, пожал плечами и направился к Антону.
– Слушай, Антон, – тихонько обратился он к нему, – давай отойдём, разговор есть.
– Что за тайны мадридского двора? – голубые глаза Антона потемнели, он нутром предчувствовал какую-то гадость. Илья всегда, как пиявка, цеплялся к тем, кто мог ему платить за небольшие услуги.
– Слушай, – зашептал подошедший, – тут такое дело… в общем, заработать не хочешь?
– Ну-ну, – усмехнулся Антон, кривя губы. Внутри вдруг раздался звон, как от колоколов, словно предупреждая об опасности, – внимательно слушаю тебя, господин посредник, что ты там решил предложить?
Илья помялся, не решаясь, говорить или нет, но потом жадность взяла верх.
– Понимаешь, наш гость хочет предложить тебе неплохо заработать. И дел всего – не лезть вперёд.
– Что? – переспросил Антон, не веря своим ушам.
– Да катись себе потихоньку, тебе ещё и деньжат за это подбросят.
Илья подхалимски заглянул в глаза, и натянутая пружина внутри мужчины распрямилась. Илья отлетел далеко и с грохотом врезался в столик с закусками. К нему быстро подбежали официанты и помогли подняться.
Араб, наблюдающий за их разговором, улыбнулся, ткнул в Антона указательным пальцем, а затем, не спуская с него чёрных глаз, указал большим в пол.
Они высыпали на улицу, ночь перевалила за вторую половину, в воздухе ещё витали запахи отцветающих ночных цветов, чувствовалось приближение осени по прохладе, что разливалась вокруг. Молодёжь, предчувствую приближающееся развлечение, громко разговаривала и смеялась, договариваясь, куда они поедут, и обговаривая маршрут. Кто-то особо весёлый предложил доехать до черты города и, не останавливаясь, проехать мимо поста автоинспекции на дороге. У кого не ёкнет, и он первым, не сбавляя скорости, пронесётся вперёд, тот и выиграл. Все зааплодировали, народ жаждал развлечений.
Диана подошла к Антону и посмотрела на него долгим взглядом, как будто решая говорить или нет.
– Мне будет жаль, – наконец, промолвила она, – если ты проиграешь, и нам придётся расстаться.
Если бы он не был пьян, он бы может задумался над её словами, но сейчас он услышал, только «если проиграешь». Антон посмотрел на неё.
– Не надейся, – жестом собственника притянул к себе и жадно поцеловал.
Затем развернулся и быстрым шагом направился к машине. Внутри бурлила непонятная злость и решимость. Открыв дверцу, сел за руль и завёл. Мотор заурчал тихим рыком дикого зверя. Чёрная в ночном свете машина, с большим количеством лошадок под капотом, легко тронулась с места, блестя металлическими боками от бликов фонарей.
Они выехали на трассу и остановились. Большинство уехали дальше, туда, где должен был состояться финиш. В гонке решили участвовать семь человек, араб был среди них на светло-сером седане-капле. Он сидел в стоящем рядом с Антоном автомобиле. Повернувшись к нему, с издёвкой улыбнулся, блестя белоснежными зубами, словно насмехаясь, что парень на чужой машине.
Антон вцепился в руль Внутри бесновался зверь. Никогда он не ощущал таких раздирающих душу эмоций. Нажал на газ, мотор рыкнул, но мужчина пока не спускал зверя с поводка, словно давал ему время собраться с силами, чтобы рвануть.
Один из гостей дал отмашку начинать гонку. Моторы взревели, и автомобили рванули по дороге, обгоняя другие машины и летя к победе. Каждому хотелось быть первым, из моторов выжимали всё, визжали на поворотах шины и тормоза. Скорость росла, напряжение зашкаливало. Наконец, впереди, обогнав всех, остались только Антон и араб. Тот не давал ему оторваться, как не крути, но машина сына шейха была мощнее, однако Антон верил в удачу.
Показался пост, Антон, вжав педаль газа в пол, рванул к цели. Впереди была ещё одна машина и шейх на хвосте. Мужчина не мог позволить себе проиграть и потерять Диану. Ему казалось – это подобно смерти. Знать бы на что она похожа – смерть?
Шестиполосная трасса была идеальна. Скорость зашкаливала. По полосе Антона впереди замаячила машина. Антон приготовился обогнать её. Но в это время араб нажал на газ и занял полосу слева, не давая Антону совершить манёвр. Антон перестроился вправо, и они с соперником одновременно пронеслись мимо поста автоинспекции. Вот уже и предполагаемая полоса финиша. Антон на полкорпуса вырвался вперёд.
Его мозг уже праздновал победу, тело пело, захлёстывая всё адреналином. Он даже не понял, в какой момент перед ним оказалась машина скорой помощи, которая со звуковым сигналом и проблесковыми маячками вылетала на перекрёсток. Уходя от столкновения, Антон вывернул руль вправо и влетел в припаркованный на обочине грузовик. Мир взорвался ослепительным светом, и сознание поглотила тьма.
****
Было непонятно, как он вообще выжил в этой аварии. Спасатели вытаскивали тело из покорёженной груды металла, буквально распиливая машину по кускам. Сначала решили, что он мёртв, но потом один из медиков обнаружил, что у трупа едва прощупывается пульс.
Несколько операций и пара месяцев комы, и преследующий его образ огромного светло-серого волка, куда-то его зовущего.
Когда он в первый раз выплыл из разрозненных обрывов странных видений и боли и открыл глаза, то первое, что увидел – это постаревшее и осунувшееся лицо тёти Светы. Она сидела рядом с ним и дремала, свесив голову. Он просто смотрел на неё не в силах произнести ни звука. Руки и ноги не шевелились. Промелькнула мысль, что всё переломано, а он в гипсе, потому и не может двинуться.
Воспоминания накатились волной. Антон вздохнул полной грудью, радуясь, что выиграл гонку и остался жить, а значит, Диана будет с ним. Тётя Света, словно почувствовав его взгляд, вскинула голову. Улыбка счастья озарила её лицо. Антон не сдержался и, превозмогая боль, уголками губ улыбнулся ей.
– Мальчик мой, сейчас… сейчас, мой хороший, я позову врача. Господи, какое счастье, – пролепетала она сквозь слёзы и унеслась в коридор.
Антон остался лежать. Через секунду в палату вбежала тётя Света, ведя за собой седовласого врача. Он деловито осмотрел Антона, тыкая его иголками. Антон ничего не чувствовал, и постепенно страшное понимание случившегося стало доходить до его сознания.
– Сколько я лежу? – спросил он, смотря в потолок и боясь услышать ответ.
– Два месяца, Антоша, – ответила тётя Света, вытирая слёзы.
– Молодой человек, пока нет абсолютно никакого повода отчаиваться, – бодро заверил его врач. – А что вы хотите? После такой аварии, вообще чудо, что вы остались жить. Естественно, вас ждёт реабилитация в течение долгого времени. Но будем надеяться на молодой здоровый организм, он должен всё перебороть, а мы ему будем помогать. Хорошо, молодой человек?
И он с лицом полным энтузиазма уставился на Антона. Ему пришлось кивнуть в ответ, он был готов сражаться, если покажут с кем. Не успел врач выйти, как он повернул голову к тёте Свете.
– А Диана? – спросил он у женщины, а у неё вновь потекли слёзы.
– Понятно, – прошептал он, а предательское сердце рухнуло вниз, обдавая жаром лицо. – И что – ни разу?
– Один раз, когда тебя только привезли и прооперировали. Она сразу пошла к врачу и, выйдя оттуда, ничего мне не сказала. Просто собралась, и ушла. Прости, Антош, но я её с тех пор не видела.
Он зажмурил глаза, стараясь претерпеть второй удар за сегодня.
****
С того дня он стал бороться сам с собой. Вот только, как можно бороться, если всё что у тебя борется – это твоя голова и мысли в ней. Другого поля боя у него не осталось.
Его врач Силаев Степан Сергеевич или «три С», как его называли за глаза, умудрился ещё пять раз положить его под нож, обещая, что со следующей операцией вернётся хоть какая-то активность, но всё было тщетно.
Его давно перевезли домой, но в его жизни ничего не поменялось. Антон устал бороться, прекрасно понимая, что он сейчас только обуза для тёти. Она уже стала походить на тень. К нему никто сейчас не приходил. Когда-то Диана позаботилась, разогнав его когда-то настоящих друзей. «Хотя причём здесь она?» – часто думал Антон, понимая, что, это больше его вина. Это он позволил ей это сделать. По большому счёту, его тогда всё устраивало, так что в том, что это произошло, он виноват не меньше.
Муха продолжала настойчиво биться в сетку, словно решила пробить в ней брешь, Антон слушал её удары и размышлял, когда и что он сделал в этой жизни не так.
Про Диану он до сих пор не мог вспоминать спокойно. Стоило только подумать о ней, и сразу перед глазами вставали прекрасные глаза и зовущие губы. Он усмехался и гнал от себя обольстительный образ, прекрасно понимая, что она про него уже давно забыла.
От его прежнего тела остались одни воспоминания, лежащий на кровати мужчина лишь смутно напоминал того красавца парня, каким он когда-то был. А ночами в его сны всё чаще приходил огромный зверь и, положив крупную голову на огромные лапы, задумчиво смотрел на него голубыми глазами.
В этот вечер тётя Света пришла домой взволнованная, быстро нагрела ужин и прибежала к нему в комнату, покормить его, он покачал головой, сказав, что не голоден, не выдержав, она села и расплакалась.
– Антош, я всё понимаю, хороший мой, но я прошу тебя, нет, я умоляю на коленях, давай самый последний раз согласимся на операцию. А потом, мальчик мой, если ты примешь решение, что не будешь есть, я постараюсь не мешать тебе, как бы больно мне не было.
Она рухнула перед ним на колени, и Антону стало мучительно стыдно, что он над ней издевается.
– Хорошо, тётя, – выдавил он из себя, – но пожалуйста, запомни, что ты сказала.
– Антош, – она вскочила окрылённая, – вот увидишь, на этот раз всё получится, я чувствую, понимаешь, – она схватила его за руку, – на этот раз нам обязательно повезёт.
Операция была назначена на среду. Антона на носилках опять перевозили двое здоровых санитаров с платной клиники. Где его бедная тётя брала деньги, он старался не думать, потому что это разрывало от безнадёжности его нутро.
Доктор «три С» влетел, как всегда, в палату, принося с собой оптимизм и кучу несбыточных надежд.
– Антон, молодцом, завтра в восемь операция, нам осталось решить проблему с последним осколком, и я верю, что ещё спляшу на твоей свадьбе.
Он пронёсся ураганом и улетел дальше по своим делам, вскоре убежала на работу тётя, пришла медсестра, как обычно, взяла кровь на стандартный набор анализов и ушла, предупредив, что к обеду сделают снимок. Антон лежал, смотрел в потолок, мысли текли вяло, вскоре не заметил сам, как уснул.
Огромный светло-серый зверь подошёл к нему, вздохнул и заглянул вопросительно в глаза, словно спрашивая, идёт он или нет, потом потянул за собой. Мужчина встал и отправился вместе с ним. Они бежали вдвоём по полю, ветер упоительно шумел в ушах. Потом был лес. И он замер, рассматривая необыкновенные деревья. Толстоствольные громадины высились, казалось до самого неба, мощные ветви крон переплетались между собой и сплетались в некий узор, образуя зелёный шатёр, сквозь который не проглядывало даже солнце.
Что-то упало и Антон, вздрогнув, открыл глаза, а в подсознании продолжали плыть картинки дремучего леса. Пришли, чтобы везти его на снимок. День прошёл в какой-то суете вокруг него, врачи явно готовились провести какую-то неординарную операцию, а ему было абсолютно всё равно, ничто на данный момент его не интересовало. Он не верил в успех и этой, как он думал, очередной авантюры доктора «три С», который, как ему казалось, отрабатывает на нём какую-то новую методику ведения подобных операций. Антон, размышляя, усмехнулся, вот финал его никчёмной жизни, стать подопытным кроликом.
Ночью он не спал, какое-то смутное предчувствие тревожило его. Он всё думал, что, если это смерть решила пожалеть его. Он был бы ей за это благодарен. Утро не принесло ничего нового. Прибежала радостная тётя Света, пытаясь своей энергией приободрить его. Антон улыбался и уверял, что он в порядке. Потом его повезли в операционную, он лежал на столе и рассматривал горящие над ним светильники, пока не закрылись глаза, и он не рухнул в темноту. Завыл волк, и последнее, что промелькнуло на кромке подсознания, было удивление, почему рядом с ним постоянно этот зверь.
ГЛАВА 2
Он сладко спал, только ощущал сквозь сон, что необычайно холодно, а ещё был дискомфорт от твёрдой постели. Ему хотелось натянуть на себя одеяло, но сновидение было настолько приятное, что Антон никак не мог проснуться. Вздрогнул от громкого голоса и резкой боли, пронзившей тело.
– Дрыхнешь, гадёныш, – закричали ему прямо в ухо и что-то со свистом опустилось на тело, обжигая спину и часть правого бедра.
Антон соскочил и уставился на здорового мужика с огромным пузом, висящим над заправленными в высокие сапоги штанами. На мужика была надета ярко-зелёная рубаха и затёртый серый фартук. Красно-рыжие волосы торчали из-под колпака с кисточкой, жидкая короткая бородёнка тряслась от злости, кустистые брови в цвет волос торчали пучками в разные стороны. В руке у мужика плясал кнут, которым он и отходил Антона.
– Ты что это до сих пор не встал? Хочешь, чтобы я тебе напомнил, во сколько ты встаёшь?! – он размахнулся, и кнут, взлетев, стеганул Антона по ногам.
Острая боль обожгла тело, а Антон никак не мог понять, почему он её чувствует. Сначала мелькнула мысль, что это просто сон, но постепенно до него стало доходить, что он реально чувствует боль. Заработав ещё один удар, Антон, наконец, частично пришёл в себя и бросился на обидчика с кулаками, намереваясь отправить мужика в нокаут. Подлетел к мужику с кулаками и только тут осознал, что едва достигает тому плеча.
Однако занесенный кулак всё же влетел в ненавистный живот. Мужик взревел, Антона схватили за ухо и потащили на улицу. Он яростно сопротивлялся, за что заработал пинок под зад, и улетел к телеге с огромной бочкой.
– Ах ты, мразь! – заорал взбешенный рыжий. – Забыл, падаль, чей хлеб жрёшь?! Будешь сегодня голодный весь день, а ещё раз проспишь или набросишься, пойдёшь вон отсюда! Посмотрю тогда, кто тебя, проклятого, к себе возьмёт. Вставай и дуй за водой, щенок, да побыстрее давай шевели ногами, а то на кухне уже вёдра пустые.
Пока незнакомец кричал, он подрастерял весь пыл, как-то тяжело развернулся и, поигрывая кнутом, пошёл прихрамывая к дому.
Антон, дождавшись, пока он скроется за дверью, сел, потирая отбитые места, и стал с удивлением себя рассматривать. Тоненькие ручки желтовато-коричневатого цвета, будто больной желтухой человек загорел на солнце, грязные обкусанные ногти, все в заусенцах, чумазые босые ноги. Всё это, по виду, как у худенького десятилетнего ребёнка. Замусоленная, рваная местами одежда, похоже, пережила пять таких, как он бедолаг.
Он сидел на булыжной мостовой, осматривая себя и окружающий мир, и никак не мог понять, что с ним произошло. В его голове выстраивалась только одна правдоподобная версия. И этой версией была смерть.
Скорее всего, он умер, а всё вот это, плод его затухающего без кислорода сознания. Значит, надо чуть-чуть потерпеть, и это закончится. Но похоже, хозяин постоялого двора так не думал. Спустя время, он довольно резво, несмотря на свою хромоту, выскочил на крыльцо и быстро направился к Антону.
Чужое тело среагировало без его участия – вскочив, бросилось к телеге, руки ухватились за ручки, и, грохоча по мостовой, та покатилась по дороге. Ноги сами переставлялись, неся его куда-то, а он с ужасом осознал, что конца этому в ближайшее время не предвиделось.
Он просто шёл быстрым шагом, ноги иногда подворачивались, попадая на какой-нибудь особо выступающий камень, и у него появилась возможность смотреть по сторонам.
Для него это место казалось странным, словно он попал на съёмки фильма. Небольшие домики стояли впритык друг к другу, некоторые из них были совсем уж нищенские с покосившимися дверями и окошками затянутыми непонятной тусклой плёнкой. Домики богаче имели и двери крепкие, и окна остеклённые.
Народ выходил на улицы, спеша по своим делам. Почти все мужики были одеты в рубахи, те, что состоятельные, щеголяли ещё в расшитых жилетах. Женщины всё больше встречались в длинных домотканых юбках и тёмных кофтах, многие с платками на голове.
Антон в недоумении взирал на окружающую его реальность, открыв от удивления рот. До него никак не доходило, как так получилось, что он оказался неизвестно где.
Ему не давала покоя одна мысль, если он здесь, то куда подевался хозяин этого тщедушного тела? Хотя, судя по объёму бочки, которую он катил, не такое уж тщедушное оно было.
Вскоре он выкатился с булыжной улицы городка и покатил свою гремящую телегу по грунтовой дороге. Над горизонтом вставало огромное красное солнце. Прямо впереди виднелся зелёный лес. Справа тянулся неизвестный горный кряж. Воздух был упоительно свеж, пахло полевыми травами и невзрачными цветочками, которых в великом множестве было разбросано по всему полю. Пели птицы, проносясь над головой водовоза, жужжали, пролетая низко над землёй, крупные шмели.
Если бы Антон не оказался в теле маленького водовоза, то подумал бы, что идёт по райским местам. Однако громыхающая бочка, подскакивающая на ухабах, разбивала все радужные мысли. Кто он и что ему теперь делать?
Он так мечтал ходить и вот теперь шёл на своих ногах, держа в маленьких, но достаточно крепких руках ручки от телеги. «Получается, бойся своих желаний, – с горечью думал он. – Теперь и руки, и ноги двигаются, вот только… А что только? Кому я там был нужен? Только тёте Свете. Так какая разница, там лежать или здесь двигаться? Не хочу лежать! – твёрдо решил он. – Лучше попробую жить здесь, раз так распорядилась судьба. Водовоз, так водовоз, там видно будет».
Перехватив удобнее ручки, он покатил телегу дальше.
Удивительно, но если не обращать внимания на дорогу и не думать куда идти, то ноги сами несли его. Протопав километра три, он дошёл до величественного леса и замер поражённый. Он видел его тогда во сне, когда к нему приходил странный светло-серый волк. В реальности лес был намного прекраснее, чем в сновидении.
Таких деревьев Антон в своей жизни ещё не встречал. В несколько обхватов стволы взмывали вверх, казалось, к самым небесам. От небольшого ветерка тихонько шуршала в вышине, будто переговаривалась между собой, листва. Антон медленно пошёл между деревьями.
Через сотню метров он свернул с основной дороги, и покатил по тропинке. Вскоре до слуха донеслось журчание, и он вышел к небольшой речушке, бегущей по камням. Наклонившись, он зачерпнул пригоршню воды и с удовольствием выпил. Потом снял ведро, висевшее на тележке, и принялся наполнять бочку. Вскоре деревянная посудина была полной, и Антон решил раздеться и смыть грязь с ног.
Недолго думая, снял штаны и зашёл в холодную воду. Течение ощутимо било по ногам сильными струями.
«Странно, откуда здесь горная речка со столь сильным потоком? Такое чувство, что вода бежит с подтаявших ледников».
Насколько он помнил, горы высились справа от него. Стоять в холодной воде было непросто, и он принялся старательно соскребать с ног грязную корку. Потом решил помыться весь вместе с рубахой. Выскочил на берег, схватил ведро и, набрав воды, вылил на себя.
Дальше произошло нечто, чему он не смог дать объяснения. Тело скрутило от жуткой боли, что калёным железом прошла по всему позвоночнику и вывернула внутренности. От сильных судорог, что последовали за этим, он не устоял на ногах и упал в воду. Река тут же подхватила его тело и поволокла по камням.
Вытащили Антона сильные мужские руки, ухватив за ворот рубахи. Он лежал, дрожа крупной дрожью, не в силах приподняться.
– Ну, ты даёшь, щенок, – проговорил чужой зычный голос, – забыл, что проклятым в воду нельзя, аль счёты решил свести с жизнью?
– Как нельзя? – стуча зубами, переспросил Антон, рассматривая своего спасителя.
– Да так и нельзя, – покачал тот головой. – Тебе что, мозг совсем отбило?
Крупный мужик, вытащивший его из воды, выглядел этаким заматерелым представителем местного населения. Широкая окладистая борода закрывала пол-лица. Тело было широким с огромными ручищами и столь же мощными, слегка коротковатыми ногами. Из-под низких бровей на Антона смотрели сумеречно-серые внимательные глаза. Одет он был в полотняные серые штаны и рубаху, такого же цвета.
– Ты, парень, того, разделся бы, что ли, а то не ровен час лихоманку какую-нибудь подхватишь.
Антон, дрожащими руками стянул с себя рубаху.
– Ох, ты, Владыко наш лесной, кто же тебя так поразукрасил? – покачал незнакомец головой. – А, впрочем, можешь не отвечать. Он хоть кормит тебя?
Антон пожал плечами, не зная, что сказать – кормить его сегодня явно не обещали.
– На, вот тебе, паря, краюху. – Мужик и положил кусок хлеба на землю. – Не взыщи, что много не даю, сам знаешь, какой год выдался.
– Почему я проклятый? – спросил у него Антон, подбирая хлеб, и вспоминая недавно виденное кино, поклонился мужику. – Благодарствую за спасение и хлеб.
Тот вытаращил на него глаза.
– Ты, паря, точно того, ударился верно, – он покачал головой, и стал затягивать котомку, в которую положил вторую часть краюхи. – Так кто же знает, за что Чёрная вашего батю прокляла? Да только с тех пор, и кормилец пропал, и матушка сгинула, да и ты щенком стал, а не волком, как положено. А вот вода тебя смертью лютой ломает, и трогать тебя живым нельзя, а кормить и подавно, так что не взыщи, что хлеб на землю положил. Землица-то проклятию перейти не даёт. Ну, бывай, паря, не лезь-то в воду боле целиком.
Закинув котомку за спину, нежданный спаситель бодрым шагом отправился восвояси в сторону кустарника, а Антон с ошарашенным видом остался стоять и смотреть ему в след.
