– Слушай, что ты нагнетаешь панику? – буркнула Ива, которой, признаться, попутчица не особо нравилась. Уж что-что, а в стервах травница разбиралась, и ее интерес к эльфу не остался для ведуньи незамеченным.
– Действительно. Не понимаю, о чем тревожиться. Давай разберемся. Кроуль напал на эльфов, так как эльфам официально запрещено появляться на землях Анкела. Поскольку чисто формальные запреты никто не выполняет, маг подсуетился и сделал так, чтобы его слова подтверждались делом: пошли против моей воли – так получайте. Единственная странность – то, что кроуля сопровождали наемники. Но и это вполне объяснимо: Анкел не дурак и должен был предвидеть, что эльфы вполне могут взять с собой спутников другой расы, хоть это и маловероятно.
– Вот-вот.
– Но возможно. Может, маг совсем сбрендил, и такие патрули на его землях – обычное дело, но нельзя исключать, что кто-то видел вас и доложил кому следует.
– Неужели кто-то может подкрасться к эльфам незаметно? – ехидно поинтересовалась Катерина.
– Запросто, – усмехнулся Т’ьелх, который не испытывал должного почтения к своим сородичам. – Это не только представители множества других нелюдских рас, но и те, кого не принято подозревать в шпионаже: звери, птицы. Да есть и магические способы наблюдения. По моему мнению, именно ими и пользуется Анкел, слишком уж он оперативен.
– Опе… чего? – переспросила Ива.
Уже привычный к этому эльф пояснил:
– Это когда очень быстро реагируют на происходящее. Так что там еще ты назвала? Мы появились очень уж вовремя? А это тебя удивляет? У меня с Элевиэлем дела общие, и встреча была давно назначена. Повстречайся ты с ними или нет, ничего бы это в моих планах не поменяло. Опять же ты понимаешь, что Элевиэль постоянно по этому маршруту мотается и, поверь, не без потерь. Были и до этого стычки с людьми мага. Правда, кроуля не выпускали, но то ли нам везло, то ли, в конце концов, достало все мага. Элевиэль всегда был очень предусмотрителен, вот и завел знакомство и взаимовыгодное сотрудничество с Ямигой. Со знахарками вообще надо дружить, да, Ива? Особенно если занимаешься всяческими не совсем законными делами.
– А почему мы сошлись с Ямигой, – вмешалась Ива, – я уже давеча объясняла Т’ьелху. Две знахарки, если они, конечно, не дуры, всегда найдут общий язык.
– А за то, что нам навстречу не несет упырей, – перехватил эстафету эльф, – благодари звезды. Радоваться надо, а не удивляться.
– Разве там, откуда ты родом, упыри так часто встречаются? – поинтересовалась знахарка.
– Да нет, – почесала за ухом Катерина, про себя подумав: «После эльфов и ведьм я была готова и к упырям». – А почему же эльфов не стали преследовать?
– А что их преследовать? – пожал плечами Т’ьелх. – Убрались с земель мага – и слава звездам!
– А как же те бумаги, что они выкрали для тебя у самого Анкелая?
– А откуда ты знаешь про бумаги?
– Ты что же думаешь, я слепая? Ты их постоянно читал, пока Ива с Ямигой пропадали в лесу.
– Но о том, что они краденые, я сказал только один раз и только Иве.
Теперь пожала плечами Катерина:
– Надо тише говорить.
– Я тихо говорил.
– А у меня хороший слух.
– И, очевидно, не только слух, судя по тому, что ты смогла подойти к лагерю эльфов, и они тебя не услышали, пока ты сама себя не обнаружила.
Повисла пауза. Тяжелая и гнетущая.
– Ты не хочешь нам рассказать о себе? – наконец нарушил молчание Т’ьелх.
Катерина какое-то время не отвечала, потом, словно нехотя, разлепила губы:
– Пожалуй, пока у меня нет ответа на ваши вопросы. И не потому, что я боюсь вам довериться, а мне и самой пока не все понятно.
– Тогда просто поделись предположениями, – предложила знахарка.
В ответ – качание головой.
– Не думаю, что это разумно.
Т’ьелх скривился.
– Я и не ожидал другого, но, пойми, если мы узнаем всю историю, то нам будет проще предвидеть те неприятности, что могут нам угрожать, и надежнее от них защититься. А поскольку ты едешь с нами, то это касается и твоей безопасности.
Девушка вновь обдумала сказанное.
– Я думаю, в данной ситуации мое молчание – единственная гарантия безопасности.
– Это как-то связано с твоим желанием попасть в Город Мертвых? – уточнила Ива.
– Не знаю. Не знаю! Простите, пока я не могу ответить на ваши вопросы!
Знахарка и эльф переглянулись:
– Ну как знаешь…
Город Мертвых встал на их пути к вечеру того же дня. Ехали очень медленно, опасаясь за рану Катерины. И вот их цель достигнута.
Дорога вынырнула из леса, местность разительно переменилась. Сочные травы сменились почти безжизненной пустыней. Ива с удивлением рассматривала этот унылый пейзаж. Т’ьелх тихонько посмеивался, уже предвкушая ее дальнейшее удивление.
И был прав: знахарка выглядела действительно смешно, когда дорога в очередной раз вильнула, и их взорам предстала полная роскошных тропических растений картина. Город Мертвых был похож на дорогой курорт у моря. Белокаменные колонны возносились в небеса. Словно живые замерли статуи среди пышной зелени. Палящий зной отступал у самых крыш, больше похожих на дворцы правосудия, чем на склепы.
Единственное, что выдавало предназначение этой красоты, – тишина. Как это ни каламбурно звучит, но она была в этом месте мертвой. Не пели птицы, не журчала вода, не были слышны голоса ни людей, ни зверей. Только стрекотали цикады в ослепляющем зное.
Травница замерла у самой границы города, покрутила головой и очень тихо и растерянно спросила:
– Мы должны туда ехать?
Эльф посмотрел на Иву:
– Да, так нужно.
– Мне как-то нехорошо, – сдавленно прошептала она.
– Это пройдет. Поверь. Просто магии здесь больше, чем где-либо, где ты раньше бывала, но она совершенно не пригодна для тебя, как и для большинства магов, вот ты и чувствуешь ее противодействие. Не бойся – мы не собираемся делать ничего плохого, так что ничего нам не грозит.
– Ты уже был здесь?
– Да и не раз.
– Зачем?
– А вот этого, милая, я тебе не скажу.
Ива, привыкшая к подобным ответам, даже приободрилась и посмотрела на спутницу.
Та застыла в седле подобно древним статуям. Изумление плескалось в темных бесстыдных глазах. Со стороны казалось: что-то ее безмерно удивило. Но и Ива и Т’ьелх прекрасно понимали, что как бы ни было сильно удивление, оно не заставило бы девушку выглядеть столь ошарашенной. Но что так потрясло Катерину, они не решились спрашивать.
Просто тронули пятками коней, и через пару мгновений подруга присоединилась к спутникам.
Ива увлеченно вертела головой, старясь рассмотреть все получше. Чем дальше они продвигались вперед, тем сильнее было ощущение нереальности. Словно все вокруг было не настоящим. Знахарка не могла даже себе объяснить это чувство, но факт оставался фактом: ей казалось, что все окружающее – это мираж, морок, иллюзия. Не может кладбище выглядеть столь… жизнеутверждающе. Не может оно утопать в зелени и цветах, искриться радостью на солнце. Когда Ива поделилась этой мыслью с Т’ьелхом, он только покачал головой:
– Это же совсем другая культура, Ива. Мы лишь немного знаем об их традициях и философии. По моему опыту, кошки – самые жизнелюбивые существа на свете. Не в том смысле, что умирать не хотят, а именно они более всего любят жизнь во всех ее проявлениях.
– Разве не темные эльфы? – усмехнулась знахарка.
– Они тоже, но у кошек – это просто нечто. Так почему же их кладбищу не выглядеть как роскошному приморскому городку?
– Но ведь смерть – это, прежде всего, разлука с любимыми, а кошкам, судя по истории Аня и Вера, тоже не чужды подобные чувства.
– Не знаю, милая. Может, они считают, что негоже окружать печалью того, кто был столь радостен при жизни.
– Кладбище… – подала голос Катерина, – в большинстве культур место для живых. Именно нам грустно и больно, а те, кто ушел… им уже все равно. Говорят, там … нас всех ждет покой. Может, кошки считают, что не стоит болью омрачать этот покой.
– Может… – согласилась явно не убежденная Ива.
– Но знаешь, ты права в чем-то, – заметил Т’ьелх. – Есть здесь что-то ненастоящее. Слишком тихо вокруг.
Катерина бросила на эльфа резкий короткий взгляд. Знахарка, лучше спутницы знавшая темного, видела, что тот краем глаза наблюдает за брюнеткой.
Ива попыталась найти причину такого поведения. Вряд ли она ему нравится как женщина. Катерина принадлежала к тому типу, для которых случайный секс – норма жизни. И если бы Т’ьелху хотелось перепихнуться, они давно бы уже столковались на этот счет. Тогда что? Ему просто интересно? Скорее всего, он замечает что-то необычное, ненормальное в поведении девушки, вот и прощупывает ее, пытается найти объяснение этим странностям.
Знахарка тут же задумалась, что ее смущает в новой знакомой, и нашла множество причин. Наверное, Т’ьелх видел больше, ведь он все-таки лучше знает мир.
Пока мысли метались по воспоминаниям последних дней, Ива краем сознания уловила звук, который отличался от неспешного цоканья копыт. Где-то – но не далеко, так, что было еле слышно, – пела девушка. Как только знахарка это осознала, она вынырнула из пучины раздумий и начала оглядываться. Но звук тут же исчез, словно его не было. Стоило травнице вновь отвлечься от окружающего пейзажа, как где-то на грани сознания он вновь возник. Теперь его источник казался ближе, но не так, чтобы сказать: «А слышите – девушка поет?» Он больше походил на некогда знакомую мелодию, которая с непонятным упорством вновь и вновь приходит на ум.
– Ива, что ты головой вертишь из стороны в сторону? – не выдержал наконец эльф.
– Ты скажешь, у меня белая горячка, но мне слышится голос.
– И давно это с тобой? – съехидничал Т’ьелх.
– Да вот уже с полчаса.
– И что он тебе говорит?
– Ничего он не говорит, – огрызнулась знахарка. – Поет он. Вернее, она.
Они проехали мимо изящного портика в духе южных городов со статуей обнаженной девушки в центре, и пение стало утихать.
– А о чем?
– Не знаю. Непонятно. Вот черт, а теперь музыка впереди.
– Может, ты духов слышишь?
– А так бывает?
– Почем я знаю? Наверное. Почему нет?
– Только этого не хватало!
– Почему?
– И что мне теперь, по кладбищу не пройтись?
– Ива! – чуть не взвыл Т’ьелх. – Ну не разбираюсь я в магии, не разбираюсь!
– А может, это твое воображение? – резко произнесла Катерина. – Ты у нас девушка впечатлительная. Едем по кладбищу, тишина нехорошая. Того и жди, мертвяки из-под земли вылезать начнут. Вот и разыгралось воображение. Я, например, ничего не слышу.
Ива оторопело посмотрела на девушку. Знахарка так привыкла общаться с эльфом, который потакал всем ее прихотям и чудачествам, что сарказм, свойственный большинству людей, воспринимался как что-то необычное.
– А что же тогда прислушиваешься?
Катерина едва заметно сузила глаза:
– Стараюсь услышать, что там такое Иве померещилось.
– Странно, а мне показалось, что это началось задолго до слов Ивы. Этак за час с небольшим.
Брюнетка безразлично пожала плечами:
– Действительно показалось.
Ива, широко раскрыв глаза, смотрела на спутников, понимая, что происходит что-то важное, но не улавливала истинной подоплеки перебранки. Немного подумав, она решила сгладить углы, переведя разговор на другую тему:
– Т’ьелх, а нам долго еще ехать?
Эльф еще пару секунд продолжил сверлить в Катерине дырку, потом перевел взгляд на подругу:
– В принципе нет, но сегодня уже не успеем. К тому же к храму Аня и Вера надо подходить после полудня. Через час-два, но не позже. Это вроде как дань уважения. Помнишь, в легенде говорилось, что последняя встреча, то есть не самая последняя, а из тех, когда они были еще заколдованы, произошла в самом разгаре дня, после праздничной службы. Вот и считается: лучше приходить к ним именно в это время. Так что проедем еще немного. Там будет храм Миетан – богини покоя. Рядышком и переночуем. Это хоть и кладбище, то есть по сути святая земля, а я точно знаю, что лихим людям это не помеха, но около храма все ж поспокойней будет. Любой идиот дважды подумает, прежде чем злодеянием тревожить Миетан. Но все равно придется дежурить.
– А что тут, много, как ты выразился, лихих людей? И кошки на это закрывают глаза?!
– Можешь мне поверить – много. И, прежде всего, сами кошки.
– Не понимаю… – вздохнула Ива.
– Я же тебе говорил, другая культура. А кошки…
– Да, я помню – вредные, ехидные, хитрые, шпионы, воры, наемные убийцы и отравители.
– Точно!
– Но не разбойники же! – возмутилась Катерина.
– А почему нет? Иногда так… чтобы кровь разогнать, да мастерство не потерять.
Вечер окрасил Город Мертвых в тускло-синий цвет. Храм Миетан находился на небольшом холме, и оттуда очень хорошо просматривалась вся долина. Сверху казалось, что это вполне обычный городок. Разве что очень чистый и ухоженный. С разнообразными крышами – кто во что горазд – с памятниками, садами, дорожками.
Но вот на небо величественно вплыла полночная красавица луна, и все мгновенно преобразилось вокруг. Исчезла яркость красок, уступив место бледности и тусклости, очертания предметов потеряли свою четкость, поползли от каждого угла неясные туманные тени, – и Город Мертвых сам стал похож на призрак.
Ива поежилась и вернулась к костру. Эльф молча протянул ей ее порцию ужина. Когда она уже расправилась с половиной, он произнес:
– Не вглядывайся в город сильно, Ива.
– Что?
– Я видел, как ты смотрела на него. – Т’ьелх мотнул головой куда-то в сторону, куда именно, было в общем-то все равно, так как город был везде. – Не надо. Не надо слишком пристально вглядываться в него. Да еще ночью.
– Но почему?
Эльф вздохнул, поставил миску на землю и, уперев подбородок в сложенные на колене руки, задал вопрос:
– Скажи мне, почему опасно смотреть в зеркала после заката?
Ива пожала плечами: это знал каждый ребенок, но по-другому объяснять Т’ьелх, видимо, не умел.
– Повылазить может всякое. А не вылезет, так что-нибудь такое увидишь, что можно седой остаться.
Знахарке тут же вспомнилась тетушка. Она говорила:
«Остерегайся по ночам смотреть в зеркала. Какими бы силами мы ни обладали, ночью за свое любопытство мы платим частичкой себя».
– Не поняла, – вмешалась Катерина. – Что может повылазить? Что увидишь?
Знахарка еще раз вздохнула:
– Разве ты не знаешь? Ну слушай. Зеркало – это своего рода грань между мирами. Причем ночью грань между этим миром и тем, в котором прячется неизвестное: то, что было, то, что будет, чего боимся и чего хотим. Считается, что большинство мелких демонов как раз оттуда.
– Потусторонний мир… – зачем-то произнесла девушка.
– Да. Даже название двойное значение получает. Ночью эта грань особо истончается. Поэтому-то и гадают в основном ночью. Легче увидеть желаемое. Но как мы смотрим на них, так и они на нас. А где гарантия, что у кого-то из того мира не хватит сил, чтобы проникнуть сюда. Ты наверняка слышала рассказы о том, что когда девушка гадала, суженый не только появился, но и пощечину дал любопытной. Или о том, что зеркала переворачивают или закрывают, когда в доме покойник, чтобы мертвец не вернулся. Можно до бесконечности продолжать. Однако опасность кроется и в том, что потусторонний мир хоть и с удовольствием идет на сделки с людьми, но платить ему за это придется частичкой себя.
– Как это – себя?
– Здоровьем, молодостью, счастьем, жизнью, судьбой, а то и душой. Короче, мне тетушка так говорила: «Только в самом крайнем случае». Но это каждый знает, а как это связано с твоим предостережением, а, Т’ьелх?
– Да точно так. Зеркало – это грань, а кладбище – а в нашем случае Город Мертвых – это тоже грань. Ты на него смотришь, а он на тебя. И поверь мне, ничего хорошего из этого выйти не может. Тебя, может, к себе город и не утащит, но что-нибудь в твоей судьбе он в состоянии изменить, и поверь, горе он тебе оставит, а вот радость, счастье на себя потянет.
Эльф замолчал, но слова повисли в воздухе.
Катерина вдруг вспомнила, что ночевать на кладбище тоже не рекомендуют, ведь сон – это тоже грань. Еще придет кто и в тело твое вселится, пока душа твоя в садах Грез летает.
А Ива подумала о щемящем чувстве тоски, накатившем на нее, когда она вглядывалась в призрачные тускло-синие крыши склепов, и о том, что ей самой несвойственна такая немая тоска, а это значит, кто-то или что-то коснулся ее сознания. Маг, знахарка, ведьма больше других открыты для всего потустороннего, иначе они не являлись бы тем, кем являются, а значит, ей, наверное, надо быть особенно осторожной в этом странном месте. Если уж она при свете слышит голоса, то что же будет дальше?
Т’ьелх размышлял о том, что не нравится ему эта Катерина. Он много раз путешествовал с людьми, да и представителями других рас, которых не знал. Но никогда еще чувство тревоги не было столь сильно. Может, дело в том, что в этот раз он отвечал не только за себя, но и за Иву. Но, скорее всего, просто сработало его чутье, которое всегда предчувствовало опасность. Так вот – эта Катерина была опасна. Он уже понял, что, скорее всего, она прибыла сюда из другого мира. Нет, это не пугало эльфа. Он прекрасно знал, что миры, более или менее похожие на этот, существуют. Это не являлось для него тайной, хоть о том и не кричали на каждом углу… чтобы всякие придурки не пытались соваться туда в надежде попасть в другой мир, а вместо него не оказывались в мире потустороннем, – большая разница. Т’ьелх даже встречался с теми, кто волею судеб попал в этот мир из другого, и отлично знал, что они ощущаются по-особому. А Катерина по всем ощущениям была из этого мира. Т’ьелх не сомневался в правильности своих выводов. Но объяснить противоречие не мог. И ему очень хотелось выяснить правду до того, как у них начнутся неприятности, а в том, что они обязательно будут, он опять же не сомневался.
В середине ночи Ива проснулась неожиданно даже для самой себя – только что она смотрела сон, а теперь напряжена и вслушивается в тишину. Ее сразу поразило ощущение чьей-то магии. Кто-то рядом творит волшебство! От осознания этого факта знахарка резко распахнула глаза.
Ива попыталась подняться, но тут же что-то властно потянуло ее назад. Почти в панике она вскинула очи и наткнулась на блестящий в темноте взгляд Т’ьелха. «Тихо!» – безмолвно произнесли его губы. «Что случилось?» – глазами спросила травница.
Если знахарка очнулась из-за чужого колдовства, то эльф – почувствовав движение рядом. Он видел, как Катерина поднялась, какое-то время озадаченно оглядывалась, потом подошла как раз к тому месту, с которого Ива любовалась ночным городом. Волшебства он не почувствовал, но вскоре ему стало казаться, что на небольшом участке, на котором они расположились, словно стало теснее, хотя никого в поле зрения не наблюдалось.
Когда знахарка дернулась, он понял, что ее разбудило как раз именно волшебство.
Ива застыла, ощущая, как ужас касается ее своими длинными холодными пальцами, пробегает ими вдоль позвоночника и сжимает сердце. Она представила, как толпы – сотни и тысячи – привидений, зомби, живых мертвецов – поднимаются из могил и идут на свет маленького костерка. Потом она сообразила, что тогда ощущения были бы другие: уж что-что, а привидение она ни с чем не спутает. Надо сказать, вся нежить – от скелетов до упырей – вызывала у Ивы совершенно особое чувство: как будто иглы холодного ветра врезаются в кожу, а на языке появлялся отчетливый привкус гнили. Сейчас подобного не наблюдалось.
Знахарка попыталась разобраться, что же такое творится на холме. Привычно призвав магическое зрение, Ива прикрыла глаза – обычное зрение в таких ситуациях только мешало – и увидела мрачную фигуру на самой вершине. Плащ и волосы одинаково черного цвета развевались на ветру, которого наяву не было. Пространство вокруг заливал неяркий красноватый свет. Травница хоть и не видела этого, но могла поклясться, что он исходит из глаз той, что стоит на вершине холма.
Вокруг девушки словно бушевало море. Порой из него поднимался белесый язычок пламени и подплывал к фигуре. Какое-то время он вился перед Катериной и вновь растворялся в колышущемся океане, состоявшем из непонятной субстанции.
Ива сумела разобрать, что это было за волшебство. Это было призывание. Но не призраков и прочей нежити, как она вначале подумала. Но с кем разговаривала Катерина и что ей те отвечали, знахарка так и не сумела понять. Сколько продолжалось это безмолвное общение, она опять же не могла сказать – может, всю ночь, а может, и пару минут.
Кончилось все тем, что Катерина прекратила колдовать (как она это делала, травница тоже не поняла), с явным трудом дошла до своей лежанки, обессиленно рухнула на нее и уже через мгновение уснула.
Обсуждать увиденное с эльфом Ива не решилась и скоро последовала ее примеру.
Утро наступило поздно. Девушки спали как убитые. Т’ьелх с удовольствием возился с завтраком. Первой проснулась Катерина. Ива выползла к костерку позже. Под весьма фривольным предлогом эльф почти сразу увел ее прочь. Девушка настроилась на самое приятное времяпрепровождение, поэтому слова мужчины стали для нее полной неожиданностью:
– Ну вот теперь можно все спокойно обсудить.
– Что? – оторопела девушка, вглядываясь в его глаза, в которых не было ни капли игривости.
– Что мы этой ночью видели. Ты наверняка видела больше. Рассказывай.
Ива поняла, что всякого рода игрища придется отложить. И начала описывать увиденное. Подробно и обстоятельно, как эльф любил. Уж что-что, а вытрясти всю душу, добывая необходимые ему сведения, он умел как никто другой.
– Не нравится мне это, – помолчав немного после окончания ее рассказа, сделал вывод Т’ьелх.
– Кто бы сомневался, – хмыкнула знахарка.
– Хотя… – Эльф покрепче прижал к себе девушку, Ива могла поклясться, что он едва ли понимает, что почти полностью лежит на ней.
– Что «хотя»? – не дождавшись продолжения, поторопила она.
– Да есть у меня одна идейка… Если она подтвердится, то… нам или очень повезло, или мы крупно влипли.
– Так что за идея?
– Не буду пока говорить, чтобы не сглазить.
– Т’ьелх!!! Что за свинство – заинтриговал и в кусты?!
Эльф обреченно посмотрел на Иву и с миной пережившего ужасающие пытки выдавил из себя:
– Кажется, я знаю, кто наша случайная попутчица.
– И кто? – живо заинтересовалась травница.
– А ты подумай! – весело заключил Т’ьелх, вскакивая. – Интересно, к каким выводам придешь ты. Будет забавно, если к другим.
Выехали поздно. К храму нужно было подъезжать после полудня, а они находились совсем близко от него.
Ива хмурилась, невесть от чего тревожась. Худший вид неопределенности, по ее мнению: прямой угрозы нет, а как-то неспокойно, что вызывает просто ярость от бессилия. Знахарка вообще не любила неприятности.
В отличие от эльфа. Он, похоже, вообще не мог без них жить. Вот и сейчас весело перешучивался с Катериной, которая, как они оба уже поняли, была очень опасна. Травница же вздрагивала от каждого шороха.
Дорога причудливо петляла между сооружениями. Но по-прежнему им никто не встретился.
Солнышко припекало, зеленели деревья, и только Ива решила расслабиться, как тут же Т’ьелх и Катерина одновременно напряглись.
– Что? – спросила знахарка.
Ответом ей было молчание.
«Я начинаю к этому привыкать», – сокрушенно подумала девушка.
Эльф проверил, как выходят из ножен клинки, и, переглянувшись с Катериной, произнес:
– Похоже, нас ждут.
– Засада? – вмиг побелевшими губами прошептала Ива.
– Наверное, – пожал он плечами и тронул коня.
Девушка мгновенно перехватила его рукав:
– Ты куда?!
– Вперед.
– Там же засада!
– Отобьемся. Их там не более шести.
– Шести?! Т’ьелх, ты с ума сошел? Из нас только ты воин. Ты справишься с шестью бойцами? А если там маг? А если у них луки?
– Ива, у меня есть план, так что не волнуйся. Если начнется бой, спрыгивай с Лоренцо и прячься за ним.
– А может, ты поделишься планом? Ну что за свинство – вечно ставить всех перед фактом?
– Всё, милая. Поехали, – наконец вышел из себя эльф.
Темный каблуками тронул коня, и Иве не оставалось ничего другого, как последовать за ним, что, впрочем, не мешало ей про себя костерить его самыми нецензурными словами из тех, что она знала. Хотя ее познания в этой области не были столь широки, как у эльфа, так что даже если бы он слышал, то вряд ли это произвело бы на него сильное впечатление.
Дорога вновь два раза вильнула. Уже стал виден на возвышении храм. Правда, солнце сияло именно с той стороны, так что о детальном рассмотрении речи не шло.
К тому же вскоре стало и не до этого. Прямо на их пути стоял высокий полуорк с внушительной «утренней звездой», причем вид у него был такой, что сразу становилось ясно, что мимо него просто не проехать. Ива могла поклясться: в придорожных кустах сидит не один его помощник.
Т’ьелх невозмутимо направил коня прямо на него. Надо сказать, что скакун эльфа очень походил на него – тонкий, изящный, увертливый, невозмутимый и уверенный в собственной неотразимости. Впрочем, не безосновательно.
Полуорк тем не менее стоял не шевелясь. Эльфийский скакун остановился в паре локтей от его морды. Т’ьелх с озадаченной физиономией воззрился на помешавшего его движению. Затем так же недоуменно посмотрел на девушек… и вновь обратил свой чудный взгляд на полуорка. Немая сцена затягивалась.
Тогда эльф вздохнул и произнес чудесным, чересчур мелодичным голосом:
– Не соблаговолит ли сын славных родителей чуть отойти в сторону и позволить нам проехать?
Ива хлопала ресницами, недоумевая, зачем тот разыгрывает эту комедию. Ведь ясно же – не пропустят.
– А кто вы такие? – низко, с порыкиванием ответствовал «сын славных родителей».
Эльф снова весьма удивленно воззрился на «препятствие», вновь оглянулся на стоящих чуть позади девушек, потом, словно вспомнив, что в их компании именно он мужчина, выдал:
– А тебе зачем?
Полуорк, явно забавляясь, cказал:
– Охраняю я. Так кто вы такие?
Т’ьелх явно опешил:
– Кого?
– Храм. От всяких проходимцев.
Эльф весьма правдоподобно похлопал ресницами:
– Но нам нужно в храм.
– А зачем?
Ива прекрасно знала, что если бы темный не дурачился, он никогда не стал бы отвечать на подобный вопрос. Одно из его главных правил было: «Никогда не оправдывайся». А сейчас он растерянно посмотрел на нахала, затем отчаянно покраснел (ну актер!), смущенно и одновременно влюбленно посмотрел на девушек. Глаза Катерины искрились смехом, но она гордо вскинула подбородок и нагло уставилась на полуорка. Ива же, наоборот, приняла донельзя сконфуженный вид и ответила эльфу сочувственным подбадривающим взглядом.
– Да вот… – пробормотал Т’ьелх, потом сглотнул и «мужественно» закончил:
– Просить Аня и Вера помочь нам…
«Охранник» еще какое-то время измывался над эльфом, заставляя рассказать «их историю». К концу расспросов Ива сама уже алела как мак. Наконец полуорку надоела забава, и он, скосив и без того косые глаза влево, рыкнул:
– Ну что там, Хайк?
– Не она! – раздалось из кустов.
– Ага, – буркнул тот. – Ну что ж. Заплатите въездную пошлину и езжайте.
Тут эльф совсем распсиховался, долго возмущался, где это, мол, видано, чтобы за подъезды к храму пошлину брали, что он, мол, так это не оставит. Они долго торговались, сошлись на серебрушке, и наконец проезд был свободен.
Отъехав довольно далеко, все трое сначала облегченно вздохнули и тут же расхохотались.
– Кого они ждали? – борясь с немного истерическим смехом, выдавила Ива.
Эльф еще похихикивал, но темные глаза стали намного серьезней. Он обернулся к Катерине:
– Ты не знаешь, а, Катерина?
Девушка нахмурилась, опустила глаза, потом подняла их и дерзко посмотрела на спутников:
– Думаю, меня.
Т’ьелх качнул головой в знак согласия:
– Я тоже так думаю. – Он немного помолчал, потом продолжил: – С тебя причитается… за этот спектакль.
Напряжение спало, и все трое снова захихикали, вспоминая особенно удавшиеся моменты.
Какое-то время они еще ехали, пока не оказались на открытом пространстве. На несколько десятков саженей вокруг холма ничего не росло и не было никаких построек.
Сам холм был усыпан цветами. Храм возвышался на нем как башня мага в пустыне. К нему вела идеально прямая дорога, по которой путники и направились.
Ива увлеченно рассматривала сооружение, по ходу дела удивляясь отсутствию других паломников. Храм был выполнен во все той же южной манере в виде портика. Ребристые, ничем не украшенные колонны устремлялись в небо, поддерживая крышу и треугольный фронтон. На взгляд знахарки, которая, впрочем, не была знатоком архитектуры, это сооружение было идеальным сочетанием изящества и простоты. Храм казался почти нереальным и уж точно нерукотворным, так неотделимо от самой вершины холма он смотрелся.
К святилищу вела длинная сделанная из того же мрамора лестница. По бокам самой первой ступеньки стояли две скульптуры. Изображали они мужчин-близнецов – именно таких, как в легенде. Тот, что был справа, казался более мощным, чем юноша слева. Они оба были молоды, их распущенные волосы кудрявились до плеч. Тот, что стоял слева, держал в руках дудку и по-юношески ухмылялся, другой же казался серьезнее – даже улыбка у него выглядела немного взрослее.
Спутники поднялись выше. Где-то на середине лестницы возвышались две статуи. Юноша справа был в кольчуге – даже в каменном исполнении это видно, что легкого эльфийского плетения, за его спиной висел колчан, в руках – лук, тонкий, длинный, но явно человеческий, а у ног лежал небольшой круглый щит. Улыбка пропала с чуточку пухлых губ, но прядь волнистых волос все так же игриво падала на высокий лоб.
Каменный мужчина справа держал в огромных лапах здоровенный двуручник. Плечи казались еще шире, чем у варианта в начале лестницы, может, из-за тяжелых рыцарских доспехов. Искусство мастеров по камню было столь высоко, что они сумели изобразить даже заклепки, соединявшие различные сегменты доспеха. Лицо мужчины было не в меру сурово, а шею пересекал шрам.
Эльф и девушки поднялись еще выше. Там, где ступеньки кончались, чуть повернувшись к идущим, стояли каменные мужчина и женщина. Они с интересом смотрели на тех, кто пришел к ним. Волосы красавицы, казалось, развевались на ласковом летнем ветру, а в глазах плескалось счастье. Мужчина же выглядел воплощением мечты любой девушки… даже нечеловеческой.
Ива поймала себя на том, что разглядывает каменные шедевры, раскрыв рот, и тут же захлопнула его. Вышло эффектно. Челюсти щелкнули так, что она сама подпрыгнула от неожиданности, что уж говорить о спутниках. Сдавленно извинившись и с трудом ворочая чуть было не откушенным языком, знахарка перевела взгляд на сам храм. Он был больше, чем это казалось снизу.
Между колоннами гулял ветер, а прямо за алтарем – широкой каменной плитой в дальней части помещения – сияло солнце. Иве тут же вспомнилось: «Лучи солнца плескались за его спиной, очерчивая точеный силуэт, подчеркивая его невыносимое совершенство и грацию, сквозящую даже в неподвижности», или еще: «С хищной неторопливостью противники двинулись друг другу навстречу, чтобы в следующее мгновение взорвать жаркий зной двора бешеным танцем тел и клинков, а еще – солнца. Его прямые лучи ныряли под взметнувшиеся руки, выпрыгивали из-за мгновенно передвигающихся ног, вспыхивали на лезвиях, отражались бликами в волосах». Но больше всего сейчас подходило: «Солнце благословляло ликующий мир»…