Loe raamatut: «Круг. Летопись Жреца. Прежний жрец»
Посвящается О. М. Арапчор,
моему первому читателю
© Эллая Робин, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
Глава 1.
Прежний Вождь
Малик Флеймен, чернокожий старик, сидел напротив окна и смотрел на закат. Его карие глаза были полузакрыты, а голова откинута на спинку кресла. Он пребывал в этом состоянии уже третий час и, похоже, не собирался покидать свой пост. Не знавшим его и его истории могло показаться, что старик просто прозябает в своём стариковском вечернем одиночестве, но это было не так. Малик отдыхал. Он отдыхал, как отдыхают люди, знающие, что такое долгий тяжёлый труд. Скоро ему предстояло вновь отправиться в путь, Малик и это знал, поэтому, пользуясь дарованным ему перерывом, уже который год вёл неспешное существование, наслаждаясь тишиной и покоем.
В одно утро зазвонил телефон. Малик снял трубку, в которой женский махрово-вежливый голос спросил:
– Мистер Флеймен?
– Да, это я.
– Мистер Флеймен, Вы принимали участие в лотерее «Buy, fly and win», проводимой нашим туристическим агентством «TrueTravel», и заполняли купон акции?
Последовало молчание.
– Мистер Флеймен? – позвала девушка.
– Да, – ответил Малик.
– Мистер Флеймен, я от лица нашего агентства «TrueTravel» хочу поздравить Вас! Вы выиграли бесплатный тур в Таиланд – родину белого слона! Для оформления тура и получения более подробной информации прошу Вас подойти в наше агентство.
Малик записал адрес на листке прителефонного блокнота, поблагодарил девушку за звонок и повесил трубку. Какое-то время он крутил этот листок на столе, затем взял ручку и написал под адресом слово «Таиланд», подчеркнул его двумя чертами, поставил кружку с недопитым кофе в раковину и пошёл одеваться.
– Здесь, – тихо сказал Малик таксисту и, сунув купюру, вышел из машины.
Место, где он оказался, не сильно радовало глаз: одно– и двухэтажные дома грязно-белого цвета стояли в нестройный ряд, образуя улицу с дорогой из песчаной светлой насыпи. Острова высохших за лето жёлтых газонов снизу и неубедительные жидкие облака сверху разумно вписывались в общее цветовое многообразие уныния.
Малик огляделся, дома были похожи как один. Он ещё немного постоял, потирая морщинистой рукой широкий лоб, и направился вверх по дороге наудачу. Не спеша, продвигаясь вглубь улицы, Малик заметил, что на него надвигается, пыля, дребезжа и бренча лишь детям виданными трещалками, велосипедное полчище. Как водится в таких случаях, один из этой компании бежал рядом, видимо, этот праздник жизни он отмечал без собственного велосипеда. Двухколёсное войско приближалось с положенной скоростью, поравнявшись с Маликом, дети принялись беспорядочно делить с ним дорогу и по неопытности быстро запутались меж собой.
– Габриель?! – вдруг воскликнул Малик, уставившись в знакомое лицо ребёнка.
Мальчик остановился и запрокинул голову. Малик разглядывал его с ревностным любопытством. Джинсы, застиранная футболка со свежими, явно сегодняшними пятнами, кепка козырьком назад, сквозь которую на лоб свисали светлые почти белые волосы. Это был обычный мальчик лет девяти на обычном велосипеде, но Малик не мог оторвать от него глаз, от его столь непривычно детского и непосредственного лица. Его карие глаза были просто глазами ребёнка, они смотрели на Малика, а не как обычно – в вечную бездну, смотрели, щурясь от света, с любопытством, постепенно переходящим в нетерпение.
– Габ, ты едешь?!
Мальчик посмотрел вслед удаляющейся толпе, затем вновь на Малика и занудно натянуто пропел:
– Да-а-а, сэ-э-эр?
– Как же ты вырос?! – Малик никак не мог поверить, что перед ним всё тот же Габриель! Габриель, который, в принципе, приобрёл способность расти и быть ребёнком, так же как Малик получил возможность отдыхать.
– Мне кажется, мы не знакомы, сэр, – обязанность быть вежливым с взрослым и желание ехать дальше породили весьма замысловатую гримасу на детском лице.
Малик широко улыбнулся.
– А мне кажется, я знаю твоего отца.
Мальчик сразу стал серьёзным и выпрямился:
– Но у меня нет отца, сэр, – теперь пришел черёд Габриеля уставиться во все глаза на незнакомца.
Малик перестал улыбаться.
– Разве ты живёшь не с Элиотом Кеммисом?
– Да, с ним, он мой дядя.
– М-м-м, Элиот мне писал про тебя, и я почему-то решил, что ты его сын… – Малик произнёс это, потирая подбородок, и глядя куда-то в сторону.
– Нет, он брат моей матери.
Габриель с неподдельным сожалением следил, как туча пыли исчезала из видимости, теряясь в переулках песчаной дороги.
– Вы, наверное, ищите дядю, сэр? – спросил он с надеждой на скорую свободу от непонятного старика.
– Да, ищу, но тут дома так похожи, что…
– Он там, – мальчик ткнул пальцем куда-то в сторону, – вон, второй после мачты с флагом.
– С блестящей крышей? – Малик вглядывался в брезжащую даль, приложив ладонь к глазам.
– Ага! До свидания, сэр! – Габриель ударил по педалям и пустился вдогонку стаи.
– Габриель, а Элиот дома?! – крикнул Малик ребёнку, но тот его уже не слышал.
Одноэтажный серо-белый дом был обнесён железной сеткой вместо забора, трава на переднем дворе выгорела, крыльца почти не было, лишь небольшой приступок. Малик постучал, никто не отозвался, повернул ручку, дверь поддалась, и он вошёл в широкую комнату, соединённую с прихожей и кухней. Внутри было прохладно, видно, старые оконные занавески продолжали верно служить своим хозяевам. Через кухонную дверь Малик попал на задний двор, картина, которую он там застал, не могла не умилить и не рассмешить его. В белой майке с логотипом какой-то футбольной команды, чёрных коротких шортах и шлёпанцах на босу ногу, сам Элиот Френсис Кеммис, перегнувшись через ручку газонокосилки, пытался, по – видимому, заставить эту сомнительную технику работать.
Малик, сияя своей негритянской улыбкой, как месяц над Адриатическим морем, упёрся плечом в столб веранды, продолжая беззвучно хохотать. Элиот сделал ещё несколько усилий над злополучным агрегатом, прежде чем заметил движение на другой стороне двора. Узнав в корчившемся от смеха чернокожем Малика, на его лице появилась добродушно – детская, даже какая-то невинная улыбка. Элиот быстро зашагал к веранде, оставив неработающую бестию в траве; чем ближе он подходил, тем отчетливее проступал шрам на правой щеке, начинающийся у рта и уходящий к уху, лишавший улыбку её былого очарования.
Они обнялись, от Элиота пахло травой и потом. Малик отпустил его и оглядел. Нет, ни шорты, ни глупая майка не могли скрыть настоящего Элиота Кеммиса. Он остался всё тем же: невысокий по сегодняшним меркам, крепкий и статный сэр Кеммис, потомок английского дворянского рода. Мокрые тёмно – каштановые волосы облепили его лицо, бородка чуть разрослась по щекам, но глаза всё также сурово смотрели вперёд из-под рыжих бровей – чётко видя перед собой человека, цель и всю эту жизнь.
– Здравствуй!
– Здравствуй!
Несколько секунд они молчали, разглядывая друг друга, затем Малик оглянулся на дом и сказал:
– Вижу, Ирис не сильно тебя побаловала перед уходом. Ты выбрал город или тоже её работа?
Элиот усмехнулся и, упёршись руками в бока, принялся рассматривать фасад:
– Да, она не очень-то старалась оставить о себе хорошее воспоминание, но город я выбрал сам. Здесь есть неплохая ферма, где разводят лошадей для скачек, там и работаю, заодно Габриель при деле и будущей профессии. Ты не видел его?
– Видел… – Малик посмотрел Элиоту в глаза, – видел…
– Что, не можешь поверить?
– Это трудно после такого количества времени.
– Да, я тоже не верил, что он когда-нибудь станет другим… Другим… ты понимаешь, но прошло несколько лет, и я будто уже и не помню его раньше. В прошлом году он упал с крыши соседнего дома, не очень высоко, но руку сломал. Мы сидели в больнице и ждали, когда нас примут, он всё это время ныл мне в плечо. Ты представляешь?! Наш Габби около получаса сидел и ныл мне в плечо! Будь неладен этот мальчишка, но ты представляешь! – Элиот провёл рукой по волосам и взъерошил их.
Они снова замолчали, продолжая смотреть друг на друга. Теперь начал Элиот:
– Думал ты уже не приедешь.
– Я приехал попрощаться. Я уезжаю.
Элиот отвернулся и пошёл к деревянным раскладным стульям в углу двора. Он присел на один из них, достал из стоящего рядом ящика бутылку с водой и принялся пить. Малик остался подпирать столб веранды. Закрыв бутылку, Элиот спросил:
– Ты не боишься забывать? Когда-то я мечтал об этом, а теперь думаю, что останется со мной, если я всё забуду.
– Останется Габриель, останется твоя нормальная жизнь. Ты заслужил её, мы все заслужили её, Элиот.
– Как думаешь, остальные уже забыли?
– Не знаю, но Ирис точно ещё нет!
Элиот раскатился звучным смехом, Малик смеялся вместе с ним. Утирая слёзы, Малик подошёл к Вождю и сказал:
– Пора. Ты всегда знал и знаешь, что делать, я рад, что всё это время был с тобой.
Элиот встал. Он смотрел на Малика снизу вверх, серьёзный и несокрушимый, в коротких шортах и нелепых шлёпанцах. Улыбнувшись, он протянул Малику руку:
– Удачи, Флеймен! Желаю тебе быстрее всё забыть!
– Прощай! – Малик сжал его руку на несколько секунд, потом развернулся и зашагал к воротам на заднем дворе.
Малик не обернулся, выходя из калитки, и не поднял головы, закрывая её. Он пошёл по светло-жёлтой насыпи, не зная, в ту ли сторону идёт. Он шёл, сжав правый кулак, будто пытаясь сохранить пойманное рукой тепло.
Глава 2.
Новый Вождь
Ветер подхватил пакет и поволок его вдоль обочины, пакет шуршал и возмущался, но ветер был неумолим, да и остановить его было некому, улица в воскресный вечер пустовала. Широкая, спускающаяся вниз в красно-малиновую гущу заката, она замерла, готовясь к очередному понедельнику жизни.
Малик Флеймен вышел из дверей отеля и, не спеша, направился к перекрёстку. Как и в предыдущие два дня он выбрал для вечерней прогулки новый маршрут, сегодня настала очередь идти на север. Дежуривший на стойке сотрудник посоветовал ему без необходимости не покидать отель в поздний час, но Малик пренебрёг наставлением. Он сам понимал, что чернокожий мужчина, неспешно гуляющий вечером в городе, где чёрными были только вороны, может привлечь небезопасное внимание, но сейчас его это вообще не волновало. Наоборот, Малик хотел быть замеченным, жаждал этого, лишь бы его заметили нужные люди.
Малик остановился на углу тротуара в ожидании зелёного сигнала светофора.
«А вдруг всё это ошибка», – подумал он.
Зелёный человечек на светофоре начал свой забег, но Малик не двинулся. Потоптавшись на перекрёстке, развернулся и пошёл обратно к отелю. Примостившись на одной из выкованных под парижский стиль лавок, он посмотрел по сторонам, потёр подбородок, шею, затем подался вперёд, опёршись локтями на колени, и замер.
Так он сидел некоторое время, уставившись в землю, под его взглядом были ноги, под ногами городская тротуарная плитка.
Он поднял голову. Дорога. Ветер. Закат. Небо горело, вместе с ним тротуар и дома.
«Здесь очень долгие закаты, – подумал Малик, – и что?..»
«Ничего, – ответил он сам себе, – ничего. Ничего кроме ничего».
В голове возник писклявый голос девушки из турагентства: «Мистер Флеймен, мы ошиблись! Оказывается, Вы выиграли путешествие не в Таиланд, а на Камчатку. Камчатка, мистер Флеймен, это часть России. Сейчас очень популярное направление в туризме. Мистер Флеймен, Вы были на Камчатке? О, это удивительный дикий край с особенностями русской глубинки. Русские цари охотились только на Камчатке, возможно, Вам повезёт, и Вы сможете увидеть не только медведей, но и потомков русских царей. Вы любите охоту, Мистер Флеймен?»
Писклявый голосок сменил уверенный железный баритон капитана авиалайнера: «Уважаемые пассажиры, мы прибыли в город Хабаровск». Затем отстраненный представитель турагентства вежливо и настойчиво отвёл Малика в зал ожидания, между делом уточнив, что это зал бизнес-класса, и строго-настрого наказал без представителя турагентства самостоятельно не передвигаться по аэропорту.
Долгие шесть часов Малик послушно ожидал рейса до Петропавловска-Камчатского. Рейс задерживался из-за тумана, накрывшего этот город, чьё название Малик даже не пытался ни прочитать, ни произнести. Он упорно старался не уснуть над русско-английским разговорником, когда к нему обратился, сидящий напротив человек:
– Вы американец?
Малик равнодушно посмотрел на мужчину.
– Да, что так заметно?
– Я бы сказал, нет, но у нас чернокожий сразу же ассоциируется с американцем, – и тут же добавил, подняв перед собой руки, – о, только не обижайтесь, я не хотел намекнуть на расизм и, ну в общем…
Малик улыбнулся:
– Всё хорошо, вы абсолютно правы, я американец и я чернокожий.
Незнакомец рассмеялся.
– Мы с вами с одного рейса из Сиэтла до Петропавловска-Камчатского. Вы туда по делам?
– Нет, я турист, еду смотреть «дикий край лесов и медведей».
Мужчина смерил Малика взглядом:
– Знаете, я бы посоветовал сменить костюм на хорошую куртку и крепкие штаны, а то местные камни и мхи не порадуют ваш кутюр, – и он заулыбался довольный своим красноречием.
Малик улыбнулся в ответ.
– А вы русский?
– Да! Что заметно?! – и расхохотался. – У меня в Анкоридже брат-близнец живёт, у него в этом году сын родился. Надо же на родную кровь посмотреть, а я уже запланировал, что следующий отпуск проведу на Камчатке, вот и пришлось два раза планету огибать. Через две недели в родной Екатеринбург. Вы слышали про Екатеринбург?
– Нет, – Малик уже чувствовал, что в ближайшее время ему не удастся заснуть, несмотря на сорок две страницы карманного разговорника.
– Недалеко от этого города выпускали знаменитый танк Т-34, который дал фашистам огня! Там же расстреляли последнего русского царя с семьёй.
– Значит я не встречу его охотящихся потомков на Камчатке? – с улыбкой спросил Малик.
Мужчина смутился:
– Потомков кого? Царя?
– Разве у танка они бывают?
В следующие секунды на лице нового знакомого стало просматриваться смешение двух мыслей, пришедших, как казалось, из разных полушарий, первая касалась адекватности Малика, а вторая – своих способностей в устном английском. Вторая, похоже, победила первую, и мужчина, как ни в чём не бывало, продолжил:
– Я вообще люблю свой город, он находится на стыке Европы и Азии, но всё-таки в Азии, сразу за Уральским хребтом. Довольно большой, именно с Урала начинается Азия. Урал я весь излазил с Севера на Юг, теперь пришла очередь Камчатки.
Малик смотрел на разговорчивого соседа, как на живое радио. Дружественная полуулыбка Малика была тем рычагом, который не даёт сорваться найденной частоте, а частота вещала всё по той же теме:
– С таким костюмом стоит ехать в Екатеринбург, вот где он пригодится! Во всяком случае, не придется ползать по камням и оврагам, и там уж точно медведи по улицам не ходят! – и вновь расхохотался.
Просмеявшись, он добавил:
– Вообще, я бы на вашем месте начал изучение Азии с Екатеринбурга, правда, зачем вам эта Камчатка, езжайте в мой город гор и недр…
– Что?!
Эфир осёкся.
Малик уже не улыбался, а пристально и серьёзно смотрел в глаза этому русоволосому весельчаку.
– Что? – повторил мужчина.
– Почему я должен начать с вашего города?
Русский промотал в голове ранее сказанное и, не найдя ничего двусмысленного, решил, что Малик действительно заинтересовался:
– Ну, это же фактически ворота в Азию, там даже есть отметка границы «Европа – Азия».
– И я должен туда ехать?!
– …Э-э-э… Не знаю, но я бы точно туда поехал, если бы приехал в Россию, у Урала свои история и красота, ничуть не уступающие Камчатке.
Малик потёр подбородок, затем шею.
– Спасибо вам за интересный рассказ, – Малик поднялся и взял свой чемодан. – Вообще меня зовут Малик, очень приятно, – он протянул мужчине руку, тот недоуменно взял её:
– Алексей.
– До свидания.
– А вы куда? В кафе? Так пойдёмте вместе!
– Нет, я в кассы.
– Зачем?!
– Посмотрю, что ещё на сегодня есть. Всего доброго!
Малик спешно зашагал на выход из зала ожидания.
«Зря я, наверно, так активно среагировал на этого русского, – думал он, пока искал кассы. – Может быть, из-за напряжения и неизвестности всё сейчас кажется важным и значимым».
Подойдя к первой стойке какой-то авиакомпании, он спросил:
– Вы продаёте билеты?
– Да, какое направление Вас интересует?
– Екатеринбург. Я правильно произнёс? Вы летаете до Екатеринбурга?
– Да, минуту. Прямо сейчас идет регистрация на рейс Хабаровск – Екатеринбург, с пересадкой в Москве. Прибытие в пять тридцать утра по местному времени. Свободные места есть. Полетите?
– Да.
И вот Малик сидел на кованой лавке города гор и недр и ковырял носком ботинка местную тротуарную плитку. Кончался третий день, а он по – прежнему не чувствовал ничего, кроме, пожалуй, какого-то опустошения, будто он был выпитым бокалом, из которого в этот город медленно испаряется ещё оставшаяся на стенках влага.
«А если это просто Хаос. Всё с самого начала. Как спустя столько лет я должен был распознать позыв, отличить его от всеобщего Хаоса, который уже вовсю скручивается и набирает мощь. Как?!» – разговаривал сам с собой Малик.
Он посмотрел на закат, небо ещё дымилось, обещая потухнуть не скоро. Шуршание летящего вдоль обочины целлофанового пакета отвлекло Малика. Вдруг перед его глазами возник другой закат, который был в его жизни много лет назад. Он поджигал не асфальт, не тротуарную плитку и извёстку домов, а борт, палубы и мачты корабля, отчего пахло смолой и морской солью, пропитавшей палубные доски, шорох моря о борт усиливал бесконечность той морской тишины.
Опустошение. Да, оно тоже было – опустошение изнутри, граничащее с каким-то непонятным голодом.
Малик выпрямился. Наблюдая слезящимися глазами тот закат, он не знал, что все уже на корабле и ищут его, а теперь он ищет их.
«Нет, это не Хаос, – подумал Малик, – Они в этом городе, минимум двое, но они – здесь». Умиротворенная улыбка окрасила лицо Жреца, он понял, это опустошение – опустошение начала, уже не его, не Малика, но начала.
Он поднялся и неспешно пошёл к входу в отель. Малик решил сегодня воспользоваться предложением – воздержаться от прогулок в вечернее время, тот, кого он искал – здесь, а значит, сам придёт к нему.
Все следующие дни Малик пребывал в наилучшем расположении духа. В основном работал со своим дневником, выходя из номера только на завтрак и обед, а вечером гуляя по близлежащим улицам. Утром шестого дня он, как обычно, позавтракал в ресторане отеля, после чего направился к себе.
На первом этаже в лифт набилась целая толпа народа, которая покинула его на четвёртом, оставив Малика в приятном одиночестве ехать до шестого. В номере он включил ноутбук и погрузился в изучение новостей дня.
В дверь постучали. Малик скользнул взглядом по часам: для уборки комнаты было слишком рано. Стук настойчиво повторился, Малик послушно направился к двери.
– Кто там? – спросил он.
С другой стороны ответили по—русски.
– Извините, я занят! – громко произнёс Малик в надежде на интернациональное понимание общеупотребительных слов английского.
Стук возобновился. Решив встретить нарушителя своего спокойствия лицом к лицу, Малик распахнул дверь. Им оказался ремонтник, которому что-то нужно было в ванной номера. Вскоре подоспел распорядитель отеля. Раздосадованный тем, что сантехник вошёл без него и беспардонно потревожил Малика, он извинился раз пятнадцать, пока объяснял про форс-мажорный случай и необходимость починить трубу в ванной комнате, поскольку номер снизу с утра заливает.
Малик запер дневник в сейф и покинул комнату, решив провести некоторое время на свежем воздухе, а если повезёт, то даже с англоязычной газетой, которую обычно уже с утра растаскивали.
Он нажал на первый, лифт тронулся, но на цифре четыре остановился, открыв двери. Площадка была пуста, Малик вновь надавил кнопку. На первом этаже он поспешил к стойке проверить удачу в виде газеты, но удача уже была вся употреблена, и Малик без особого сожаления повернул к выходу.
– Мистер Флеймен, – его окликнул паренёк за стойкой.
– Да?
– Вам предложили другой номер?
– Спасибо, я, пожалуй, останусь в своём.
– Мне звонили сверху, боюсь, ремонт может затянуться на пару дней. Предлагаем Вам апартаменты на последнем седьмом этаже. Ванная в два раза больше и бутылка шампанского в мини-баре, подарок отеля за неудобства. Вы согласны? Я могу приказать, чтобы Ваши вещи перенесли.
– Нет, спасибо. Я сейчас сам это сделаю. Какой номер комнаты.
– Семьсот три, – дежурный протянул ключ.
Лифт остановился на пятом, на этот раз на площадке было полно народу, который тут же заполнил собой всё пространство кабины. Звучно замигала надпись «перегруз», набившиеся люди принялись рядиться, кто же будет лишним, ситуация их явно развлекала. Малик не выдержал и вышел под гул толпы.
Решив воспользоваться лестницей, он поднялся на пролёт вверх и потянул на себя дверь шестого этажа, она не поддалась. Он дёрнул сильнее. Дверь была заперта. Малик хотел пойти выше, чтобы на седьмом сесть на лифт до шестого, но, вспомнив про гудящую тонну веса, ехавшую как раз туда, передумал и направился вниз.
Попав на четвёртый этаж, Малик чуть ли не побежал к лифту, огибая расставленные в холле накрытые обеденные столы. Без происшествий доехав до своего этажа, он вошёл в номер и начал собирать вещи.
Время шло к обеду. Малик сидел за столом нового номера, изучая написанное за утро.
Телефон загудел. Звонили со стойки сообщить, что ввиду проведения в отеле одновременно трёх конференций, администрация для распределения потоков посетителей убедительно просит его принять сегодня обед не в ресторане внизу, а в кафе, расположенном в левом крыле на четвёртом этаже.
На другом конце положили трубку, Малик замер на несколько секунд с гудящим телефоном у уха. Затем он бегло набросал на листе дневника события сегодняшнего утра, проведя карандашом вдоль строк, подвёл черту, поставив цифру «3». Три раза, а сейчас четвёртый. Похоже, его зацепило, но когда? «После завтрака, в лифте – первый, либо не первый… это ОН был там. Если меня всё ещё направляют на четвёртый, значит, он до сих пор в здании».
Малик отшвырнул карандаш и вскочил со стула, со стороны такая прыткость у человека его возраста выглядела непривычно. Он на ходу надел пиджак, закрыл номер и в четвёртый раз за этот день направился на четвёртый этаж.
Одна из сегодняшних конференций проходила, похоже, на четвёртом этаже, её участники вышли на обеденный перерыв в холл. Большая часть ещё толпилась у раздачи, поэтому некоторые столы были полностью свободны, Малик налил себе кофе и присел за один из них. Он ждал, монотонно двигая ложку по чашке. Ждал, в принципе, неизвестно чего и даже кого, но ждал, в это время народ постепенно рассаживался с добычей по местам.
К столу Малика подошла девушка и что-то спросила по-русски. Малик инстинктивно вопросительно посмотрел на неё, но тут же осёкся и жестом руки пригласил присесть. Она села напротив, поставив перед собой чашку чая, тарелку с парой бутербродов и стандартно-европейским кап-кейком.
Малик упёрся локтями в стол, водрузив подбородок на сведенные в кулак кисти рук, и стал рассматривать свою соседку.
У неё были тонкие длинные пальцы, вполне соответствующие общей комплекции фигуры, высокой и худой. Прямые светло-русые волосы спускались чуть ниже плеч, обрамляя овальное лицо с высоким лбом и чётко очерченным подбородком. Судя по складкам в уголках больших и широко открытых глаз, она часто улыбалась. Тонкий, чуть заострённый нос придавал лицу некоторое изящество и одновременно жёсткость, которая невольно заставляла воспринимать такую женщину серьёзно. Ей было за тридцать, возможно, около тридцати пяти или чуть меньше. Брюки и классическая рубашка с расстёгнутой последней пуговицей выдавали в ней офисного работника, а видневшийся из-за ворота рубашки крестик говорил, что Малику придётся не просто.
Девушка ела, изредка поглядывая на сидящего перед ней соседа, иногда они встречались глазами, и она тут же отводила взгляд. Чернокожие мужчины, тем более одетые в дорогие костюмы, не так часто встречались в этом городе, поэтому Малик закономерно вызывал интерес, но она даже представить себе не могла, насколько её интерес был взаимен.
Смотря на неё, Малик вспомнил слова своего прежнего жреца: «При внимательном изучении не можешь понять, в чём здесь дело, но все вожди похожи! Думаю, взором… да, прежде всего, им». До этого момента Малик не видел ни одного вождя, кроме своего, но сейчас он мог точно сказать: «У них один взгляд, смотрящий, будто в одну точку, а вернее, в одну цель».
Девушку явно напрягало такое повышенное внимание с противоположной стороны. Её смущение и недоумение достигло предела, когда она увидела, что сидящий напротив стола мужчина не просто пристально её разглядывает, но ещё и улыбается!
Наташа в этот день отправилась на семинар, организованный в рекламных целях одной из консалтинговых фирм. Не то чтобы его тема была особо интересна, просто всё начальство вместе со срочными делами уехало как бы в рабочую командировку в Вену, её отдел готовился к переезду в новый офис, из-за чего в кабинетах царил хаос, поэтому, когда пришло приглашение, она согласилась. Отель, где проходил семинар, находился недалеко от её дома, таким образом, она решила устроить себе небольшую рабочую передышку, а по окончанию уйти сразу домой и возможно даже лечь спать пораньше.
На второй кофе-брейк Наташа вышла чуть позже остальных, поэтому, обнаружив, что в обеденном зале не осталось свободных столов, решила подсесть к чернокожему мужчине с одинокой чашкой кофе. Вообще она его заметила сразу, как, наверное, и все, кто был в помещении: высокий, статный и ухоженный, он являл собой «белую ворону», как бы противоречиво это не звучало с точки зрения цветового несовпадения.
Наташа пожалела о выбранном для обеда месте почти сразу: сосед не сводил с неё глаз, при этом всяческие попытки показать ему, что она это заметила, не возымели успеха.
Именно в такие минуты вспоминаешь, как тяжело есть, когда на тебя кто-то смотрит. Наконец, она не выдержала и строго посмотрела на него, но тот даже не подумал смутиться или отвести взгляд, более того, он заулыбался. Мужчина, не переставая, смотрел ей в глаза и улыбался. Наташа вдруг подумала, что может быть, они с ним знакомы, скорей всего, пересекались по работе.
– Мы знакомы? – спросила она, и тут же повторилась по-английски.
– Пока нет, меня зовут Малик Флеймен.
– Наталья… – она по привычке хотела произнести фамилию и название компании, но как ей казалось, вовремя спохватилась. – Вы будете выступать на семинаре? Я не видела в программе иностранных лекторов или… – она прервалась, передавая партнеру эстафету по диалогу, который должен был закончиться раз и навсегда вместе с окончанием десерта.
– Нет, я не лектор, я – постоялец этого отеля. Вообще, я – жрец.
– Я поняла, ваша фамилия – Флеймен1.
– Нет, – мужчина улыбнулся, – моя профессия flamen, ну или sacrificer, раньше так называли тех, кто служил в языческих храмах, а одноименную фамилию Флеймен я взял после отмены рабства в США.
– Рабства?
– Да, после его отмены в одна тысяча восемьсот шестьдесят пятом году чёрным разрешили взять себе фамилии.
Наташа посмотрела по сторонам убедиться, что вокруг достаточно людей, если придётся звать на помощь.
Сосед, тем временем, продолжал:
– Хочу вам сделать комплимент, у вас очень умные глаза, и по этим глазам я вижу, что ещё немного, и вы убежите.
– Насчет «немного» вы преувеличиваете, кажется, мне уже пора, – перебила она.
– Поэтому я потороплюсь и вот что скажу: до этого часа я вас не знал и никогда не видел, не знал вашего имени, специальности и сколько вам лет, но я знаю, что у вас есть младший брат или сестра, вы не сильно близки со своей семьёй и не имеете детей, но мечтаете о них. Всё это я знаю, потому что вы являетесь вождем нового круга, поскольку старый круг завершился, а моя задача, прежде чем уйти, собрать новый, насколько это возможно. Я советую вам остаться и выслушать меня до конца, ведь даже если вы уйдёте, то ненадолго, менее чем через двадцать четыре часа мы опять встретимся.
– Что значит «встретимся»? – спросила Наташа глухим голосом, глядя исподлобья.
– Меня снова приведёт к вам.
– Кто приведёт?
– Никто, сеть причинно-следственных связей, развивающаяся в соответствии с конечной целью, то есть следствие уже известно, а причины подстраиваются под него, если объяснять более простым языком.
– До свидания, – Наташа сняла сумку со стула, поднялась и быстро ушла, скрывшись за дверями зала семинара.
Сев на место, она почувствовала, как сильно бьётся её сердце, руки дрожали, а по ногам пробегала лёгкая судорога. «Успокойся, – твердил внутренний голос, – не совсем вменяемый мужчина, в принципе, не сказал ничего страшного, с чего ты так испугалась!» Семинар начался, но Наташа его уже не слушала, снова и снова она прокручивала в голове всю ситуацию: незнакомец в бежевом костюме говорит, что знает о ней, какой-то бред про жрецов, рабство и круги, и он придёт снова, это пугало её больше всего.
Не скоро, но она заставила себя успокоиться. «В конце – концов, не был этот человек похож на маньяка или фанатика, – в который раз проговаривала она. – Секты так к себе не зазывают, а часть того, что он сказал, я вообще могла неправильно истолковать, поскольку говорили на английском. Чёрт меня дёрнул к нему сесть!»
После окончания семинара Наташа поспешила выйти вместе со всей толпой, чтобы, не дай Бог, не остаться одной в пустом зале. Пешком домой она также не пошла, а села в троллейбус и всю дорогу вертела головой по сторонам.
Дома она ещё раз обдумала произошедшее, после чего решила, что встреча была определённо неприятная, при этом она не несла в себе ничего достаточного, чтобы считать её опасной, и было бы неразумно уделять случившемуся ещё сколько-нибудь внимания. На этом выводе Наташа поставила точку и когда ложилась спать, даже не стала оставлять свет в прихожей.
