Loe raamatut: «Из огня и пепла»

Рейчел

Огонь повсюду. Его языки слизывают штукатурку с аппетитом ребёнка, лижущего рожок мороженого. Сдирают кожу со стен, вскрывают дощатый пол. Огню не нужен лом или монтировка. Он способен разрушить всё кругом голыми руками.

Так жарко бывает только на пляжах Бразилии, в духовке или самой преисподней. Я чувствую, как смерть подбирается к моему горлу едким дымом и испарениями от тлеющих кусков древесины. Настоящая пляска смерти, зовущая в свои объятия. Но я не хочу танцевать. И не хочу обниматься.

Сперва едкий запах коснулся моего носа. Слабый, как старая ниточка, он смешался с привычными ароматами кухни, которые я так люблю. Только что пахло сдобой, шоколадом и черничными пирогами, которые я первым делом достаю из духовки, потому что они вкуснее, когда остынут. Их расхватывают быстрее, чем сумочки «две по цене одной» в «Мэйсис», и к девяти приходится ставить новую партию.

Я завозилась с коричными булочками дольше обычного, потому что Джерри сменил поставщика масла, и клейкие комки никак не хотели размешиваться. Миксер жужжал из последних сил, и как только я учуяла странный, непривычный запах, которому не место в моих владениях, я решила, что дело именно в нём. Старичок не справляется с неподатливым тестом и требует пару минут, чтобы передохнуть. Выключив нагретый миксер, я принюхалась, но душок палёной пластмассы не уходил. Я осмотрела прибор со всех сторон, поглаживая покатые края, словно от такой ласки он примется за дело с удвоенной силой. Но никаких признаков поломки, а зловонный перегар набирал обороты, словно в лицо дышал завсегдатай винно-водочного.

Адель распевала свои неуместные баллады, пока кухню окутывал смрад гари. Если бы я вовремя догадалась, что дело не в старом миксере. Если бы сделала потише, чтобы расслышать колючий треск пламени. Если бы… если бы…

Когда я заметила пламенную дорожку, пробирающуюся вниз по проводу подовой печи, в которой вовсю румянились рогалики, было поздно. Провод превратился в горящий фитиль, что вот-вот запустит бомбу. Страх первым коснулся моего тела. Сковал конечности стальными тросами – не двинуться, не закричать. В желудке всё завертелось, как в чаше того самого миксера. Вместо пронзительного голоса Адель в ушах стоял пронзительный звон, как на канале во время перерыва телевещания. Розетка уже полыхала, разбрасывая удушающие пары тёмного дыма во все стороны, когда меня пронзил импульс. Надо что-то делать!

Рогалики продолжали себе запекаться, не подозревая о том, что творится снаружи. Я всегда считала себя хладнокровной, готовой к любым внезапностям, но, когда наступил момент проявить всё своё хладнокровие, мои вены раздулись самым горячим ужасом. Несколько секунд я обивала место бездействием, не зная, что предпринять.

Вытащить провод. Как только эта мысль ворвалась в голову, паралич отступил. Я сорвалась с места, схватила рукавицы-прихватки и впервые использовала их не по назначению. Выдернула вилку из полыхающей розетки, но пламя укусило меня даже через плотную ткань. Одна из рукавиц загорелась, как свеча на именинном торте, но её не задуешь, загадав желание. Сбросив их на пол, я принялась топтать цветочные узоры ногами. Огонь отступил. Но из этой схватки не выйти победителем. Я осознала это, когда языки пламени перескочили с провода на открытый стеллаж с посудой и с завидной прожорливостью поглощали резиновые формы для кексов. Розетка пылала адским кострищем. Дым валил, словно кто-то бросил дымовую шашку через открытое окно, и поднимался всё выше к пожарному извещателю. Тот истошно заорал, перекрикивая любовные серенады Адель и мои крики ужаса.

Любой почувствует себя беспомощным перед бушующей огненной стихией. Я выдернула из телефона кабель, подключённый к маленькой колонке, и музыка оборвалась. Набрала 911 и вызвала подмогу. Одной мне не справиться. Распахнула окна пошире и вспомнила о том, что следует делать при возгорании проводки. Статья попалась мне на глаза случайно – семья на Мейпл Драйв чуть не угорела из-за обычной телефонной зарядки. Даже забавно, как такие мелочи всплывают в памяти в нужный момент.

Да простит меня Джерри, обожающий свои бегонии! Я схватила горшок с подоконника, выдернула стебель и стала засыпать розетку землёй. Бесполезно. Это как тушить пожар водой из пипетки. Надо бежать в подвал и выкрутить пробки. Боже, если бы я знала, как это делается!

Дым трусливо убегал на улицу. Извещатель верещал, как боевая сирена. Огонь был почти везде, обступая меня горячим кольцом. Если я не сгорю вместе с кексницами, то Джерри собственноручно меня задушит. Больше я ничего не могу сделать. Надо бежать, спасаться из этой адской ловушки.

Но я успела сделать всего два шага к выходу и зашаталась. Голова завертелась центрифугой. Так уже бывало, когда Эдди затащил меня на американские горки в парке «Окс». Меня потом десять минут тошнило в ближайшую мусорку, пока мама держала мои длинные волосы и поглаживала по спине. С тех пор я в парки аттракционов ни ногой. А сейчас будто снова сижу в открытой кабинке и лечу в пропасть. В животе защекотали крылышки мириад бабочек. Горло разодрал кашель, слабость прокатилась по всему телу ударной волной. Ноги подкосились, холодные плиты пола стали приближаться всё быстрее и быстрее. Скула взорвалась болью, словно меня избивал тяжеловес на ринге. И потом полная темнота.

Джек

– Не могу поверить, что ты решился, приятель! – Хлопнул меня по плечу Логан, запустив волну дрожи по всему телу.

– Давно пора! – Поддакнул Мэтт. – У Эмбер просто железное терпение. Я бы на её месте давно помахал тебе ручкой. Стеф мне всю плешь проела, пока я не встал перед ней на одно колено.

Стоило мне во всеуслышание заявить, что я созрел сделать Эмбер предложение, как тут же стал главной темой вечера. Вернее, раннего утра. Мы только загрузились обратно в машину и расселись по местам, а я разнервничался, будто меня уже везут к алтарю. Бордовая бархатная коробочка прожигала дыру в кармане форменного комбинезона. Мой боевой наряд способен выдержать температуры в тысячу двести градусов, но, оказывается, абсолютно бесполезен перед такой маленькой вещицей, как помолвочное кольцо.

– Скажи мне одну вещь, Джеки. – Забасил Уэйд, выруливая от ювелирного «Тиффани» на Джексон-стрит. Он был асом руля и педали, и мог одним ухом прислушиваться к тому, что творится на дороге, а другое приклеить к нашей болтовне за его спиной. – Ты готов?

– Мы встречаемся уже четыре года. – Ответил я, уже жалея, что втянул парней в свою авантюру.

– Это не ответ.

А что, если у меня не было ответа? Я знал, как пользоваться углекислотным огнетушителем. Знал, как обезвредить цистерну с горючим. Как проложить минерализированные полосы при тушении лесных пожаров. Но я не имел ни малейшего понятия, готов ли я к женитьбе.

Мэтт спас меня, ударившись в байки о том, как он делал предложение своей жене. Я слушал вполуха, витая в своих высотах непокорных мыслей. Девушка-консультант из золотых прилавков «Тиффани» изрядно удивилась, увидев на пороге блестящих витрин парочку неотёсанных пожарных. Мы с Логаном, как приличные гости, сняли каски и, засунув их подмышки вместе со смущением, прошлись вдоль полок с серебряными подвесками и бриллиантовыми колье. Ей богу, два слона в посудной лавке. Забрели мы сюда совершенно случайно. Выехали бригадой заправить машину перед сменой и, проезжая мимо вывески «Тиффани», я попросил Уэйда остановить громадину где-нибудь неподалёку. Капитан не любил, когда мы разъезжаем в рабочее время по личным делам, но парни сделали ради меня исключение.

Они хором заулюлюкали, когда поняли мои намерения.

– Кто-то решил попрощаться с холостяцкой жизнью? – Подстегнул Олсен, когда я спрыгнул на землю.

– Я с тобой. – Логан приземлился рядом в своих громадных ботинках. – А то выберешь что-нибудь отвратное.

Он усмехнулся, но я-то знал, что он идёт со мной не потому, что я ни черта не смыслю в женских украшениях. Скорее, чтобы проследить, что я не пойду на попятную, Как делал последние три года.

Когда девушка водрузила на стойку три коробки с кольцами, именно так я и собирался поступить: поджать хвост и снова сбежать. Но Логан предусмотрительно отрезал мне пути к отступлению, тыкнув своим здоровенным пальцем в простое, но довольно симпатичное кольцо.

– Как тебе это?

– Хороший выбор. – Кивнула продавщица с дежурной улыбкой. Наверняка, она всех одаривает и такими улыбками, и такими хвалебными фразами. – Белое золото, инкрустировано пятью маленькими топазами и одним крупным. Любая девушка будет рада заполучить такое.

Эмбер – не любая девушка. За четыре года наших отношений я успел изучить её вкусы, которые, надо признаться, были весьма капризными. Если она и рассчитывает получить кольцо, то уж точно с бриллиантом как минимум в полтора карата. Но в отличие от её папы, я был обычным пожарным, все сбережения которого уходили на ремонт старой лачуги. Бриллианты для меня слишком. Как и женитьба, но вместо того, чтобы объявить об этом вслух, я выдавил:

– Сколько оно стоит?

Четыре штуки. Мозг тут же принялся составлять смету, сколько всего можно закупить для дома на четыре штуки. Десять квадратов паркетной доски для гостиной и прихожей. Партию облицовочного кирпича для отделки фасада. Но плакали и мои полы, и фасад. Придётся потратить эти деньги на кольцо, в котором я даже не уверен.

– Мы берём. – Улыбнулся Логан, видя мои колебания.

Пока продавщица искала коробочку, в которой «кольцо будет смотреться ну просто идеально», Логан отозвал меня в сторонку, к высокой витрине с переливающимися всеми цветам радуги серьгами, и спросил:

– Ты уверен, что поступаешь правильно?

Старый добрый Логан Хоббс. Мы уже шесть лет плечом к плечу входим в горящие здания и бутылка к бутылке попиваем пиво на барбекю, так что он знает меня лучше, чем я сам.

– Я уже давно раздумываю над тем, чтобы жениться.

– Раздумывать не то же, что быть уверенным.

– Время пришло, Логан. Отец Эмбер наседает. И… я не хочу её потерять.

Он лишь кивнул, принимая мой ответ, но, не уверен, что соглашаясь с ним.

И вот мы катим в сторону пожарной части, обсуждая помолвки и свадьбы, как группка красоток на девичнике. Мэтт как раз рассказывает историю о трёхъярусном торте, в который влетела птица на его свадьбе, когда диспетчер нарушает всеобщий гогот трескучим голосом:

– Пожар в пекарне «Поппи». Кинг-роуд, 17. Женщина сообщила о возгорании проводки.

Веселье сразу сходит на нет. Каждый из нас прислушивается к сообщению.

– Кинг-роуд. – Говорит Мэтт, забыв и о торте, и о птице. – Это же в двух кварталах от нас.

– Уэйд, принимай вызов! – Командует Логан, перевоплощаясь из моего друга в ответственного лейтенанта.

Уэйд связывается с диспетчером, включает сирену и прибавляет газу. Улицы Портленда мелькают всё быстрее, а встречные машины разъезжаются в разные стороны, пропуская нас. Отступая при виде нашей мощи или своего страха.

В салоне тут же всё приходит в боевую готовность. Моя помолвка и свадьба Мэтта теряются на заднем плане. Кольцо в кармане забыто. Я натягиваю китель поверх комбинезона, сверху – баллон с кислородом. Влезаю в каску, в которой душно, как в запертой стеклянной клетке. Но лучше задохнуться от собственного пота, чем от смертельного дыма.

Машина с рёвом сворачивает на Кинг-роуд, и враг предстаёт перед нами при полном параде. Маленькая пекарня, зажатая с двух сторон цветочным магазином и отделением почты, полыхает, как факел. Люди высыпали на улицы, как горошины из дырявого пакета. Топчутся на месте, не зная, что предпринять. Огонь вырывается из открытого окна, сжирая деревянную раму, как бесплатный обед в «Бургер Кинг». С жадностью оголодавшего бездомного. Он уже перекочевал на фасад цветочной лавки и спалил половину вывески самой пекарни, так что теперь она называется просто «По». Обугленные деревяшки осыпают тротуар, как конфетти, разгоняя людей горячим градом. Дым клубками шелестит на ветру, разнося тошнотворный запах по всей округе. Пугающее зрелище даже для таких матёрых ребят, как мы. Из пекарни должно пахнуть булочками, но никак не костром.

Логан начинает раздавать указания, едва Уэйд притормаживает напротив входа.

– Это вы сообщили о пожаре? – Слышу я голос Олсена, к которому подлетает дама и верещит что-то о товаре и о том, что всё пропало.

– Нет. Моя лавка рядом. – Скомкано тараторит она. – Это, наверное, Рейчел. Но я её нигде не вижу! Бог мой, а вдруг она всё ещё внутри?!

Пожар – не помолвка. Здесь нет места сомнениям. Едва до моих ушей долетели слова этой женщины, я ринулся к дверям. Логан окликнул меня, приказал подождать кого-то из парней. Мы не входим в полыхающие костры поодиночке – мало ли что может произойти. Но дорога каждая секунда. Я надеваю маску и вхожу. Встречаюсь с необузданной стихией один на один.

В лицо тут же ударяет цунами жара, на щеках оседает плотная завеса дыма. Я дышу через маску, как Дарт Вейдер, и не слышу ничего, кроме скрежета дерева и грохота костра. Зал убаюкивают объятия пламени. Огонь уже принялся жевать столики, за которыми вскоре должны были сидеть праздные прохожие и запивать свежие булочки ароматным кофе. Слава богу, время слишком раннее и пекарня не открылась, так что пламя устроило пир в одно лицо. Стеклянная витрина пуста, а стойка с бутылочками и кружками пылает вместе с картинами на стенах.

Я быстро оцениваю обстановку. Из помещения ведут три двери. Та, что с рисунком мужской и женской фигурки меня не волнует. Дверь по левую руку ведёт неизвестно куда, но огонь ещё не проложил к ней тропинку. Остаётся последняя, позади стойки и витрины, но она давно перестала походить на дверь и напоминает подожжённое цирковое кольцо, сквозь которое прыгают тигры. Я мчусь к этому кольцу, собираясь совершить отчаянный, безумный прыжок, но вовремя останавливаюсь. Вижу тело, распластанное на полу в неестественной позе. Женщина лежит на животе и не подаёт признаков жизни. По её волосам и спине тянется искристая дорожка огня, но она уже не чувствует боли.

Не успеваю опомниться, как мои руки в варежках уже колотят бедняжку, пытаясь сбить пламя. Я срываю свой китель и накрываю тело. Последние языки огня покорно потухают под ним. Заворачиваю женщину и поднимаю на руки. Она лёгкая, как тополиный пух. В моих ручищах она кажется маленькой, словно ребёнок. Сердце сжимается, иссыхает в морщинистый изюм, когда я вижу, что правая сторона её лица вся в ожогах. Бархатная кожа сморщилась, покраснела, как недожаренный стейк, покрылась кровоточащими пузырями. Мне больно от одного взгляда на её лицо, но, главное, что её грудь всё ещё поднимается и опускается. Медленно, будто на неё давит многотонный груз. Она чудом осталась жива в этой лихорадке пожарища, и я собирался сохранить ей жизнь.

После темного зала пекарни, утренний свет кажется ослепительным, когда я выбегаю на улицу. Зеваки охают, кто-то из наших хлопает меня по спине, другие уже размотали шланги и подсоединили их к гидрантам, дожидаясь момента, когда я унесу свою задницу из здания. Едва я оказываюсь снаружи, Логан командует подавать воду. Все звуки смешиваются в неистовый хор, но я ничего не слышу, никого не вижу, только бело-красную карету скорой тридцать первой бригады, что успела примчаться по первому зову диспетчера. Мне навстречу уже несутся парамедики с каталкой и снаряжением.

Я быстро, но аккуратно укладываю пострадавшую на каталку и выпаливаю всё, что знаю, на одном дыхании:

– Женщина, до тридцати. Обгорело лицо и спина. Наверняка, наглоталась дыма.

Парамедики тут же берутся за дело, перехватывая жизнь бедняжки из моих рук в свои.

– Как её зовут?

– Не знаю, – бормочу я, не в силах оторвать глаз от лицевых ожогов женщины. – Не знаю…

Её тут же увозят от меня, заталкивают в карету скорой помощи и, перед тем, как захлопываются двери, я слышу:

– Остановка сердца! Джо, дефибриллятор!

Рейчел, вспоминаю я. Её зовут Рейчел.

Я давно покинул горящие стены, но лишь сейчас начинаю задыхаться. Думал, что удержал то неустойчивое равновесие женщины между жизнью и смертью. Думал, что прищучил смерть, отобрал её косу, когда вынес местами обугленное тело из дыма. Но это ещё один пункт в моём списке вещей, о которых я ни черта не знаю. Жизнь.

– Шепард, какого хрена ты прохлаждаешься? – Завопил Логан. – Огонь скоро доберётся до почты! Неси сюда свою задницу!

Как только мы прибывали на место происшествия, дружба между мной и Логаном Хоббсом перетекала в иное русло, и я обязан был выполнять любой его приказ, даже если он скомандует сорвать с себя комбинезон и пробежать голый марафон по бульвару Барбер, главной артерии, проходящей через весь город.

Его вопли вывели меня из ступора. Сердце забилось с новой силой, перекачивая по телу кровь вместе с порцией адреналина. Я бросил последний взгляд на машину скорой – та ещё пару секунд постояла и помчалась в сторону Провиденс Медикал, ближайшей отсюда больницы. Плач сирены смешался с хаосом вокруг, но я облегчённо выдохнул. Если она завывает, значит, женщину вытащили с того света. Теперь дело нескольких минут, пока за неё не возьмутся лучшие медики Портленда.

К нам подоспела свободная машина из девятнадцатой части, что чуть западнее нашей, двадцать первой. Знакомые лица замелькали и стали главными героями на сцене. Обычно, на соревнованиях между пожарными, которые отдел по дурости устраивает каждые полгода, мы соперничаем. Но в такие моменты, как этот, соперничество отходит на второй план. Мы становимся единым целым перед одним врагом.

К моменту, когда погас последний огонёк, в толпе прибавилось наблюдателей. За годы работы я научился не обращать внимания на прохожих, которые забывают о делах в праздном любопытстве. Пожар – самая яркая часть их повседневной рутины, тогда как для нас он и есть рутина. Я фыркнул, завидев парня, который снимает всё на телефон и потом станет хвастаться удачными кадрами с передовой перед приятелями, такими же остолопами, как и он. Размозжить бы этот телефон об асфальт, но тогда неприятностей не избежать. Так уже бывало с Олсеном, который накинулся на одного из зевак за то, что тот отпустил нелепую шутку в наш адрес. Капитан влепил ему выговор и отстранил на несколько дней – и это Олсен ещё легко отделался. Тот идиот мог состряпать заявление, подать иск и стрясти с управления кругленькую сумму за неправомерное поведение одного из своих подопечных.

Было жалко смотреть на то, что осталось от пекарни. Почерневший каркас устоял, но внутри всё было выжжено подчистую. Словно индюшку выпотрошили до последней жилы. До отделения почты пламя так и не дошло, а цветочной лавке понадобится всего пара ремонтных штрихов, чтобы вернуть былой вид. Но с пекарней придётся повозиться, чтобы она снова заиграла жизнью.

– Загорелась проводка. – Сказал Уэйд, осматривая очаг возгорания.

Мы стояли на пепелище, где каких-то полчаса назад та женщина возилась с тестом перед открытием. Теперь все поверхности походили на чёрные угольки, которые остаются от булочек, если их на пару часов забыть в духовке.

– Осмотреть бы её получше, но и дураку понятно, что она старше моего деда. Удивительно, как здание не загорелось раньше.

В дверях – вернее, в том, что от них осталось – появился невысокий мужчина с сединой в рыжих волосах. Клетчатая рубашка туго натягивалась на его выпуклости в районе талии, прежде чем заправиться в тёмные джинсы. На вид за пятьдесят, но от пережитого шока выглядит на десяток лет старше. Он издал какой-то животный звук и схватился за голову.

– Господи! – От того, с какой болью он оглядывал кухню, стало ясно, что это и есть владелец пекарни. – Всё пропало! – Как только первый шок схлынул, мужчина схватился за грудь в области сердца и посмотрел на меня. Никогда я ещё не видел столько страха в глазах. – Где Рейчел? Где она? Она жива?

– Вам не положено здесь быть… – Начал было Уэйд, поднимаясь с корточек у загоревшейся розетки, но гостю было плевать.

– Это моя пекарня. Рейчел… – Почти шёпотом повторил он. – Она работает здесь. Приходит в пять утра, чтобы заняться готовкой.

Наверняка, он лепечет о той женщине, которую я отыскал у витрины. Которая вызвала спасателей и попыталась спастись от огня, но тот настиг её на полпути к выходу. Уэйд собирался было повторить свой строгий наказ убираться с места пожара, но я жестом остановил его.

– Её увезли на скорой.

– Боже… она цела? Она не пострадала?!

– Сожалею, но она была без чувств, когда я её нашёл. Она получила серьёзные ожоги.

Мужчина почти завыл. Так не реагируют на несчастье, если то случается с рядовыми работниками. Его с той женщиной связывало нечто большее, чем рабочие отношения. Её отец? Дядя?

– В какую больницу её увезли?

– Полагаю, в Провиденс Медикал. Она всего в четырёх минутах езды отсюда.

– Я должен ехать к ней.

Руины, в которые превратилось его детище, были забыты. Для него важнее было убедиться, что с той женщиной всё в порядке. Я видел его впервые, но он вызвал во мне сильную симпатию.

– Мы здесь закончили, – участливо сказал я. – Можем подбросить вас до больницы. Нам всё равно по пути.

– Ох, спасибо, спасибо вам!

Мужчина поспешил выбраться наружу, мы с Уэйдом двинулись следом.

– Зачем ты обманул его? – Криво усмехнулся он. – Нам ведь совершенно в другую сторону.