Loe raamatut: «Свет четырёх влюблённых звёзд, или Приключения доктора в Запределье. Часть первая», lehekülg 11
Кряхтя, зареванная мать кое-как перевернулась, встала на колени, попыталась подняться. Но отчего-то ноги вдруг стали ватными, не слушались, подгибались.
Волосатой ручищей Харитон сжал сердце старушки, сдавил что было мочи. Чутко прислушался к неровной пульсации жизни, вобрал в себя такие лакомые страдания жертвы. Потянул из души горечь обиды, с вожделением погрузился в жгучую, сводящую с ума сердечную боль. С чувством выполненного долга смотал эмоции женщины в тугой клубок. Смачно облизнулся.
Сбившееся вдруг дыхание заставило сознание матери оторваться от самобичевания и обратить внимание на затрепетавшее сердце. Оно стало биться неравномерно, замирая и вспархивая, словно испуганная птица. Схватившись за левый бок, женщина прислонилась к стене, вздрогнула и… затихла. Тело ее медленно растянулось на полу.
Из комнаты стремительно вышел Анатолий: срочно надо было опохмелиться, чтобы унять звенящую головную боль. Не глядя на мать, он рванул с вешалки заботливо заштопанную куртку и вывалился в подъезд, громко хлопнув дверью…
Наблюдая за треволнениями подопытных людей, бесы и друг друга не упускали из виду.
– Так! – щелкнул пальцами Штырь. – Подводим промежуточные итоги!
– А чего там подводить-то? Моя победа! – хрюкнул Харитон. – Бабка уже при смерти. Довел ее сынуля до самоубийства.
– Ничего подобного! – возразил Сигизмунд, поправляя на шее роскошное жабо16. – Если поразмыслить, то это – простое непреднамеренное убийство. А мы держали пари на само…
– Ну, тогда это бабка сама себя довела, сама себя и убила. Вот вам и само-убийство. Победа всё равно моя!
– И каким же это образом она себя укокошила? – взмахнул руками Штырь.
– А таким! Гиперлюбовью своей необъятной да сверхзаботой. Всё для да заради сыночка! Проходу ему не давала, всё за него решала, вырастила недоросля – вот вам и результат! Пожинает, так сказать, плоды своего нелегкого труда.
Сигизмунд со Штырем хмуро переглянулись. Как ни крути, Харитон был прав. Пусть и ненамеренно, но женщина сама подготовила себе такую участь… Рогатые подельники не ожидали от нерасторопного хряка такой прыти. Или ему попросту повезло?
– Ладно, братаны, не тушуйтесь. Умейте поражение признавать. Поборитесь лучше за второе место. Мне охота посмотреть, кто кому из ваших поднадзорных кровь первым пустит, – ощерился рыжий боров, вытирая о холщовые штаны огромные потные ручищи.
– Не пристало в моем положении на вторых ролях быть! – щеголь из мрачноаристократического общества брезгливо оттопырил губу.
– Смотрите, какие мы разборчивые! – напружинил мышцы Харитон. – Как об заклад биться, так он первый, а как проспоренное отдавать, так сразу и в кусты?
– Подавись! – Сигизмунд надменно бросил к его ногам расшитый кошель с золотом.
– Чего? – свиноподобный бес грозно поднялся, принялся засучивать рукава.
Предвидя нападение, элегантный кавалер скинул расшитый самоцветами сюртук, принял боевую стойку. Как видно, несмотря на высокое происхождение, он тоже был не дурак подраться.
– А это что?! – Штырь вдруг отвлекся от предчувствия такой завидной потасовки между компаньонами. – Обстановочка-то изменилась!
Бесы, забыв про разногласия, тут же обратились к своим подопечным. С изумлением приоткрыв клыкастую пасть, Харитон наблюдал, как победа уплывает из его когтистых лап. Любопытная соседка, заприметив приоткрытую дверь, заглянула к матери Толяна и спасла ее, вызвав неотложку. А вот Катерина, вскрыв себе вены остро отточенным ножом, лежала в луже крови. Рядом дико вопил испуганный кот. Но на его душераздирающий зов никто не реагировал.
– Так-так! – с вожделением потер руки Сигизмунд и потянулся за сюртуком. – Вот это уже неоспоримое покушение на священную жизнь. На свою жизнь! Где там мои сто золотых? И еще два раза по сто? – Он с наглой ухмылкой воззрился на конкурентов.
– Подожди! – осадил его Штырь. – Вон мой поднадзорный возвращается. Сейчас выясним, чья тьма сильнее.
Он в предвкушении присмотрелся к подходящему к балконной двери Георгию. Но бесы уже почувствовали полное отсутствие злобы в сущности мужчины. Не было ее там. Вообще!
Муж открыл дверь и угрюмо проговорил:
– Не замерзла? Выходи. Я тут подумал… Если хочешь, разведемся.
Женщина робко поднялась, сбросила с плеч старый коврик и шагнула в квартиру…
– Как же так? – Штырь еще прислушивался к исходящим от пары эмоциям. – Они что, напрочь разума лишились? Я на них столько тьмы израсходовал, а они не слышат меня совсем, не желают продолжить…
– Какое благородство с их стороны! – хлопнул в ладоши Сигизмунд. – Они там еще и простят друг друга за причиненные обиды. – Ха! Плохо ты жертвы выбираешь, Штыречек! Торопишься вечно.
– Что же с этим Гошей за ночь произошло? – недоумевал Штырь, передавая изысканному бесу кошель с золотом. – Что случилось? Ведь он же явно не сам от такого объема зла избавился? Не иначе, снова светлый патруль по злачным местам прошелся…
* * *
От зла Георгия освободил вовсе не патруль сияющих ангелов. Как ни странно, тьму из человека выбил сам князь Темнейший. Празднуя очередную сотню лет от темного воплощения, он «опробовал» новый подарок дядюшки. Граф Жеглард подарил ему не простую игрушку, а зачарованный браслет, богато украшенный жемчугами и бриллиантами. Стоило Нерцу нажать на жемчужные полубусины – миру являлись очаровательные девы, готовые на всё, лишь бы господин остался довольным. А внутри вживленного в массивное золотое украшение ярчайшего изумруда томилась точная копия юного князя.
Придумав своему зеркальному отражению имя Симбаллер, Смерч уже третью ночь «гулял» по пространству людей, сменяя клубы и рестораны, оказываясь порой в таких злачных местах, что бродячие собаки постыдились бы составить ему компанию. Но Нерца мало интересовало чужое мнение. Ему было глубоко наплевать на правила и устои. Он развлекался. Развлекался так, что всё вокруг гудело и сверкало. Особую прелесть новым похождениям князя придавало присутствие подаренного клона, который с невероятным рвением принялся забавлять своего господина.
Поначалу Нерцу нравилось, как его копия, прикинувшись молодым князем, вводила в заблуждение мрачноаристократическое общество, как разыгрывала жестокие спектакли, повергая в ужас и трепет представителей темной знати. Потом ветреному мальчишке захотелось на волю, подальше от лизоблюдов. И он направился в мир людей. Но там Симбаллер разгулялся до такой степени, что, не разбирая, где люди, а где бесы, принялся стравливать всех без разбора, пригоршнями черпая вожделенные отрицательные эмоции, наслаждаясь их дикой пляской, купаясь в ревущих волнах страстей.
Футбольные фанаты и рогатая нежить, семейные пары и собравшиеся на совет владельцы компаний (в последнем случае вообще непонятно было, где человек, а где перевертыш) – все грызлись меж собой так, словно завтра уже не наступит и не придется смотреть друг другу в глаза… А уж там, где алкоголь разливался, словно широкое море, разгулу клоновой фантазии вообще не было предела. Кто, где, кого, за что бил? Кто, с кем, зачем и сколько раз спал? Кто, с кем, куда и по какой причине отправился? На эти вопросы никто из очарованных Симбаллером следующим утром ни за что ответить не сможет…
* * *
А Сашка неожиданно проснулся. В голове звенело, ужасно хотелось пить. Он поднялся и пошел на кухню. Но задержался: овальное зеркало в темном коридоре притягивало к себе. Оно словно вибрировало, испуская зловещие импульсы. Парень удивился, включил свет. Отражения своего он не увидел. Мутная пелена затуманивала зеркало, из него ураганом рвались отрицательные эмоции. Гнев застилал всё, терзал душу на куски, сминал сознание, заставляя естество рваться в непонятную, но такую желанную битву. Хотелось вгрызться в горло любому, кто появится в поле зрения, хотелось рвать, бить, кромсать.
Сашка чувствовал, что там, за мутной пеленой, происходит что-то ужасное. И Андрей, его брат, имеет ко всему этому непосредственное отношение. Усилием воли содрав с воспаленного сознания липкую паутину зла, Сашка вперил взгляд в мутное стекло и твердо произнес:
– Ты слышишь меня, брат? Остановись!
* * *
В очередном клубе, где свихнувшиеся децибелы рвали в клочья барабанные перепонки, в сутолоке и сигаретном дыму, слегка пошатываясь от выпитого и наслаждаясь диким грохотом, расслаблялся Темнейший Черный Смерч. Окинув осоловевшим взглядом просторный зал, развеселый мажор вдруг заметил девушку. Рыжую. Она, закрыв глаза, двигалась в невообразимом ритме, в такт громкой музыке. Ее дерганые движения не показались Нерцу неприятными. Наоборот. Он как зачарованный наблюдал за танцовщицей, словно бьющейся в диких конвульсиях. На кого же она похожа? Неужели на ту строптивую красавицу, что никак не выходит из головы?
Смерч сделал шаг, но тут рядом с раскрасневшейся от духоты и вина девушкой оказался зловредный клон. Он, вселившись в тело очумевшего от алкоголя Георгия (того самого Георгия, что два часа назад узнал об измене жены), схватил рыжую красавицу за руку и потащил в темный коридор. Попав под влияние Симбаллера, та почти не сопротивлялась – безропотно последовала за мужчиной. Но по пути что-то в ее сознании воспротивилось злу. Попытавшись вырваться из захвата, она крикнула:
– Отпусти! Да будь же ты человеком!
В ответ злобная нежить громко расхохоталась, уже раздевая жертву взглядом.
Нерцу не понравилась активность клона. И в груди словно дрогнуло что-то, заставило задуматься о происходящем вокруг. Но проявить перед прислугой истинные чувства (Чувства? Что это?) не позволял статус. Да и вообще, с какой стати раскрывать свои намерения?!
– Хватит! – мысленно остановил он Симбаллера. – Заканчивай развлекаться. Устал я что-то от твоих проказ. Чего доброго, светлый патруль заявится…
– Что? – замер на месте слуга. – Трое суток никто не появлялся, а теперь вдруг светлое воинство решится на задержание такой высокой особы? И что с того? Даже если так, вас, господин, всё равно отмажут. У Величайшего столько адвокатов…
– Меня-то отмажут. Но кто даст гарантию, что я и тебя с собой в Темное Запределье заберу? Как тебе улыбаются исправительные работы на границе пространств?
– Но ведь я же ваша собственность!
– Да пошел ты… Собственность… – Нерц вдруг вспомнил, с каким вожделением назвал собственностью такую прекрасную и такую непокорную Антонину. Там, в замке Жегларда. Как он желал тогда, чтобы покорилась ему Воительница, как хотел быть с ней. Хотя бы просто видеть ее рядом…
От нахлынувших воспоминаний внутри у юного князя всё сжалось. Он движением воздуха вырвал клона из тела человека и небрежно засунул в браслет. По пути заметил, как полностью лишенный зла мужчина оседает на грязный пол. Как замерла над ним рыжеволосая красавица, испуганно обводя взглядом помещение клуба. Оба недоумевали, каким образом они оказались в этом страшном месте.
Смерч присмотрелся и разочарованно скривился: эта рыжая девушка была другой… Чужой. Веселье как рукой сняло. Дикий грохот, воздух, загаженный дымом и запахом пота вперемешку с перегаром, – всё показалось ему таким отвратительным, мерзким. Юный князь взмахнул рукой и, ни капли не заботясь о том, чтобы скрыть от окружающих свой переход, растворился в воздухе, ушел в подпространство.
ГЛАВА 18
Прошло всего несколько дней, а от старой покосившейся избенки не осталось и следа. Добротный пятистенок с просторной горницей на втором этаже степенно взирал на полноводную реку. Ладный балкончик с решетчатыми перильцами заботливо прикрывал от нескромных взглядов высокое французское окно верхнего этажа, переливающееся в лучах утреннего солнца. Одна створка была открыта, и свежий ветерок весело играл легкой тканью белоснежных занавесок.
Сергей присмотрелся: обрешетка балкона, окно до самого пола, широкие двери из клееного соснового бруса. И тут же – рубленые стены дома и резные наличники. Проверил сочетание материалов и фактур. Не нашел противоречий, улыбнулся.
Он еще не завершил курс ментального строительства, основанного на учении о трех элементах внутренней энергии и силе воображения. Поэтому постоянно практиковался, мысленно сверяя желаемое (или загаданное) и действительное (или воплощенное) в увиденных инженерных решениях, строительных материалах, цветах, фактуре.
Тропинка завернула к входной двери, и Сергей обомлел: крышу дома с восточной стороны подпирали роскошные мраморные колонны. Они очень странно смотрелись на фоне пахнущих смолой бревен, напыщенно возносясь над широким, во всю стену, деревянным крыльцом.
«Надо было контролировать силу воображения, а то вон куда занесло! Император, блин, римский! – обругал себя Сергей, нервно дернув край льняного полотенца, служившего ему в данный момент тогой17. – Скорее нужно всё исправить, пока хозяйка не увидела это вопиющее безобразие!»
Он обратился к Солнцу и мысленно испросил у Вселенной разрешения на работу с пространством, очертив границы реставрации. Затем повернулся к крыльцу, глубоко вдохнул, нашел-ощутил-почувствовал внутреннюю силу, сконцентрировался и погрузился в процесс.
– Так, что там Нина Петровна на последнем занятии говорила?.. – Прикрыл глаза, сосредоточился на одной из колонн, отрегулировал в сознании исходные характеристики и резкость желаемого образа, соотнес размеры и позиции компонентов, выровнял временной и пространственный коэффициент, сопоставил параметры, распределил полученные данные на общее количество колонн, запустил реакцию… Проверил взаимодействие входящей и исходящей энергии, выдохнул, успокоил сознание. Через пять секунд открыл глаза.
Теперь крышу над крыльцом поддерживали изящные деревянные столбики, покрытые чудным орнаментом. Доктор отошел подальше, оглядел всю восточную часть дома и остался доволен: ни одна деталь постройки не выбивается из общего убранства, всё стильно и гармонично.
Переодевшись в своей комнате из «костюма» римского императора в обычные и удобные футболку и легкие шорты, мужчина посмотрел в зеркало. И действительно, мавкиного подарка не было видно. Но он никуда не делся: висел на шее. Снять его Сергей и не подумал. Плиона же говорила – не расставаться с ним до «заветного часа»! Кто бы еще подсказал, когда этот час наступит…
Доктор вышел к столу всё под той же, ничуть не изменившей облик, развесистой березой. Завтраком его угощала белка. Конечно, она не наливала ему чай и не намазывала масло на свежеиспеченную булку, но вот разговорами просто «закормила». Хотя он и сам был рад поговорить. Столько нового каждый день!
Сергей начал беседу с впечатлений о своем утреннем приключении:
«Рыжуля, скажи, пожалуйста, ты о мавках когда-нибудь слышала?»
«И слышала, и видела, и знакома со многими. А что? Встретил кого?»
«Младшую царевну и ее брата – Хранителя Земли». – Сергей внутренне сжался, ожидая, что острая на язык белка его сейчас на смех поднимет.
Но та лишь всплеснула лапками и восхищенно воскликнула:
«Самого Эльмара повстречал?! Ну, ты, Человек-Сергей, большой счастливчик! И предсказание, поди, получил? – спросила она, но тут же спохватилась. – Ой, молчи, молчи! Об этом только ты знать должен!»
«Предсказание? Как догадалась?»
«А мавки перед людьми просто так не появляются. Только в самый нужный момент… А хохотушка Плиона много интересного тебе рассказала?»
«Много. Она меня от русалок спасла».
«Так ты ей теперь по гроб жизни обязан! – Белка вдруг осеклась и задумалась. – Ой, нехорошо это. Мавкам быть обязанным очень нехорошо…»
«А что случиться-то может? – легкомысленно отмахнулся Сергей. – Они уплыли к себе давно».
«Да мало ли что им в голову взбредет. Мавки, конечно, не нежить, но шутники те еще».
«И на какие шутки они способны?»
«Кто их знает… Захотят – жениться на какой-нибудь Мавне Моревне предложат. Твое Сияющее Сознание хоть и не обрело полную силу, но – очень даже лакомый кусочек для мавов. А эти хвостатые пришельцы вечно со своим генотипом экспериментируют: улучшают популяцию, приспосабливают к новым местам обитания, так сказать. Хотя какие новые места… Испокон веку на нашей земле живут, а всё не успокоятся…»
«Они же и так вроде в прекрасной форме. Зачем им эксперименты?»
«Ну представь: жил ты на каком-нибудь тропическом райском острове. А потом вдруг – р-раз!!! – и проснулся в сибирской тайге или в тундре. А из амуниции на тебе – одна набедренная повязка. Тут уж никуда не денешься – либо пути к выживанию ищи, либо ласты склеишь. Вот они и эволюционируют, видоизменяются, биологически адаптируются к нашей планете. Неймется им…»
Белка почесала за ухом и неожиданно сменила тему:
«А вы там, случаем, с царевичем не обменивались рукопожатием?»
«Обменивались, – напрягся Сергей. – Странное какое-то рукопожатие, как в фильмах про старину. За предплечье он меня взял, не за ладонь. Ну, и я тоже…»
«Ага, они его с глубокой древности используют. С князем одним породнившись, унаследовали, – в раздумье произнесла белка. – Такой ритуал – что-то вроде обмена энергией и силой, признак отсутствия вражды и посягательства на имущество. – Голос ее стал еще серьезнее. – Ну, теперь вспоминай, о чем в этот момент он тебе говорил».
– Да нет, – проговорил Сергей вслух. – Не может ничего плохого случиться. Ведь я царевичу помог. А он в знак благодарности мне руку пожал. И сказал… как он там говорил?.. «Жизни долг оплачен с честью».
«А, ну тогда всё в порядке! – с облегчением выдохнула белка. – А благодарил тебя он за что?» – вновь блеснула она любопытными бусинками-глазками.
«Ну, я же тоже кое-что могу». – Сергей, выразительно взглянув на собеседницу, протянул вперед руки раскрытыми ладонями вверх.
«Неужто хвост Хранителю вернул?»
«По-нашему говоря, восстановил течение энергии в пояснично-крестцовом отделе. Только одно непонятно: если мавки такие продвинутые, почему сами не смогли царевичу спину выправить?»
«Тугодум! – воскликнула Рыжуля. – Плиона разве тебе не говорила, что Эльмар ход человеческой истории изменил?»
«Говорила. Но она надеялась, что это просто слухи».
«Ага, слухи! – отмахнулась белка. – Еще как изменил. Равновесие сил нарушил, вот и поплатился. И помочь ему восстановиться мог только человек. Да не любой из вашего мира, а лишь обладатель Сияющего Сознания. И не один, а вместе с Солнцем. В общем, ты вовремя им подвернулся».
«Вот оно что! – покачал головой Сергей. – А я-то еще поразился, как такое серьезное смещение смог за один раз выправить. Наверное, у мавов организм обладает качественно иными свойствами и повышенной способностью к регенерации. Я только защемленный нерв освободил, диски немного подправил, а дальше самовосстановление пошло…»
«Ага, его внутренняя сила, плюс твои сверхспособности, плюс (самый главный плюс!) сила Солнца. Вот и результат! Ты и правда счастливчик!» – улыбнулась белка.
«Всё время задумываюсь, сколько я еще не знаю…»
«Узнаешь, не переживай. Нина Петровна недаром тебя в наш мир позвала» – Рыжуля спрыгнула на стол и выбрала самую большую сушку.
«Расскажи о мавках», – попросил Сергей.
Белка взобралась на березу, уселась на ветке поудобнее, повесила на сучок надкушенную уже сушку и начала:
«Мавки – женщины, мужчин мавами зовут. Они – существа с другой планеты».
Сергей открыл рот от удивления, но белка невозмутимо продолжала:
«Русалки, они – местные. Как и лешие, домовые и прочая нежить. Или, скажем, те же духи. А с мавками всё иначе. Они вообще из другой галактики. Когда-то на их родную планету-океан темные напали. Под корень истребили всё живое. Спастись удалось единицам. Мавы через свои, им одним ведомые межпространственные порталы на корабле-рыбе тогда сбежали. Еще легенда такая есть…» – Белка приготовилась «вещать», но Сергей отмахнулся:
«Ну, началось! Планеты, галактики, звездные войны… Что за "корабли-рыбы" такие? Ты смеешься надо мной?»
Рыжуля в ответ вспылила:
«Не веришь?! Да ты!.. Да вы!.. Легкомысленные, заблудшие!!! – Слышать такое от лихо скачущего по веткам зверька было не обидно, а немного смешно. – Еще только на пороге космической эры находитесь, знаете лишь то, что в телескопы свои разглядеть можете! А туда же – рассуждать о материях и пространствах берутся! – Она рассердилась не на шутку. – Многие процессы объяснить просто не в силах! Многовековая история Матери-Земли тоже для вас под запретом. Я просто поражаюсь, как можно верить в то, что человек от обезьяны произошел!»
Она перескочила с ветки березы на стол и, встав на задние лапки, ухватилась передними за край сахарницы. Словно оратор с трибуны, гневно продолжила:
«Про истинные знания вообще молчу! Отняли у вас столько информации! Крохами кормят, а вы и уши развесили. Профессора-академики мучаются, доказывают теоремы трехмерного мира с пафосом расфуфыренных павлинов. А то, что в их уравнениях переменных не хватает, и знать не знают!
А космические войны прошлого для тебя – сказки?! Просто подумай, представь себе, что невыгодно кому-то за пределами вашего сознания, чтобы человек обладал великой созидательной силой своих предков, чтобы сверхчувственное восприятие имел, столетия жил и летать мог! Или огромные пространства силой мысли преодолевать!.. Йэх! – белка махнула раздосадованно лапкой и добавила: – Не дают вам узнать правду, не раскрывают истинных знаний о том, сколько на самом деле лет цивилизации человеческой. Про другие системы и планеты, где существует жизнь, вообще говорить запрещено. А я скажу!..»
Она немного помолчала, успокоилась и продолжила:
«Но я чего-то отвлеклась от темы. Мы же о мавках говорить начали. Обобщенно, по быстренькому тебе историю их обрисую.
Мавки, в общем, переселенцы. Проявившись в земном пространстве, они поначалу и дышать-то нашим воздухом не могли, долго внутри своего корабля находились. Потом вышли на связь с дельфинами. Те, конечно, сначала проверили искренность их намерений. А без этого нельзя… Кто знает, сколько темноты может из-за пределов в мир попасть? Но приняли, поделились с мавками своим генотипом, породнились. Мавки, научившись усваивать кислород из воды и воздуха, испросили у хозяев морей и океанов разрешения заселить океанские просторы. Теперь они с дельфинами – ближайшие родственники, друзья и соседи. Только в вашем людском мире мавки редко встречаются, поэтому вы их с русалками и путаете. Они в Запредельях прячутся, чтобы люди, охваченные жаждой власти, их редкий дар в своих целях не использовали».
«Какой дар?» – осторожно поинтересовался Сергей.
«Дар предвидения и предсказания. Как там у вас говорят: кто владеет информацией – владеет миром? Вот от таких "владетелей", темных по природе своей, мавки и скрываются».
«А вот я где-то читал, что мавки – это души умерших некрещеных детей», – как бы между делом подумал человек.
«Ты еще не то в своих источниках можешь прочесть, – усмехнулась белка. – В вашем мире не зря с древних времен пугалки всякие придуманы, и не только о мавках. Ту же Бабу Ягу возьми… До неузнаваемости извратили ее образ, детей стращают Ягиней. А она, между прочим, вечно молодая да такая красотка! Если хочешь, как-нибудь в ее пространство сгоняем, познакомлю. А силы у нее не меньше, чему Антонины нашей… Ну, я что-то опять отвлеклась… В общем, суть такова: есть силы, которым светлые образы прародителей поперек горла встали. Вот они и стараются очернить их, называя белое черным. Если сейчас об этом рассуждать начну, опять о мавках забуду… – Рыжуля почесала нос, потеребила усы, глубоко вздохнула, взяв себя «в лапы». – Так, не отвлекаемся… В общем, мудрые мавы тоже опыт подмены понятий использовали и жуткую легенду о себе сочинили, чтобы люди, движимые страхом, их в покое оставили… И живет поверье это в мире вашем! В веках живет…»
Понемногу они сместились к обсуждению темы космических путешествий. Вернее, к тому, сколько времени понадобится Клавдии, чтобы вернуться, допустим… из спирального рукава какой-нибудь там… два миллиона сорок пятой галактики, расположенной от них на расстоянии… всего-то сорока пяти тысяч световых лет.
«Да нет тут никакой несправедливости! – белка в сотый раз изумилась непонятливости человека. – Нельзя так просто на сто метров в пределах одного пространства-реальности переместиться. Нерентабельно тратить огромные объемы энергии на такое пустячное занятие. Это всё равно что совершать ноль-переход в пределах Солнечной системы». – Она расхаживала по столу, иногда приседая на хвост. Когда очень уж волновалась, хватала то ложку, то кусочек еды.
Теперь, когда речь шла не об упущенных возможностях человечества, настроение Рыжули улучшилось.
«Клавдия из далекого далека может за один миг сюда прибыть, но только через подпространство. А в реальном пространстве вон до того лесочка от этой березы ножками бежать придется», – объясняла белка.
«Ага, сотни-тысячи световых лет вмиг одолеет, а сто метров – не судьба? – не соглашался Сергей. – А как же маленькая царевна? – вспомнил он утренние события. – Она за двадцать секунд до океана и обратно "слетала"».
«Сколько, говоришь, секунд прошло? – прищурилась белка. – Двадцать? Это, брат, долго. Мавка, с головой погрузившись в воду, уже в подпространстве оказывается. Нырнула здесь, а вынырнула – в океане. На раз-два. Она, наверное, еще что-то делала? Или в два-три места сплавать успела. За такое-то время… Но так только мавы могут. У них физика тела от нашей, земной, отличается. Даже физике запредельного пространства за ними не угнаться. Многомерность пространства у них куда… многомернее… – белка помолчала, подыскивая подходящее слово. – Да, тебе еще многое узнать надо. Я даже слов или образов нормальных порой подобрать не могу. Ну, чтобы тебе понятно было, о чем речь».
Сергей спорить не стал и вернулся к разговору о Клавдии:
«Значит, по-вашему, по-сказочному изъясняясь, белая собака сейчас находится в Тридевятом царстве?»
«Зачем ей на ближнюю луну? – искренне удивилась рыжая егоза. – Она гораздо дальше отправилась. По секретному делу!» – белка многозначительно глянула на него глазками-бусинками.
Затем поерзала немного и, не сдержавшись, раскрыла тайну путешественницы:
«Клавдия в подпространствах на свою луну отправилась. На третью, что Месяцем названа. Данные для создания нового артефакта тамошним волшебникам понесла. И амулет этот одному важному для нас существу дорогу из мира людей в Запределье откроет».
«Еще кто-то сюда прийти должен?» – оживился человек.
Рыжуля склонила голову набок и, словно к чему-то прислушавшись, сообщила:
«Белая лунная волчица-собака возвращается! Она сама тебе всё и расскажет…»
ГЛАВА 19
Клавдия вынырнула из подпространства. Вместо приветствия встревоженно повела длинным носом и спросила:
«Хозяйка где?»
«Да ушла она, – махнула лапкой белка. – С Потапычем встречается. Санию в корзинке понесла».
«Давно?»
«Да, наверное, уже у границы пространства нашего, – Рыжуля протянула ей небольшой кусочек пирога с картошкой. – Сказала еще, что вернулся недавно наш куцехвостый с дальнего ледника. Не так много сил у него сейчас. Медом косолапого попотчевать захотела, чтобы быстрее восстанавливался».
«Что-то не то у вас тут! Ой, не то!» – большая собака растерянно крутила головой, не обратив внимания на предложенный белкой гостинец. Хвост ее нервно подрагивал, белая шерсть интенсивно излучала лунное сияние. Тревожно принюхиваясь, она оглядывала окрестности и будто выуживала из пространства еле уловимые флюиды опасности.
«Да что случилось-то?» – Сергею передалось ее беспокойство.
«Медведь! – вскинулась Клавдия. – С ним что-то творится! Не в себе он, чумной какой-то!»
«Да где? Ты же не видишь его!» – огляделся человек.
«Я его чую, ощущаю. Но – понять не могу. Сейчас… сейчас я еще его звездный путь проверю…»
«Погоди-ка», – шустрая ворожея клацнула острыми зубками, и на ее мордочке возникли миниатюрные такие… очки.
Спустя мгновение она завопила:
«А-а-а! На нем морок! Скорее, скорее хозяйку спасать!»
Клавдия неслась огромными прыжками. На спине у нее, вцепившись в сияющую шерсть, верещала белка. Над беличьей головой возникало то золотое ожерелье, то флагом развевалась полупрозрачная накидка, то яркие бусины переливались всеми цветами радуги. Наконец она выхватила из воздуха расшитый серебром кушак18 и с размаху накинула на шею собаке.
Сергей бежал следом. Чем он мог помочь в сложившейся ситуации – не соображал, но мчался изо всех сил. А в голове билась строчка из мавкиного предсказания: «Ты беги-беги-беги! Не страшны тебе враги…»
* * *
Нина была далеко, на противоположной стороне огромной поляны. Она остановилась у кромки леса и произнесла заклинание, открывающее защиту пространства. Навстречу ей из-под сени высоких стройных деревьев вывалился огромный бурый медведь. Женщина подошла к нему, весело поприветствовав. Достала из корзинки кувшинчик с медом, наклонилась, развязывая белый платок.
– Что с тобой, Потапыч, не приболел, случаем? Я вот тебе медку припасла.
Медведь мотал огромной головой, пятился от женщины и недовольно ворчал. Нина выпрямилась. Присмотревшись, охнула и развела руки в стороны, приготовившись заклинанием объятия освободить медведя от злых чар.
Но тут позади большого зверя неожиданно открылся зеркальный портал. Из него вышли Антонина с длинной плетью в руках и затянутый в черный кожаный костюм тонкий, чем-то напоминающий ящерицу мужчина. Оба остановились на границе света и тени. Мужчина из-под широких полей шляпы через огромные, в пол-лица, солнцезащитные очки глянул на рвущуюся на подмогу Нине собаку и приказал медведю атаковать. Тот нехотя поднялся на задние лапы. Тусклые глаза, остекленевший взгляд, стекающая из раскрытой пасти слюна – полное оцепенение.
– Ну же, вперед! – мужчина стянул с правой руки перчатку и щелкнул изящными пальцами.
Медведь вздрогнул, глаза его налились кровью, шерсть вздыбилась. И он с ревом пошел на быстро приближающуюся собаку. Клавдия обернулась огромной белой волчицей и, прижав уши, бросилась на медведя. Завязалась драка.
Мгновением ранее Рыжуля, схватив кушак-талисман, спрыгнула со спины подруги и, обходя поле битвы по касательной, поскакала к хозяйке. Но вдруг ее отбросило в сторону ударом хлыста. Беззащитный зверек упал меж сражающихся хищников, рвущих друг друга когтями и зубами. Расцвеченный каменьями широкий пояс растворился в пространстве.
Напрасно Нина пыталась разглядеть беличье тельце в бешеной круговерти боя: звери перемещались так стремительно, что комья земли, вырванные с корнем растения, лохматые тела самих бойцов, сражающихся с невероятным бешенством, не давали ни малейшей возможности спасти ворожею.
Забыв о незваных гостях и их неожиданном появлении, Нина в отчаянии заламывала руки: «Рыжуля!» Но тут ее тело обвил длинный хлыст, обездвижил, дернул в сторону – и Хранительница вслед за Антониной и злобным Предводителем исчезла в разверзшейся бездне черного провала.
