Павел и Тэкла

Елена Грантовна Степанян

Павел и Тэкла

Поэма

© Е.Г. Степанян, 2015

© Оформление «Теревинф», 2015

1. Pax Romana

I

– Что это, Ангелы? Что за река?

– Это Рейн – сотоварищ потоков звездных.

Звезды двинули полчища

Римлян грозных,

И они прорубаются издалека

Сквозь леса,

Сквозь германцев свирепых рать,

Орошая кровью, своей и чужою,

Рейнские берега,

Чтобы им стать

Почвой новою,

Явью иною —

Рейн коронуется виноградной лозою.

Вот виноград обвивает Трир

1

  Город Трир, основанный на месте древнего кельтско-германского святилища, в III–IV веках н. э. был одной из четырех столиц Римской империи.

 —

Древнего духа Германца обитель.

Чуждый веселья скорбный воитель,

Силу он черпает только в сраженье.

Так пусть Дионисовой крови броженье

Хлынет теплом в его сумрачный мир!

Но ни вино,

Ни обманные ласки

Дионисийской дурманящей пляски

Долго его не удержат в плену.

Боги германские, скорбные боги,

К северным фьордам протопчут дороги.

Сердце холодное знает одну

Ненасыщаемую войну.

Станет Германец морским королем.

Духам, исполненным скорби и боли,

В битве над водною бездной раздолье.

Будут рубиться, страха не зная,

Кличет из битвы их бездна иная —

До разделенья пространств и времен.

Но звездам союзный Рейн-властелин

В холодное море

Несет свои воды,

И голос его доходит до фьордов

И даже до царства плавучих льдин.

И он заставит вернуться назад

Неутолимо печальную душу

Бога-Германца, и он разрушит

Трир, облаченный в римскую тогу,

Трир, кадящий чужому богу,

И вытопчет его виноград.

Снова и снова

На суше и в море

Боги земные ведут свои споры.

Всем завладеть

Или все погубить —

А по-иному их спор не решить.

Но даже если удастся разрушить

Весь мир сотворенный —

Холодную душу

Согреть и утешить не сможешь опять,

И в бездне ты будешь

От боли кричать.

И пусть содрогнутся надзвездные башни

От этого крика,

Пусть Ангелам страшно

Покажется в их ослепительной доле:

– Пресветлые духи!

Отведайте боли!

– Свидетели звезды!

Свидетели море и Рейн!

Нас ваши мучения ранят

Больней и острей,

Чем пытки и казни,

Что нам уготовили вы —

Распятья, бичи и костры,

И львиные рвы.

Но Ангел, избывший страданье,

Вернется опять

И станет лучами

На куполе храма играть.

С улыбкой на фреске

Свой собственный образ найдет

И в хор славословящий

Голос негромкий вольет.

…

…

– Я вижу, я слышу,

Я все понимаю умом,

Но невыносимо

Остаться с тобою вдвоем.

Хоть дважды, хоть трижды,

Хоть тысячу раз

Отдай свою жизнь за меня —

Не станет холодное сердце

Частицей огня.

И молится Каин,

И лоб разбивает,

И пыльные плиты

Несчетно лобзает,

И бьет себя плетью,

И носит вериги,

И вызубрил насмерть

Священные книги.

Но ненависть к брату

Под пеплом таится,

И больше, чем смерти,

Любви он страшится.

II

Отродье волчицыно!

Что ты скулишь?

Весь мир тебе отдан в добычу —

И этого мало!

Да хоть бы и звездное царство

Ты завоевала,

Но голода, сердце сосущего,

Не утолишь!

Боишься ли смерти?

– Никто не боится ее.

Она бы казалась желанной,

Когда бы не зависть к живым.

И день ото дня наполняется Рим

Какими-то слухами, снами,

А сделки с чужими богами

Сулят, что мы сможем родиться опять,

Чтоб в новых рождениях все наверстать

Смогли упустившие счастье свое.

– А если мы сыты богатством и славой,

Как кровью упившиеся удавы,

И счастья избыток

Валит из ноздрей?

И вечная молодость нас не прельщает,

И оргии таинств

Не обольщают,

И миф позабытый

В сознанье всплывает:

Как с камнем в объятьях

В пучину морей

Бросался, постылый свой рай покидая,

Бессмертьем измученный Гиперборей.

Но Курций? Но Регул?

Жена Коллатина?

Чьи судьбы легли

В основание Рима!

Чему же они исступленно служили?

Тому ли, чтоб мы

Словно боги зажили,

А все их немеркнущие деянья

Спокойно бы предали осмеянью?…

Лукреция славы своей с собой не взяла,

Но чашей страданья

До самого дна насладилась.

Зачем?

Неужели ей тайна открыта была,

Та, что от нас

Когда-то сокрылась?

Тайна незримого…

И если к ней не пробиться,

То и тысячу раз

Бесполезно родиться.

И вот это в нас плачет,

Это нас гложет,

И вечная смерть его не превозможет.

…

…Но вот уже солнце встает,

И пыль

Клубится над Аппиевой дорогой…

О Рим! Подожди еще немного!

Ты вечен, что тебе несколько дней!

Видишь Аппиеву дорогу?

И он уже идет по ней.

И цепи на его ногах звенят,

Как всех благовестов предвестье!

О Рим! Вы всегда теперь будете вместе,

И вас ни за что не разлучат

Ни зависть земных и подземных богов,

Ни лукавство неистребимое

Твоей грешной души.

И он на встречу с тобой спешит

И не чувствует тяжести

Своих оков.

III

Звезды птицам диктуют путь.

Птицы летят,

Повинуясь своей судьбе.

О Рим! Скажи, был ли кто-нибудь

Из царств земных подобен тебе?

Лишь тебе одному Создатель открыл

Тайну полета крылатых станиц.

И авгуры твои простирались ниц,

Прочитав откровенья летящих крыл.

И не сама железная воля твоя

Предначертала твой необъятный рост,

А Воля, которой покорна сама Земля, —

Наипервейшая из небесных звезд.

И плывущий в бездне

Звездный поток

Перекликается с руслами

Наших рек,

И звезды вглядываются в лица дорог,

Что проложил по земле человек.

Потому что дороги эти —

Место встреч,

Ради которых был мир сотворен.

Вспыхивают звезды двойным огнем.

Делается прерывистой

Звездная речь.

2. Икония

I

Жена да повинуется мужу во всем,

Каждое его желанье – жене закон.

Муж лучше жены

Все видит и знает.

Он ей глава, пусть его почитает.

Так апостол сказал,

Так тому и быть.

А жену должен муж, как себя, любить.

Вот и полюбил он тебя не шутя,

Бедное,

Неразумное,

Дивное дитя.

II

Втайне всегда он собою гордился.

Что тут поделать? Таким уж родился!

Всех и умней, и сильней, и ловчей,

Знает прекрасно, любимец он чей.

Боже Израилев, мир сотворивший,

Нас, Твоих первенцев,

Благословивший,

Давший нам право

Отцом Тебя звать —

Господи! Ты и отец нам, и мать.

Отче! Но ведь и язычники эти —

Тоже Твои,

А не чьи-нибудь дети.

Разве душа моя может смириться

С адом, который в их душах творится?

Если мы были едины в Адаме,

Значит, все это творится и с нами.

Те же глаза, что на небо и солнце взирают,

С жадностью смотрят,

Как звери людей пожирают.

Боже великий!

Пошли же Мессию скорей —

Дети Твои

Превращаются в хищных зверей!

…

Мальчик из Тарса!

Создатель твой

Не лучше ли всех тебя знает?

Страстное сердце твое

Не жарче ли солнца пылает?

И ты никогда —

Ни на час, ни на миг —

Себе не выпрашивал рая.

И ты все бы отдал,

Чтоб научить других

Блаженству гореть, не сгорая.

…

– Руками бы весь этот мир обхватить,

И с ним —

В долгожданное Царство Божье!

А что тут такого?

Ведь Господь Всемогущ,

Он может все.

И Мессия сможет.

…

– Но я же великий грешник

И, что еще хуже, – глупец!

Всевышнему вознамерился

Давать советы!

Но Ты, Отче,

Моему безумью положил конец.

Прежде, чем я сам

Догадался об этом.

Если Мессия пришел,

Был распят

И воскрес —

Значит, больше нечего

В этом мире страшиться.

Это выше чуда,

Выше всех чудес —

Это залог того,

Что и самый лютый грех простится.

Он воскрес —

Какое счастье!

Значит, и грехи,

И страданья

Могут превратиться в радость,

Превратиться в ликованье.

Вот, я готов! Я обойду весь мир,

Эту истину великую возвещая.

Невозможно?

Возможно все, чего хочет Бог.

Мы же сами чудо!

Смотрите – ничтожной глины комок

Необъятную душу вмещает.

…

– Саул! Тебя не простит Синедрион.

– Главное для него,

Чтобы он сам был прощен.

– Братья тебя проклянут!

– Мне теперь Ангелы братья.

Но если по-честному,

Плевать мне на эти прокля