Tsitaadid raamatust «Любовь и магия (сборник)»
«Жизнь прожить надо так, чтобы боги ошалели от восторга и попросили повторить на бис!»
Увы, твёрдое решение превратить флирт в работу подействовало не до конца, и я не устояла перед духами, любимыми серёжками, счастливыми туфельками и эльфийской помадой. Кто бы мне объяснил, отчего женщина, даже настроившись на разрыв отношений (особенно если их и не было), всё же мечтает сразить мужчину наповал? То есть он может уйти, но уйти он должен обязательно сражённым. И до конца жизни вспоминать, какое сокровище едва не попало ему в руки.Анна Свилет "Ведьмы не бывают счастливы в любви"
...настоящую любовь нельзя подпоить отворотом, но легко можно убить недоверием.
Из дверей своих покоев на шум выскочил и сам царь Горох. Он часто моргал заспанными глазами и был в исподнем. Увидев роскошный экипаж, отец народов окончательно проснулся и поспешил вниз, чтобы получше рассмотреть невиданный транспорт.
– Это что ж за механика такая дивная, – восхищался он, поглаживая золочёный обод. – А вот интересно, какая у неё мощность? И сколько ведущих колес? К нашим дорогам адаптирована?
– Да ты что, бать, – раздался голос изнутри экипажа, – нешто к нашим дорогам можно чего-нибудь адаптировать? Только разве что дураков.Андрей Щепетов "Как Иван-царевич невесту искал"
Вместо страшной карги на дорогом диване сидела белокурая красавица и с аппетитом поедала лягушек. Поймав удивлённый взгляд наследника престола, она бархатным голоском пропела:
– Извини, Ванюша. Привычка.
– Ничего, – ответил сидящий на полу стрелок, – французы вон тоже едят.
– Знаю. Пробовала. Больно костлявы.
– Кто?
– Экий ты непонятливый. Французы, конечно.Андрей Щепетов "Как Иван-царевич невесту искал"
незапамятных времен. Глухо стукнула о дно мойки
все остальное, если у меня появляется
грудь. Даже во тьме Армандо смог разглядеть бледность губ незнакомки. Веки опущены, рот плотно сжат, тело произнесла бедняжка в бреду отчетливо и громко, но глаз так
зной, по эту сторону Шлезия, по другую – Талания, между
И вообще, я никогда не буду настолько старой, чтобы без сопротивления позволить себя сожрать.
