Loe raamatut: «Ведьмак. Белый волк и чёрный камень», lehekülg 12

– Твоя бывшая хозяйка движется сюда, – не смог не съязвить Видан. – И уверяю тебя, что она ни одна!

Аркуда нахмурился. Трудно объяснить неучу простые вещи, хоть и не его вина в том, что боевых ведьмаков, тех, что идут на службу князьям и боярам, учат только необходимым для боя приёмам. А уж если наставника не было совсем, то и говорить не о чем.

Там над лесом сейчас шёл своеобразный бой. Большая сорока отбивалась от нападавшего на неё призрачного ворона. Но задержать ведьму надолго он был не в силах, что, в общем-то, и не требовалось. Всего несколько минут.

Ведьмаки разошлись в заранее обговорённом порядке, подняли свои длани к небу:

– Ом, Сва – Ма, Вышнаве

Жива – Ма, Велесе, Лада,

Крышень, Ма-акошьва-ати – Маа,

Род, Перун, Сварог, Купала!

Любую агму можно воспеть как молитву, любая молитва может стать призывом к помощи. Оборвать, спалить чёрную ворожбу, очистить мир от зловредной паутины.

Вспыхнул, засветился голубоватым пламенем алтарный камень, поднялся из-под земли, выдвигаемый земными силами. Закружились внезапно поднятым вихрем опавшие листья. Вихрь же всё раскручивался, расширял свой безумный хоровод. Зашумел, затрещал, как от великой бури, теряя золото листвы, осенний лес.

Тревожно закричали в небе птицы. Закружили, заметались аистиха с аистёнком вокруг расколотого молнией дуба, где на краю гнезда, вытянув шею, стоял неколебимо чёрный страж.

Ветер же валил с ног, старался подмять под себя упрямых людей, призвавших себе в помощь великие силы. Рвал на них одежды, пинал бока и спины, толкал в грудь, заглушая своим воем те слова заклятия, что выкрикивал Видан, вливая их в набирающий силу гул, сливающегося в единое миры яви и прави.

Ударили с ясного неба с шипением и свистом огненные столбы, посланные Перуном, выжигая на земле небесный Огненный знак, уничтожая чёрное колдовство, очищая жертвенник и всё пространство вокруг него, заключённое в невидимый контур бушующих сил, ставя преграду для мира нави.

Буря стихла так же внезапно, как и началась. Остался лишь насыщенный металлической свежестью воздух. Звенящая тишина опустилась на поляну вокруг изломанного столетнего дуба. Казалось, что мир лишился звуков, утонув в мареве дымящейся травы.

Ведьмаки стояли оглушённые. Их заставил очнуться звук нерешительно хлопающих крыльев. Чёрный аист поднялся в воздух, стремясь к своей семье, стараясь догнать вместе с ними исчезающий вдали клин. Люди проводили его полёт глазами.

Видан встряхнулся, расправляя плечи. Оправил растрёпанную одежду. Удовлетворённо крякнул, увидев ослепительно белый камень с выжженными на его боках символами Огненного ключа.

– Силён, ты Видан! – услышал хриплый голос Аркуды.

– Захочешь и сам научишься, – буркнул ему в ответ, прислушиваясь к пространству.

– Так то ж, к Конклаву обращаться надо, – недовольно протянул тот. – А я больше воин, чем колдун… Храбр князя Милонега! Это о многом говорит…

– Ну, раз ты воин, то будет тебе сейчас работы не меряно, – оборвал его Видан. – Сейчас сюда орда нежити нагрянет во главе со своей создательницей. Вот, ведь, дурра-баба! Неужто, в прошлый раз не удостоверилась, что этим меня не пронять? Зато сил себя лишает. Тоже неуч, хоть и потомственный и сильный. Нет бы, смириться, принять наказание, да пройти обучение – цены бы ей не было! И что у неё в голове?

– Что у бабы в голове, – рассмеялся Аркуда, – никто кроме неё самой не знает!

Расхохотался вояка. Что-то он в этот раз слишком весел. Не к добру это. Впрочем, какое уж добро! Чуял ведьмак близкое приближение нежити в шелесте опавшей листвы, в треске ломаемых веток, в противном скрежете, в мерзком запахе, долетавшем ещё слабо в дуновении поднявшего голову ветерка.

– Так, всё прекращаем наш трёп, – зыркнул на бывшего медведя ведьмак, – вышло наше времечко. Надеюсь, что не забыл, как мечом махать?

– С чего бы это? – осёкся тот.

– С дракой-то у тебя не очень, – не удержался от колкости Видан. Не стоит, наверное, только поддевать спасённого слишком быстро вошло у него в привычку.

– Справлюсь, – не стал спорить Аркуда, перехватывая меч удобнее.

– Хорошо бы, – протянул ведьмак. И добавил уже серьёзно без подколов. – Все заходим за выжженную черту. Из круга вам не сметь выходить ни при каких делах. С Агатой я сам буду бороться, как настанет время. – Пристально глянул на ученика стараясь внушить то, что считал необходимым. – Финя, не оборачивайся, как бы тебе этого не хотелось! Ведьма сюда за тобой идёт. Помни это. Крепко помни! Обернёшься, и она сможет тебя подчинить. И ещё неизвестно, что вычудит.

– Ладно, наставник, – опустил глаза.

Эх, ладно, то ладно! Только не очень-то верилось в то, что малый выполнит своё обещание. Слишком горяч и своеволен его ученик. И всё сказанное, как об стенку горохом.

Но рассуждать об этом было недосуг. Уже накатывало, со всех сторон обтекая их отряд, разномастное мёртвое воинство. Было оно не таким отборным, как в прошлый раз, явно собранным из остатков, в основном простые мертвяки, но чувствовались и сильные. Пара медвелаков, с десяток волкодлаков, несколько штрыг и два чёрных колдуна в рваных иссечённых доспехах.

Позади них шла ведьма, опираясь на странную сучковатую клюку, в которой Видан с трудом признал магический жезл, настолько древним он казался, что вряд ли обладал какой-либо силой. В воздушном бою ей хорошо досталось от ворона. Волосы были всклокочены и спутанной неряшливой гривой обрамляли бледное в кровоподтёках лицо. Да и двигалась она прихрамывая. Только глаза всё равно сверкали решимостью.

Неужели, по её мнению, Финя стоит того, чтобы на его захват стоило тратить такие силы? Понять расчёты этой ведьмы было трудно. Одно хорошо – вся округа на много дней пути очистится от стерви и мрази.

Тёмное воинство остановилось в нескольких шагах от ведьмаков, ровно в том их количестве, которое не позволяло достать предводительницу боевым заклинанием, способным снести её защиту.

– Отдай мне мальчишку! – выкрикнула она, уставившись на Видана в упор. И он почувствовал, как ледяная волна окатила его с головы до ног.

– Зря стараешься, Агата! – ответил ей ведьмак, не слишком-то напрягаясь. – Внушение на меня не действует. И мой ученик с тобой не пойдёт.

– Не хочешь спросить его самого? – скривила она губы, отчего лицо превратилось в подобие уродливой маски.

И Видан подумал о том, что перед ним лишь тело молодой женщины, а душа, что им управляет, принадлежит очень опытной ведьме. Подселенка! – с ним разговаривала именно она, теперь, когда сил скрывать это у ведьмы было не много, всё прояснилось. Двоедушница. Редкий случай, опасный, запретный…

– Я не пойду с тобой! – крикнул Финя, вращая коротким мечом, словно уже вёл бой с невидимкой.

– Отчего же? – удивилась ведьма, но не получила ответа и принялась соблазнять мальчишку на свой лад. – Неужели ты откажешься стать князем над всеми землями? Или ты так слаб, что не хочешь отомстить всем, кто измывался над тобой все эти годы?..

Видан не прерывал этого диалога, пауза давала возможность восстановить силы. Да и узнать насколько стоек его воспитанник, тоже было любопытно. Поэтому ведьмак просто делал вид, что слушает, а сам прикидывал вероятное развитие событий. Скорее всего, ему достанутся в противники именно маги – у них больше шансов свалить его, но это на последнем этапе.

Аркуду ведьма постарается оставить в живых, чтобы воспользовавшись слабиной и ещё незажившим следом от связи, снова подчинить. Значит, ему достанется по-полной. И главная цель, конечно Финя – проклятый. Отчего-то ведьма уверена в исполнении Пророчества. Иначе объяснить её упорство сложно.

И, наконец, его, Видана, основная цель – сама двоедушница. Как он с ней поступит, ещё оставалось неизвестным. Уж, как получится!

– Нет! – выкрикнул уже порядком разозлённый мальчишка. – Моя мечта стать ведьмаком-воителем, чтобы уничтожать таких, как ты!

Видан невольно улыбнулся. Молодец, малый.

– Как знаешь! – прошипела ведьма и ударила посохом в землю.

И нежить ринулась в атаку. Налетела со всех сторон, смердя тленом и гнильём и растеклась по невидимой преграде, опадая пеплом и гнилой жижей, смятая напором следующих за ними рядов. Наверное, можно было бы просто стоять, приманивая мертвяков самим своим существом.

Или кружить вдоль выжженного следа, орудуя мечом, как мясник своим ножом, косить головы налево и направо.

Только боги не простят такой слабости. Не любят они попрошаек, не способных ни на что стоящее. Не станут отвечать в следующий раз ни на просьбу, ни на призыв Поэтому и не стояли ведьмаки на месте истуканами.

Шипела, закипая на серебре лезвия чёрная кровь. Дымным маревом полз по осенней траве туман от тлеющего праха, сгорающего от огненных заклинаний, летающих по кругу, пускаемых в самую гущу нападающих.

Но такое не могло продолжаться долго. Если у ведьмы и была мысль отвлечь их от тех своих воинов, которых она считала более важными, то просчиталась. И Видан, следивший за передвижением подчинённых чародеев, сумел отразить их внезапный слаженный удар. Один раз и другой, для чего вынужден был покинуть Круг, выйти вперёд и биться уже не под защитой. Зайти обратно ему не дали. Медвелак закрыл собой отход, выпустил когти, раззявил пасть, заревев бросился.

Сразу же с двух сторон набросились штриги. Голые черепа, торчащие из иссохшей плоти серые кости, недоглоданные птицами. Это, явно, были висельники. На шеях – обрывки верёвок. На тощих телах – ошмётки тряпья. В провалах глазниц красный огонь неугасаемой жажды. И несмотря на жалкий вид, бешенная прыть. Всё это ведьмак отмечал походя.

Одна штрига вцепилась в бедро. Другая повисла на левом плече. Резкая боль, от проникающего в тело яда, лёгкая дрожь, не заставили его отпрянуть. Он пнул ломая шею одному, нацелившемуся на него мертвяку, сбил отбросив на преграду другого.

Развернулся к прыгнувшему на него оборотню, насаживая его на остриё, оставляя медвелака, уже падающего с отрубленной головой. И боль заблокировать удалось тут же по ходу этих движений. А яд? – с ним ведьмак уже давно почти сроднился, он ещё как наркотик немного кружил голову, вызывая лёгкую эйфорию, но помехой быть не мог. Переживём.

Крутанулся на месте, сбивая резким ударом рукояти меча по черепу дрянь с ноги. Останками другой штриги сбил с ног волкодлака, тут же кинувшегося на него. Хлипкое тельце не выдержало, разломилось в трёх местах, опало, оставляя впившиеся челюсти. Только стряхивать их было некогда.

Добил волка мечом. И ринулся вперёд к хохочущей то ли от радости, то ли от истерики ведьме. Хруст костей сопроводил его неожиданное направление движения, ни назад под защиту, а вперёд к своей цели.

Ведьма любила всех держать под контролем и направлять их действия – это и оказалось роковой ошибкой. И тех мгновений, что она потеряла, увлечённая своим весельем и наблюдением, как Финя отбивает нападение двух жуткого вида тварей, названия которым даже она не знала, вполне хватило Видану, чтобы приблизиться вплотную и разбросать магов, которые были увлечены исключительно вытравливанием Огненной преграды по которой били ледяными волнами по указанию своей хозяйки. Они так и не получили приказ уничтожить ведьмака, их спалил его навий знак, заранее заготовленный и прибережённый до поры.

Пустил в ведьму сеть паутинника, желая захватить живьём. Увернулась. Юзы спеленали штригоя, охранявшего её. Бросила бесполезный жезл. Побежала, прячась за строем нежити.

Видан ринулся наперерез, но увяз в схватке, боясь палить мертвяков, чтобы не задеть свою добычу. Раскрутился, нещадно разя преграду, ещё и ещё. Как азартный охотник, загоняя ведьму в ловушку так, чтобы не выбралась, запуталась, не ушла.

Совсем упустил из виду своих напарников, не заметил, когда и они покинули круг, думая о том, что не к чему больше опасаться. Заметил только, когда взлетела из-за опадающей пеплом нежити большая белохвостая сорока, а за ней, откуда ни возьмись, полетел белый сокол.

– Финя! Назад! – крикнул почти в отчаянии. Ведь заманит, окрутит парня. Вот уж когда может сбыться почти забытый уже сон. Но разве послушается своенравный мальчишка? Только услышал в ответ клёкот.

Внезапно сверкнула серебристой молнией стрела. И сорока, кувыркаясь в воздухе, полетела в заросли красной бузины. Сокол нырнул за ней, всё ещё зачарованный погоней.

Повалились наземь, потерявшие управляющую силу, мертвецы.

Видан продираясь сквозь разросшиеся кусты, скользнул на прогалину, чтобы на мгновение застыть в оцепенении. То, что с высоты казалось ровно выкошенной поляной, было площадкой из растрескавшихся серых камней, сквозь которые проросла жалкая мелкая трава и мох. По краям, обозначая контур зала, в беспорядке валялись камни, такие же серые от въевшейся в них копоти. Одно из двух капищ светлых богов!

На развалинах старинного храма лежала Агата. Из её груди торчала стрела с серебристым оперением, так хорошо знакомым Видану. Дыхание ведьмы было хриплым и прерывистым, мучительным. Но губы улыбались, хотя взгляд огромных от боли зрачков, тускнел, говоря о приближении конца.

Над ней склонился Финя, словно не понимая, как такое могло случиться. И порываясь то вытащить, причиняющее страдание древко, то отступая в сторону.

Лишь взглянув на неё, ведьмак уже знал всю безнадёжность положения. Только боги могли бы помочь Агате, только не станут этого делать, даже если молить.

– Доляна, зачем? – спросил Виден волху, скользнувшую бесшумно к ним.

– Слишком хорошо тебя знаю, – ответила она. – Хоть ты и палач, но редко используешь своё право карателя. И у тебя слишком трепетное отношение к женщинам, я бы даже сказала, что бережное…

Договорить она не успела. Внезапно земля заколебалась, затряслась так, что люди едва не попадали. И Видану пришлось подхватить волху под руку, удерживая от встречи с камнями площадки.

– Что это? – испуганно спросил ученик.

Тихий смех ведьмы стал её ответом, как и последние едва слышные слова:

– Пророчество сбылось…

Глава 26

В комнате, которую по-прежнему занимал на постоялом дворе ведьмак, было непривычно светло. Кроме большой масляной лампы, горел ещё магический шар, плавно и услужливо следуя за движениями женских рук.

Волха уже обработала раны на ногах ведьмака целительными мазями и наложила повязки, и теперь заживляла разодранные мышцы на плече. С её пальцев струился мерцающий зеленоватый поток, а губы шептали заговор.

Видан позволил ей поухаживать за собой вовсе не потому, что не мог исцелить себя сам. Наверное, это было бы несколько дольше, но вполне возможно. Подумаешь, остались бы грубые шрамы, но разве они не украшают настоящего мужчину?

Дело было совсем в другом. Он решил, что хватит на его голову распрей с бывшей подругой. Надо было давно себе признаться, что он скучал по её часто ненормальным выходкам, по нелепым поступкам. А ещё, он очень нуждался в дружеской поддержке. Помощь человека, которому он доверял бы, как самому себе, очень пригодится.

Несмотря на всю свою взбалмошность и расчетливость, Доляна никогда его не предавала. И даже когда сделала неверный, с его точки зрения, выбор всё равно была честна перед ним. И он решил пойти на уступку, согласившись принять её помощь.

К тому же, им просто надо было с ней поговорить.

На завтра был назначен ритуал. И всё вроде бы, было хорошо – волха проверила Храм Чернобога, убедилась, что всё в порядке. Но интуиция ведьмака, хоть и не била тревогу, но беспокойно ворочалась в глубине, как сонный угорь под корягой.

– И всё-таки, зачем ты её убила? – спросил он, нетерпеливо завязывая пояс на подштанниках.

– Не дёргайся, – скривилась она, продолжая колдовать, – срастётся неправильно, сам потом меня будешь проклинать! И потом, зря, что ли, я свои силы тратила?

– Ты не ответила, – настоял Видан, но всё же, замер послушно.

– Я же уже всё тебе сказала на поляне, – снова поморщилась она.

– Доляна, это не ответ…

– Ну, ладно, – пожала плечами. Взглянула коротко. – У меня приказ был уничтожить ведьму, возомнившую себя чёрной волхой. И да, мне совершенно наплевать на то, что она большая редкость – двоедушница! Она нарушила закон, пыталась нарушить равновесие – вот что главное для Совета волхвов.

– Ты им доложила?

– А как бы я достала Книгу судеб? Пришлось совершить обмен. – Доляна достала свежую скрутку из холстины, зелёную от пропитавшего её зелья. – Подними руку немного в сторону. Вот так. Да. – Взялась бинтовать. – В нашем мире ничего не делается за просто так, сам знаешь! Хочешь что-то получить, так сначала отслужи, а уже после спрашивай.

– И ты считаешь, что это помогло? – засомневался ведьмак.

– Не знаю, – легкомысленно пожала плечами. Но он ей не поверил. – Совет счёл мою информацию стоящей. И Книгу Судеб мне вынуть из хранилища разрешил. Хотя, условие так же поставил. Никому не нужна самозванка. Не скажу, что сама вполне собой довольна. – Волха закрепила конец повязки и, отклонившись, оценила дело рук своих. – Во всяком случае, одной занозой меньше! Не все же такие жалостливые, как ты.

– А, вот я не уверен, что всё так просто закончится, – процедил Видан. – Ты просто обрубила связующую нить, но не разрешила проблему. Теперь некому ответить на вопросы о том, кому понадобилось затевать всё это безобразие. Зачем распечатали Храм. Ради чего собиралось это войско нежити? Вряд ли Агата и её подселенка делали это для себя. Их обоих стоило хорошенько допросить…

– И это говоришь ты? – Волха заглянула в глаза ведьмака. – Человеколюбец собирался подвергнуть пыткам несчастную женщину?

– Существуют и другие способы дознания, – не согласился с ней собеседник. – Например, внушение. Или зелье правды…

– Ладно, ладно, – она занялась сбором своего лекарского сундучка. – Согласна. Допустим, ты узнал бы правду. Но что сталось бы с Агатой потом? Долгие годы рабского существования под присмотром надзирателей Конклава?

– Нет. Вероятнее всего пара десятилетий в обители ведьм, одной из трёх. Там ей прочистили бы рассудок, обучили. И сила не пропала бы зря. – Видан тряхнул головой, умеет же волха заморачивать голову. – Только теперь – это всё пустое! Совсем о другом хотел спросить. Как думаешь, что значат её последние слова?

– Просто предсмертный бред, – развела руками Доляна, – что же ещё?

– А как же землетрясение? – Придирчиво спрашивал он. – Для здешних мест, это настолько редкое явление, скорее даже небывалое, что весь городок до сих пор в панике…

– Хм, – волха, сощурившись, посмотрела на него – хочешь меня на слове поймать? – ан, не выйдет! – ты же сам всё понимаешь. Эта ненормальная столько тёмных ритуалов провела, столько сил задействовала, да мертвяков разной степени свежести из земли вытащила, что удивляться не приходится. Тем магам-умертвиям, что её защищали, больше лет, чем нам с тобой вместе взятым. Судя по одежде и способу умерщвления, их принесли в жертву ещё до восстания Чернобога! Неизвестно какие глубины земли задействовала Агата. Может быть, вся земля под нами в червоточинах. Вот и обвалилось что-нибудь…

– Может быть, конечно, – произнёс ведьмак. – И что, твой Совет не пришлёт своих следователей, чтобы разобраться в этом? Всё же, капища в вашем ведении.

– Не вижу смысла, – пожала плечами волха. – Если бы была в том нужда, то они прибыли бы со мной. Видящий не усмотрел ничего стоящего в будущем от действий Агаты.

– И всё-таки, приказал тут же её казнить? – Что-то во всём этом не складывалось. Хотелось бы ведьмаку взглянуть на то, что пригрезилось Видящему.

– Во всяком случае – это теперь не моя беда. Приедет через две луны замена старому волхву, вот, пусть они и разбираются со всем. Совет никогда не ошибается!

– Ты так уверена в непогрешимости действий волхвов? – Видан встал со скамьи, подобрал сброшенную рубашку. Покрутил её в руках, ожидая ответа.

Волха что-то рассматривала в своём сундучке, с сомнением кривя губы, будто просчитывала дальнейшие ходы в шахматной партии.

– И как же?.. – Потребовал он ответа, совершенно безрезультатно. Швырнул рубашку на кровать. – Ненавижу, когда ты такая!

– Какая? – очнулась женщина. Лукаво взглянула на него. – И потом, говорят, что от ненависти до любви всего один шаг. Может быть, мне почаще тебя злить?

Ты снова за своё! – рыкнул Видан. – Мы же договорились, кажется…

– Хотя, – продолжила Доляна, разворачиваясь к нему лицом, словно и не слышала недовольства, – кому я это говорю? Зачем себя обманывать? – Рассуждала вслух. – Теперь, уж точно, не быть нам вместе. Не хотела тебе отдавать сегодня, да долг платежом красен. Вот, держи от своей зазнобы.

И протянула ему небольшую берестяную коробочку.

– Ты видела Ягодку? – изумился ведьмак её нахальству.

– Да. Заехала по старой памяти. – Вздохнула. – Вначале поумоляла её, чтобы оставила тебя. Знаю, что глупо, но ведь, стоило попробовать. – Взглянула в глаза мрачнеющего ведьмака. – И она даже согласилась, попыталась мне твой оберег передать. Сама, якобы, собиралась сбежать… Поплакали вместе… Бесполезно, ведь всё. Ты не отпустишь, везде её разыщешь. А смерть ей заказана.

– Что с ней? – спросил Видан, внезапно севшим голосом.

– Плохо там всё…необратимый оборот пошёл. Ты, ведь, знал? – Он кивнул. – Вот и она знала. От судьбы не убежишь…

Нельзя было сказать, что он не понимал происходящее, когда перестал получать известия от белохвостых сорок. Догадался, переживал, стараясь завершить дела, как можно быстрее. Не хотел оставлять жену наедине с её болью.

– Ничего, Видан, – уже в дверях обняла его за шею волха, прикоснулась губами к щетинистой щеке. И он позволил ей эту ласку, потому что не было в ней ничего скабрезного, только дружеская поддержка. – Завтра совершим ритуал над штригой. Выйдет – нет ли, не наша будет забота. И отправишься ты к своей Ягодке.

Глава 27

«Разбередила мне душу, зараза, – мысленно ворчал ведьмак, ворочаясь на ложе без сна. Отчего злился на Доляну? Возможно оттого, что она оставалась привлекательной, а какой увидит свою жену, не знал. Боялся даже не её уродства, а того, что не сможет удержать на лице маску обычной радости, не сможет скрыть первое впечатление.

Досадовал на своё бессилие? – Нельзя сказать, что я надеялся найти в Книге Судеб какую-либо подсказку о том, как остановить изменения в теле Ягодки. И всё же… Странное дело – штрыга – живой мертвец, нежить, а при особых обстоятельствах вполне возможно её возвращение к прежнему облику и к жизни обычной человеческой. Совсем иное – яга. Словно болезнь неизлечимая, заложенная самой природой в тело, которое никогда не погибнет до конца по своей воле. Бессмертная в своём страшном преображении.»

Он прекрасно знал, что однажды такое произойдёт. Медленно, но неизбежно начнёт мертветь, стариться одна половина. Словно, рассечённая навьим мечом надвое, старуха и молодуха в одном теле. Позже, много позже, сдастся и другая половина. Когда-нибудь всё сравняется. Но, как же, мучительно долго всё произойдёт.

Лгать себе, что для него это не имеет ровно никакого значения – он не станет. Ибо наблюдать за несчастьем любимой – та ещё пытка! Конечно, сделает всё, что в его силах, только что он может? Тело Яги находятся на границе Нави и Яви, их душа принадлежит Прави.

Сколько раз он видел Яг, которые, не выдержав раздирающих их разладиц, сходили с ума, начинали зверствовать, вредить людям и нелюдям, совершать всяческие пакости. Тогда их существование прерывал заговорённый меч ведьмака или иные подобные средства. У Видана таких вынужденных казней было несколько. И осадок на совести был нехороший, будто, мог что-то сделать, да не сумел.

Лучина затрещала, замигала, обломилась в прогоревшей сердцевине, и полетела, последним язычком пламени освещая комнату, чтобы с шипением погаснут в плошке с водой. Несколько минут ещё тлели кончики обломка в поставце, но и они погасли, погрузив пространство в кромешную тьму.

Подниматься, чтобы запалить другую щепку, Видану не хотелось. Он и лампу-то погасил заранее. Просто лежал и пялился в никуда. Вспоминал прошлое.

В тот лесной край он был послан по заданию Конклава, почти так же, как и сейчас, по совершенно «простому» делу. Надо отдать должное – задание, и впрямь, оказалось плёвым. Отловить и усмирить, одурманенного влюблённой бабой оборотня, было скорее забавно, чем трудно.

И всё бы ничего, да выяснилось, отчего приворотное зелье сработало на крепком мужчине так своеобразно, заставив озвереть. Накануне успел он повздорить с некой Ягой, заступившей ему волчий путь. Прикусил он ей ногу, чтобы не преследовала. Эта дурная кровь, что попала на язык серого, и сыграла трагическую роль.

Магическое безумие очень заразная штука для нелюдей. Можно было закрыть на это глаза: задание выполнено и безобразие прекратилось. А причина? Маловероятно, что кто-нибудь ещё отважится даже просто приближаться к Яге, их и так не жалуют за вредный характер, тем более, не станут хлебать её кровь, чтобы после этого болеть. Наверное, если бы не приворот, то оборотень тихо перетерпел, забившись поглубже в логово – никто бы не узнал.

Но Видан не был бы самим собой, если бы не вмешался. Именно поэтому выбрал дорогу назад, проходящей через места, где обитала Яга. Конечно, гоняться за ней, было не ко времени. Зима. Вся нечисть и нелюдь, за малым исключением, засыпала до весны. Велика была вероятность, что и эта яга отлёживается на печи в своей избушке где-нибудь в чащобе.

Погода выдалась снежной. Вьюги и метели запорошили землю так, что не только дороги не было видно, но и на тракте навалило высокие сугробы. И если до того сельца путь был накатан санями, то далее за последними избами его встретило занесённое нетронутое снежное покрывало.

Что бы торговые люди, да забросили внезапно своё дело? – быть такого не может!

Но, как оказалось, обозы пережидали на постоялом дворе совсем не непогоду, а прибытие княжеских воев, чтобы присоединившись к ним, следовать дальше. Чудища, нападавшего на всех проезжих, боялись больше, чем немилости работодателей или непогоды.

«Лучше переждать пока начнёт кружить метель, – ворчал седой возница, кутаясь в овчину. Торговцев скопилось так много, что в комнатах не было места, и многие ночевали и в едальне на лавках и полу, и в сенях, и в конюшне и даже в сарае. На каждого новоприбывшего смотрели искоса, боясь потерять отвоёванное в тепле место. – Эта Яга совсем ненормальная. Но снег и позёмку не любит, прячется. Зато в другие дни непременно налетает. А там, уж кому повезёт…»

Ведьмак не стал задерживаться и направился вперёд один.

Занесённая снегом дорога, угадывалась только потому, что пролегала по широкой просеке. Здесь уже с прошлого полнолуния никто не проезжал. Конь в иных местах проваливался по грудь в ледяную кашу. Всадник, словно, плыл по белой реке. И хотя Буланый был крепким боевым жеребцом, далеко ещё не старым, но к тому времени, как достиг злого места, успел уже изрядно притомиться.

Первое, что стало видно ещё издалека – это торчащие то прямо, то вкось из-под снега оглобли. Самих перевёрнутых или опрокинутых набок телег и саней, укутанных заботливой вьюгой, видно не было.

Чуть дольше снег был разрыт, будто огромный зверь искал под ним свою добычу. И в прогалках торчали среди развороченной поклажи и разного разбросанного товара обрывки одежды и обувки с ошмётками замороженной плоти и пятнами крови. Яга, если это была именно она, оголодав, что ли оттого, что обозники проезжали теперь большими караванами, да ещё в сопровождении воев или чародеев разных мастей, решила не пренебрегать мороженым мясом, выдирая из-под снега, брошенные туши лошадей и людей. Для неё всё было едино.

Ведьмак спешился возле грязных куч. Осторожно пошёл вперёд по рытвинам, ведя Буланого под уздцы, вглядываясь в наледь от подтаявшего на солнце снега под ногами. Охотилась тварь здесь, явно давно. Из прозрачной корки, намертво скованной первыми сильными морозами воды в глубоких колеях выступали чьи-то обломанные кости, взирали безразлично глаза стерьви. Голова, – эх, жаль, что нельзя вытащить наружу – была будто бы откручена. Где тело – неизвестно, и до весны, а возможно и тогда, останется ненайденным.

Испуганные люди удирали прочь с этого места в панике, лишь бы спастись. И за трупами земляков, чтобы захоронить, возвращаться боялись. И даже трудно представить, что ещё скрыто в этих снегах.

Он поднял голову – след из тряпок, повисших на ветках елей, и россыпей зерна под ними, над которыми усердно трудились птицы, вёл куда-то вглубь леса. Разбойница совсем недавно была здесь. Яга не мелочилась, тащила к себе всё, что казалось пригодным или интересным. И этим, невольно, указывала путь к своему логову.

Следовало бы вызвать из Конклава отряд собратьев для зачистки местности. Чудовище надо уничтожить. Но ведьмакам не на крыльях лететь, долга будет дорога. И если княжеские дружинники придут малым отрядом, то не смогут защитить ожидающих их торговцев, а значит, будут ещё жертвы.

«Эх, была не была! – попытаюсь сам».

Случись подобное сейчас, всё обошлось бы иначе: и опыта больше, и подмога есть. Но тогда у ведьмака из помощников был только ворон, и рисковать им не стоило. Только осмотрел его глазами лес с высоты и, всё-таки, послал с вестью. А сам, понадеявшись на свою удачу, прыгнул в седло и повернул коня по этому следу, держа наготове заговорённый меч.

Яга упала на него сверху внезапно и бесшумно, совсем не с той стороны, с которой он ожидал и всего лишь в паре сотен шагов от тракта. Ступа, выдолбленная из дубовой колоды, ещё совсем свежая и новая, перемещалась с невероятной быстротой. Силы у старухи было немеряно.

Только чудо помогло избежать мгновенной и бесславной гибели, но ведьмаку было, явно, не до славы в тот момент. Десятилетиями отработанный жест защиты оградил и отбил первый удар нечисти. Однако прутья хлёстко ударили Буланого по лбу.

Конь, ступавший по толстому насту, дрогнул, прянул в сторону, тут же провалился в снег по шею и забарахтался, судорожно ища опору. И Видан оказался в неустойчивом положении, пытаясь удержать и успокоить животное.

А Яга с диким хохотом и визгом взмыла над макушками деревьев. Помело, сверкнув на солнце, преобразовалось в подобие копья или жезла с узким острым навершием, что не обрадовало ведьмака. Он попытался выбросить магическую сеть. Но нацеленная на старуху, резво сместившуюся в бок, ловушка зацепилась за голые ветки берёзы и, повиснув на них, растаяла.

Частица силы была потрачена зря, что вызвало досаду. Впрочем, деревья мешали и Яге нападать с доступной ей ловкостью и силой. Выпущенный сноп раскалённых игл, утонул в покрытых инеем лапах ели, под которой скрылся Видан. В воздухе запахло палёной хвоей, посыпались вниз клоки снега.