Loe raamatut: «Следы на облаках. Том 1», lehekülg 8
– Ты что, «Властелина колец» начитался?!
Он просто издевается надо мной!!!
– Нет, не издеваюсь, – очень серьёзно ответил Павел, явно демонстрируя мне, что всё-таки умеет читать мысли. – Если дослушаешь до конца, то поймёшь.
– Ваш кофе, – радостно оповестил официант, расставляя в нежных отблесках свечи на столике чашки с любимым напитком. Когда он удалился, я продолжила:
– Не знаю, с чего ты решил, что я поверю…
– Ты сказала, тебе нужны ответы. Я пытаюсь объяснить…
– Объяснить? Отлично! Только давай без гоблинов, эльфов и всей этой вот чертовщины, хорошо?
– Хочешь углубиться в дебри квантовой физики? Легко! Выбирай. Обсудим отдельно теорию квантовой гравитации и скручивание измерений до размеров порядка планковской длины? Или поговорим о параметрах суперсимметрии на высоких энергиях? А может, сразу перейдем к одиннадцатимерной М-теории и к тому, как она соотносится с суперструнами в десяти пространственно-временных измерениях? Она, конечно, ещё в стадии разработки, но уже вполне может помочь объяснить тебе основные принципы взаимодействия частиц, полей и, конечно, измерений в целом.
Наверно, целую минуту я тупо таращилась на него, не понимая, на каком языке он всё это говорил сейчас с этой невозмутимо-ироничной улыбочкой. Естественно, всё это являлось для меня полнейшей тарабарщиной.
– Ладно, я поняла. Давай вернёмся к человеческому языку.
– Давай, – он попробовал кофе. – Да, действительно, классный кофе.
– На Земле никого не осталось, и что дальше? – напомнила я.
– Дальше? Ах, дальше. Дальше самое интересное. Высшие Маги Восьми Измерений поняли, что лоханулись. Световые Существа из Высших Миров наполнились состраданием к земным бедствиям и захотели всё исправить. А Тёмные Существа из Низших Миров испытывали голод, так как не могли больше питаться от воплощённых, как было раньше. Было принято взаимовыгодное решение. Земля стала Серой Мерностью, то есть территорией за Завесой. И был заключён Договор между магами Восьми Измерений. Основной смысл в том, что в Серой Мерности Световые Существа и Тёмные имеют равные права, пока и те и другие сохраняют баланс.
– А люди?
– Что люди?
– Что стало с людьми?
– Люди выжили и получили право выбирать, с Тёмными они, или со Светлыми. Впрочем, никто у них этого права никогда и не отнимал. Всё всегда зависит от индивидуальной склонности. Просто люди пока не готовы снова быть на равных с остальными. Никто из людей не знает о Завесе и не помнит, что произошла чудовищная катастрофа, почти уничтожившая жизнь на Земле. Никто не знает, кроме Стражей.
– Это кто такие?
– Один из них сидит прямо перед тобой, – улыбнулся он.
– Ты – Страж? Что это значит?
– Стражи знают о Завесе и о других измерениях. Мы защищаем Договор.
– От кого? Или от чего?
– Следим, чтобы его никто не нарушал. Особенно это касается Тёмных. Они питаются от воплощённых, то есть от людей. Но у них непомерные аппетиты. Они пойдут на всё, чтобы нарушить Договор и устроить здесь большую кормушку.
– Это как-то страшно звучит.
– Думаешь? – усмехнулся Павел. – Я живу с этим почти всю свою сознательную жизнь.
В голове немного устаканилось, хотя меня как-то лихорадило от ситуации в целом. Я надеялась, что абсурд, наконец, закончится и всё встанет на свои места. Но рассказ Павла только всё осложнил. Я уже не знаю, во что верить и вообще в своём ли я уме.
– Не переживай, – участливо сказал он. – Это трудно сразу переварить. Лучше расскажи мне подробней о Знаке.
– О чём?
– О кулоне.
– Да нечего рассказывать. Я думаю, Эмма всё знала. И скорее всего, это она отправила мне кулон, а может, просто знала того, кто отправил…
– Эмма? – удивился Павел. – Ни за что бы не подумал, что тётя Эмма… Точно могу сказать одно. Эмма никогда не была Стражем. Я бы знал.
– Тогда откуда она знала о кулоне? – резонно спросила я. – Перед смертью… В ту последнюю ночь в больнице она пыталась мне что-то рассказать, но не смогла. А я… Боже, как я жалею, что не заставила её сказать…
Мне правда было жаль. Это не давало покоя. Она могла развеять все мои сомнения, а теперь…
– Так, ладно, – Павел как будто хотел меня успокоить. – Начнём сначала. Дай-ка на него взглянуть.
– Что? Применишь волшебное сканирование?
– Что-то типа того, – усмехнулся Страж.
Я сняла кулон, и он долго вертел его в руках.
– Знаешь, вообще-то он заговорён на крови.
– И что это значит?
– Что Знак принял тебя по праву крови. Следовательно, кто-то из твоих кровных родственников был Стражем. И раз Знак, точнее его часть, у тебя, значит, этот человек умер.
Мне стало нехорошо. И видимо, я сильно побледнела, потому что Павел испугался и даже привстал.
– Что с тобой?
– Мама.
– Мама? – не понял он.
– Больше некому. И всё совпадает! Поэтому Эмма про него знала – они были с мамой подругами.
– А теперь по-русски, для тех, кто не в теме.
– Ну что непонятного? Если всё, что ты говоришь, правда…
– Если?!
– …то моя мама была Стражем. А Эмма это знала, потому что они всю жизнь дружили. Чёрт! И всю жизнь скрывали от нас такое!
– От нас?
– Да. От меня с сестрой.
– У тебя есть сестра? Родная?
– Да, Нина.
– И где она? Почему её не было на похоронах?
– Ну, это сложно. У нас не самые лучшие отношения сейчас. К тому же сегодня девять дней, как умерла мама. Нина организует в Идыме поминки, я думаю.
– А маму звали…
– Анастасия Тураева.
– Хм…
Павел задумался. Видимо, вспоминал имена всех известных ему Стражей.
– Нет, не припоминаю такую. Вот если бы ты знала её грас…
– Что, прости?
– Грас – это имя, которое открывается Стражу при Посвящении. Но ты, конечно же, не знаешь.
– Нет.
– Ты должна мне подробно рассказать, что произошло с твоей мамой, в деталях.
Но я и здесь знала немного: только то, что сообщила тётя Люся, которая её нашла в пустой квартире с открытой дверью, да то, что я видела там своими глазами. Павел слушал очень внимательно. Вопросы задавал чёткие, в самую точку. Удивительно, сколько деталей можно вспомнить, когда есть тот, кто задаёт правильные вопросы.
Пришлось также поведать о погроме в моей квартире (теперь я понимаю, что именно искали загадочные воры) и о страхе Эммы, когда пришел тот паренёк.
– И ещё, – я не решалась рассказывать, но мне было это необходимо, иначе моя психика просто взорвётся. – Я вижу сны. Очень странные. Правда. Возможно, это часть способностей, но… Может, я просто схожу с ума?
– Я слушаю.
Серьёзность, с которой он это произнёс, вселила в меня уверенность. И я подробно описала ему всё, что снилось мне в эти сумасшедшие дни. Его реакция была настолько сильной, что я даже испугалась.
– Ещё раз. Как звали того парня?
– Кажется, Алексей Холмогоров.
– Кажется? Это важно!
– Точно. Алексей Холмогоров. Я запомнила, потому что видела имя в паспорте.
– Картина начинает проясняться, – как бы самому себе сказал Павел.
– И что именно стало тебе ясно?
– Алексей Холмогоров… Я, кажется, слышал это имя. Да, точно. Когда проходил мимо кабинета Валеры (это мой начальник) недели две назад.
– И что с ним? Он действительно умер?
– Не знаю. Я просто слышал имя.
– Так к чему эти сны? Кто эти люди? Почему это снится мне?
– Я сам хочу в этом разобраться. Но пока информации слишком мало, – он лукаво сощурился и спросил: – А раньше тебе простые сны снились?
– Да нет, – призналась я, – мне сны снятся редко, если честно. Но те, что я запоминаю, обычно чудные, хотя до этих им далеко. А почему ты спросил?
– Потому что Знак усиливает природные способности или открывает совершенно новые. Это по ситуации.
– Простите, – я даже не заметила, как к нам подошёл официант со страдальческим видом, – вообще-то мы не закрываемся до последнего клиента, но…
Я машинально глянула на часы – двадцать три пятнадцать. Ужас! Как быстро пролетело время! И действительно, в уютном зале кафе никого, кроме нас, уже не осталось.
– Чёрт! – с досадой выдохнул Павел. – Кажется, я опоздал на самолёт.
– А во сколько рейс?
– Десять минут первого.
Я прикинула, успеем ли мы добраться до аэропорта по такой погоде хотя бы минут за сорок-пятьдесят. Вряд ли.
– Может, попробуем? – улыбнулся Павел.
– Хочешь рискнуть?
– Да я бы не прочь остаться, – подмигнул он, – но в свете событий мне срочно нужно в Москву.
– Ладно.
Метель усилилась, особенно это ощущалось за городом. Павел уточнил в справочной аэропорта насчёт рейса – в надежде, что его задержат. Но до Усачево метель ещё не добралась, хотя ясно, что аэропорт в ближайшее время закроют. И мне страшно. Как я позволила себя уговорить на это? Дороги почти не видно, машин мало. К тому же после той аварии я стараюсь не превышать допустимую скорость и вообще…
– Зря мы это, – сказала я. – По-моему, тебе не надо лететь. По крайней мере, не сегодня. Смотри, что творится.
– Не бойся, с нами ничего не случится, – уверил Павел и набрал чей-то номер на телефоне уже в третий раз.
Мне было как-то не по себе от того, что я, по какой-то неведомой причине, верю всему, что он говорит. А меня сложно назвать человеком легковерным. Но в моей голове творилось чёрт-те что, поэтому… Я взглянула на него. Он расстроился, что ему опять не ответили. Я хотела спросить, кому он так настойчиво звонит, но вовремя догадалась: той самой «зайке», которая подарила ему зажигалку. Я заставила себя подумать о чём-нибудь другом, пока он не прочитал мои мысли, но тут заметила, что он плотнее застегнул куртку и засунул руки в карманы, словно замёрз.
– Что с тобой? Тебе холодно?
– Всё в порядке.
– Я же вижу.
– Ну да, меня чуть-чуть морозит…
– Неправда, в машине жарко… Подожди…
Я дотронулась до его лба.
– Да ты горишь!
– Слушай, просто веди машину, – проворчал он.
– У тебя температура, тебя знобит. Куда ты собрался лететь?
– Я же сказал, мне срочно надо в Москву. Там разберусь.
– Ну конечно! Я разворачиваюсь.
– Я ведь могу заставить, – неубедительно пригрозил он.
– Ну да, попробуй!
Назад дорога казалась легче. Не знаю, то ли метель стихла, то ли это и правда был знак, что лететь ему сегодня нельзя. Но в город мы вернулись в три раза быстрее.
Чтобы не беспокоить среди ночи почтенную чету Майеров, которые должны были выспаться перед своим утренним рейсом, пришлось отвезти свалившегося на меня больного к себе домой. Из головы не выходил наш разговор, но глаза уже слипались.
Я постелила гостю в гостиной и напоила его горячим чаем с теми чудодейственными таблетками от простуды, какие удалось найти в моём пустом холодильнике. Павел уснул почти сразу, как только коснулся подушки. А я ещё долго сводила концы с концами в своём измученном сознании.
В итоге плюнула, встала с постели и, вытащив из сумочки записную книжку, принялась писать, чтобы хоть как-то навести порядок в этом дурдоме.
1. Значит, мама всю жизнь была Стражем, то есть неким «хранителем врат» между измерениями?..Хм, сказали бы мне это неделю назад, смело бы вызвала психушку.
2. Эмма умерла неслучайно, и ясно, что не сама выбросилась с восьмого этажа. Значит, есть люди, причём довольно серьёзные, которым позарез нужен мой кулон. Но у меня, со слов Павла, только половина. Может, поэтому они оставили меня пока в покое? В квартире ничего не нашли и думают, что у меня его нет.
Наверно, наивно на это рассчитывать. Скорее всего, за мной следят… Чёрт, а это уже смахивает на паранойю…
И самый насущный вопрос: «Где вторая половина?» Может, у них? И кто эти загадочные «они», в конце концов? Как мои сны связаны со всем этим? Пожалуй, вопросов больше, чем ответов. И я провалилась в сон прямо за туалетным столиком в спальне.
Глава 9. Военный совет
Нина
Я проснулась от звонка в дверь. Шея сильно затекла и не хотела разгибаться, прошедшая ночь казалась одним странным сном. Если бы не заметка, которую я сделала в блокноте, расписав подробно свои ощущения, мысли и идеи, решила бы, что это был обычный ночной кошмар. Отпечаток чернил со страниц блокнота красовался на руке, ручка валялась под столом.
Звонок не унимался. Я уже в который раз встаю утром в состоянии, похожем на похмелье. Пора всё-таки как-то режим дня наладить.
Ну кто там может быть? Открываю. Женщина лет пятидесяти, с большой сумкой, в короткой мутоновой шубке и шляпке на завитых блондинистых волосах. Припёрлась же в такую рань! Кисло улыбаюсь:
– Здравствуйте, тётя Света.
– Нин! Мы же договорились на десять, ты почему ещё не готова?
Тётя Света, мамина подруга, вошла в квартиру, сразу же устремилась на кухню и начала складывать пакеты с едой. Она всегда была такой – решительной и целеустремлённой. И иногда бесцеремонной. Как сейчас. Ну да ладно, она всё сама соберёт, а я пока умоюсь и оденусь. Одеваться, кстати, надо теплее. Мороз отпустил немного, но там погреться зайти будет некуда, если только в машину тёти Светы, а в её «Матисе» у меня клаустрофобия начинается.
Позвонила тёте Люсе. Мы вышли во двор, погрузились в машину и поехали на кладбище.
– Я вот до сих пор понять не могу, почему я тогда к ней не зашла, – сокрушалась тётя Света, поправляя венки на холодной могиле. – Я в тот день как раз в вашем дворе была. К своему мастеру домой на маникюр заехала. Могла бы зайти, вдруг успела бы…
– Да что можно было успеть, Светочка, – вздыхала тётя Люся. – Она же внезапно умерла. Никто бы не успел.
Я молчала. Мама лежит под этим промёрзшим холмиком земли. Чудовищно нелепо. До сих пор невозможно в это поверить. Мне всё ещё казалось, что она просто уехала. В отпуск…
– …Так Эмма из подъезда вышла как раз, какая-то встрёпанная и взволнованная. Я её окликнула, она как-то испуганно повернулась, дёрнулась, словно не узнала, и в такси скорей села.
Что?!!
– Тётя Света, когда вы видели Эмму?
– Так о чём я и говорю, Нин, ты что, не слышишь? В день Настиной смерти. Наверное, за полчаса до того, как её нашли. Честное слово, если бы смерть не была естественной, я бы решила, что это Эмма её убила.
У тёти Светы всегда было несколько оригинальное мышление, да ещё и язык без костей.
– Зачем Эмме убивать маму? Что за ерунда?
– А она какой-то пакет несла. Может, что-то ценное.
– Тёть Свет, ну как вам не стыдно! Эмма была для мамы как сестра!
– Среди сестёр тоже разное случается! Тебе ли об этом не знать! – фыркнула тётя Света.
Устраивать скандал на могиле матери не хотелось. К тому же с блондинкой спорить – занятие заведомо бесперспективное. Света – блондинка классическая, мелет языком что ни попадя. Но вот информация бесценная в этом словесном недержании порой проскакивает.
Получается, Знак вынесла Эмма. Тогда всё сходится – паспорт она вернула, и почтовое отделение находится в её районе. Но она взяла обе части или только одну? Вот главный вопрос.
– Тётя Света, так, к сведению: Эмма умерла. Её сегодня хоронят, а о мёртвых плохо говорить не принято! – заткнула я рот сплетнице.
Блондинка выкатила глаза, тётя Люся прошептала: «Боже, какой ужас… Пусть ей земля пухом будет…» Постояли ещё в молчании немного, потом я пошла к часовне, раздала нищим денежку, конфет, поставила свечу за упокой, положила записочку. Все это делалось на автомате, мысли же ворочались совсем в другом направлении.
Эмму убили из-за второй части Знака. Это очевидно. Но, судя по всему, они до сих пор так ничего и не нашли. Иначе они были бы уже здесь, чтобы заполучить мою собачку, как и предположил Тимка. Куда же Эмма могла спрятать вторую половину? И главное, зачем? Нужно звонить Ольге. Может, она в её вещах что-то видела. Маловероятно, конечно, но чем чёрт ни шутит? Перед глазами, словно нарочно, появилось злое и саркастичное лицо сестры, и я тут же передумала звонить ей прямо сейчас. А моя изобретательная психика мгновенно нашла для этого логичную и оправданную причину. Алексей! Завтра в любом случае в Новобержск ехать, проверять больницы. Тогда и увижусь с Ольгой. А сейчас ей звонить тем более неуместно, потому что они с Эммой близки были, наверно, больше, чем с мамой. Ей сейчас точно не хочется ни с кем говорить. А мне очень не хочется опять на её ледяную выволочку нарваться или того хуже. Конечно, вопрос насчёт магического кулона крайне срочный, но мне до чёртиков надоели конфликты, надоело чувствовать себя глупой, несостоятельной, лишней и ненужной. И снова посмаковать это роскошное чувство я могу и попозже. Может, сестра остынет, успокоится, как-то всё уляжется и вдруг даже удастся поговорить с ней по-человечески. Ну, вот вдруг?
Да. И что я ей скажу? «А ты знаешь, наша мама умела перемещаться между измерениями, у неё специальный такой магический предмет был…» Угу. Оля и так нелестного мнения о моих умственных способностях. Представляю, какой фонтан презрения и оскорблений она на меня выкатит! А с её характером, может, даже сразу психиатрическую бригаду вызовет. И будет права, в принципе. Я бы тоже не поверила. Короче, откладывается пока разговор до более подходящего момента. И хотя мне не хотелось в этом признаваться, но, благодаря так чётко сформулированной отсрочке, на душе как-то сразу полегчало.
⁂
Утро четвёртого января началось в час дня. Я наконец-то выспалась, в этот раз без снов. Наверное, потому что слишком сильно ждала этот сон, хотела снова ощутить целостность, завершённость, что он мне давал. Может, как раз в этом и была причина – слишком ждала. Зато я, наконец, чувствовала себя превосходно. Автобус в Новобержск отправлялся через полтора часа, поэтому я спохватилась и понеслась собираться.
– Тим! – предупредила я друга после его «Внимаю!» по телефону. – Я в Новобержск, если что – звони!
– Куда?!! Нин, погоди…
– Тим, мне некогда! Я уже выбегаю из квартиры. Если что нужно – ключ есть у тёти Люси, ты поройся ещё в библиотеке. Если время будет и желание.
– Нин, а что произошло?
– Ничего, просто срочное дело появилось.
– Нина! Я тебя что, первый год знаю? Ещё сидя на соседнем горшке в детсаду, я насквозь видел все твои заморочки. Что случилось?
– Тим, давай, я тебе потом как-нибудь расскажу, а? Пожалуйста!
– Понял. Потом, так потом. Только звони вечером, чтобы я знал, что тебя никто не сожрал за день.
– Ты тоже будь осторожен. Если у меня в квартире будешь, на ночь не оставайся.
– Да понял уже. Ладно, удачи. Чувствую, она тебе понадобится.
– Спасибо. – Я сбросила вызов и вышла из подъезда.
Потеплело. Метель, поднявшаяся ближе к ночи, к обеду улеглась, но с неба всё равно сыпался снег красивыми хлопьями. Гулять под таким снегопадом – одно удовольствие, но когда несёшься, торопя время, он только мешает: забивает глаза и нос, застилает пеленой дорогу.
Автобус тоже тащился медленно, и вместо двух с половиной часов дорога заняла все четыре. Уже несколько раз я набирала номер Ольги, пытаясь договориться о встрече, но она не брала трубку.
Сначала меня это раздражало, потом испугало. В животе словно ворочалась змея, стягивая в кольцо все внутренности. Почему она не отвечает? Она же деловой человек, она всегда на связи. Или Оля не хочет со мной говорить, как обычно? Тогда это ещё полбеды… А если до неё уже добрались? И моя сестра где-нибудь тоже лежит, засыпаемая снегом? Или уже в морге? Ну почему я не позвонила ей вчера?! О господи, ну возьми же ты трубку!!!
Автобус подъехал к автовокзалу ближе к восьми часам. Не тратя времени на дорогу домой, я сразу понеслась к Ольге – меня уже просто тошнило от страха.
Сестра переехала в новый дом не так давно, и где она живет, я помнила довольно смутно – была там всего раз. Из-за моего хронического географического кретинизма этого раза было мало. Но дом выделялся среди старой застройки в центре города ярким пятном, поэтому долго блуждать не пришлось.
Подъезд был всего один, к тому же там сидела консьержка, которая охотно подсказала мне номер квартиры Тураевой Ольги Марковны. Поднялась на лифте на двенадцатый этаж, подошла к двери и нажала на пупырышек звонка. Трель раскатилась по квартире. Я замерла, вслушиваясь. Дома или нет? Может, она на работе? С облегчением услышала шаги. Ноги, производившие этот звук, остановились возле двери, а прилагающийся к ним глаз разглядывал меня в глазок.
– Оль, это я! Нужно поговорить!
Замок щёлкнул, дверь открылась. И я остолбенела, внутренне приготовившись, если что, сразу бить огнём, – передо мной стояла совсем не Оля. Молодой мужчина среднего роста, спортивного вида, в джинсах и джемпере, тёмно-русая чёлка почти прикрывает глаза – серые и ироничные. Симпатичный. Но огнём я его не ударила совсем по другой причине. На неизвестном мужчине в квартире моей сестры были мягкие тапочки, а в руке исходила паром кружка с кофе.
– Привет! Я – Оля! – хрипло усмехнулся он, а затем смачно чихнул. – А ты кто?
– Не думаю, что моя сестра внезапно сменила пол за ту неделю, что я её не видела, – ответила я ему в тон. – Поэтому у меня тот же вопрос – кто ты?
– Сестра? Значит, ты Нина? Понятно. Меня Павел зовут. Я… Э-э-э… Друг Ольги.
– Странно, я не знала, что у неё такой друг есть. Пройти можно?
Павел посторонился, пропуская, но, несмотря на его ироничный взгляд и шутливый тон, было видно, что держится он настороженно.
– А я вот с ней только что подружился. Как думаешь, бывает дружба с первого взгляда?
– И откуда ты взялся, «друг с первого взгляда»? – я скинула пуховик на вешалку и сняла свои злополучные сапоги.
– Из Москвы. Прилетел на похороны к тётке…
– Ты – племянник Эммы? – дошло до меня.
– Бергман Павел Борисович собственной персоной, – склонил голову этот шут.
– Тураева Нина Марковна, как ты уже правильно догадался, – ответила я. – А где Оля?
– Думаю, скоро будет. Я звонил на работу, сказали, она десять минут назад выехала домой.
У меня камень с души свалился. Значит, жива. Потом я почувствовала злость – какого хрена она не брала трубку? С другой стороны, мало ли причин: телефон забыла или он разрядился, включила беззвучный режим и забыла выключить.
Я немного успокоилась, тем более что Павел принёс мне кружку кофе и широким жестом предложил один кусочек пиццы из четырёх, что лежали в коробке на столе в гостиной. Жест этот оказался несколько шире положенного, и потому предложенный кусок, вместо того чтобы опуститься мне в тарелку, плюхнулся на Ольгин персиковый ковёр по закону бутерброда. Мы с Павлом синхронно уставились на кроваво-красное пятно от соуса.
– Убьёт, – констатировал «друг с первого взгляда».
– Не-е-е. Только покалечит немного. Но будет больно. Поверь.
Я пошла в ванную, взяла моющее средство, какую-то тряпочку и попыталась оттереть – стало ещё хуже. Соус впитался в ворс и засел в нём накрепко. Похоже, реанимировать ковёр можно будет только в химчистке.
– Убьёт! – согласилась я с Павлом.
– Ну, тогда давай хоть поедим перед смертью! – оптимистично заулыбался он.
– Давай, – я только сейчас вспомнила, что весь день ничего не ела.
Так за лёгкой беседой о том о сём, пока мы уничтожали пиццу и пили кофе, незаметно пролетел час. В замке заворочался ключ, и перед нами появилась Ольга. Живая и невредимая, хотя и злая, как тысяча африканских пчел. Ух, сейчас начнётся!
– А вот и хозяйка! – поднялся Павел.
Ольга
Четвёртое января. Вечер. С погодой творится что-то несусветное. Похоже, бог решил засыпать снегом наш городишко по самое горлышко. Метёт так, что машины плетутся еле-еле, везде пробки. Да ещё разные придурки норовят снести мне бампер.
Так быстро сегодня день пролетел, даже странно. Помню, проснулась, а голова гудит, как будто по ней молотили чугунным молотком. Я попыталась повернуть затёкшую шею и поняла, что уже утро, по навязчивой трели будильника на тумбочки у кровати. Заставила себя встать и вырубить эту сволочь.
Освежающий душ, затем противный дежурный растворимый кофе. Давно уже надо было разориться и купить нормальную кофе-машину! Пить ароматный африканский напиток я обожаю, а вот варить его – не особенно, хотя у меня есть хорошая турка.
Натренированной рукой добавила к деловому облику кое-какие штрихи тенями для век и помадой и пулей вылетела из квартиры, потому что уже опаздывала. На столике у дивана, где спал Павел, оставила записку: «Я на работу. Буду вечером». Подумала и дописала номер мобильного. На всякий случай. И случай, видимо, произошёл, потому что когда я приехала из типографии, уже после обеда, то обнаружила семь (!) пропущенных вызовов. Перезвонила на незнакомый номер, но абонент был «вне зоны действия сети». И на душе стало как-то неспокойно.
Уехала из офиса пораньше, а минут через десять Маша сообщила, что в офис звонил некий Павел, интересовался, где я… Забавно… И где он достал телефон офиса? Я вроде оставляла только мобильный. Глянула внимательней в список пропущенных звонков… Нет… Не все звонки от Павла, здесь ещё и Нинкин номер. А ей чего надо? Хочет поделиться впечатлениями о поминках или ещё раз послушать, как Эмма упала с восьмого этажа?
Так дико ехать мимо дома Эммы и ловить себя на привычных мыслях о ней, о наших разговорах… И вдруг вспомнить, что её больше нет. Что за странная у меня началась жизнь?
Минут пять, пока стояла на светофоре, я тупо пялилась в телефон, но так и не смогла перезвонить Нине. Убедила себя, что тот, кому надо, пусть сам и звонит, и бросила телефон на соседнее сиденье.
Пока ехала, в голове крутились обрывки разговора с Павлом, собственные вчерашние неутешительные выводы и эти дикие сны. Светофор сменил все свои цвета раза три, прежде чем мы поехали. Я сегодня вообще попаду домой или нет?!!
В машине тепло. Я пригрелась и почувствовала, что от хронического недосыпа начинаю отключаться. Так, стоп! Я за рулём!
Включила радио, чтобы как-то взбодриться. Настроила его на веселёнькую лёгкую волну, хотя и не люблю слушать музыку как фон. И в тот момент, когда пробка, наконец, тронулась, я вдруг заметила тень на заднем сиденье. От страха чуть не врезалась в джип на соседней полосе. Слава богу, пробка снова встала.
В панике обернулась – никого. Что за чёрт? Заставляю себя смотреть только вперёд, но так и тянет снова обернуться. И не отпускает ощущение присутствия кого-то.
– Успокойся.
Я даже вздрогнула, но снова узнала голос. Усилием воли подняла глаза и взглянула в зеркало заднего вида. Теперь это была не просто тень, а вполне узнаваемый Глеб, причём именно в той утеплённой куртке с меховым воротником, в которой он когда-то погиб.
– Ты что здесь делаешь? – слова вышли сиплые, словно придушенные.
– Я понял в прошлый раз, что ты меня видишь, – радостно сообщил он, – и решил попробовать…
– Ты понял?.. Подожди, в прошлый раз ты же сказал, что ты проекция подсознания!
Боже, я сижу в пустой машине в пробке и разговариваю с проекцией (или что он теперь такое?) человека, погибшего четырнадцать лет назад! Мой разум такого долго не выдержит.
– В прошлый раз всё вышло случайно, – охотно пояснил Глеб. – Ты думаешь обо мне, а это даёт возможность связаться с тобой. Но я столько лет пытался и ничего не получалось. В прошлый раз я был не готов, что ты позовёшь. И ты видела не меня, а… Как бы это сказать?.. Только часть меня.
– А сейчас?
– Я здесь весь полностью, – улыбнулся он родной, почти забытой улыбкой. – Разве не это главное?
Сердце колотилось как сумасшедшее. Я и забыла, как это – ощущать себя влюблённой девчонкой. Но сегодня, сейчас, это настолько нелепо и глупо, что я сидела и старалась успокоиться, но не получалось.
– Тебе нужно привыкнуть, – рассуждал он. – Всё наладится.
– Что наладится? И как… То есть где ты был всё это время?
– Сказать тебе честно? – погрустнел Глеб. – Я не знаю, где я был. Но это похоже на кошмар.
– Почему?
– Я каждый день забираю тебя у школы на мотоцикле. Мы едем в Новобержск на день рождения Тани. Потом мы ссоримся, и я везу тебя домой… Но до города мы не добрались, так?
– Да, – чувствую, как слёзы текут по щекам, но внутри словно что-то замерзло. – Ты погиб.
– Да, я понял это… Через какое-то время…
– Глеб, зачем ты здесь?
– Ты как будто мне не рада, – разочарованно заметил он.
– Нет, я просто не хочу снова…
– Не хочешь? – Глеб придвинулся ближе и посмотрел внимательней. – Ты изменилась… Стала старше… Сколько лет прошло?
– Четырнадцать.
– Не может быть… – растерялся он. – Так много?
Поток машин сдвинулся с места, и я воспользовалась возможностью отвлечься. Меня трясло мелкой дрожью, и руки не слушались. Снова смотрю на зеркало заднего вида, потому что сил нет взглянуть на Глеба прямо. Он молчит.
– Значит, ты всё это время переживал один и тот же день?
– Выходит, что так.
– Я могу тебе как-то помочь?
– Помочь? – удивился Глеб. – Я не знаю.
– Но так не должно быть.
– Как «так»?
– Ты застрял в том треклятом дне. Это неправильно.
– Но я просто хотел быть с тобой. Разве это неправильно?
По выражению его лица понимаю, он начинает злиться. А в мою бестолковую голову вдруг залетела запоздалая мысль, что я разговариваю с призраком. Мне стало жутко, и я отвела взгляд.
– Ты боишься меня, – с горечью констатировал Глеб. – Конечно, у тебя теперь другая жизнь. Я тебе не нужен. Но я хочу быть с тобой, хочу быть рядом. Помнишь, как мы мечтали о своём доме и о детях?
– Это ни к чему не привело, как видишь. Тебя нет здесь на самом деле. И я не хочу ворошить всё это. Слишком больно. Я дала себе слово больше никогда не привязываться ни к кому. Каждый раз, когда я начинаю думать… Всё летит к чертям. Я не хочу больше этого. Ничего не хочу!
Я сказала это не глядя на него, но он вдруг подался вперед и схватил меня за руку.
– Ты не права. Я докажу тебе.
Обжигавшей волной моё сознание куда-то унесло. Не знаю, сколько времени это длилось, но вот…
⁂
…Я стою у школы и жду его. В наушниках Бон Джови сменяется Стингом, а на школьном дворе кипит своя жизнь. Мальчишки помладше гоняют мяч, побросав сумки в сугроб. Пять-шесть ребят класса с десятого курят в сторонке, поглядывая на девчонок, которые сговариваются организовать небольшую вечеринку у одной из них дома. Вскоре все расходятся. Одному за другим бросаю одноклассникам «пока» или «увидимся», а Глеба всё нет. Начинаю раздражаться, но слышу в отдалении гул мотоцикла…
Нет, я не хочу это вспоминать! Стараюсь вернуть своё сознание себе, но меня снова утягивает обратно. Я сопротивляюсь, но тщетно…
…И вдруг, как сквозь тёмное стекло, вижу… Мы летим на мотоцикле по трассе обратно в Идым. Только за рулём не Глеб, а я. Нет, не так. За рулём, конечно, Глеб, но я вижу его глазами. И не просто вижу – чувствую! На меня разом обрушились вся его боль, отчаяние и гнев…
⁂
Это невыносимо! То, что я сделала в панической попытке освободиться от наваждения, было сделано почти инстинктивно, неосознанно. Я сорвала цепочку с шеи и вывалилась назад в реальность. Сзади бешено сигналили разъярённые сограждане, со всех сторон меня пытались объехать другие машины. Разбираться в деталях было некогда, я решительно вдавила педаль газа, устремившись за оживившимся потоком проспекта.
До дома добралась уже около десяти вечера, по пути купила всевозможных лекарств от простуды, а ещё мед, малиновое варенье и липу. Кажется, именно липовым чаем с мёдом и малиновым вареньем нас с Ниной лечила в детстве мама.
