Loe raamatut: «Красная Тапочка»
Старое здание кажется необитаемым. Ключ поворачивается в замке, входная дверь распахивается, и открывается коридор, похожий на лаз в пещеру, он ведёт в тёмную комнату. Надо отдернуть шторы. Солнечные лучи пронзают мрак оставленного жилища – в панике удирают пылинки, но их подхватывает ветер и уносит в подвал, где гудят десятки вентиляторов. Оттуда выходит человек, его шаги заглушены гулом, и это позволяет ему бесшумно передвигаться.
Со стен осыпается штукатурка, паркет по составу ближе к газону, а потолок – к небу. Сумрачный страж передвигается медленно, поскальзываясь на заплесневелых досках. Здесь небезопасно даже для чудовища, а он ещё не потерял человеческий облик. Мужчина замирает, прислушивается. Он у себя в логове, где-то в глубине которого спит дева.
Чтобы найти её, надо пройти лабиринт, коридоры темны, комнаты зияют пустыми проёмами, станины дверей прогнили. Внимательный взгляд находит незакреплённый электрический провод, а вот и выключатель. Миг – и дом озаряется светом, лампочки в сто ватт разгоняют тьму.
На ложе – женщина, которая и во сне в напряжена, возле её руки – острый камень. С пола содран паркет, под ним вырыта яма – не иначе, её рук дело. Работа утомила узницу, и она задремала.
Темный властелин приближается неслышной поступью, но сквозь сон пленница чувствует колебание земли и вздрагивает от каждого его шага. Кто он, охотник, явившийся её спасти, или зверь, готовый её растерзать?
Распахнулись голубые глаза, сон ушел, укрепление рассыпалось, и больше некуда ускользнуть. Остается одно – кричать что есть силы. Стены вздрагивают от её вопля, девушка кричит до тех пор, пока окончательно не просыпается.
В ночной тьме, озаряемой светом от электронных часов, она внятно произносит стишок: «Ничего не больно, курица довольна». По правилам игры, эти слова обозначали грань, за которую нельзя преступать – после них любая ссора заканчивалась, драка стихала. Так было в детстве.
Тревожное пробуждение отгоняет сумрачную тень, девушка спасена. Она может вернуться туда, откуда её забрал сон. В высокий, почти до неба, лес и к тихой речке, вдоль которой проложена звериная тропа. Она шла по следам чудовища, всякий раз оно уходило во тьму, но преследовательница была расчётлива и упорна.
Её цель – человек. Случайные встречи вызывали интерес, будоражили воображение, охотница вздрагивала от шагов, которые научилась различать среди других. Он охотился на людей, а она шла за ним. Два охотника, две жертвы пересекались в людных местах, но никто не знал об их тайной охоте.
Сейчас ей предстояло последняя встреча, там все и решится. Его указания подробны, она не заблудится и прибудет на место в тот самый миг, когда её ждут. Дорога темна. Дремучий лес заканчивается просекой, на поляне у реки растут голубые люпины. Скоро она достигнет места!
Сердце охотницы трепещет, она замерла, не в силах подавить дрожь, потом успокаивается, возбуждение улеглось. Можно открыть глаза.
Пробудись, Красная Тапочка. Небесно-синие цветы тебе приснились.
Остапия вскакивает по звонку будильника, она у себя в съемной комнате Томилино; без обуви, в одних носках, она пробегает по холодному коридору, минуя комнату, где обитают монстры. Из неё несет звериным духом.
За спиной взвывает чудовище.
Хлопает входная дверь.
На лестнице девушка надевает форменную куртку, нахлобучивает красную бейсболку с логотипом.
На улице шум, это соседка выбрасывала с балкона её вещи. Когда Тапочка сбежала по лестнице вниз, собирать было нечего: все разорвано или разбито. Входная дверь оказалась заперта изнутри. Ступай на все четыре стороны.
Она и шагает. В кармане у неё шокер, на запястье – шагомер, в руке – острый камень. Термосумку она пристраивает на лавке остановки общественного транспорта. Стены автобуса вздрагивают от ударов дождя, в стеклах несутся тени.
Глава 1.
С добрым утром!
Нота «до» слышится в гудке пожарной машины, когда она мчится с включенным сигналом. Не потому ли и курьеры доставки использовали тот же звук, чтобы предупреждать прохожих? Где курьер? У него срочная доставка.
Сразу следом за пожарной машиной несется на велосипеде курьера с красной сумкой – в красной куртке и бейсболке он похож на пожарного.
«Мы появляемся вовремя».
Нота «до».
Другого ответа нет.
Курьеры доставки вездесущи и неприхотливы: короткие пути им интереснее, чем трасса, калитки – предпочтительней ворот, а служебным входом они пользуются чаще, чем парадным.
Тропа ведёт через парк с тополями, снизу облепленными снегом, из него кто-то создал волчью морду. Девушка останавливается, рассматривает страшную маску. Молодая особа хороша собой – длинные русые волосы, свободно раскинутые по плечам, на голове – красная шапочка. Губы розовые, но всегда плотно сжатые. Сейчас она говорит себе: «Попробуем вплавь». Её джинсы по щиколотку в грязи, ботинки намокли.
Перед этим она делает селфи на фоне снежного зверя. Девушка и волк.
– Я ничего не боюсь!
Когда Тапочка идет через парк, она повторяет эти слова.
Она уходит из дома до завтрака. С вечера зарядила термосом кофе и сварила два яйца – это её пища до вечера. Она плохо выспалась из-за собаки, беспокоившей её ночью, и кофе должен её взбодрить. Попить кофе и помечтать.
У Тапочки была надежда, маленькая, припасена на крайний случай. Она познакомилась с Колей Завьяловым и виделась с ним ежедневно. Стоит ему позвонить, и он приедет и все уладит. К сожалению, Коля недоступен. Ладно, она справится сама.
Остапия Белякова – самостоятельная девушка, хотя и не может сказать, что именно это подразумевает. Деньги? Разве они делали кого-нибудь счастливым? Хорошая работа? Тапочке она нравилась. Ей было по душе помогать людям, нуждающимся в её услугах. Вероятно, все дело в характере, который недостаточно твёрд.
Что значит, иметь твёрдый характер?
Через семь остановок, выходя из метро, она продолжала думать о своем.
«У меня твёрдый характер».
Дорога ведёт к торговой точке, где установлены постаматы «Редбокс» – красные шкафы с ячейками, курьеры носят тот же цвет – на бейсболках, куртках и сумках-холодильниках.
Крепкие, выносливые курьеры мчатся на пределе возможного: «Редбокс» – в любое время, в любую погоду. Посланцы в красном каждый день облетают город. В их власти ускорять и замедлять время. Вечерняя доставка – в полдень, обеды – после шести вечера. Курьеры равнодушны к упрёкам, они способны сохранять спокойствие в любой ситуации.
Остапия Белякова работает на полном графике. Она переходила на свободный режим, когда училась в автошколе и сдавала на права. Так что сейчас она курьер с правами и опытом работы. Доставляет заказы из фабрике-кухни по Москве и Подмосковью, разносит пиццу и суши. Машины у неё пока нет. Характер хороший – она аккуратная и доброжелательна. Друзья зовут её Красная Тапочка.
Работа начинается, когда ей на телефон падает заявка на доставки пиццы в Щёлково. В общем чате курьеров идут строки комментариев.
«Коля, ты где?» – вызывает диспетчер.
«Занят».
«Кто берёт Щёлково?»
«Я. У меня там тир, стреляю по воскресеньям».
Заказ ушёл.
«Коля, возьми трубку. Суши для нотариусов на Двинской. Тебя ждут. Клиент любит, когда у них постоянный курьер».
Завьялов это знает и набивает себе цену. Он – ценный работник. О таком поклоннике мечтает каждая девушка-курьер. Ему 27 лет, и он отличается от москвичей – при внешней привлекательности в их спокойствии больше безразличия, веселость и вовсе отсутствует. А Коля напоминает ангела – красивого, спокойного и весёлого. До него Тапочке так же далеко, как и до неба.
Новое сообщение возвращает её на землю. Ещё один заказ.
Этот город постоянно ест.
Этот город никогда не спит.
Благодаря чему и развиваются сервисы экспресс-доставки продуктов питания и товаров для дома.
Голос диспетчера Мами́ны: «Тапочка, ты здесь?» – «В Москве. Иду с электрички».
Руководитель диспетчерской службы у них, как мать родная курьерам, всех знает, всех любит и приглядывает за молоденькими. Тапочке всего 17 лет и уже полгода работает в службе доставки «Редбокс».
Ах, опоздала! Двинскую забрали, но работы и без того хватает, только успевай!
На этой ярмарке жизни молодая девушка сама по себе.
«Тапочка? Ты где?» – «Пока ехала из Пушкино, последняя электричка в Томилино уже ушла. Можно с тобой посидеть, Мами́на?» – «Сиди, детка. Ужинать будешь? – «У меня обед в холодильнике. За день так и не собралась поесть».
В холодильнике пусто. Не первый облом провинциалочки в Москве: кто-то спёр её еду. Мами́на готовит блины на воде, в составе мука в/с и растительное масла. Тапочка присматривается к столичному житью и гуглит цены: жить можно, но неизвестно на что.
Новеньких курьеров сразу узнаешь по любопытству. Им все в диковинку. Они тусуются возле метро «Красные ворота», на площади, где выступают уличные музыканты. Там, где контора «Редбокс».
Вы там не были? Предпочитаете делать заказ по телефону. Некоторые все же заходят. В приемной офиса их встречает женщина в красной жилетке, это Мами́на. Невысокая брюнетка со стройной, худощавой фигурой, выглядит хронически усталой, её единственное украшение –вьющиеся волосы, убранные в аккуратную причёску. Серые глаза, достаточно крупные для её миниатюрного лица. Осознанный взгляд выражает сдержанность, а манеры – воспитание. Она из хорошей грузинской семьи, всё школьные годы провела за книжками и тетрадями. За плечами вуз, много мест работы. Сейчас она пьёт чай из кружки, на которой фотография девушки в красной шапочке, подарок от коллег на день рождения. Клиент, в кресле напротив, предпочитает кофе.
«Заказ в Щёлково», – появляется в рассылке. – «Где именно?» – уточняют курьеры. «Стрелковый клуб в лесной зоне». – «Туда только добираться полдня». – «Доберешься, Коля».
У Мами́ны тёмные брови, густые, с лёгким изломом. Одно мгновение, и курьер пасует перед ней. Она всегда добивается желаемого.
– Клуб, где тренируются биатлонисты? – спрашивает Семирядский, который наблюдает за работой диспетчера и пьёт латте.
Мами́на отводит глаза от компьютера, заказы сыплются один за другим. Занимается с клиентом ей некогда.
– Вы, кажется, упоминали Колшево, – уточняет она.
Глаза удивительно-изменчивого цвета: когда она рассеянно выслушивает отчёт курьера, они сияют ровным светом, а вот они становятся холодно-стальными – и не дай вам бог испытать на себе её гнев.
– Боюсь, ничем не могу вам помочь, Андрей Георгиевич. В Колшево я посылать людей не намерена. А теперь. Извините, я занята.
И лучше бы постороннему не отвлекать её от работы, если только дело у него действительно не срочное и не требует личного участия менеджера.
Новый звонок на линии. «Слушаю вас, Светлана Геннадьевна. Ваш заказ в работе». Пять минут истекли, менеджер вежливо прощается с гостем и готова переключиться на следующего.
– Позвольте мне самому поговорить с курьером, – клиент настаивает.
Семирядский по профессии следователь, ему около сорока, он перфекционист, а потому не женат. Этот визит в контору не первый. Он работает в учреждении неподалеку и предпочитает приходить в офис, чтобы делать заказы лично.
– Конечно! – Безмятежное лицо Мами́ны в его присутствии алеет, а на губах проскальзывает понимающая улыбка.
Ей хорошо известно, какой особой он интересуется. Его глаза рыщут, нет ли поблизости бойкой девчушки, которая однажды доставила ему в отдел роллы «Калифорния». Всё, что ему известно, её фамилия Белякова. Однако курьеры не имеют привычки проводить время в диспетчерской, это и пытается втолковать клиенту менеджер. Пока не уговаривает его оставить для Тапочки записку с просьбой позвонить.
После его ухода записка отправляется в урну. Нет, не хочет Мами́на, чтобы следователь знакомился с её любимицей. Пусть этот зануда оказывает внимание какой-нибудь другой красавице.
Тапочка – лучшая её подруга. Вроде бы ничем не отличается от столичных цыпочек, зарегистрирована на сайтах знакомств, хотя и утверждает, что симпатии парней служат ей скорее темой исследования. Школу она закончила без троек. Учиться любила, дружить умела. Мальчишек предпочитала подружкам, со всеми поддерживала товарищеские отношения, никого не обижала.
На уме у девушки всё то же, что и у других провинциалок: хочет остаться в Москве, поступить в институт, для чего нужны деньги и жилье. Ей 17 лет, в этом году она закончила образование. При случае выпускница откроет сумочку, чтобы показать свой аттестат, но при этом закрывает пальцем оценки, не желая хвастать пятерками. И без того видно, что она способная.
Большой город приходится Тапочке по душе. Жизнь кажется шумной, но немного скучной. Люди спешат, избегают смотреть в глаза при общении, и трудно найти родственную душу.
А Семирядский всё ходит и ходит в офис, не зная, как подступиться к курьеру в красной шапочке. Мами́на настороже: не нравится ей этот поклонник, и дело тут не только в его педантизме или излишнем любопытстве, просто речь идет о её подруге, которую ждёт блестящее будущее. Дайте ей только время освоиться в городе.
Не получив ответа на свою записку, докучливый поклонник перестаёт расспрашивать о предмете своего интереса, а потом и вовсе забывает девушку: у следователя много дел.
У самой Тапочки тоже забот хватает. Требуется подменить Колю, а потом дать отчёт о поездке.
«Привет, подружка. Как прошла доставка в Щёлково?» – «Ты знаешь, я не опаздываю, Мами́на». – «Биатлонистов видела?» – «Да». – «Кто-нибудь понравился?» – «Так, один тип. Звать Валера. В майке поло лакост с крокодилом, который висел на одной ниточке. Спрашиваю, чего он не постирает майку. И знаешь, что ответил? А то крокодил оторвется! Такие там кадры».
А сейчас Тапочка насквозь промокла и устала, потому что из Щёлкова путь неблизкий, и до метро она идёт пешком, из-за сильного снегопада транспорт стоит в пробках. Для девушки-курьера это просто беда. Как она мечтала о маленьком автомобиле смарт, на котором можно разъезжать по городу. Но смарты тоже стоят в пробках.
Времени в обрез, только напиться чаю с плюшкой. Из Щёлково девушка-курьер вернулась поздно, так что, считай, за день ничего не заработала. По лицу Тапочки было видно, что поездка ей понравилась.
– Там спортсмены тренируются, было интересно посмотреть.
– Не влюбилась ли ты, часом, Тапочка? – спрашивает Мами́на.
– Неправда!
Тапочка никогда не говорит неправду.
И все на её слова о парнишке, у которого с тенниски свисает на одной ниточки крокодил, следовало бы обратить внимание, но у Мами́на и без этого дел хватает, только успевай отвечать на звонки.
Не очень годится такая погода для кросса. Но отменять уже поздно. Тапочка столько тренировалась, но есть велосипедисты и покруче его. Сегодня Коля Завьялов, он уверенно ведет гонку. Проезжая мимо следственного управления, он поднимает голову и провожает взглядом человека с газетой. Его фамилия Парфенович, они однажды беседовали.
Парфенович стоял у окна, развернув газету и делая вид, что читает. Он предпочитал «Коммерсант» и ведомственные издания. Сейчас он наблюдал за соревнованиями, которые проходили на улице перед управлением. Велосипедисты заняли полосу, все они носили опознавательные цвета своих сервисов. Лидировали красные – служба «Редбокса», сказал он Семирядскому, хотя тот и сам ориентировался в сервисах доставки. «Редбокс» обслуживало их управление.
– У тебя там есть знакомые? На твоем месте, я бы их завербовал. Представляешь, какие возможности могут открыться.
На старой работе он, вероятно, считался ассом вербовки. Ему было трудно отвыкать от старых привычек.
– Об этом не может быть и речи, – ответил Семирядский. – У прокуратуры другие задачи.
Зная Парфеновича, он мог предположить, что предположение было высказано не случайно. О своем плане он всегда говорил так, словно его осенило только что. Но это не так. Он всегда все хорошо продумывает. И никогда не говорит просто так. Значит, сейчас он вводил коллегу в курс дела.
Парфенович делал попытку сдвинуть дело Голикова с мертвой точки. Они потеряли его в Сочи, и с тех пор от него не поступало вестей. Версии, которые они строили, не были подкреплены доказательствами.
Внизу было многолюдно и шумно. Потом курьеры пошли цепочкой по улице. Состязания продолжались.
Семирядский выглядывает из окна четвёртого этажа, у него наготове телефон с секундомером. Парфенович устроился рядом на подоконнике.
– Начали? – спросил Андрей Георгиевич.
– Пока разминка, – коллега уже вошел во вкус. – Опаздываешь!
– Узнал с запозданием. Кикладзе так и не позвонила.
– Свидетели – они такие. Взяли моду то драпать за границу, то попадать под машину.
– Еще один несчастный случай?
– Для меня загадка, как у них это получается.
Андрей Георгиевич занял свое кресло, отсюда хорошо видно, что происходит. Стенка за ним занята почетными грамотами, как образами – Семирядский считался лучшим следователем в управлении.
Он наблюдает, как курьеры разминаются перед соревнованиями. А вот и его знакомая появляется. Не стоит её окликать, коллеги его не поймут. Во-первых, он работает следователем в следственном комитете, во-вторых, у него вызван свидетель по убийству, а в-третьих… В-третьих, он собирается жениться.
Он выпил кофе и выкурил сигарету. Фигурка пересекала финишную черту – возможно, та самая, кто приносил им в контору обеды.
Он встал с места и унес грязную чашку в туалет. Он всегда сам мыл за собой посуду. Привычка брать отпечатки пальцев с посуды отпечаталась в памяти.
Выйдет ли что из этого, он не знал.
Надо приручить ее к себе, чтобы она не боялась. Лучше – влюбить в себя. Это вызовет у нее доверие к тебе.
Было хорошо или плохо это предложение, он не знал.
– Я женюсь в пятницу. Вы получили приглашение на свадьбу, – ответил Семирядский.
– Дурачок, я же не толкаю тебя к ней в постель. Это обычная оперативная разработка. Знаешь, что? Давай-ка выпьем за победу!
Было ему хорошо или плохо, Семирядский не помнил. Что пил – тоже.
Шаря в тумбочке в поисках сигарет, Парфенович рассказывает о женщине, которую ограбил муж и поместил в психбольницу. Найдя у себя в ящике снотворное, карандаши и засохший бутерброд, он, наконец, добирается до конца истории, соль которой заключается в том, что фамилия потерпевшей Подлюк.
– Разве не смешно?! – удивляется он и выходит в коридор покурить.
Семирядский рассеянно отвечает. Он смотрит, как номер первый выходит на старт, и смотрит на секундомер. С высоты четвертого этажа ему виден двор, где проходят испытания. Сейчас он представляет себя спортивным судьей и засекает время. Результатом он доволен, курьеры работают на все сто процентов и укладываются в срок.
Из других окон тоже наблюдали, некоторые заключали ставки. Охрана недоумевала. Еще не было случая, чтобы перед управлением проходили состязания. Впрочем, все происходило мирно. Велосипедисты держались группой, некоторые отделялись, чтобы проехаться на одном колесе, но теряя равновесие, возвращались в исходное положение и присоединялись к остальным.
Потом поступает распоряжение гонки прекратить. За велосипедисткой устремляется полицейский из патруля, который вызывает подкрепление. Не стоило курьерам устраивать состязания вблизи режимного предприятия. Девушка, совсем молоденькая, отрывается от преследователя.
– А она ничего, красивая. – Свидетель заглядывает следователю через плечо.
– Не могу сказать. Я видел её со спины. Зря они это затеяли.
– И что?
– Сейчас её догонит полицейский и велит уезжать.
– А она?
– Скажет, что тут много поворотов, очень интересный маршрут.
– Никогда бы не подумал.
– Я тоже. А ведь хожу каждый день.
– И какой рекорд?
– Три минуты – если на велосипеде. Десять – если бегом.
Семирядский усмехается. Ему нравится, когда жизнь бьет ключом. Пусть тренируются.
– Одну минуту, мне надо ответить, – и он выходит в коридор, чтобы поговорить по телефону.
Мами́на звонит, чтобы узнать результат расследования. Опомнилась, голубка, что она свидетель преступления.
– Сами видите, что Завьялов не успевал с доставкой. Он никак не мог уложиться в нужное время и убить.
– Если только он не лучший.
Коля Завьялов лидирует в гонке. Семирядский усмехается: здорово он придумал со следственным экспериментом. Мог Завьялов убить, но зачем это ему понадобилось?
Стук в дверь, на пороге свидетель, вызванный на допрос.
– У меня повестка.
– Ага, садитесь. Одну минуту. Давай, Тапочка! – оба следователя болеют за Белякову.
Наконец, дошла очередь до свидетеля.
– Здравствуйте, Виталий Леонидович. Вы утверждаете, что приходитесь сыном Голикову?
– У меня другое отчество, я рождён вне брака. Он не хотел дать мне свою фамилию, так что я Кудряшов. Но это не меняет факта, что Голиков мой отец.
Вот только Виталий не похож на тех, кто как все. Ещё ни один человек не являлся на допрос к следователю с гитарой.
– Могли бы оставить у дежурного. Зачем она вам?
– Электричка до Москвы истощила мои финансы, товарищ майор юстиции. После допроса пойду к метро и посмотрю, хорошо ли подают в столице уличным музыкантам. Как вы говорите, имя той девушки?
Её называют лапочкой, а она себя – Тапочкой, потому что имя у неё казацкое – Остапия. Дали в честь деда Остапа.
– Хочешь кофе, Тапочка?
– С удовольствием! У вас вкусный кофе, правда, Коль?
Завьялов недоволен, даже когда он пьет кофе, лицо у него надутое. Может, кофе у него нехорош, или он недоволен Тапочкой. Оказалось, и то и другое.
– Сколько раз я говорил, чтобы не покупали робусту, только арабику, – выговаривает он Мами́не, у которой от такой наглости курьера даже глаза на лоб полезли.
Предъявив свое неудовольствие вместо «спасибо», Коля повернулся, чтобы идти по делам (хотя все знали, что после обеда он заказов не берет), как вдруг Тапочка цепко схватила его за руку.
– А мне ничего не желаешь сказать?
– О чем? Ты неплохо провела время в Щёлково? Продолжай в том же духе, только на меня больше не рассчитывай.
Выдернул руку и был таков.
Ещё недавно на арендованном велосипеде Тапочка катила по трассе, радуясь жизни, но теперь будет передвигаться на своих двоих. Поклялась не садиться на велосипед с тех пор, как на её глазах автомобиль врезался в курьера-велосипедиста Колю Завьялова.
Виноват был вовсе не пострадавший, это Тапочка своими глазами видела. Всё произошло после кросса, когда в «Редбоксе» отмечали Колину победу, резали колбасу и пили вино, а потом решили заказать пиццу. Завьялов на ходу засмотрелся в телефон, и его сбила легковушка. «Скорую помощь» вызывали четыре раза, но все врачи были тогда на ковиде. И пока Мами́на смазывала спиртом кожу, а Коля-курьер зажмуривал глаза, чтобы не видеть глубокую рану, Тапочка поддевала её концы стальными стежками пирсинговых колец, которых у неё в ушах было, что пыльцы у бабочки. Она смыкала концы раны до тех пор, пока её края стали неразличимы. Хирург, который разбирался с её штопкой, сказал, что сам не справился бы лучше.
– Не повезло Коле, – обронил кто-то.
– Будет знать, как водиться с разной швалью. Я его сто раз предупреждал. – Курьер завёлся и ещё много мог сообщить по этому поводу, но у девушки не было охоты слушать.
Саму красавицу от аварий бог миловал. От опозданий – тоже. Есть, конечно, и проблема, а она – в отсутствии жилья, и это только часть той мешанины, которая составляла её жизнь. Нет привычки у курьера жаловаться клиентами: мне тут нечем платить за квартиру, плез, помоги-помоги. Вот и сегодня времени мало, заказов много, и Тапочка просто не может опоздать.
В центре города вечером горят гирлянды, звучит музыка. Люди радуются, готовятся к новогодним праздникам, и только провинциалочка мечтает о покое. Жуть, сколько на неё навалилось. Уши горят от ветра. К тому же очень хочется есть.
На ужин у неё шаурма.
– Сырную, с мясом?
– Каким? – лукаво переспрашивает девчушка, не может удержаться от шутки.
Продавец, молодой узбек, едва успевает, 19 часов, самый пик работы. Город проглотил обед и готовился к ужину. Этот город никогда не спал и все время ел.
– Ваша шаурма из собак? – смеётся покупательница.
– Зачем так говорите?
– Простите. – Тапочка улыбнулась человеку за прилавком, и он ощутил теплую волну, исходящую от неё.
– Что вы желаете? Шаурму с курицей или свининой? – повторяет узбек.
А сам улыбается так, что только чудом не вывихивает челюсть. Как в такую девушку не влюбиться!
– Две с курицей, – произносит девчушка, и в руки ей шлепается второй сверток лаваша.
Ведь ничего не произошло. Они только делали, что разговаривали, но почему же в её теле поднялся такой жар? И почему, отдавая сдачу, продавец погладил её ладонь. Именно так. А ведь она даже не запомнила его лица.
А пока Тапочка стоит посреди шикарного сугроба на площади и держит в руках роскошную еду. От запаха съестного у неё поднялось настроение. Уровень серотонина зашкаливает. Или это буйствует желудочный сок?
Она заходит в табачный киоск купить пачку сигарет.
– Даже если ты покажешь паспорт, я скажу, что ты мала курить, – ответил ей продавец, который с одного взгляда отделял курящих от некурящих.
– Я для подруги, – тут Тапочка не покривила душой, она выручала Мами́ну, которой за всеми делами не выкроить и пяти минут, чтобы вырваться на улицу. – И вейп с клубничным вкусом – для себя.
– Шапочка у тебя забавная, – говорит табачник.
У неё красная бейсболка, которую носят все курьеры «Редбокса».
– Это шапочка Ганса, друга Макса, который бросает курить.
Сегодня на корпоративе разыгрывали сценку для курильщиков, и курьеру удалось поучаствовать. Девушке досталась роль Ганса, а напарник, изображавший Макса, кроме своих 50 лет, имел толстый живот и банковский счет, но Тапочка ему не завидовала. Она получила всё, что нужно для счастья – две шаурмы и вейп с клубничным ароматом.
– Какая же ты лапочка, – говорит ей на прощание продавец.
И хотя он не предложил ничего конкретного, девушка вздохнула, жаль, что он такой старый. Вокруг неё сомкнулись сугробы, но в центре цвела весна: горячие щеки, ободранные морозом, и сверкающий ряд белейших зубов. Ушки, сдвинутые жесточайшим пирсингом, отливали зеленым цветом неоновой рекламы.
До слуха донеслась мелодия, которую принесло ветром. У метро играл гитарист, осеняя благодатью фальшивую ёлку с ненастоящими игрушками. Снежище набросал ему куч, сквозь которые люди прорывали глубокую колею, но музыканту это денег не прибавляло. Девушка притормозила и встала рядом, молча улыбаясь. Ей не хотелось отключаться от музыки, увлекавшей за собой. Вот и Тапочку захватило рождество.
Она потому и приметила гитариста, что тот грустил один-одинёшенек в толпе. Не сказать, что привлекательный малый, на вид лет тридцать. Смотрит перед собой, а до остальных и дела нет. На девушек не обращает внимания. Тапочка решила, что он сочиняет: выражение лица загадочное, не от мира сего.
Музыкант исполнял песню из репертуара группы «Король и шут», которой все девочки обычно подпевают. Однако сейчас поклонниц не наблюдалось, а песня «Матёрый волк» не вызывала энтузиазма у пожилых граждан, разве что она девчушка пританцовывала и не уходила. Не заметить её было невозможно. Гитарист отметил красную бейсболку и румяные щеки танцорки.
– Я бы ещё прошлась по верхам, – посоветовала Тапочка.
Музыкант кивнул, мол, давай, и певица продолжила. Голос у неё был небольшой, но звучал хорошо.
Пока они вместе играли и пели, Тапочка разглядела нового товарища: хотя и в возрасте мужчина, но юркий, как молодой. Жаль только, что маленького роста.
– Погода такая, что хозяин собаку не выгонит, – замечает она.
– Так то собаку, а я Волк.
Радужка глаза окрашена в болотный цвет. Другой глаз прищурен. Неужели он смеется?
Выглядит музыкант живописно, но не зная его, можно было бы принять его за бомжа – из-за красноватой кожи и неподъемному рюкзаку.
– Как тебя зовут? – спросила она.
– Моё имя известно, – ответил исполнитель.
– И тебя повсеместно беспричинно боятся, – её тянуло смеяться. – Здравствуй, Виталий. Ты матёрый старый волк! И в охоте знаешь толк!
– Мы знакомы?
– Я Тапочка. А твое имя написано на картонке с номером банковской карты. А что ты ещё исполняешь?
– Кое-что из Carla's Dreams. В апреле они дают концерт, хотелось бы сходить, – говорил музыкант, отставив гитару. Музыка продолжала литься из динамика, но его это не смущало. – Не могу понять, почему так мало подают.
Возможно, всё из-за того, что вид его не располагал к доверию: зверский взгляд и встрепанные патлы, словно причесывается пятерней, да и то не каждый день.
– На расчёску, пригладь волосы.
А он в ответ, что его креативный стиль предполагает небрежность, называется кэжуал.
– Очень удобно. Я сам стригусь.
И когда он пересчитал деньги (не густо, но какой-никакой сбор), Тапочка спросила:
– А на что копишь?
Вид у него небедный: холёное лицо, дубленка и сапоги на шнуровке, а в потайном кармашке очень даже приличный айфон. Подобные типы часто сопровождают просьбы о вспомоществовании жалобами на сложное финансовое положение. Но тут другой случай.
– На флейту. Хочу выучить «Одинокого пастуха». Такая вот программа-минимум.
Девушка прекрасно знала, в чём тут дело. Просто «Максу, который бросает курить», нужен «помощник Ганс». И она поняла про себя кое-что. Что она и есть этот самый Ганс.
– Ты настоящий музыкант? – он спрашивает.
– Типа того, училась в музыкальной школе, но бросила.
– Тогда бери инструмент.
– Мой аккордеон в Томилино.
– Тогда пой. Голос у тебя есть.
Исполнив песню, Тапочка села у его ног, устала с непривычки. Он обращался к ней сверху вниз.
– Отчего грустишь?
– По семейным обстоятельствам. Не лезь, ладно? – Она встала.
– Не будем. Скажи вот что. Я тебе не понравился, но ты подошла.
– Я приучаю себя общаться с неприятными людьми. Нарочно испытываю. Поздравляю, ты наблюдательный.
– А то!
– А чем ты ещё занимаешься, когда не стрижешься и не играешь на гитаре? – в свою очередь спрашивает новая знакомая.
– Живу в Колшево у тётки, ремонт делаю. Дом – барахло, весь рассыпается, но главное, чтобы окончательно не развалился. Всякие неожиданности встречаются.
– Хочешь перекусить? – предложила она.
– Было бы здорово. Только уходить не могу, место сразу займут. Знаешь, сколько я тут договаривался, чтобы меня пустили?
Они съели с Волком по шаурме.
– Я бы сейчас покурил, – мечтал гитарист.
Из него выйдет отличный друг, решила девушка. Он ироничен и насмешлив, но без признаков злости, и поэтому его насмешки не обидные, так, весёлая пикировка.
Бог весть, что произошло в ходе химического взаимодействия клубничного пара с куриной шаурмой, но результат вышел вполне благополучный. Может быть, дело в помощнике Гансе, который собирал деньги для Макса, играющего на гитаре.
Тапочка закрыла глаза, представляя, что они слились в поцелуе. Пахнет ёлкой и рождеством. Сейчас музыкант ударит по струнам с новой силой, и люди замрут, не в силах противостоять напору страстей.
