Loe raamatut: «Вот такая жизнь!»

День Победы со слезами на глазах…

Сегодня в одиннадцатом "А" .после уроков была запланирована встреча с ветераном Войны. Оставаться никому не хотелось, но директриса пригрозила, что отсутствующие могут не рассчитывать на хорошую оценку в аттестат, а те, кто и раньше на нее не рассчитывал, вообще аттестата не увидят, получат только справку.

В учительской завуч нервно комкала платок.

– Что-то задерживается. Может быть стоило за ним машину послать?

– Обойдется! – ответила директриса.– Ты знаешь, где он живет? У черта на рогах. Туда машину гонять – сколько бензина уйдет. На автобусе доедет.

– И то верно.– согласилась Завуч. – А что так далеко? Поближе, чтоли, никого не нашлось?

– Не нашлось! Этого-то еле успела выхватить. Сейчас ветераны в дефиците. Почти не осталось.

– Что же будем делать в следующем году?–озабоченно пробормотала завуч.

– Ничего, что нибудь придумаем! А вообще, мне до пенсии осталось два года, а там хоть трава не расти! Директриса потянулась и закурила.

Иван Никифорович достал из шкафа свой выходной костюм. Пропахший нафталином, он еще вполне сносно смотрелся.

– Ну что, Жулик! Пригласили нас в гости! – обратился он к маленькому кудлатому псу. Тот встал на задние лапы, чихнул и гавкнул.

– Нет! Тебя, на этот раз я не беру! понимаешь, друг, там только для тех, кто с фашистами воевал. А ты пока воюешь только с простынями на балконе, когда они сушатся.

Пес снова гавкнул и пошел на свое место.

В класс Иван Никифорович вошел в сопровождении завуча и директрисы. Ему было трудно не сгибаться под тяжестью орденов и медалей, но ветеран старался гордо держать спину.

В классе их появление не вызвало почти никакой реакции. В помещении стоял гул. Но, после нескольких усилий получилось добиться относительной тишины. С краткой вступительной речью обратилась завуч. Но ее никто не слушал: на задних партах резались в морской бой или красили ресницы. Кто-то дремал, кто-то смотрел в окно. Тем, кто сидел впереди, повезло меньше: они с трудом сдерживались, чтобы не закрыть глаза или не зевнуть.

Завуч предложила задавать вопросы, но класс не проявлял активности. Тогда она сама стала пытать ветерана. Несколько раз, переврав его имя и отчество, она засыпала его вопросами:

– Расскажите, а как вы воевали?

– Ну, как воевали: стреляли они, стреляли мы.

– Ну, а что вам запомнилось?

– Гм.... Ну вот, хорошо помню: после госпиталя мне выдали сапоги: один целый, но на размер меньше, чем мне надо, другой по размеру, но дырявый. Иду я, значит, под ногами грязь хлюпает, а у меня одна нога, будто совсем без сапога: вся жижа туда пробралась. Зато другой сапог так чувствовал, что большой палец чуть не отваливался.

Директриса морщилась, как от зубной боли:

Вот ведь выхватила так выхватила. И откуда такой взялся. Не разговоришь его, а если что и скажет, то ни к селу – ни к городу! Вот предыдущий был! Там и танки и пушки.... Жаль, что нету уже его. Несколько лет горя не знали!

Завуч глубоко вздохнула и задала последний вопрос:

– А что вы пожелаете ребятам? Иван Никифорович улыбнулся, приосанился и ответил:

– Что бы вам такого пожелать? У вас все есть! Вон и класс, какой светлый и сами вы такие молодые, красивые! Главное, будьте здоровы, и еще: иногда навещайте своих дедушек и бабушек. Знаю, что у вас, у молодых, времени всегда мало. Но у стариков его вообще почти не осталось.

С места поднялась староста класса. Ей поручили произнести благодарственную речь и вручить гостю памятный подарок книгу, которая называлась «Дом, который построишь ты». Тяжеленный глянцевый талмуд выглядел внушающее. Только что с ним будет делать девяностошестилетний ветеран, оставалось только догадываться. Ему бы сегодня домой попасть, не то чтобы дом построить.

Прозвенел звонок. Ученики вприпрыжку бросились к двери, чуть не сбив гостя с ног. Иван Никифорович укутался в свой ветхий плащ. До дома ему надо было ехать с пересадкой. Половина пути была проделана. Старик ожидал своего автобуса, когда мимо проехала иномарка, обдав его грязной водой из лужи. Ветеран достал носовой платок и попытался хоть как-то привести себя в порядок. Но платок для этого мало годился. Подошел долгожданный автобус. Но кондукторша-мордатая тетка в лосинах, не пустила его:

–– Куда ты прешь, ты приличных людей испачкаешь. Иди-иди отсюда, проваливай! Развелось вас тут таких!

Иван Никифорович виновато развел руками, повернулся и поковылял пешком домой, где ждал его верный Жулик.