Алек гордился сестрой. Из маленькой девочки под его опекой она выросла даже быстрее, чем он сам.
Такие близкие раньше, они разошлись по разным сторонам, но никуда не исчезли нежная любовь и таинственная связь. Они оставались единственными родными людьми друг для друга после смерти матери. Отца Алек едва помнил. Тот ушёл из семьи сразу после рождения Ники.
Оставались какие-то далёкие родственники за границей, но рядом не было никого. Кроме сестры.
– Ты первая обо всём узнаешь, – пообещал Алек.
Ника и узнала первой, только совсем не так, как планировалось…
Одно слово от Андрея: «Приезжай», и Алек наскоро переоделся и выбежал из квартиры. Не будь дороги такими пустыми, едва ли он избежал бы проблем. Никогда Алек не ехал так быстро, не думая ни о камерах, ни о штрафах. Пусть бы его лишили прав, сейчас это не имело значения.
Алек просто знал, что случилось нечто ужасное. Андрей сразу отключился, но его голос дрожал. А отсутствие объяснений могло значить только одно – он боялся сказать правду.
Едва припарковав машину, а, если точнее, просто бросив её у края дороги, Алек побежал к дому Влада. Даже в таком состоянии он заметил Тойоту Андрея и…
Что-то внутри оборвалась и полетело в пропасть. Сердце колотилось, как заведённое, в висках пульсировало, проклятые картинки из сна стояли перед глазами, смешивались со светом мигалок скорой помощи.
Алек застыл у двери подъезда, холодная ручка жгла ладонь. Он не мог решиться открыть дверь, боялся того, что увидит. Неизвестность страшнее, но проще. Но долго лгать себе невозможно.
Дверь открылась без помощи Алека, мимо него пробежали люди в медицинской форме. Стук шагов, хлопок и снова тишина. Алек и не сразу заметил, что Андрей теперь стоял рядом. Он смотрел куда-то дальше того, что можно увидеть, сквозь ряды домов, сквозь тёмную гладь неба.
– Извини, что не сказал сразу.
Алек обернулся. Андрей стоял к нему боком, соединив руки в замок за спиной. Алек не мог видеть его лица, но голос его звучал хрипло и надтреснуто.
На фоне тёмного неба в отсветах мигалок вырисовывался лишь тёмный силуэт Андрея. Всё в нем было неправильно спокойно, уверенно. Но Алек понимал: это прикрытие. Андрей не хотел смотреть ему в глаза.
И Алек не выдержал, распахнул дверь, бросился наверх по лестнице, спотыкаясь в темноте о ступеньки. Дверь в квартиру Влада была открыта, внутри собрались люди. Но Алек и не думал останавливаться. Он не видел лиц, только силуэты, тёмные, чужие, безжизненные. Алек протискивался вперёд, не обращая внимание на голоса, на останавливающие его руки и вдруг замер. Ноги приковало к полу. Он увидел.
В эту секунду всё перестало существовать. Мир перевернулся, закружился и разбился на мириады осколков, оставив после себя лишь зияющую пустоту. И боль, будто эти осколки разом впились под кожу. Только ещё хуже.
Смерть никогда не была в глазах Алека так безжалостна. Она закралась в самое сердце, впилась когтями, оставляя рваные раны. Смерть смотрела на Алека с призрачно бледного лица Влада сквозь маску ужаса и боли. Смерть растекалась багровой кровью по ковру. Её шепот звенел тишиной в ушах, глаза застилала пелена, всё медленно расплывалось. И только его лицо оставалось чётким и до ужаса, до дрожи реальным. В горле стоял горький комок. Воздуха судорожно не хватало. Хотелось упасть на колени, кричать, пока не сорвёшь голос, рыдать и смеяться, лишь бы не верить. Но сил просто не было.
Тишина оказалась громче заглушённого постороннего шума. Алек ощущал на себе чужие взгляды, наверняка, сочувствующие, выжидающие. И от этого становилось только противно. Ему не нужна жалость.
Первый шаг самый сложный. Тело отказывалось слушаться. Руки дрожали, колени подгибались. Первый шаг и принятие, шаг навстречу бездне.
Алек опустился на колени, провёл кончиками пальцев по щеке Влада. Его кожа оказалась такой неправильно холодной, в контраст бушующему пламени в груди Алека. Это был поистине адский огонь. Он сжирал всё, выжигал до пепла воспоминаний и отчаяния.
Влад не хотел бы слёз. Он не признавал эмоций. Алек сжал кулаки, закрыл глаза, запрокинул голову, стараясь выровнять тяжёлое дыхание. Каждый глоток воздуха отдавался щемящей болью в груди. Сквозь пелену перед глазами проглядывал огонёк люстры под потолком, бледный, тусклый, как свет лампочки в чёртовом кошмаре.
Всхлип вырвался из груди. Алек подавил рыдания, поднялся на негнущихся ногах, не решаясь опустить взгляд.
– Прости, Влад. Прости, что не успел, – свой голос, будто чужой, низкий, хриплый, дрожащий, как натянутая струна, и такой похожий на голос Андрея по телефону.
– Алек.
Чей-то шепот раздался прямо над ухом. Ладони легли на плечи. Так Влад делал, когда пытался поддержать. Только эти ладони были меньше и нежнее.
– Ника.
Алек сразу узнал её, даже не задумался, как Ника появилась здесь, как поняла. Разве не всё равно теперь?
Послушно, отдавшись сестре, Алек отошёл в сторону. У тела засуетились врачи, потом скрылись за дверью. Серый чемоданчик уже стоял у дивана. А Алек и не заметил. Почему же всё так просто, привычно? Адский круг. Сколько раз Алек вот так стоял на месте преступления… Он всё отдал бы, чтобы снова было, как раньше.
Неправильно. Влад должен стоять рядом с накинутым на плечи пиджаком, печатать очередное сообщение в телефоне, спорить с Максом. Алек ещё слышал его голос. Реальность смешалось с иллюзиями. Так проще было скрыться от кошмаров. Кошмаров, которые слились с реальностью. Но все иллюзии рушились с треском.
Алек вцепился в руку Ники и пустым взглядом следил за отточенными движениями Олега. Это тоже была маска, как у Андрея. Ему хватило сил победить эмоции. Алеку – нет.
Ника молчала, понимала, что слова здесь будут лишними. Алек со всех сил старался справиться с собой ради Влада, ради общего дела. А внутри всё переворачивалось, рушилось, сгорало. И Алек мысленно поклялся не впускать никого на это пепелище, пока не найдёт в себе силы остановить бурю.
Снова хлопнула дверь, и тишина воцарилась в квартире. Алек обернулся. На пороге застыла Камилла, зажав рот ладонью, глядя в одну точку. Слёзы стояли в её глазах, руки дрожали. Алек не мог этого видеть. Чужие эмоции пробивали защитную оболочку.
Наверное, правильнее было остаться. Но Алек не думал о том, что правильно. Он выбежал из квартиры, ступеньки мелькали под ногами. Каким-то чудом Алек спустился вниз.
Андрей стоял в той же позе, словно время совсем исчезло. И Алек не решился вырывать его из мыслей, только остановился рядом, запрокинул голову, запустил пальцы в волосы. Тёмные тучи лениво ползли по небу, тяжёлые, низкие, зловещие. Они закрывали и серп луны, и звёзды. Чёрные ветви деревьев, безжизненные стены домов с чёрными окнами врезались в небо. Мрак, серость, безнадёжность царили кругом. Будто природа понимала, что происходило здесь, на земле, под её пологом, сочувствовала, скорбела, тихо проклинала человеческую жестокость.
– Как это возможно?.. – прошептал Алек. Он спрашивал лишь у молчаливой ночи. Об Андрее он вовсе забыл.
– Не знаю. Что творится… – отозвалось приглушённое эхо. Алек едва узнал в нём Андрея.
– Не смей винить себя, – раздался голос за спиной.
Алек и не заметил, как Олег тоже вышел из квартиры. И он не выдержал гнетущей атмосферы смерти.
– Если кто виноват, так это я.
Голос сорвался. Алек сжал губы, жжение в горле усилилось. Слова не могли выразить всего. Он надеялся, что ещё держалась на лице маска отрешённости. Но в ураган внутри вторглось грызущее чувство вины. Немного, и оно станет частью Алека.
– Я мог предупредить его, мог сказать больше.
– Ну уж нет. Ты был бессилен, как и все мы.
Олег подошёл ближе, положил руки на плечи Алека. И почему все сегодня так делали? Будто знали, что это правда успокаивает…
– Только один человек виноват. – Уверенность и злоба смешались в тихом дрожащем голосе Камиллы.
Алек не видел её. Он смотрел в лицо ночи. Небо до странности успокаивало своей пустотой, мрачностью, величием, оно возвышалось над смертью, не давало окончательно отчаяться. Со словами Камиллы Алек почувствовал, как в груди поднимается волна ненависти к совершенно неизвестном человеку, к призрачной тени. Вся мистика ушла на второй план. Перед глазами Алека стоял силуэт из кошмаров. Это был больше не таинственный невидимка. Это был пока неизвестный, но реальный человек, который вздумал, что в праве вершить чужие судьбы, распоряжаться жизнями.
Только один раз Алек испытывал такую ненависть. Три года назад, когда только пришёл в отдел, когда смотрел сквозь экран на убийцу Марка.
Тепло разрядом прошло по телу. Алек крепче сжал ладошку Ники. Он был просто рад, что она здесь. В эту секунду Алек, как никогда, боялся потерять сестру. Он не сказал этого вслух, но обернулся, и взгляды соприкоснулись. Зеленовато-серые радужки Ники будто потухли, но в них искрился грустный свет, такой бесценный теперь, в окружении ночи.
Время плыло вместе с тучами над головой, такое же тяжёлое и необъятное. А они стояли, не решаясь разрушить чёрную магию момента.
– Где Макс? Ему сообщали? – Олег первым спустился на землю.
– Я всем звонил. – Голос Андрея уже почти не дрожал.
– Снова опаздывает, – сквозь слёзы усмехнулась Камилла, наверное, хотела разрядить обстановку. Но вышло как-то искусственно.
– Не всем.
Алек вытащил из кармана телефон. Оставался ещё один человек, который должен в числе первых узнать о произошедшем. Лина.
– Успеем, – прошептала Ника и коснулась руки Алека. И он поддался, вернул телефон в карман.
Раздался шум приближающейся машины. Из неё выскочил Макс, ещё более растрёпанный, чем обычно.
– Извините, был на другом конце города, – затараторил Вихров. – Что здесь про…
Общее настроение передалось и ему. Макс ещё ничего не знал, но остановился, опустил голову. И Андрей вместо ответа положил руку ему на плечо. Потом всё объяснит, а пока…
Они снова были вместе, готовые бороться против всего мира. Общая потеря сблизила их ещё сильнее. Алек моргнул в знак немого соглашения, попытался улыбнуться. Волна энергии сквозь взгляды прошла по кругу. И в эту секунду тучи разошлись, и на небе засверкала единственная звезда.
Глава 8
Отдел. Он казался пустым, замершим во времени. Вроде и утро уже заняло своё место, и солнце пробивалось сквозь оконные стекла, и жизнь кипела вокруг. Ничего не спасало. Влада не хватало до безумия. Его фотография на доске выглядела слишком неестественно. Его полное имя, произнесённое холодным голосом Олега, звучало, словно чужое. Ужасные кадры из квартиры никто не решился выставить напоказ. Их сразу спрятали в папку. Эти кадры и без того остались в памяти каждого.
Два ножевых: в бок и в грудь. Как в кошмаре. Это пугало, но не теперь, когда эмоции будто отключились. Наверное, организм так защищался, отвергал то, что едва не уничтожило его.
Говорил в основном Руслан как единственный, на кого почти не подействовало произошедшее. Иногда Олег вставлял комментарии. Остальные молчали, опустив глаза, выбыв из реальности.
Окружающий шум был для Алека лишь жалким жужжанием на заднем фоне. В ушах звенел голос Влада, на повторе крутились его последние слова.
Камилла забилась в угол, стараясь спрятаться от всех. Она не привыкла быть слабой. Она открыто подшучивала над Владом, не избегала возможности поспорить. Это всё было показное. Алек понимал, а сама Камилла никак не могла признать.
Макс накинул на голову капюшон и откинулся на спинку стула. Он не двигался уже больше получаса, только иногда выглядывал и как-то странно смотрел на Камиллу. Так не похоже на постоянно активного Макса…
Андрей упорно делал вид, что вникает в суть дела. Но на его лице лежала та же маска, что и тогда, на улице.
Ника не уехала, осталась с Алеком и теперь стояла у самой двери, не сводя взгляда с брата. Он чувствовал, но нарочно не обращал внимание. С него уже хватило сочувствия. Пора справляться самому.
– Я всё понимаю. Но это ещё наше дело, – резко заявил Руслан, махом вернув всех в реальность.
Камилла только хмыкнула, даже не подняла головы. Взгляд Андрея стал более осмысленным. Макс подскочил, виновато озираясь по сторонам. И Алек заметил слёзы на его глазах.
Всё выходило неправильно. Они не должны раскрывать смерть Влада. Это… Нелепо, невероятно.
«Но реально», – снова втиснулся внутренний голос.
И выхода не было.
– Разве его смерть не повод найти убийцу, наказать виновного? – Руслан нашёл больную точку, ухватился за последнюю возможность.
Инстинктивно включился режим полицейского. Алек начал вникать в суть дела. Поддаваться боли эгоистично. А он не имел права быть эгоистом.
Главной странностью были букет и бокалы возле тела. Букет… На него Алек обратил особое внимание. В букете были собраны цветы всех оттенков красного, а в центре – единственный нежно-жёлтый тюльпан. В этом проскальзывал тот же эффект, что и в купюре в прошлом убийстве, показной, театральный. Будто убийца нечто демонстрировал… Только что? Этот вопрос негласно стал основным.
Конечно, никто не видел входившего ночью к Владу человека. И никаких камер над дверью в его квартире тоже не было. С первого взгляда напасть на след убийцы казалось невозможным, если уж его упустили в тщательно охраняемом особняке. Поэтому Андрей ухватился за ниточку, связывающую оба убийства.
– Все говорили о жадности Нагилёва, и у тела нашли купюру… – задумчиво проговорил Воронцов. Но Алек не дал ему закончить.
– Цветы и шампанское. Это намёк на образ жизни Влада.
– Значит так, жадность и легкомыслие, – подвёл итог Андрей. И никто не стал спорить. Эта новая теория заинтересовала Алека хотя бы потому, что пока была единственной.
– Убийца – психопат, который мстит людям за их грехи, – предположил Макс. И в его глазах на секунду загорелся прежний огонь.
– Комплекс Бога? – подключился Руслан, снова не опровергая теории Вихрова. Похоже, ему даже нравилась смелость младшего коллеги.
– Возможно. Он считает, что имеет право решать, кто не достоин жизни, – продолжил уже Олег.
– Или указывает людям на их недостатки. Версий много.
Всё завертелось по обычной схеме. Поручения раздавал Руслан, некому было протестовать. И только теперь Алек снова вспомнил о Лине. Когда он достал телефон, Камилла сразу поняла. Жестом она остановила Руслана. И в абсолютной тишине Алек нашёл нужный номер. Короткие гудки, вибрация, Лина приняла звонок.
– Привет. – Алек замялся. – Скоро вернёшься?
Он решил начать с простых вопросов. В голову ничего больше не приходило. Алек старался заставить голос звучать непринуждённо, но выходило как-то фальшиво. Хорошо хоть, что телефон не передавал этого.
На той стороне раздалось шуршание и зазвенел голосок Лины:
– Привет, я… Я не знаю. Надеюсь, что скоро, но всё затягивается.
Алек давно не говорил с Линой, наверное, с её прошлого приезда. И слышать её голос теперь было нестерпимо больно. Он помнил Лину как идеал женской преданности. Чистая, добрая, вечно готовая помочь, открытая для всех, наивная, как ребёнок, она всё ещё смотрела на жизнь с улыбкой, сквозь розовые очки и верила в счастье. Алек не мог разрушить хрупкие иллюзии Лины. Почему он? На этот вопрос не было ответа. Кто-то должен сказать правду.
– Что случилось? – с испугом спросила Лина. Молчание слишком затянулось.
– Ты должна быть здесь.
Алек сжал телефон до боли в пальцах, голос предательски сорвался в самый неподходящий момент. Он чувствовал на себе взгляды. Все ждали его слов. Оттягивать было бесполезно.
– Влада убили, – выдохнул Алек и запрокинул голову, закрыл глаза. В горле снова стоял комок. Алек боялся, что не сможет ничего объяснить, но только протяжные гудки стали ему ответом.
– Очень тактично, нельзя же так прямо, – фыркнула Камилла и отвернулась. Но Алек заметил, что она старалась скрыть слёзы.
Лина перезвонила почти сразу и дрожащим голосом просила рассказать всё. Алек пытался отказаться, но её стойкость вызывала уважение. Лина ни разу не перебила, не задала ни единого вопроса и отключилась сразу, как Руденко закончил.
– Она справится, – прошептала Ника.
И Алек заставлял себя верить в это. Лина не будет прежней. Но ведь прежним не будет никто из них.
– Продолжаем, – командным голосом объявил Руслан и подошёл к Алеку. Он говорил. Алек не слышал. Он не мог отойти от разговора с Линой. А из телефона раздавались тихие гудки.
Камилла закатила глаза, скрестила руки на груди. Она хотела возмутиться, но многозначительный взгляд Андрея не позволил. Сам он тоже не был в восторге от происходящего, только заставлял себя слушать, даже подчиняться, автоматически, не задумываясь. Его пустые, остекленевшие глаза пугали Алека сильнее открытых эмоций Макса или молчания Камиллы.
– Продолжаем, – повысил голос Руслан.
Алек чувствовал на себе его взгляд, с вызовом поднял голову, и вся его уверенность вдруг испарилась. Руслан ждал ответа. Алек забыл, как говорить, голос пропал, мысли спутались. Ситуацию разрулила Камилла. Она, гордо выпрямившись, пересекла кабинет, опустила ладонь на его плечо и взглядом указала на дверь.
Дважды повторять не пришлось. Алек высвободил ладонь из руки Ники, кивнул ей со всей возможной нежностью и преследовал к выходу за Камиллой. Он слышал, как за одним хлопком двери последовал следующий и шаги разносились по коридору.
Свежий воздух ударил в лицо порывом прохладного утреннего ветра. Он остудил голову. Алек уже осознанно вопросительно посмотрел на Камиллу, когда та открывала дверь машины, и мог поклясться, что руки её подрагивали.
– Едем на место, – бросила Камилла и хлопнула дверью машины.
Алек запрыгнул на переднее сидение. Машина тронулась. Камилла упорно смотрела на дорогу, не шевелясь, вцепившись в руль мёртвой хваткой. Алек развернулся к окну и равнодушно следил за проплывающими мимо домиками и человеческими силуэтами. Эта жизнь снаружи так не сочеталась с кошмарами, которые она в себе скрывала.
– Что он говорил? – тихо и так неожиданно спросила Камилла, что Алек вздрогнул и обернулся. Она также смотрела на дорогу и стискивала руль. Губы её были сжаты в тонкую полоску. Камилла часто моргала, прогоняя непрошеные слёзы. И Алек сразу понял, кто это, он.
– Что не верит в мистику. – Нервный смешок вырвался из груди.
Камилла улыбнулась уголками губ. Машина остановилась на светофоре. Теперь Камилла смотрела в упор на Алека. Она ещё ждала ответа.
– Говорил, что тень следит за ним, – признался Алек. – Он сам не свой был. Клянусь, он боялся.
Камилла молчала. Машина тронулась. Алек тоже молчал. Он думал, стоит ли рассказывать теперь, когда ничего не изменить, о сне, о пророчествах старухи с рынка. Решил, что не стоит. Камилла, как и Влад, не верила в мистику.
– Дверь в квартиру не взламывали. Окно изнутри закрыто. – Резко Стрельцова перешла к сути дела.
Алек нехотя вспомнил квартиру, эту просторную комнату с… Он не видел ничего, кроме его тела. Только сейчас Алек понял, что никогда не был в гостях у Влада. И ночью ничего не заметил. А Камилла заметила.
– Влад сам впустил его, – ледяным, звенящим голосом продолжала она.
Верно, его. Девушка не могла нанести удар в сердце Нагилёва. И Алек всю оставшуюся дорогу старался припомнить имена последних друзей Влада, тех, кому он посреди ночи открыл бы дверь. Как назло, ничего подходящего не приходило в голову.
Если бы девушка… Сразу всё стало бы легче. Девушка не представляет опасности. У Влада много знакомых девчонок, которым он не отказал бы в гостеприимстве. Но мужчина?
Камилла, судя по маске сосредоточенности на её лице, думала о том же. Уже подъезжая к нужному дому, она вдруг нарушила молчание и задумчиво произнесла:
– Да ведь Влад не открыл бы в таком состоянии.
Алек и об этом задумывался. Но мысль ускользала.
– Мужчине тем более, – протянул он и не заметил, что заговорил вслух.
– Верный ход. Но мы всё ещё ограничены.
И Камилла припарковала машину у подъезда. Любопытные уже разошлись. За лентами толпились упрямые журналисты, которых оттесняли и убеждали сотрудники полиции. Машина скорой уехала, тело увезли на экспертизу и теперь, наверное, Олег был в лаборатории. Сердце болезненно сжалось от одной мысли об этом. Алек не выдержал бы.
Беспрепятственно, отделавшись от парочки молодых блогеров, Алек и Камилла вошли в подъезд. В солнечном свете он выглядел не столь зловещим. Но Алеку казалось, что он чувствует запах крови. Казалось, конечно. Но смерть ещё не покинула этот проклятый дом. И покинет нескоро.
Алек взбежал по лестнице и вошёл через распахнутую настежь дверь в квартиру. Камилла шагнула за порог сразу следом за ним. Внутри было пусто. В обязанности дежурного отряда полиции входила охрана, а не расследование. Лишней работой никто заниматься не собирался.
Медленно, чтобы не потревожить мёртвый покой квартиры, Алек пересёк широкий коридор и вошёл в спальню. Красиво отделанная, оформленная со вкусом комната производила должное впечатление. Влад во всём любил идеал и шик. В интерьере заметны были его вкусы.
Алек медленно обошёл комнату по периметру. В другой момент он восхитился бы ненавязчивой красотой обстановки. Но сейчас Алек смотрел на спальню не как на комнату друга, а как на место поиска улик. По крайней мере, старался.
По-хорошему, отдел стоило отстранить от расследования. Одно дело – простое человеческое сочувствие или чистое равнодушие к жертве, тогда появляется профессиональный интерес, включается разум. И совсем другое – когда на месте жертвы небезразличный для тебя человек.
Но Алек всё равно никому не отдал бы дела. Он поклялся найти подонка и уничтожить, стереть в порошок за то, что вздумал вершить судьбы, за Влада, за Лину, за Диану, за всех, кого задели эти жестокие убийства. Пусть тут были бы замешан и все мистические силы вселенной.
– Ты хорошо Влада знаешь? – Камилла бессильно опустилась на кровать.
– Не знаю. – Алек пожал плечами, взял с тумбочки статуэтку и покрутил в пальцах.
– Стой. Это… – Камилла наклонилась, стараясь что-то разглядеть. Алек замер. И вдруг она вскочила и подбежала к той же тумбочке. – Фарфоровая фигурка? Зачем она Владу?
Алек поднёс к глазами фигурку. Маленький слоник из белого фарфора лежал на его ладони. Но Алек точно помнил, что ни о каких хобби коллекционера Влад ему не рассказывал.
Уловив замешательство в его взгляде, Камилла вернула фигурку на место и пошла дальше. В спальне не нашлось ничего интересного. Всё изъяли ещё ночью. А в царящем вокруг минимализме ничего лишнего не попадалось на глаза.
Осмотр других комнат тоже ни к чему не привёл. Алек узнал о Владе немало нового, но ничего из этого нового не приближало к разгадке и не открывало личность человека-невидимки.
Алек не заметил, как в кармане брюк оказались часы, любимые часы Влада. Рука сама схватила их с полки. Камилла не увидела.
Оставался пункт: поговорить с соседями. Алек вышел из квартиры и постучался в соседнюю. С другой стороны двери раздался звонкий женский голос:
– Кто там?
Алек представился, дверь осторожно приоткрылась, из-за неё взглянула молоденькая девушка. На вид ей нельзя было дать больше двадцати пяти. Её длинные светло-русые волосы были распущены и немного растрёпаны. Мягкие, так и кричащие о душевной доброте черты лица могли вызвать только доверие. Девушка поправила волосы, смущённо улыбнулась и шире открыла дверь, пропуская незваных гостей.
– Чай, кофе? – с порога спросила она.
Не задумываясь, Алек попросил кофе. Камилла согласилась. Горячего шоколада ведь никто не предложил. И пока Алек рассматривал простенькую обстановку кухни, Камилла не сводила взгляда с её хозяйки, которая суетилась у плиты.
Алек же сделал странный вывод: в дорогом квартале в одном доме сосуществовали идеальная квартира Влада и квартирка его соседки.
– Можно узнать ваше имя? – спохватилась Камилла.
– Конечно, – засуетилась девушка. У неё как раз едва не убежал кофе. – Лера, Валерия Ключевская.
Алек во второй раз представляться не стал, как не стал просить себя второй раз принять горячую кружку из рук Леры. Кофе взбодрил, придал сил. Алек готов был снова броситься в бой. Только Лера допила свой кофе с молоком, как он начал неофициальный допрос:
– Вы, наверное, уже знаете о том, что произошло.
Лера кивнула, коснулась лба, словно поправляя невидимую чёлку, и тут же спрятала руку.
– Знаю. Я… слышала, – неуверенно прошептала она.
Камилла насторожилась. Алек прищёлкнул языком и поспешил продолжить:
– Что именно вы слышали?
– Влад говорил с девушкой, – явно волнуясь, тараторила Лера. Теперь она теребила прядь густых волос, – я уверена, что это был женский голос.
– Во сколько это было? – не выдержала Камилла.
– Около часа ночи.
Цифры быстро сложились в голове Алека. Если смерть Влада наступила около двух часов ночи, то не странно ли появление в его квартире за час до убийства неизвестной девушки?
– Вы не слышали, как она вышла? – продолжала, перехватив инициативу, Камилла.
– Слышала. Часа в два ночи. Она очень быстро спускалась. Я ещё подумала, что там у них случилось.
– И что же вы думаете об этом? – вклинился Алек.
Лера пару секунд молчала. Борьба отражалась на её хорошеньком круглом личике. И как-то совсем уж не подходила её личику эта борьба.
– Она убила Влада, – категорично заявила Лера, сдвинув брови.
Алек вдруг посмотрел на неё по-новому. Улыбчивая, милая девушка превратилась в уверенную и непреклонную. Тёплые изумрудные глаза не были созданы для отражения надменности, мягкие черты исказились от искусственной твёрдости. Что-то до безумия знакомое мелькнуло во взгляде из-под густых бровей. Безумие. Оно сквозило в выражении недавно прелестного личика. Губы Леры растянулись в полуулыбке. Она щёлкнула пальцами, закрыла глаза, снова открыла, обвела оценивающим взглядом Алека. Именно Алека, на Камиллу она не смотрела.
– Она.
Холод пронизал кожу, голос Леры ледяными иголками впился в сознание. Факты противоречили фактам. Невероятное становилось ещё более невероятным. Дело рушилось. Но Алек думал о странной девушке и не чувствовал – точно знал, что упускает нечто важное.
Выходил из квартиры Леры Алек в полном смятении. Камилла через плечо косилась на закрытую дверь с явным неудовольствием. Она не верила. А Алек почему-то верил.
– Ну и что ты думаешь? – саркастически заметила Камилла.
Алек промолчал. Именно в эту секунду он смотрел на экран телефона, на сообщение от неизвестного номера, подписанное именем Леры. Это была аудиозапись.
– От неё, – объяснил Алек и включил.
За тихим посторонним шумом раздался женский голос:
– Ну здравствуй. Не ожидал меня увидеть?
После такого же приглушённого ответа: «Проходи» и хлопка двери запись оборвалась. Но во втором, хоть и искажённом диктофоном и расстоянием, голосе Алек узнал голос Влада.
– Значит, это правда, – с потаённым страхом прошептала Камилла. И эхо, мирно живущее в глухих стенах, подхватило её слова и, как зловещее предзнаменование, разнесло по подъезду.
Остальные соседи не сказали ничего стоящего. Алек первым предложил возвращаться, и Камилла сходу согласилась. Атмосфера этого мистического дома давила. Алек не хотел вспоминать, но вспоминал снова и снова, и лицо Влада, живого, прошлого, маячило перед глазами. Стоило выйти из дома, и Алек свободно вдохнул свежий воздух улицы. Он и не замечал, как душила спёртая, неживая атмосфера дома.