Прошло немало времени – гномы, похоже, ничего не любили делать второпях, – прежде чем они перешли к делу, причем так же обстоятельно и серьезно.
Выйдя из пещеры, тьфу, крепости, тьфу – да что же это такое?! – банка, Ива облегченно вздохнула, чем вызвала смех эльфа.
– Что, тяжко?
– Уф… да!
– Привыкай. С гномами нельзя по-другому. Вернее, можно, но тогда их уважения не завоевать. Если есть такая возможность, лучше потрать чуть больше времени, но и отдача будет соответствующая. Да, и поверь, со временем даже начинаешь получать от этого удовольствие.
– Неужели они всегда… так обстоятельны?
– Нет, конечно. Гномы во всем приветствуют разумность. В этом с ними даже люди не могут потягаться. Если неторопливость им мешает, то от нее не остается и следа. Но удовольствия им это не доставляет.
– Понятно. Скажи, а зачем все это? Счета? Банки?
– Как зачем, моя радость? Я же объяснял. Я не хочу возить большие суммы наличных. Деньги должны работать, а пока у меня нет возможности самому этим заниматься. К тому же мало ли что случится. Сейчас у меня нет проблем с деньгами, но завтра они могут мне понадобиться. Так что у меня есть запас. К тому же я буду спокоен, что ты не останешься без поддержки. Сейчас у тебя есть достаточно средств, чтобы какое-то время жить без проблем. Возможно, тебе придется очень большую часть времени уделять учебе, так что у тебя не будет возможности зарабатывать знахарством. Считай это моим вложением в твой талант, моя радость. А теперь поехали, мы и так потратили гоблин знает сколько времени.
– Когда тебя ждет Элевиэль? И где, кстати?
– В паре миль от границ владения Анкела. Неудобно жутко. Но на его территории невозможно. У него какая-то хитрая система оповещения. А иногда приходится не один день ждать.
– Понятно. Ну поехали?
Элевиэль оказался именно таким, каким должен быть настоящий светлый эльф: высок, строен, красив. Его напряженная и словно выточенная резцом талантливого мастера фигура притягивала к себе взгляд, как одинокий тополь в поле.
Светлые волосы были уложены волосок к волоску, одежда безукоризненна, взгляд небесно-голубых глаз строг и равнодушен.
Однако что-то мгновенно встревожило Т’ьелха. Наверное, искусство читать на непроницаемых лицах приходит со временем. Кстати, знахарка научилась распознавать перемены в лице только одного эльфа. Но у многих за всю жизнь не получилось и этого.
Т’ьелх остановил коня только перед самым носом собрата (на лице того не дрогнул ни один мускул). Лоренцо Ивы проделал тот же трюк, но совсем не по воле девушки. Отношения скакуна и знахарки по-прежнему не складывались.
В следующее мгновение Т’ьелх уже снял ее с седла. Темный и светлый эльфы застыли напротив друг друга, похожие, как могут быть похожи два дерева, но различные, как тополь и кипарис.
Одновременно Т’ьелх и Элевиэль наклонили головы. Движение каждого было словно отражением другого. Когда они протянули друг другу руки, это ощущение усилилось.
Т’ьелх притянул к себе поближе девушку:
– Элевиэль, это Ива.
Светлый внимательно посмотрел на знахарку. Т’ьелх чуточку сжал ее плечо, поглядывая на сородича спокойно и выжидательно. Элевиэль перевел взгляд на собрата:
– Аллори’а?
Т’ьелх наклонил темную голову в знак согласия.
– Ива. – Светлый наклонился и губами коснулся ладони девушки. – Я рад.
Тогда девушка поняла, что произошло что-то очень важное, но когда спросила об этом Т’ьелха, он ушел от ответа. Позже она узнала: «Аллори’а» означает «идущая рядом», и только очень много лет спустя – что это на самом деле означает.
Когда друг выпрямился, эльфы еще несколько мгновений буравили друг в друге дырки.
– Что случилось, Элевиэль?
Тот шумно выдохнул.
– На нас напали, – признался он. – Кроуль.
Т’ьелх изменился в лице. С трудом сглотнул:
– Сколько… не ушли?
Эльф покачал головой и улыбнулся – скупо, сдержанно, но было видно, что радость и облегчение переполняют его.
– Все живы. Один раненый.
– Но… как?! – потрясенно воскликнул Т’ьелх. – Как вам удалось уйти?!
– Нам крупно повезло, друг. – Улыбка – даже такая скупая и сухая – делала эльфа неотразимым. Ива аж загляделась. – В ночь перед этим событием к нам во время привала подошла девушка и попросила посидеть у костра. Именно она и расправилась с кроулем.
– Человеческая девушка?
– Да. Молодая, даже по человеческим меркам.
– Воительница?
– Сражаться умеет – это да. Скорость, ловкость, гибкость – все при ней, но техники нет. Ее или не обучали боевому искусству, или это было очень давно и недостаточно.
– И смогла победить кроуля?
– Очевидно, он решил подчинить ее.
– Значит, она не чистокровный человек.
– Выглядит как человек.
– Господа эльфы, простите, что вмешиваюсь в вашу беседу, но объясните мне, кто такой кроуль, – не выдержала непонимания Ива.
– Прости, – покачал головой темный. – Кроуль – это такой вид нежити, созданный специально против эльфов. Он невероятно быстр, но его главное оружие – это колдовство, с помощью которого он подчиняет чужую волю. На эльфов действует уже одним своим присутствием. Они тут же становятся кем-то… или точнее будет сказать чем-то вроде зомби. На людей это проклятое колдовство практически не действует. Но скорость его остается. Поэтому все выглядит просто невероятным – простая человеческая девушка, не воительница, смогла с ним справиться. Кстати, кроули чувствуют эльфийскую или другую нечеловеческую кровь, как охотничьи собаки зайцев, поэтому мы и говорим о примеси другой крови в девушке. Она ведь может и не быть ярко выражена. – Т’ьелх снова повернулся к эльфу: – Хотелось бы побеседовать с героиней дня.
– К сожалению, это затруднительно. Дело в том, что это она ранена. Я не успел рассказать, что сразу после кроуля мы подверглись нападению людей, наемников. Но мне кажется, они действовали по приказу мага. Мы быстро с ними разобрались, вот только первая стрела попала-таки в девушку. Если бы мы не находились под воздействием колдовства, такого не произошло бы, но что уж поделаешь.
– Серьезно ранена?
– Эктересса поколдовала над ней. Но сложность в том, что нам пришлось срочно уходить с того места, а девушке нужен покой. К тому же ты сам знаешь, какая Эктересса маг.
– Она слишком молода для таких приключений, Элевиэль. Да и не целитель она. Зачем же вы ее взяли?
– Об этом позже… – многозначительно умолк тот.
Т’ьелх повернулся к девушке, ласково ей улыбнулся, заставив сразу насторожиться.
– Ива, ты не посмотришь раненую девушку? Как ты поняла, мы ей многим обязаны, а лекари здесь собрались неважные.
Не успела знахарка заявить, что видит его как облупленного, как Элевиэль пришел собрату на помощь:
– Это было бы просто замечательно. Давайте я вас провожу.
А что ей оставалось делать?
Впрочем, ворчала она только для очистки совести. Ей не нужны были чужие разговоры и тем более чужие секреты.
Когда они вышли на поляну, взгляды присутствующих обратились к ним. Знахарка никогда не видела столько эльфов сразу. Во многом они были своего рода отражением Элевиэля, но она не могла не признать, что лица их хоть и были похожи, как водится, друг на друга, но каждый обладал индивидуальностью. Еще знахарка заметила, что при всей схожести каждого отдельного эльфа с человеком – судите сами: одна голова, две руки, две ноги, два глаза, гладкая бледная кожа и прочее – они все же отличались от людей очень сильно. Когда имеешь дело с одним эльфом, разница не так заметна, а стоит собраться нескольким представителям этого странного народа, как тут же появляется это ощущение. Девушка не могла определить, что именно стало тому причиной: то ли их чуть более вытянутые лица, то ли немного другая форма глаз, то ли более совершенные тела со слишком хорошей координацией, а может, волосы, что отливают дорогим заморским шелком, – но, безусловно, различия просматривались. Ива не могла быть уверена, что эльфы вызывали в ней трепетный восторг, скорее, в их присутствии она настораживалась, но не могла не согласиться, что без них мир не был бы так хорош.
Т’ьелха здесь знали. Ее же представили:
– Ива, аллори’а Т’ьелха.
Взгляды эльфов тут же смягчились. Хотя некоторые светлые, наоборот, нахмурились.
Дальше последовало несколько слов на эльфийском, и знахарку проводили к раненой. Рядом с той сидела девушка тоже эльфийской расы. Ива никогда не видела эльфиек. Она всегда считала, что они должны быть как минимум прекрасны. Очевидно, так и было, но это правило не касалось девочек, уже переставших быть детьми, но еще не успевших стать женщинами, сознающими свою силу и власть. Ива ясно видела, что красота уже готова вступить в свои права, но пока на бледном личике девочки слишком много было тревог, сомнений, усталости, неуверенности. Словно наяву она видела в бледно-голубых глазах ожидание счастья и боязнь взросления. Иве захотелось провести по ее волосам и пообещать, что все будет хорошо. Также знахарка заметила, что она чуть ли не с ног валится от усталости: слишком много колдовала за последнее время.
Потом Ива перевела взгляд на пациентку. Человеческая девушка была черноволоса, с парой цветных прядей, какими так любят украшать себя жители южных островов. На ней была странная одежда, но в целом девушка производила впечатление вполне обычной. «И что эльфы так переполошились? – подумала знахарка, занимаясь осмотром. – Может, и есть в девушке капля чужой крови. А в ком нет? Кто поручится за то, с кем прабабка гуляла по молодости. Даже в их глухой деревне и не такое случалось. Правда, там все больше черты орков и троллей были видны, что уж греха таить. Вот кроуль и попытался ее зачаровать. Девушка не поддалась и, пока этот гад изображал из себя великого волшебника, вытащила у кого-нибудь из эльфов меч да и рубанула. Повезло, и потом сразу видно, что эта красавица не неженка. Гибкая какая-то вся. Мышцы как у кошки».
Надо сказать, что повязка была наложена вполне грамотно. Эльфийка смогла остановить кровь. Остальное – за временем и покоем. Ива в принципе могла только ускорить излечение.
– Сколько у нас времени?
Т’ьелх посмотрел на Элевиэля.
– Сегодня заночуем здесь. Завтра с утра снимемся.
– Это не опасно?
Эльф нервно передернул плечами:
– А что нам остается? Катерине надо дать хоть эту ночь.
– Катерина – это ваша спасительница? – уточнил Т’ьелх.
Светлый кивнул.
– На этой поляне двенадцать эльфов-лучников, маг и знахарка, потом еще один маг, если не ошибаюсь?
– Не ошибаешься, – за Иву ответил Т’ьелх. – Просто еще не обученный.
Элевиэль махнул рукой с заметной досадой:
– Иногда это и лучше.
Ива давно уже поняла, что воинам и магам никогда не понять друг друга.
– Сколько народу надо положить, чтобы нас взять? Да и кому это надо? Из владений Анкеля мы ушли. Следы замели. Места тут в принципе не такие уж разбойничьи. Не думаю, что нам грозит скорая опасность.
– А это не может быть?… – не закончил Т’ьелх с явно вопросительной интонацией.
Ива махнула рукой и пошла заниматься делом. Не поймешь этих эльфов с их вечными секретами. Ведунья сильно подозревала, что вместо слова «эльфов» в этой фразе можно было поставить «мужчин».
Девушка сложила костерок поменьше в стороне от основного, на котором готовился обед, повесила котелок, припрягла эльфов натаскать ей воды и дров. Потом вытащила из стратегических запасов обожаемые травки и прочие ингредиенты, про которые Т’ьелх старался не думать. Они даже один раз чуть не поссорились, когда Ива предложила ему усиливающий ощущения любовный напиток и по глупости перечислила составляющие. Эльф почему-то не пришел в восторг от тертых сушеных лапок летучих мышей, крысиных хвостов и кусочка прошлогоднего скелета дикой утки. Оскорбленная в лучших чувствах, Ива еще долго дулась. Сошлись только на том, что любое зелье, которое девушка заставит эльфа запихнуть в себя, будет состоять исключительно из трав. В связи с этим знахарка прочитала другу целую лекцию о магических и лечебных свойствах «всей этой дряни», по выражению Т’ьелха, но тот был непреклонен, оставив девушку в расстроенных чувствах и убежденности в несовершенстве эльфийской магии.
Учтя прошлый опыт, Ива очень зловещим голосом посоветовала светлым убраться с глаз долой, объяснив это просто: как бы чего не вышло, а то в прошлый раз ее помощник почему-то пару дней ничегошеньки не видел, думали уже не очухается. Эльфов как ветром сдуло. Ива, тихо похихикивая, продолжила разбираться в мешочках, потом наткнулась взглядом на эльфийку.
– А ты что тут делаешь? Сказала же…
– Никогда не видела человеческой магии, – сообщила та. – Элевиэль не одобряет… – Тут она запнулась. – К тому же я не лучник, как-нибудь переживу пару дней без глаз. Колдовать все равно почти столько же не смогу.
Ива про себя выругалась. Историю она, конечно же, выдумала, вернее, позаимствовала из богатого арсенала тетушки. Нельзя сказать, что у знахарки было какое-то предубеждение против эльфов, просто она не любила чужих глаз, когда варила свои зелья. Так художники не любят праздных наблюдателей, когда рисуют, поэтому, возможно, и поэты пишут в одиночестве.
Однако сказать было нечего. «Пусть смотрит. Какая, в сущности, разница?»
– Только прошу тебя – сиди тихо и ничего не трогай. – Введунья вспомнила тетушкины высказывания на этот счет и тут же повторила: – «Зелье на магии как тесто на дрожжах замешано, а магия не любит внепланового чихания и вздыхания».
А потом Ива просто забыла про зрительницу. В котел полетели череда, подорожник, затем горькая полынь. Воздух наполнился запахами, а все вокруг – Силой… И магия проснулась в девушке. Она вдыхала пары зелья, и ей казалось, ощущала Силу всем своим телом. Мимолетно травница отметила, что магия с каждым разом приходит все быстрее и легче. Кто скажет, в чем причина этого? В знаниях, полученных из книг библиотеки Фьелгов? В постоянных тренировках?… Сила беспрепятственно прыгнула в руки. Травы, казалось, сами просятся в котел, заговор, как любимая песнь, срывается с губ, голову кружит неприкаянная магия. Ощущение могущества ее пьянило. Т’ьелх очень быстро подметил эту особенность начинающей волшебницы. Не умея контролировать Силу, Ива пропитывалась ею вся, пропуская через себя слишком большой поток магии. Искусство брать ровно столько, сколько нужно, и преобразовывать в то, что требовалось, знахарке было пока недоступно. Этому учили в магических университетах. И подобными знаниями их выпускники отличались от тех, кто обладал магическими способностями, но не имел диплома чародея и волшебника. Последние очень часто подвергали себя и окружающих неоправданному риску. Сила частенько вырывалась всесокрушающим ураганом, приносящим огромные разрушения и не различающим друзей и врагов.
Поэтому Т’ьелх всегда с опаской относился к самостоятельным опытам Ивы с магией, однако не мог не понимать, что они необходимы даже не в силу обстоятельств, а просто из-за того, что плохо ли, хорошо ли, а ей надо учиться.
Единственные случаи, когда он ни капельки не боялся за девушку, а наоборот, гордился безмерно, – это когда она варила свои любимые зелья или лечила. Кроме огромного объема знаний она обладала в этом деле почти сверхъестественным чутьем.
Подпитанные, а лучше сказать – напитанные, или вернее – залитые по самое не балуйся магией, лекарства превращались в поистине чудотворные эликсиры.
Самое забавное в этом было то, что, варя зелья, знахарке удавалось контролировать Силу, направлять ее куда надо. Правда, с откатом было трудно. Когда магия уходила, на девушку накатывала или слабость, или беспричинное истеричное веселье. Т’ьелх научился угадывать этот момент и действовать в соответствии с ситуацией: или укладывал ее в постель с чашкой травяного чая, или, крепко сжав, успокаивал, не поддаваясь на провокации. Во втором случае помогал еще поцелуй, который направлял нереализованную энергию в другое русло.
Безумная пляска магии в крови будила в Иве какие-то совсем ей несвойственные, древние чувства. Знахарке казалось, что это сама Земля, Вода, Природа говорят с ней.
Ловко разматывая повязку и накладывая на рану странного вида массу, девушка лишь краем сознания следила за совершаемыми действиями, на самом деле она была поглощена почти полностью тихим шепотом Земли, и ей казалось, что она слышит, как травы толкуют ей о чем-то, деревья, зверье тянутся поближе.
Пройдет время, и, будучи даже обученной волшебницей, магом с дипломом самого престижного магического университета, она так и не сможет объяснить тихого голоса Земли в своей голове, хотя ей суждено будет узнать, что она все же не сходит с ума.
Занятия магией настроили девушку на меланхоличный лад. Завершив все дела, она пошла к ручью, больше похожему на маленькую речушку.
Т’ьелх застал ее мечтательно смотрящей на воду.
– О чем задумалась, милая? – уселся он рядом и обнял ее за плечи.
Ива, чуть повернув голову, уткнулась в его плечо:
– Просто…
– А все же? – улыбнулся он, зарываясь лицом в ее волосы.
– Я не нравлюсь Элевиэлю.
– Элевиэлю никто не нравится. Постой, а с чего ты решила?
– Травы нашептали, – хитро прищурилась она, подняв к нему лицо.
– Понятно, – хмыкнул эльф. – Все-то вы, маги, знаете. Не обращай внимания на Элевиэля. Он… просто очень правильный светлый эльф. Воин. Он вообще людей не любит. Магов тоже. Даже наших. Расскажи мне, что там с девушкой?
– Вредный ты. А что с девушкой? Все с ней в порядке. Насколько это возможно после того, как тебя проткнули стрелой. Мы с Эктерессой сделали все, что возможно. Очистили рану, кровь остановили, как могли, стянули рану. По поводу воспаления пока говорить рано, я постаралась его погасить, но это всегда индивидуально. А вообще волноваться не о чем. Конечно, ей нужен покой, но скажу тебе – этой красавице просто повезло. Для раненной лишь вчера она выглядит очень даже благополучно.
– Так, может, девушка тоже маг или оборотень?
Ива уже узнала, что оборотни бывают не только проклятые – перекидывающиеся в полнолуние и не контролирующие себя, но также и способные все держать под контролем. Вон один небезызвестный дракон, чье кольцо красуется на ее пальце.
– Не исключено, но поручиться не могу. С оборотнями я только из семейства драконьих общалась. Драконы стальные, ехидные, так сказать.
Т’ьелх рассмеялся и, чуть потянув ее назад, чмокнул в сладкие губы.
– А какие эльфы тебе встречались?
– Эльфы… м-м… эльфы темные, подвид – вредные, противные… И нахальные!
Намного позже, лежа, обнявшись, под деревом, они снова заговорили о раненой девушке.
– Знаешь, милая, нам придется взять ее с собой.
– То есть?
– Элевиэль меня уболтал. Ему с ребятами надо срочно ехать дальше, а девушке необходим покой. Он попросил нас довезти ее до одной старой ве… знахарки, тут недалеко. Пристроим их спасительницу там – Элевиэль дал достаточно денег для лечения – и дальше поедем. Или если она, когда придет в себя, попросит отвезти ее в другое место, то туда отвезем.
– Знаешь, а ведь правда – она должна была уже очнуться… Хмм… Может, это связано с усиленной регенерацией?
– Точно ничего важного не задето?
– Т’ьелх!
– Понял! Молчу-молчу…
Девушка пришла в сознание на следующее утро, когда Ива меняла повязку. Первые несколько минут взгляд ее был малоосмысленным, потом он худо-бедно сфокусировался на знахарке, и прелестные губки выдали:
– А ты еще кто такая?
Ученица ведьмы хмуро уставилась на пациентку:
– Твой лекарь. Так что лежи и помалкивай, пока я не разрешу изгаляться в изящной словесности.
Насколько Ива знала, при таких ранениях говорить дается с трудом, да и не приносит это никакой пользы. Брюнетка с явным возмущением сверкнула глазами, но по причине отсутствия сил промолчала. Осмотр раны порадовал лекарку.
– Ну что я могу тебе сказать, милая. Жить будешь. Куда тебя отвезти?
– Все… мои родные далеко, – не без усилия произнесла та.
– Ага. Значит, планы не меняются. Мы с другом отвезем тебя к знахарке. Там тебя долатают. Будешь как новенькая.
– А что с Элевиэлем, прочими?
– Да что с ними сделается? Вот они, по лагерю мотаются, видимость полезной деятельности создают. Сейчас кликну.
О чем светловолосый предводитель говорил с девушкой и Т’ьелхом, Ива не спрашивала, – хватало других хлопот: например, погрузить раненую на телегу, за которой смотались в ближайшую деревню два эльфа.
Попрощались сухо и коротко. Хотя со светлыми никогда не поймешь. При их невозмутимости и сдержанности это могло сойти за теплое расставание.
Двигались очень медленно. Катерина почти не просыпалась. Места здесь были чудесные. Щедрые раскидистые кроны деревьев гасили жарящие лучи липня, давали свежую прозрачную тень. Путники встречались не часто. Воздух был наполнен птичьим щебетом и тихим шелестом деревьев. Кони тихо стучали подковами по дороге. Размеренно поскрипывала телега. В такие дни хотелось добраться до ближайшей речки и проваляться весь день на песочке, нежась под солнышком.
Вечер тоже порадовал. Было в нем что-то волшебное. Даже тишина наполнена какой-то незлой тайной, предвкушением чего-то.
Девушка пришла в себя, ей удалось даже поесть.
– Что это за земли? – спросила она.
Эльф с удивлением обернулся на нее, помедлил с ответом, потом словно нехотя произнес:
– Самая граница земель клана кошек.
– Красиво-то как, – прошептала та. – У нас нет таких лесов. И тишина какая-то особенная… – Голос ее был слаб, но как-то странно возбужден. – Костер потрескивает, птицы перекликаются, деревья скрипят – и все равно тишина. А воздух… что за воздух! Я таким и не дышала никогда…
Девушка совсем затихла. Ива подошла поближе, посмотрела, потеплее укрыла, покачала по какому-то поводу головой.
– Что это с ней? – спросил эльф. – Воздух… – На всякий случай он вдохнул вышеупомянутый поглубже, – как воздух.
– А так всегда, после того, как чудом избежал смерти. – Ива усмехнулась каким-то своим мыслям. – Меня тоже после костра, упырей, призрака в замке Торна и еще после огромного количества случаев воздух пьянил.
– Да? Надо же. Я не помню, чтобы со мной такое было.
К полудню следующего дня добрались до избушки знахарки. Местечко Иве очень понравилось. Правильное такое место для жилья ведьмы. Опушка леса, маленькая полянка, огородик, от которого травница пришла в восторг, а уж избушка! Все как положено: лошадиный череп под дверью, чучела летучих мышей в нескольких местах под крышей подвешены, ворон на трубе, из окошка пучки сушащихся трав видны, сам сруб на одну сторону перекособочен, тайные знаки (в парочке Т’ьелх опознал заборные орочьи ругательства) на рамах и косяке двери.
Старая знахарка вышла на порог, как раз когда молодые люди появились из-за деревьев. Очевидно, это не добавило ей хорошего настроения, коим она и так, похоже, не страдала. Надо сказать, что облик хранительницы знаний очень подходил к обстановке. «Даже тетушка не выглядела так грозно», – восхитилась Ива.
Однако когда был упомянут Элевиэль, старая ведьма смягчилась:
– Этот пройдоха еще жив? До сих пор шляется через земли Анкела? Ох, доиграется с огнем! Вот и подтверждение. Ну-ка посмотрим, что тут.
Т’ьелх помог перенести раненую в избушку, уложить на кушетку и самоустранился в лес, оставив знахарок щеголять друг перед другом знаниями. Они очень быстро нашли общий язык: так и сыпали специальными терминами.
Через пару часов Ива нашла Т’ьелха, чистящего свои чуть изогнутые клинки.
– Идем, нас зовут на ужин.
– Ужин? – искренне удивился тот. – Я думал, нас выпихнут сразу же.
– Что, не производит хозяйка гостеприимного впечатления? – усмехнулась девушка.
– Не то слово!
Ива расхохоталась:
– Пошли!
– Так ты не шутила?
– Нет, конечно.
– Не понимаю, как тебе удалось расположить эту… уважаемую даму настолько, чтобы нас пригласили отужинать?
– Ну это же просто. Она знахарка, и я знахарка.
– И что?
– Идем, глупый! – Она поднялась и потянула его за руку. – Ну идем! Т’ьелх, ты же лучше относишься к темным эльфам, чем, например, к людям или оркам. Маги оказывают помощь сородичам по цеху. Почему знахарки не могут помогать друг другу?
– Ну тогда ладно. Хотя что-то это мне кажется подозрительным.
– Перестань, Ива! Никогда не подумала бы, что ты такой мнительный.
– Поэтому я еще жив. Это с моим-то образом жизни.
– Ну если ищешь корыстный мотив, то вот тебе он: мы вполне можем обменяться парочкой рецептов.
– О звезды!
Вопреки всем пессимистическим ожиданиям эльфа, вечер прошел просто замечательно. Блюда были на редкость вкусные. Т’ьелх, правда, старался не задумываться, глядя в хитрые глаза обеих знахарок, что добавлено в яства. Вино горчило травами, придавая ему совершенно потрясающее послевкусие. Разговор состоял в основном из множества баек из богатой практики травниц.
Избушка внутри оказалась удивительно уютной, а «старая ведьма» вполне приятной женщиной, так что с ее резковатой манерой вести беседу Т’ьелх быстро свыкся. Эльф честно признался себе, что проводил во много раз худшие вечера со своими «прекрасными» и «совершенными» родичами.
Утром они решили немного задержаться в гостеприимном доме. И вот почему:
– Понимаешь, Ямига сказала мне, что тут растет зарецвет, она даже знает где. А мне он так нужен! Но его положено высушить обязательно в строго определенных условиях, а срывать только на закате. Т’ьелх, мне так необходимо пополнить запас! И других травок тоже! Очень-очень!
– О звезды! – Хохотнул, сдаваясь эльф. – Связался на свою голову с ведьмой!
– Значит, да?!
– Да! Да, конечно…
Ива благодарно улыбнулась и перевела тему, пока не передумал:
– Слушай, а ты мне так и не рассказал, что тебе сказал Элевиэль? Он узнал что-нибудь про амулет?
Т’ьелх вздохнул:
– Нет, ничего. Но он привез мне много бумаг из большого архива кошек. Будешь смеяться – увели из-под самого носа у Анкела.
– Может, поэтому на них и напали?
– Да нет, не думаю. Так быстро бы на них не вышли. Да и документы к Элевиэлю, как он ни пыжится, попали по большей части случайно. Он и сам толком не знает, что там. Как раз, пока ты будешь со своими травками возиться, посижу почитаю. А знаешь, забавно все-таки. Вот кошки – вредные, ехидные, хитрые, шпионы, воры, наемные убийцы, отравители, а все равно их любят больше, чем Анкела, – мага, которому единственному удалось их прищучить.
Ива с хозяйкой чуть ли не вприпрыжку убежали на поиски своих любимых травок, а Т’ьелх уселся за добытые с таким трудом бумаги. Нельзя сказать, что подборка оказалась слишком уж увлекательной, хотя парочку документов темный эльф спрятал с особенной тщательностью.
Сидя на удобном крылечке, он услышал скрип, который мог возникнуть, только когда кто-то пытается встать с кровати. Т’ьелх поднялся и вошел в комнату. На него смотрели темные глаза, в сумраке помещения показавшиеся ему круглыми и горящими угольками.
– Лежи. Тебе нельзя вставать, – произнес он.
– Пить хочу, – прошептали губы случайной знакомой.
Эльф взял чистую чашку со стола, погрузил ее в бочку с колодезной водой, стоявшую у печи, и подал девушке. Все это время она пристально следила за его движениями, оставив у него странное ощущение – что-то среднее между неприязнью и интересом.
Пока она жадно пила, он так же внимательно рассматривал ее. Бледное из-за ранения лицо словно светилось в полумраке. Волосы весьма выгодно подчеркивали его изысканную белизну и лихорадочный блеск темных глаз. Нельзя сказать, что она была красавица, но в ней было то, чего нет у многих красавиц – какая-то животная сексуальность, какая обещает остроту наслаждения и почти болезненную страсть, но не сулит ни нежности, ни теплоты. Когда-то это влекло эльфа и дурманило голову. Когда-то это было одной из многих причин, побудивших его искать счастья и наслаждений за пределами родного леса. Но годы прошли, и новизна ощущений притупилась, заставив искать другие удовольствия – и в чем-то ином.
Девушка видела его взгляд и нисколько не смутилась. Отодвинув кружку от лица и откинув мешающую темную прядь, она дерзко посмотрела на него:
– Что, нравится?
– Ничего, – пожал плечами эльф.
Катерина передернула плечами, поморщившись от боли в плече.
– В другой ситуации, – промолвила она, явно намекая на ранение, – никуда ты бы не делся.
Т’ьелх еще раз осмотрел тонкую гибкую фигуру, резкие черты лица.
– В другой ситуации сама бы никуда не делась.
И вышел, мгновенно забыв о разговоре.
Так минули и этот и следующий день.
Теплый вечер пришел на смену ясному, щедрому на жару дню. Цокотали в траве кузнечики. В вышине о чем-то своем разговаривали деревья. Средь веток пробирался ветер. Молодой месяц услужливо высвечивал полянку перед избушкой. Обе знахарки и эльф сидели за грубо тесанным столом, по причине дивного вечера вынесенным из-под навеса, где он обычно коротал дни. В лампадке горел огонек, а вся троица азартно резалась в карты. Регулярно не везло Иве и Т’ьелху, на что Ямига полуехидно, полууспокаивающе высказывалась в ключе вековой мудрости: не везет в картах, повезет в любви. Так что игра проходила весело, прерываемая разве что взрывами хохота.
В один из таких моментов эльф резко развернулся, заставив Ямигу схватиться за длинный нож, а Иву за флакончик с чихательным порошком. Причиной всеобщего переполоха оказалась их пациентка, первый раз самостоятельно поднявшаяся с постели, более того, дошедшая до двери.
В данный момент она, бледная, словно призрак, стояла, прислонившись к косяку двери. Взгляд ее был устремлен куда-то вдаль. Ива и Т’ьелх кинулись к девушке, но она остановила их одним вопросом. Он был задан таким голосом, словно от ответа зависела ее жизнь:
– Что это за звук?
Теперь и они услышали, вернее, отметили звук, слишком похожий на свист ветра, чтобы сразу отделить его от остальных.
Но когда Катерина обратила на него их внимание, стало совершенно ясно, что звук не имеет с ветром ничего общего. Он был даже больше похож на вой, на чей-то плач. Где-то вдалеке кто-то плакал от безысходности, от бесконечной боли, от тоски и печали. В этом голосе, казалось, заключилось все страдание этого мира. Где-то там кто-то умирал от разлуки с любимым, от отнятой возможности быть счастливым – и ветер вторил ему, а деревья страдали вместе с ним. И был в этом звуке и вопрос, наличие которого подразумевало надежду. И он настойчиво, до хрипоты и порванных связок вопрошал, требовал и молил об ответе.
Ива содрогнулась, почувствовав, как чужая магия пробирается чуткими холодными пальцами в ее сердце и ждет ответа.
– Что это? – мигом растеряв все веселье, произнесла она пересохшими губами.
Ямига прислушалась, не потеряв ни капли своей невозмутимости, и махнула рукой:
– Чего переполошились? Это кошки просто. Здесь же недалеко их Город Мертвых – кладбище по-нашему. Кошки, они же странные. Вроде у них девять жизней – живи да радуйся, но когда кончается девятая, тела там хоронят. Там, кстати, и некоторые их храмы стоят. В определенные дни – Дни Памяти – они приходят туда, перевоплощаются и песнями воздают дань ушедшим. Воют вот так. За душу берет, конечно. Ведь их религия предполагает, что это все, конец. А для тех, кто уже уходил и возвращался, это действительно тяжело. А еще хуже тем, кто любил ушедших, ведь при других обстоятельствах они могли быть еще много-много лет счастливы. С тех пор как пропала главная кошка, спасу от них нет. Чуть ли не каждую неделю они начинают свою песню. Заклинание как пить дать. Ты, Ива, чувствуешь? Киваешь? Вот и я так думаю: больно живность всякая бурно на нее реагирует. Думается мне, что они ищут, зовут ее таким образом.