Loe raamatut: «Лисья тень. Дождь»

Элли Рябинова

Font:

ISBN 978-5-4498-3005-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«В толпе людей ты всегда искала своего отца. Смешно, но теперь уже я вынужден искать тебя.»

Посвящается Яне Марковой и Александру Солнцеву. Спасибо за то, что были со мной рядом.

Спасибо Волковой за то, что терпела меня, и мою болезнь на протяжении долгого времени.

Зимняя, надеюсь, ты все еще наблюдаешь за мной.

Спасибо всем вам. Я вас люблю, хоть моей любви вы никогда и не понимали вовсе.

Возможно, наконец покончив с этой книгой, я избавлюсь от огромного комка постоянных мыслей о вас, но ведь это совершенно не точно. А главный вопрос – хочу ли я избавляться от него?

Прямо сейчас, когда пишу это, я нервно смеюсь. Иногда кажется, что все вы считаете меня глупым. Да будет так, если в ваших глазах предстаю глупцом, то уверен так же, что глупца этого вы любите. Я подарил вам немало хороших моментов, и хотел бы, чтобы вы помнили о них.

Спасибо, конечно же, каждому члену моей семьи: маме, отцу, старшему брату, а так же Валентину и Якову.

Без вас у меня вряд ли бы что-то получилось

Глава I
Вопросы

…Ты ведь никогда не рассказывала, почему это происходит именно со мной. Знала же, что я задавался этим вопросом с самого начала нашего пути.

Обещала уберечь меня.

А что же теперь?

Я лежу на мокром асфальте, а сил моих едва хватает, чтобы кое-как перевернуться на спину.

Ужасно больно.

Наверное, случись со мной такое с десяток дней назад, я бы заплакал, но ты так же научила меня одной вещи, которая сделала меня сильнее.

Ты говорила, что нужно научиться жертвовать.

«Жертва».

Какое острое слово.

Такое… неприятное.

С этого же всё и началось, да?

С жертвы.

Дышать становится всё труднее. Дождь, кажется, перестал лить так сильно, как лил пару мгновений назад. Или мне только кажется? В глазах темнеет. Нет, я точно знаю, что это не конец. Так просто уйти у меня не получится, хоть и чертовски хочется.

Что же… Теперь у меня хотя бы есть время подумать.

А может быть, даже чуточку отдохнуть.

***

Повествование ведется от лица молодого человека лет двадцати на вид:

Мое отражение. Честно, я успел забыть, как выгляжу, но в этом кабинете, помимо зеркала, есть еще и расческа. Мне также предложили воспользоваться станком для бритья.

– В вашем дневнике сказано, что вы любите ухоженный вид. Часто бреетесь, при любой возможности смотритесь в зеркало. Не стесняйтесь, пожалуйста, сейчас вы и вправду выглядите потрепанно.

Я продолжал рассматривать помещение. Большая книжная полка позади человека, держащего в руках мой дневник, привлекла меня больше возможности побриться или причесаться. Доктор (он просил называть его именно так), кажется, заметил, куда был устремлен мой взгляд, и, встав со стула, улыбнулся, а затем сам повернулся в сторону полки.

– У нас нет библиотеки. Все книги, которые есть в нашей больнице, хранятся в моем кабинете, и это, знаете, так здорово. Мне удалось прочитать абсолютно каждую книгу, находящуюся здесь, а это, пожалуй, весомый повод для гордости.

Он повернулся ко мне.

– Вам так не кажется?

Впервые за час нашего разговора я дал доктору хоть какой-то знак того, что понимаю его. Я кивнул. Книг на полке действительно было очень много. Да и сам доктор создавал впечатление весьма начитанного человека, поэтому я не думаю, что он стал бы врать на этот счет.

Доктор, видимо, обрадовался тому, что я хоть как-то реагирую на его слова. Это было видно по его улыбке, которая стала еще шире после моего ответа.

Окон в кабинете не было. Мне тяжело в это верилось, но их действительно не было. От духоты спасал лишь старенький вентилятор, который стоял рядом с письменным столом, за которым ранее сидел доктор. Еще там были большой монитор, куча бумаг и мой дневник. За дневник я переживал, пожалуй, больше, чем за себя. Мне было ужасно неприятно, что в мою личную жизнь вторгается посторонний человек, который всё пытается заверить меня, что это для моего же блага. «Неприятно», кстати, это совершенно не то слово, которое хотелось бы подобрать, но на большее сейчас я способен не был. Доктор медленным шагом подошел ко мне.

– Я рад, что могу позволить вам спокойно перемещаться по моему кабинету. Понимаете, ранее я имел дело с более буйными пациентами, но вы и ваш, – он замешкался на секунду, – случай… Вы очень интересный человек, и я рад, что мне выпал шанс работать с вами. Поэтому давайте просто идти друг другу навстречу, хорошо?

Доктор еще очень долгое время пытался доказать мне, что он мне не враг. Пытался как-то разговорить меня, задавая мне различные вопросы, исходя из моих записей, но всё было тщетно до одного момента. Не знаю, что конкретно имел в виду доктор, когда сказал мне, что работать с ним мне необходимо для моего же блага, но стало не по себе. Тембр голоса его изменился, а выражение лица больше не говорило о дружелюбии. Он протянул мне листок и ручку.

– Напишите, пожалуйста, что вам необходимо, чтобы начать чувствовать себя здесь спокойнее. Может быть, это книги, возможность перемещаться по территории больницы. Я сам рассмотрю ваши пожелания и уверяю, что большинство из них будет одобрено. Поверьте, такая возможность предоставляется далеко не всем пациентам, находящимся здесь. И еще ваше имя. Мне действительно хотелось бы знать, как к вам обращаться.

Доктор взглянул на часы.

– На сегодня, наверное, всё. Я провожу вас до палаты.

Мы вышли из кабинета в длинный слабоосвещенный коридор. Доктор закрыл за собой дверь на ключ, и мы медленным шагом направились к палате №11. Коридор был пуст, поэтому я начал сомневаться в присутствии здесь других пациентов. Если честно, я даже сомневался в том, что это больница. Мне было тяжело вспомнить события последних дней. Помню, как всё в один момент пошло под откос, а потом пропасть. Темнота. Только после этой темноты я очутился здесь. А где это – здесь? До сих пор не понимаю.

В руке я сжимал листок с ручкой, а одет был в ночную рубашку, которая была мне практически до колен, белый халат с дырками и какими-то пятнами и тапки. Тапки, кстати, были где-то сорок пятого размера. У меня сорок первый. Всё это сделано для того, чтобы в это можно было запихнуть кого угодно? Я тону. Раньше мне действительно нравилось носить шмотки, которые были на несколько размеров больше меня, но точно не в этом случае. Коридор казался мне таким холодным. Не знаю, он не был похож на те коридоры, которые показывают во всяких страшненьких фильмах, но было в нем что-то такое отталкивающее и неприятное. Наверное, все коридоры в больницах выглядят так, вне зависимости от того, какая это больница. Мы дошли до моей палаты. По пути к нам присоединилась дежурная медсестра (это была лишь моя догадка), которую я уже видел раньше. Именно она открыла дверь в палату перед тем, как я оказался в кабинете у доктора. Логично предположить, что теперь она здесь для того, чтобы закрыть эту дверь. Перед тем как я вошел в темное помещение, доктор еще раз обратился ко мне.

– Хорошо подумайте над моими словами. Я здесь не для того, чтобы причинять вам вред.

Я посмотрел ему в глаза и кивнул. Доктор улыбнулся, и дождавшись, пока я зайду в палату, удалился. За мной закрыли дверь, оставляя меня наедине с собой. Палата представляла собой небольшое помещение, в котором, кстати, было окно, вот только было оно заколочено тяжелой решеткой. Зеленые стены. Койка и тумбочка возле окна. Напоминало чем-то палату в обычной больнице. Она бы ей и была, если бы не эта решетка на окне. За окном были видны только деревья. Разглядеть что-то еще было просто невозможно. Так и задумано? Пожав плечами, я уселся на кровать и склонился над листком, который положил на тумбочку. В голове всё так же крутились слова доктора о том, что для моего же блага мне необходимо сотрудничать с ним. Но тогда я никак не мог понять, почему он дает мне возможность требовать что-то? Всё это со стороны было похоже на какой-то трюк для того, чтобы всё больше втираться ко мне в доверие. Или же я просто снова ищу какие-то подводные камни? Стоп. Рано делать какие-то выводы, исходя из полученной информации. Её слишком мало. Почему бы мне действительно не попробовать выдвинуть какие-то требования? Вдруг это неплохая идея?

***

Доктор сидел за столом и, склонившись над листком с моими пожеланиями, зачитывал их вслух. Где-то он кивал, где-то хмурился, а где-то не выражал и вовсе никаких эмоций. Сложно было понять, как именно он относится к тексту, который лежал перед ним. Отложив лист, доктор взглянул на меня.

– Из личных вещей вы просите вернуть вам очки и мягкую игрушку, подаренную подругой. Эти вещи действительно находятся у нас, и мы готовы предоставить их для дальнейшего пользования.

Я кивнул.

– Дальше. Вы жалуетесь на то, что буквально «утопаете» в этом халате и тапках. Это если опустить тот факт, что вас раздражают пятна на нем. Думаю, что предоставлять вам комплект чистой одежды раз в неделю тоже возможно.

Затем мы прошлись по списку литературы, которую я хотел бы прочесть в ближайшее время. В основном это были сопливые романы, в которых ярко описаны все события, которые происходят с главным героем. Мне казалось, что если я начну сопереживать кому-то, даже вымышленному персонажу, мне будет не так одиноко. Все книги доктор одобрил. Спрашивать, почему выбор пал именно на них, не стал, но, наверное, догадывался.

Так же, по моей просьбе, озвучил список препаратов, которыми меня периодически подкармливают.

«Кветиапин», «Сертралин», «Феназепам». Слова для меня новые, ранее абсолютно не известные. На вопрос «зачем» последовал короткий и неинформативный ответ «надо».

Доктор снова взялся за листок.

– Теперь то, что предоставить вам я не могу. Покидать территорию больницы, даже в сопровождении, запрещено. Никто из пациентов, проходящих курс лечения, не может выходить за пределы здания. Вы это понимаете?

– Да, – тихо сказал я. Доктор впервые услышал мой голос, поэтому перед продолжением последовала небольшая пауза.

– Хорошо. Обращаться ко мне по имени не нужно, поэтому и знать вам его необязательно. Если вдруг появилась необходимость задать вопрос, то можете называть меня «доктор», ранее мы это обсуждали.

Далее мне говорили что-то про вред курения. Сигареты предоставлять отказались. Ещё что-то про общение с другими людьми. На остальные запреты мне, в принципе, было уже всё равно. Самое основное, кроме выхода на улицу, я получу в ближайшее время. И всё-таки я решил побриться. Конечно, мешки из-под глаз не исчезли, да и я выглядел всё еще очень устало, но так я нравился себе гораздо больше. Расческу мне разрешили оставить, но о карманном зеркале и речи быть не могло. Это расстроило меня, но доктор позволил мне каждый раз уделять пару минут на то, чтобы приводить себя в порядок перед началом нашей беседы. Естественно, перед зеркалом, которое находилось в его кабинете.

Что же, теперь пришло время отвечать на вопросы. Доктор всё так же сидел за своим столом, но теперь что-то яростно набирал на своей клавиатуре. На нее он даже не смотрел, взгляд был направлен на монитор. Этот метод печати вслепую был доступен и мне, поэтому я с уверенностью мог сказать, что доктор проводит за компьютером достаточно большое количество времени. Я же молча сидел перед ним и ждал, пока тот обратится ко мне. Было как-то не по себе, но к этому ощущению я должен был уже привыкнуть.

– Начните, пожалуйста, с того, как вы познакомились с Александром Солнцевым и Яной Марковой.

– Ничего особенного, – тихо, спустя несколько секунд после услышанного вопроса, ответил я. – Мне не хочется об этом говорить.

Я услышал тяжелый вздох и почувствовал на себе взгляд доктора.

– Я напоминаю, что в ваших же интересах сотрудничать.

Я опустил взгляд куда-то в пол. Чувствую себя ужасно. Ужасно беспомощно. Почему это происходит со мной?

Этот вопрос окончательно сведет меня с ума.

***

Как обычно, я начинал свой день с чашки латте в булочной на углу своего дома. Что скрывать, я очень люблю кофе, а еще больше люблю эту булочную. Это тихое, доживающее свои последние дни место, в которое изредка заглядывает большое количество народу одновременно. Но почему-то именно в то утро так и произошло. Только я открыл свой дневник, чтобы сделать запись об очередном купленном мною латте (порой я записывал даже такие мелочи), как сразу услышал множество голосов вокруг. Улыбка с лица Сони, хозяйки заведения, не спадала, а народ всё приходил и приходил. Мое утро было испорчено, но я хотя бы мог порадоваться за Соню, хоть и причину наплыва посетителей понять не смог. Убрав дневник обратно в рюкзак, я окончательно уничтожил свой латте и вылетел из булочной, предварительно попрощавшись с Соней. Долго думать и размышлять на тему того, куда же мне направиться, чтобы меня никто не нашел, мне не пришлось. В нескольких минутах ходьбы отсюда была старая железная дорога, которая уже давно считалась заброшенной. Пройдя чуть вглубь, в сторону пригорода, а именно в сторону «Рэд-Виллейджа», можно увидеть три оставленных грузовых вагона. Время их не пощадило. Они давно проржавели, а листва и трава вовсе не стеснялись обхватывать их. Об этом месте мало кто знал, поэтому я часто уходил туда, чтобы побыть в одиночестве. Не подумайте, что мне так сильно не нравятся люди. Просто иногда я предпочту тишину шумной компании. Многие мои знакомые считают меня скучным, потому как меня сложно затащить на какие-либо движухи по типу концертов или клубов. Разве не лучше небольшой компанией свалить куда-нибудь на крышу и, разложив там плед, выпить по банке пива, слушая правдивые или чуть приукрашенные истории друг друга?

В тот день солнце частенько пряталось за облаками и дул легкий прохладный ветерок. Второй месяц весны выдался на удивление теплым. Такая погода, да и в целом такой расклад с весной меня более чем устраивал. Я чувствовал себя комфортно. В нашем городе зачастую настоящая весна начинается только в середине ее третьего месяца, но сейчас всё было чуточку иначе, и это не могло меня не радовать. По правую и левую руку меня больше не окружали бетонные коробки, именуемые домами, которые были построены еще задолго до моего рождения. Теперь это были деревья, а звуковое сопровождение сменилось с городского шума на пение птиц.

«Наконец тишина», – подумал я.

До вагонов оставалось рукой подать, поэтому я ускорил шаг. Хотелось как можно быстрее оказаться там, чтобы наконец-то сделать пару записей в свой дневник. Наверное, стоит отдать всем этим надоедливым посетителям должное, ведь если бы не они, я вряд ли пришел сюда. На заброшке меня действительно давно не было. Дойдя, наконец, до нужного мне места, я заглянул внутрь открытого грузового вагона. Забыл упомянуть, что два других были закрыты. Не думаю, что это важно, но и умалчивать, пожалуй, не стоит. Там сидели они. Саша и Яна. Они меня не сразу заметили, видимо, я подошел слишком тихо. Но как только Яна подняла голову, она плечом толкнула Сашу, а он, заметив меня, сфотографировал. У него всё это время был фотоаппарат в руках, а я даже и понять ничего не успел. А потом он улыбался. И Яна улыбалась. Кажется, в булочной я говорил, что мое утро было испорчено. Я ошибался. Это было замечательное начало дня. Мы еще долго сидели втроем. Саша показал мне статью на каком-то богом забытом форуме. Оказывается, они с Яной когда-то вычитали про это место в Интернете, а теперь пришли сюда пофотографироваться. Они вместе искали такие классные места, а затем исследовали их вдоль и поперек. Я никогда бы и не подумал, что можно настолько классно проводить время вдвоем. Я, наверное, даже завидовал им. Потом я рассказывал им о себе. Саша с Яной вдруг начали шептаться, а затем оба посмотрели на меня и предложили мне выбираться на такие «исследования» с ними. Я охотно согласился и…

***

Доктор отвлекся от компьютера и посмотрел в мою сторону.

– Вы ранее упомянули, что не вырывали страницы из дневника, но здесь даже невооруженным взглядом заметно отсутствие некоторых страниц. Почему?

– Я не вырывал. Но мой дневник находился не только в моих и ваших руках, доктор. Его так же читали и другие люди, которым я доверял.

– В дневнике нет ни слова о вашем знакомстве. Эти страницы были вырваны?

Я кивнул. Доктор еще что-то записал в компьютер, а затем откинулся на спинку стула, тяжело вздохнул и взглянул на часы.

– Хорошо, думаю, вы можете отдыхать. Я распоряжусь, чтобы очки, игрушка и какая-то из упомянутых книг оказались в вашей палате сегодня же. Насчет одежды придется немного подождать, но думаю, что уже к концу недели она у вас будет.

Я кивнул. Дождавшись, пока доктор выйдет из-за стола, я аккуратно поднялся со стула и вместе с ним направился к выходу.

Я сидел на койке, поджав колени к себе, а взгляд мой был устремлен куда-то в стену. Честно, я с трудом вспоминаю всё то, что произошло со мной пару дней назад. Возможно, моя память сильно ухудшилась из-за приема препаратов, а может, мозг просто отказывается вспоминать те ужасы, которые происходили со мной. Зато мозг продолжал вырисовывать картинки из прошлого. Тот день знакомства с ребятами и вправду был таким классным. Я вспоминал его в красках, и от этого мне становилось нехорошо. Хотелось чем-то занять себя, чтобы перестать думать о них, но книгу мне так и не принесли, а в палате из всех развлечений было только окно, поэтому отвлечь себя не представлялось возможным. Тогда я уткнулся лицом в подушку в надежде уснуть и увидеться с Катей во сне. Но долго так лежать мне не пришлось. Дверь со скрипом открылась, и в комнату вошла дежурная медсестра в сопровождении двух мужчин. В руках у нее был Вайт, мягкая игрушка, которую я всегда с собой таскал, мои очки и книга. По обложке было сложно понять, что именно это за книга. Меня предупредили, что вставать с кровати не стоит. Медсестра передала вещи одному из присутствующих рядом мужчин, и он, не сводя с меня глаз, медленным шагом подошел к тумбочке и оставил вещи прямо на ней. Ну, если сравнивать наши телосложения, то шансов на какое-либо удачное сопротивление у меня точно не было. Да и зачем? Даже если бы мне каким-то чудом удалось выбежать в коридор, то планировку здания я не знаю. Вот прямо от слова совсем. Никто из них не выражал никаких эмоций. Все они были словно неживые, ну или мне так казалось. Когда они вышли из палаты, я еще долго не вставал с кровати, смотря на Вайта, который, всё так же улыбаясь, был повернут в сторону окна. Вайт был белым шарообразным котом с закрытыми глазками. У него были черненький хвост и розовые ушки, а еще щечки, покрытые румянцем. Его подарила мне Яна, и с того момента я с ним практически не расставался. Сидеть на месте больше не хватало сил. Я, словно маленький ребенок, рванул к тумбочке и схватил Вайта, а затем всё крепче и крепче прижимал его к себе. Несмотря на его маленький размер, я всё равно хорошо справлялся с этим.

Наверное, странно, что маленькая игрушка могла пробудить во мне столько эмоций, но сейчас мне хотя бы было не так паршиво, как раньше. Не знаю, сколько я простоял так. Пол был ужасно холодным, но я заметил это только сейчас. Конечно, надеть тапки мне просто не хватило времени, ведь мне хотелось как можно скорее оказаться рядом с Вайтом. Всё-таки, надев на себя очки, я взял книгу и уселся вместе с Вайтом на кровать. Посадив последнего к себе на колени, я начал по-новому осматривать палату. Благодаря очкам теперь я видел куда больше тонкостей, чем раньше. Начиная, наверное, от небольших трещин в стенках, а заканчивая ржавчиной на решетке. Но зато теперь, из-за присутствия рядом Вайта, палата казалась мне гораздо уютнее, чем раньше, да и благодаря книге появилась неплохая возможность скоротать время. Усадив этот пушистый комочек поудобнее, я вслух зачитал название книги.

– Навевает воспоминания, да, дружище?

Не дождавшись ответа от Вайта, я принялся за чтение. Но в одном я был уверен точно: если бы Вайт умел разговаривать, он наверняка бы согласился со мной.

***

– Вы втроем вели не самый трезвый образ жизни. Как говорится в дневнике. – Доктор прищурился и дословно зачитал строчку из дневника: «Это была не первая встреча, когда мы втроем собиралась у Саши в комнате и курили…»

Я невольно улыбнулся. Я уже и не помню, когда в последний раз улыбался. Доктор посмотрел на меня, отложив дневник в сторону.

– Вы считаете это смешным?

Я кивнул. На самом деле мне не то чтобы было смешно, я вспомнил, как мы собирались у Саши в комнате, после того как Яна разбиралась с учебой, укуривались, включали гирлянды и, поедая вкусняшки, рассказывали друг другу всякие истории. Приукрашенные и правдивые. Как-то раз Саша схватил меня (он был сильнее меня, хоть весовая категория у нас была почти одинаковой) и заставил Яну меня щекотать. Мне было очень смешно и очень тепло. Словно внутри меня…

БОЛЬ.

Улыбка с моего лица исчезла. Я снова очутился в этом кабинете. Я снова отдал себя прошлому. Я снова…

– Вы не думаете, что препараты могли повлиять на то, что стало происходить с вами потом?

– Вы не первый, кто задает этот вопрос, – нервно ответил я. Доктор уже хотел было что-то сказать, но я опередил его.

– Я тоже задавался им после того, как ребята предположили, что это возможно.

Между нами повисла небольшая пауза. Я пытался подобрать нужные слова, чтобы как-то грамотно закончить мысль. Терпения доктора не хватило.

– И?

– И я пришел к выводу, что мой нетрезвый образ жизни никак не влиял на мою… – Я запнулся, потому что не знал, как стоит называть то, что происходило со мной всё это время.

– Проблему?

Это слово мне совершенно не понравилось, но никаких других подходящих слов я так и не нашел, поэтому кивнул.

– Хорошо. Расскажите о том, как вы впервые увидели ее. В дневнике есть достаточно информации об этом, но для полноты картины хотелось бы послушать именно вас.

***

Яна накрыла Сашу пледом и закрыла форточку рядом с ним. Умиляясь тому, как он сопит, ее лицо расплывалось в улыбке.

Она удалилась на кухню, чтобы поставить чайник. Чуть высунувшись из-за угла, она шепотом обратилась ко мне.

– Псс. Иди сюда.

Я аккуратно прошел рядом с Сашей и через несколько небольших шагов был на кухне. Чайник вскипел, и благодаря этой девочке через пару мгновений передо мной стояла кружка с какао. Яна села напротив меня и, сделав небольшой глоток из своей кружки, обратилась ко мне:

– Ты сегодня какой-то грустный. Что случилось?

Я не сразу ответил ей. Меня удивило, что Яна вдруг заговорила со мной о чем-то таком. Конечно, знакомы мы уже немало, но никогда не поддерживали друг друга. В основном я всегда обращался за помощью к Саше. Да и с Яной мы редко оставались вдвоем, ведь это логично, что с Сашей она проводит больше времени.

Я неуверенно пожал плечами. Но мне совсем не хотелось скрывать что-то от Яны, поэтому я решил рассказать ей.

– Мне приснилась моя подруга.

– Так.

– Екатерина Зимняя. Помнишь, я рассказывал вам?

– Да, я помню. Вот зараза. И что именно тебе снилось?

Мне снова потребовалось время, чтобы сформулировать мысль, но Яна меня и не торопила. Я принялся детально вспоминать то, что видел ночью. Стало чуточку не по себе. В том сне Катя выглядела такой настоящей. Она говорила мне готовиться, но тогда я не понимал, к чему. Она так же извинялась передо мной. Просила, чтобы я не злился на нее. Говорила, что так нужно. Еще что-то про то, что ее смерть была необходимой.

Мы виделись в каком-то поле. Пшеничном поле. Я с полной уверенностью шел вперед, будто с самого начала знал, что Катя ждет меня там. Погода была такая, как в первый день моего знакомства с ребятами, только была осень, а не весна. На мне были белая ветровка, белые штаны и мои любимые кеды. Наверное, стоит отметить, что ничего этого, кроме кед, нет в моем гардеробе. Поле вскоре резко осталось позади. Теперь это было что-то более ровное, без единого намека на пшеницу. Она сидела на поваленном дереве. Вокруг больше не было деревьев, только это. Листьев на нем уже не было. Тогда я сел рядышком и услышал всё это от нее.

Собравшись с мыслями, я рассказал Яне всё, что вспомнил.

– Ну, может, Катя просто решила поздороваться.

Яна изобразила что-то вроде улыбки, правда, вышло у нее так себе. Но затем она добавила, что думает, что всё будет хорошо, и я успокоился.

Но как же сильно она ошибалась.

***

Доктор отвлекся от компьютера и посмотрел на меня.

– Перед тем как мы перейдем к следующей части, мне бы хотелось узнать, как вы узнали о смерти Екатерины Зимней. Из текста понятно, что она приходилась вам очень близкой подругой. Вновь подарила вам тягу к жизни, если верить вашим же словам.

– Я просто занимался своими делами. Мы должны были с Катей увидеться за несколько дней до случившегося, но она написала мне, что заболела, поэтому просила перенести встречу. Я подумал, что она врет. Ну, знаете, словно это какая-то дурацкая выдумка.

Я снова почувствовал вину за то, что не поверил ей тогда. Доктор, кажется, понял, в чем дело, поэтому не стал заставлять меня продолжать, но я решил всё же закончить мысль.

– Мне написала наша общая подруга на следующий день. Знаете, она просто написала: «Привет», а я сразу всё понял. Сначала мне казалось, что такое бывает только в каких-то дурацких фильмах или сериалах, но…

Доктор снова принялся стучать по клавиатуре.

Мысли о Кате не давали мне покоя. Чем дальше заходит доктор, тем больнее мне становится. Я не знал, что делать. Мне удалось смириться с тем, что я всё потерял, но почему-то сейчас было как-то по-особенному паршиво. Я правда не понимал, почему нахожусь здесь. Неужели он действительно собирается поставить под сомнения всё, что со мной происходило? Неужели хочет сказать, что всё это лишь плод моего воображения? Больного воображения?

– Меня заинтересовала одна из страниц дневника. Взгляните, пожалуйста.

Я подошел к столу и взял свой дневник в руки.

«Все они такие странные. Почему всё, что они говорят, и всё, что они делают, кажется мне таким глупым? Я всегда считал себя другим. Не помню, когда это началось, но я точно знаю, что отличаюсь от всех своих сверстников. Мне никогда не было интересно с ними. Я всегда сторонился их, а когда приходилось общаться, не мог сказать, что думаю о них на самом деле. Людей, похожих на меня, мало, поэтому очень часто я был вынужден чувствовать себя одиноким. Но я точно знал, что я какой-то другой. Я часто ставил свои интересы выше других. Думал, что я особенный. И может, всё это – мое наказание? Всё, что происходит».

Я не смог сдержать нервного смешка. Доктор с удивлением посмотрел на меня. Благодаря очкам я смог рассмотреть его лицо более детально, но ближе он выглядел отвратительно. Я даже специально снял очки, чтобы вновь не увидеть его лица.

– Я всё еще в этом убеждаюсь.

– Что вы имеете в виду?

Не знаю, откуда у меня набралось смелости на всё то, что я собирался сказать, но не сделать этого я просто не мог.

– Даже сейчас всё, что мне остается, это каждый день вспоминать то, что когда-то происходило со мной. Вспоминать о людях, которые больше никогда не будут со мной. Говорить об этом с человеком, который просто влез в мою жизнь. Я даже не могу забрать свой дневник, что уж говорить о…

– Достаточно, – по интонации доктора можно было понять, что он был недоволен, – присядьте, пожалуйста. Что вы имели в виду, когда писали о том, что вы – другой? Почему у вас складывалось такое впечатление?

– Я не знаю, – честно ответил я.

– Постарайтесь объяснить.

– Хорошо. Начнем с того, что в тот момент я начал осознавать, что никогда не смогу понять, как выглядит мир глазами других людей. Ощущаю ли я его так же, как ощущает его человек, сидящий напротив меня в метро. Ощущаю ли я его так, как ощущаете его вы, доктор? Конечно, можно сказать, что стоит обращать внимание на то, как видишь мир ты, тем самым сосредоточиться на совершенствовании этого видения и становиться лучше с каждым днем.

Доктор записывал всё услышанное, уставившись в монитор, а потом снова посмотрел на меня, ожидая продолжения.

– Но от предположения того, что мы можем отличаться друг от друга, также создается впечатление, что существует некая НОРМА, до которой я и еще некое количество знакомых мне людей явно не дотягиваем. Я чувствую себя неправильным. Чувствую себя сломанным и из-за этого начинаю думать, что вижу и воспринимаю всё неправильно. И есть один вопрос, на который я никогда не получу ответа.

– Какой вопрос?

– Я вижу всё неправильно, или мы все видим всё неправильно?

– Как думаете, ваши суждения об особенности могут быть связаны с тем, что вас долгое время не признавали в школе?

– Я не совсем понял вопроса.

– Может быть такое, что вам было удобно думать о том, что вы особенный, потому что над вами издевались в начальной и средней школе? Это, если выражаться на понятном вам языке, компенсировало ваше одиночество. Вы были лучше других.

– Я не говорил, что был лучше других.

– Но вы же так думаете. Вы также думаете, что Саша и Яна были особенными. Макс был особенным. Все, кому вы были небезразличны, были особенными. Будто бы они знали что-то такое, чего не знают остальные. Поверьте, это абсолютно нормально. У многих такое происходит, и вы не исключение.

Доктор продолжил печатать что-то на компьютере, временами поглядывая на меня, видимо, наблюдая за моей реакцией. Молчание, которое сейчас повисло между нами, которое нарушал лишь шум того самого вентилятора, было нацелено на то, чтобы я сделал какие-то выводы из всего услышанного. Наверное, где-то на долю секунды я поверил в слова доктора. Ведь действительно, всё мое детство я подвергался издевательству, а поэтому друзьями моими долгое время были книги. Семья не уделяла мне столько времени, сколько хотелось мне, из-за того, что мать постоянно пропадала на работе, а отца как такового у меня не было с рождения. Потом же, помимо книг, у меня появились и другие друзья – воображаемые. Дело, конечно, не доходило до галлюцинаций, но до диалогов у себя в голове доходило точно. В пятнадцатом году я познакомился с Катей, которая приняла меня таким, какой я есть. Она не издевалась надо мной, она всегда старалась поддерживать меня.

***

– Ты правда никогда не бывал в центре города раньше?

Девчонка, которая была намного ниже меня ростом, привела меня в очень тихое и красивое место. Я уже завидовал людям, которые живут здесь, потому что никогда раньше не видел такого классного дворика. Я повернулся к Кате и с улыбкой покачал головой.

– Неа, никогда.

Катю это явно обрадовало. Она очень хотела в тот день показать мне много красивых мест, но больше всего мне запомнился этот дворик, в который я буду возвращаться из раза в раз. Мы уселись на одну из лавочек под деревьями, и Катя принялась рассказывать мне о городе столько, сколько знала сама. Как бы забавно это ни было, но мы познакомились в Интернете. Познакомились в одной социальной сети, а затем списались и начали регулярно общаться. Дело дошло и до встречи. Я очень боялся, когда шел на ту встречу, а когда Катя обняла меня, мое сердце было готово выпрыгнуть из груди, ведь никогда раньше я не испытывал ничего подобного. Я практически всё время молчал, потому как и не знал, что говорить, но зато она без умолку болтала. Мы прогуляли весь день, а у метро, когда пришло время расходиться, она обняла меня еще раз и сказала мне, что я – хороший. Этот день я запомнил навсегда. Тогда я перестал быть одиноким. Тогда у меня появилась подруга, которая всегда поддерживала меня.