В твоей власти

Глава 5

Опять вокруг суета. Приторная сладость комплиментов и шелест дорогих тканей, звон драгоценностей и лживого восхищения.

Пять дней пролетели как в тумане. Особняк вдруг наполнился кучей народа, но хуже всего – сюда заявился сам жених.

Она видела эту мразь каждый день за ужином, больше напоминавшим смесь поминок и бизнес-совещания. Полным ходом шло обсуждение слияний компании, а Николь пыталась проглотить очередной кулинарный шедевр и перестать чувствовать себя вещью. Супер клеем, который к тому же способен наплодить наследников.

Николь глянула на свой пока еще плоский живот. Она запрещала себе касаться темы детей. Может, потому что знала – матерью ее сделают не спрашивая. Да, прятала голову в песок, предпочитая не думать о плохом, пока оно не случилось. Но сколько ни отворачивайся, будущее рано или поздно превратится в настоящее.

– Еще минутку терпения, – проворковал стилист. Тот самый, что готовил ее к дню рождения, а на деле – обыкновенным торгам. – Вот так.

Волосы украсила кокетливая заколка с вуалью, завершая образ будущей невесты.

Сегодня день икс.

В самом роскошном ресторане Верхнего Нью-Йорка, и гостей приглашено немеряно. Николь нарочно не смотрела новостные каналы – и так знала, что об этом событии трубят день и ночь.

На почту писала Клэрис. За сухими строчками поздравления Николь видела искреннее сочувствие. Жалость и просьбу быть сильной. А ничего другого и не оставалось. Надо собрать в кулак жалкие крохи гордости и смелости. Заставить думать себя не как жертва. Не разрешать себе скулить и гнуться под прихоти богатых ублюдков. Пусть они сильнее, пусть держат ее на коротком поводке, но это пока. Она сумеет выждать, но если только представится шанс…

– Ну что, маленькая Ники, можно тебя поздравить?

Дежавю. Опять Макс и опять злой, как черт.  А она в таком же открытом платье, только цвет сменился с черного на слоновую кость, и асимметричный подол чуть больше прикрывает задницу.

Ах, ну и бутоньерка на руке, конечно. Крохотные белоснежные розочки искрившиеся бриллиантовой росой. Не вычурно, и безумно дорого.

Не дождавшись ответа, братец нагло прошелся по комнате, будто невзначай разглядывая кучу поздравительных букетов. Она не любила срезанные цветы, но все вокруг было ими завалено.

– Мы еще не закончили, –  робко пискнул стилист.

Время выхода поджимало.

– Закрой пасть.

Мужчина послушно заткнулся, а Макс остановился у неподвижного, как столб, оборотня.

– Что, промыли мозги твоей зверушке? Поджали винтики?

Наверное. После того как отец лично объявил о дне помолвки, оборотня увели для очередных «процедур». И если можно было сделать равнодушное ко всему существо еще бездушнее, то спецы папаши в этом преуспели.

Мужчина вел себя совсем заторможено. Иногда зависал и не отзывался на оклик, но двигался будто бы еще резче и быстрее. Господи, почему людей нельзя отправить на конвейер? Процедуры выдерживали только бедные оборотни. А она бы запихнула туда нескольких личностей – рука бы не дрогнула.  Оставила бы только понимание происходящего, чтобы «наслаждались» всеми прелестями тихой пытки.

– Животное, – Макс брезгливо осматривал неподвижного оборотня. – Тупорылая тварь…

– Убирайся, – не выдержала Николь. – Или я позову отца.

Братишка так и подобрался. В несколько шагов очутился рядом и под испуганный возглас стилиста схватил ее под локоть. В нос ударил смрад дорогого одеколона.

– Скоро папочка сделает тебе ручкой, – оскалился так, что жутко стало. – Ты ему нахрен не сдалась, только глаза мозолишь. У него большие планы на внука, сестренка. Так что уж настарайся с муженьком на сына – отец ждать не любит.

Николь дернулась, пытаясь выиграть себе хоть полфута дистанции.

– Ты что мелешь, больной?!

Но железные тиски на локте сжались крепче. Не выдержав, Николь бросила взгляд на оборотня, но тот даже не шелохнулся. Как будто ничего не происходило!

– Отец заберет ребенка себе, – ухмыльнулся Макс, сам ее отпуская. – Вот такой договор. Поздравляю.

И, потеряв к ней всякий интерес, парень направился к выходу.

Николь с силой сжала пальцы, пытаясь заглушить невыносимое чувство омерзения. Чертов ублюдок… Все они – сборище уродов, повернутых на собственных изощренных амбициях. Нет, она не удивлена. Отец грезил идеальным наследником, вот и нашел выход. Макс бесполезный, но условно любимый сын, а вот дочурку не по стандарту можно и на амбразуры.

– Надо поправить платье, госпожа Оржевски, – пропищал очнувшийся стилист.

Николь кивнула – пусть делает, что приказано. Ее даже оборотень не защитил…

– Вот тебе и личная охрана, – посмотрела на равнодушного к ее страданиям мужчину. – Предатель.

Разумеется, ей ответили молчанием. Стилист быстро закончил свою работу, и, будто по заказу, на столе высветилось видеосообщение.

– Спускайся. Машина ждет, – приказал отец и отключился.

Под ложечкой противно екнуло, а во рту усилился тошнотворный привкус. Пришло время "добровольно" сунуть голову в петлю.

***

– Мистер Коллинз-Грин, прокомментируйте, пожалуйста, ваше решение. Самый завидный жених и убежденный холостяк вдруг решил остепениться…

Репортерша кокетливо хлопала ресницами, бомбардируя «завидного» жениха откровенными взглядами, но больше чем дежурной улыбки и обтекаемых фраз, добиться не могла.

– Думаю, любой бы пересмотрел свои привычки, встретив столь чудесную девушку, – сахарно вещал ублюдок, для пущего эффекта приобнимая Николь за талию.

Господи, ну и фарс! Ложь от первого и до последнего слова, и все вокруг тоже ненастоящее. Фальшивая имитация праздника, где за белоснежной зановесочкой благочестия прячутся семь грехов.

Репортерша чуть скривила напомаженные губки – никак не найти зернышко для сенсации. Даже низкое декольте не помогает – мистер Коллинз-Грин ни разу не опустил взгляд. Просто ангел какой-то непорочный. Ангел смерти.

– А ваша милая спутница уделит мне минутку? – попробовала зайти с тыла.

Николь встретила атаку дежурной улыбкой.

– Вряд ли я смогу чем-то вас удивить.

Вынужденная затворница, которую растили на продажу, как скотину. Подсовывали правильных подруг, фильтровали общение в Сети, контролировали прогулки. И если труженице новостей нужно грязное бельишко – за этим лучше обратится к Максу. Вот где поле непаханое. Хотя сегодня его что-то не видно. С самого прибытия в ресторан парень затерялся между гостей и сейчас наверняка тискает в углу очередную куколку.

Пытка интервью продолжалась минут десять. Каждый второй вопрос прятал за сладкой приманкой острый крючок. Попробуй сказать не подумав – и живо окажешься на первой полосе билборда под каким-нибудь интригующим заголовком.

Но Николь знала, как обойти ловушки. Репортерша кисла на глазах, понимая, что проигрывает. И невдомек ведь – с каким бы удовольствием «счастливая» невеста свалила отсюда, прихватив заодно молчаливого охранника.

Взгляд своевольно пополз в сторону, где остановился мужчина. На полголовы выше самого рослого охранника, он притягивал к себе внимание, и не только женское.

– А что вы скажете по поводу послаблений в законах касательно оборотней? – тут же подловила ее репортерша. – Так и до предоставления равных прав недалеко.

Злость толкнула под дых, на короткое мгновение перекрывая воздух. Вот сука! И улыбочка такая приторная, невинная… стереть бы ее несколькими хлесткими фразами, но…

– Боюсь, я не сильна в вопросах политики. Да и сейчас чувствую себя так, м-м-м, взволнованно.

Короткий взгляд на жениха и снова на репортершу. Женщина чуть прищурилась, явно недовольная ответом, но отступила.

– Спасибо за оказанное мне время, – бросила вежливо, но сухо. – Надеюсь на еще одну беседу сегодня.

Не дай бог.

Как только репортерша потеряла к ним интерес, Николь посторонилась, пытаясь стряхнуть с бедра ладонь Коллинза-Грина.

– Куда же ты, милая? – хмыкнул мужчина. – Тебя не радует праздник?

Засунул бы он себе этот праздник в задницу. Заодно с безвкусной бриллиантовой гайкой, которую нацепил ей на палец.

Николь взглянула на мужчину. Ублюдок прекрасно знал  ее отношение к происходящему. И в темных глазах садистское предвкушение, которое даже не считают нужным скрывать.

– Меня не радует полный мочевой пузырь, – оскалилась в ответ. – Могу прямо сейчас дать повод для интереснейших новостей.

Рука с бедра пропала.

– У тебя десять минут,  – отчеканил сухо. – Давай припудри носик.

Мысленно пожелав  мерзавцу сдохнуть самой мучительной смертью, Николь кивнула и направилась в сторону уборной.

Комнатки располагались за банкетным залом, и чтобы туда добраться пришлось пересечь его по диагонали.  Но в конце маршрута ее ждал неожиданно приятный сюрприз – уборная оказалась битком.

– Счастье-то какое, – пробормотала, закрывая дверь. –  Праздник радостный. Будем искать местечко свободнее. Кажется, было этажом выше, где VIP-зона…

Оборотню было все равно. А ей просто хотелось удрать хоть на полчаса, и вдруг подвернулся случай. И она им воспользуется. Пошли все к черту. На секунду, но ей необходимо выпасть из реальности. Притвориться перед собой, что все происходящее – один затянувшийся кошмар.

Секюрити без вопросов пропустили к лестнице наверх, в царство сумрака, стиля и мягких диванов. Весь вечер был выкуплен, мимо стадами гарцевали важные шишки и их спутницы. В одной из кабинок какой-то ушлепок откровенно тискал рабыню, не обращая внимания на то, что дверь открыта. Волчица не сопротивлялась, но ее глаза… Николь со стыдом отвернулась. Злость и бессилие кипели на языке кровью из прикушенной губы. Женщина все понимала. И вынуждена была терпеть. Подчиняться прихотям хозяина, послушно раздвигать ноги, когда скажут и перед кем. Господи, какая мерзость…

Николь ускорила шаг. Наплевав на каблуки, пулей выскочила в небольшой коридор-перемычку и, убедившись, что никого нет, тяжело привалилась к стене.

– Мерзость, – повторила едва слышно.

И ее ждет тоже самое. Закрыть рот на замок и терпеть, выгорая изнутри от беспомощной ярости. Больной на голову садист станет ее первым. Первым во всем, включая объятья и поцелуи. Как же тошно! От одной мысли об этом наизнанку выворачивает. Трясет в мелком ознобе, запуская по венам ядовито-ледяной студень.

Паника подкатывала волнами тошноты. Психологи хорошо поработали с ее травмой, но не смогли убрать полностью. Внутри нарастал разлом. Сопротивление и страх драли легкие острыми когтями, мешая вздохнуть как следует.

Взгляд хаотично метался по стенам. Цеплялся за бархатные портьеры, заменившие двери, скользил по мягким диванчикам. А рядом оборотень… В чертовом железном ошейнике.

Губы пересохли.

– Подойди. Это приказ.

Мужчина  сделала шаг вперед быстрее, чем последний звук растаял в воздухе.

– Еще.

Теперь он стоял вплотную. Огромный, пышущий жаром и послушный ее власти. Аромат хвойного леса и моря кружил голову. Она пила его мелкими глотками как безумно дорогое и самое вкусное вино. В сумраке коридора желтая радужка  глаз тускло сияла, не давая забыть о звере внутри человека. Николь так и не увидела его волка, а еще ни разу не целовалась.

Рука легла на широкую грудь, и мышцы под ее ладонью дрогнули. Оборотень вздохнул. Глубоко и бесшумно.

Под коленками слабело от предвкушения и упоительного ощущения неповиновения. Тут слепая зона. Нет камер, и никто не узнает…

– Наклонись.

Мужчина вздрогнул. Напрягся всем телом, будто хищник, готовый атаковать.

– Наклонись, это приказ, – повторила с нажимом, и оборотень исполнил.

Лицо обдал жар мужского дыхания. Проклятье, какие у него красивые губы… Вычерченное твердыми линиями совершенство, идеальное вплоть до последнего изгиба.

И плевать, что первый поцелуй будет таким. Просто касание, как бы ни хотелось обратного. Во рту опять пересохло. Сердце билось тяжело и гулко, наполняя кровь тягучим медом предвкушения.

Каблуки были достаточно большими, но все равно пришлось встать на носочки, потянуться всем телом вверх, чтобы закинуть руки на мощную шею оборотня.

Холод метала обжог кожу, и Николь тихонько зашипела от злости. Чертов ошейник! Дрянь, без которой могло бы быть все иначе! Для него – точно.

– Жаль, что я не знаю твое имя, – пробормотала, еще раз внимательно заглядывая в желтые глаза. Радужка переливалась золотом. Странно… А впрочем, плевать.

Николь подалась вперед. Повела ладонями вверх, наслаждаясь твердостью напряженных мышц, и запустила пальцы в пепельные пряди. Да, сейчас!

– Ах ты малолетняя сука!

Ненавистный с детства голос отшвырнул ее от оборотня. Макс! Не успела рта открыть – ударом в грудь ее припечатало к стенке.

На горле сжалась удавка мужских пальцев, и Николь засипела, бесполезно дергаясь в попытках сделать вдох.

– Решила полизаться с животным?! – выдохнул ей в лицо перегаром и сигаретами. – Нормальные мужики не возбуждают?!

Она пыталась ударить. Отчаянно извивалась и драла ногтями мужскую руку, но парень будто не чувствовал боли. Прижимал ее сильнее, а глаза бешеные просто!

– Пусти, – прохрипела, но Макс ответил оскалом.

И вдруг сжал ее грудь. Всей горстью, грубо и больно. Николь задохнулась от омерзения. Он же… он ее брат! Желудок спазмировал в приступе тошноты. Вывернула бы все содержимое, но горло пережато.

– Животное так не сделает, – шипел ублюдок, – нравится?! Черт, как же я давно хотел…

Тошнота усилилась. Больной извращенец!

– … но папаша просек, – продолжал шипеть ублюдок. – И приставил к тебе эту тварь…

Сознание мутилось. От ужаса и отвращения мир с ног на голову перевернулся. Еще немного и…

Давившая сверху тяжесть пропала. В легкие хлынул воздух, и Николь рухнула на колени, хватаясь за ноющее горло. В ушах набатом стучала кровь, но в плотный шум вдруг вклинился хрип. Не ее хрип.

Картинка перед глазами обрела резкость, и Николь замерла, вжимаясь спиной в стену. Это чертова галлюцинация. Бред от недостатка воздуха, и сейчас она просто в отлучке! Но мираж не исчезал. Наливался оглушающим сипом жертвы и рычанием разбуженного хищника.

Макс дергался сломанной марионеткой, пытаясь ослабить хватку оборотня. Как мгновение назад она – хватался за душившую его руку, но не мог выиграть себе и крохотного глотка воздуха. Хрип стал глуше, надсаднее.

Коротко рыкнув, оборотень встряхнул добычу, и тихий хруст поставил точку в творившемся безумии. Тело, секунду назад бывшее ее братом, рухнуло на пол с переломанной шеей, а мужчина обернулся к ней.

О черт…

Совершенно осмысленный взгляд затолкнул обратно в глотку истеричный визг. Оборотень криво ухмыльнулся, обнажая блестевшие влагой клыки.

– Так на чем мы остановились, гос-по-жа? – протянул по слогам. – Время продолжить.

Она все-таки вскрикнула. Жалко и слабо. Рванула на карачках в сторону, но не успела одолеть и фута. Болезненный тычок в шею выключил реальность, оставляя вместо себя тьму и ощущение бесконечного падения вниз.

Глава 6

Зараза, маленькая вкусная зараза, похерившая все его планы, а он – идиот. Слабак, не сладивший со своим зверем. С одурманенным, мать его, волком!

Двигатель тачки выл и всхлипывал от перегрева, но Дарк выжимал рычаг до упора. Сломает сейчас. Вырвет с корнем, но пальцы заклинило.

А в кабинке аромат, чтоб его! Крышесносный запах нежной карамели и молока. Даже кондер не справляется – только зря жрет драгоценное топливо.

Одна часть разума рвала и метала, накачивая яростью до отказа, а вторая фиксировала происходящее, раскладывая в ровную последовательность действий. Повернуть направо, потом вниз, еще направо, и опять в пике.

Средний Сектор – как паутина. Бесконечное множество перемычек, мостов, сплетений переходов. Одно неверное движение – и оставишь мозги на стене небоскреба. А волку плевать. Мечется под кожей, что чумной, последние клочки сна со шкуры стряхнул и воет на все лады. Задница мохнатая.  Скотина, подставившая в самый ответственный момент.

Девчонка на заднем сиденье застонала, и в паху мигом отозвалось тяжестью. Вот блять.

Не выдержит. Не довезет до основной базы, обернется прямо тут.

Ругнувшись сквозь клыки, Дарк выкрутил руль до отказа. Нырнул под арку перехода, выбирая курс на ближайший перевалочный пункт.

Волк недовольно рявкал, требовал снять хренов ошейник. Ненавистное железо жгло кожу, но избавляться от него опасно. Человеческое «я» не выдержит натиска. Уступит животным инстинктам, вешая на его шею куда более тяжкий груз, чем кусок метала. Нужно еще хотя бы полчаса, чтобы взять контроль над зверем. Не позволить ему совершить последнюю, тотальную ошибку.

А девчонка опять стонет, возится в ремнях. Платьишко задралось, одна туфля упала, обнажая кукольно-изящную ступню.  Слишком быстро в себя приходит. А может, и нет. Пользовать бессознательное тело – мало удовольствия, а дочурку ублюдка Оржевски – вдвойне.

Ярость и похоть грызлись под ребрами двумя бешеными псинами. Он не знал, чего хочет больше – выбросить девчонку из тачки или кувыркаться с ней сутки напролет, пока его запах не перекроет собой другой – ненавистный до зубовного скрежета.

Проклятье! Это же надо было так вляпаться! И ладно бы стерва какая, или сучка зубастая, как ее отец. Легла бы рядом с братцем со своим – волк покорился бы. Понял и дал возможность испить сладкую месть до дна. Дарк готовился подать ее не просто холодной – ледяной до абсолютного нуля. И вдруг такой фортель! Весь четко вытроенный план рухнул хреновым карточным домиком!

На периферии охваченного злостью сознания скреблась гадкая мыслишка, что девчонка ни в чем не виновата. Что она такая же заложница обстоятельств, но… Но не дочь Оржевски, мать ее! Плоть и кровь ублюдка, виновного в гибели его и многих других семей!

Взгляд скользнул по зеркалам, проверяя, не тянется ли за машиной хвост. Все чисто. Ресторан – это не нашпигованный охраной особняк. Вынести оттуда «перебравшую» девушку окружными путями было легко. Он же раб, черт возьми. Бездушная скотина с вшитым в ошейник маячком. Дарк вывел его из строя, едва только сел в тачку, которую тоже получилось угнать без проблем.  Недотепа-шофер, залипавший в мобиле, так и не понял, откуда ему прилетело по темечку. В замке предполагаемо оказались ключи, а стоянка  ограничивалась хлипеньким шлагбаумом.

Дарк сразу взял курс вниз, в катакомбы, но на полпути накрыло. Волк окончательно проснулся, а запах молочной карамели лучше любого антидота вытравливал из крови химический яд.

– Зараза! – прорычал, стискивая руль до побелевших костяшек.

Тачка нырнула в туннель, и пришлось сбавить скорость. Но чем меньше оставалось пути, тем сильнее бесился волк. Ногти кровоточили, застыв в полузвериной форме, а жилы простреливало ноющей болью.

– Эй… Эй! Пусти меня!

Чуть охрипший голосок ударил по затылку тяжеловесной кувалдой. Выбил все дельные мысли и размазал их под черепом ровным слоем, оставляя только животное «хочу»

Перед глазами колыхнулась алая пелена. Буквально на ощупь Дарк въехал в нужный бункер-гараж. Вспыхнули красные огни запирающего устройства. Все, успел…  А девчонке лучше снова потерять сознание. Волк слишком долго ждал свою пару.

Глава 7

Николь билась в широких ремнях, но руки оказались связаны слишком крепко. И ноги тоже. О, Господи! Ее трясло мелкой дрожью, бросая то в холод, то в жар.

Но под толщей паники пробивался тонкий росток удивления – оборотень оказался способен чувствовать. Мало того – он смог убить!

В том, что Макс мертв, не было никаких сомнений, как не было и жалости. Да черт бы с ним, ублюдок заслуживал смерти. Но почему оборотень не тронул ее ? Родную дочь Оржевски, который та еще мразь и наверняка перешел дорогу куче народа. В голове лопались кипящие пузыри вопросов. Похитили с целью шантажа? Собираются требовать выкуп? Просто месть?

Дверь оглушительно хлопнула, ставя точку в хороводе мыслей, а через секунду над головой мелькнула мужская рука, и ремни обвисли порванными ленточками.

Сердце сделало кульбит и рухнуло на дно желудка. Николь не успела глотнуть воздух, как ее выволокли с заднего сиденья и впечатали в холодный металл машины. Во рту пересохло.

Два бездонных золотых омута прожгли насквозь, подрезая на корню попытку выбраться из стальных ручищ. Оборотень шумно вздохнул. Напрягся всем телом так, что под черной майкой выступили бугры мышц. И, кажется, затрещала ткань. Или ее нервы.

– Пр-р-риступим к ур-р-року?

От звериного рычания перед глазами взорвался фейерверк. А на задворках пищащего от страха рассудка вдруг щелкнуло. Обрисовало предстоящую картину во всех деталях, и в ней на Николь не было одежды.

От понимания, чего хочет мужчина, перетрясло мелкой дрожью.

– А-а-а… – проблеяла, пытаясь наскрести мозгов на нормальный ответ, только оборотню он был на хрен не нужен.

Губы обожгло жаром мужского дыхания. А потом ее поцеловали. И это было близко не похоже на нежное прикосновение.

Мужчина набросился на ее рот как… как животное! Заставил подчиниться и принять напор похоти. Сплел языки в совершенно диком танце, жадно кусал и ласкал губы. Прижав затылок пятерней, не давал отстраниться, вместо воздуха накачивая своим дыханием. Ароматом моря и леса в обрамлении пряного запаха желания. Дикого и хищного.

Это было грязно. По-звериному откровенно, но внутри живота сладко дрогнуло. Надо быть идиоткой, чтобы не понять, к чему все идет, но ненормальное в своей яркости предвкушение разогрели кровь на раз-два. Так и подмывало ответить. Выпрыгнуть из трусиков прямиком в сильные руки – ведь лучше он, чем любой другой, но по выбору папаши.

Ткань декольте треснула, и оборотень сжал грудь. Не больно. Не так как Макс… Отвращение вспыхнуло бледной искрой и тут же потухло в нарастающей волне желания. Черт, она ведь не знает даже, как это – просто обниматься, а ее вот-вот швырнут на капот машины и оттрахают как последнюю шлюху.

И, может быть, Николь бы согласилась. Позволила  сделать с собой что угодно, потому что он красивый, привычный за столько времени, и вообще в ее ли положении говорить "стоп", но чертовы принципы  взвизгнули о распущенности.

Николь дернулась, пытаясь выскользнуть из-под разгорячённого мужчины, или хотя бы глотнуть воздуха для крика, но рот запечатала широкая ладонь.

– Я все равно тебя возьму, – прорычал мужчина. – Не сопротивляйся.

С наслаждением выслушав возмущенные мычание, обнажил клыки.

– Мое имя Дарк. Запомни хорошенько…

Перед носом оказался капот машины, а оборотень придавил сверху. Уткнулся между шеей и плечом и глубоко вздохнул.

– …Сладкая девочка, – проурчал со стоном.

Ее вскрик и новый треск платья прозвучали коротким дуэтом. Под лифчик нырнула горячая лапища, а трусики съехали вниз.

Николь инстинктивно сжалась, ожидая резкого толчка. Распластанная и беспомощная под оборотнем, приготовилась к дичайшей боли, но никак не ожидала мягкого почти невесомого прикосновения.

– Ох… –  только и могла просипеть, чувствуя, как  плавно мужчина провел пальцами между напряженных ног. А потом еще раз. Раскрыл нежные складки и уверенно обвел чувствительный комочек плоти, растирая первые капли влаги.

– М-м-м! – застонала сквозь прикушенную губу.

Потому что это было слишком. Слишком быстро, неожиданно и… приятно. Утром мысленно хоронить себя заживо, готовясь раздвинуть ноги перед ненавистным до дрожи ублюдком, а теперь…

Теперь она полуголая, со спущенными трусиками и в порванном платье на капоте авто, а между бедер устроился оборотень.

Дарк…

Внизу живота вспыхнула истома. Мягким теплом прошлась по мышцам, растирая в пыль последние крохи напряжения.

Мужчина почуял это. Прорычал что-то явно нецензурное и вдруг ущипнул за нежную вершинку соска. От макушки до кончиков ног прострелило болезненно сладкой вспышкой.

Вскрикнув, Николь выгнулась навстречу.

– Отзывчивая малышка, – оборотень прикусил мочку.

Новый щипок разбил вдребезги остатки сомнений. А через секунду Николь забыла обо всем на свете. Бесполезно цеплялась пальцами за гладкий металл капота, пытаясь найти точку опоры в подступавшей буре удовольствия.

Мир перед глазами вспыхнул цветными пятнами, когда внутрь проскользнул палец. Над головой опять зазвучало ругательство, а потом стало холодно. Тяжесть, давившая сверху, исчезла, но лишь на секунду.

Бедра попали в капкан мужских рук и вместо пальцев по распаленной плоти прошелся язык. Широко и жадно. Николь задохнулась от жгучей смеси стыда и восторга. Оборотень вылизывал ее! Там, в самом низу! Проталкивался глубоко внутрь, вбирал в рот  чувствительные складочки и даже  прикусывал. Ощущение звериных клыков так близко от нежной плоти встряхивало до поджатых на ногах пальцев. Все внутри вибрировало, отзывалось дрожью в такт тяжёлому дыханию и чуть слышному урчанию зверя. А ноги вот-вот подломятся, и она стечет по капоту безвольной лужицей прямо в мужские руки.

Внизу живота сжалось коротко и сладко. Вспыхнуло маленькой сверхновой, запуская первую волну сладких судорог.

– Дарк! – заскулила от приятных до боли спазмов. Но ее умоляющий вскрик только усилил напор зверя.

Несколько быстрых протяжных движений –  и мир вокруг выцвел. Осыпался колкими сияющими искрами, и Николь вместе с ним. Растворилась в собственном стоне и захлебнулась в накрывшей с головой разрядке, такой яркой, что хотелось кричать, но голос просто исчез.

Сверху опять придавило. Под живот скользнула широкая ладонь, и на горло лег горячий ошейник мужских пальцев, заставляя выгнуться до хруста позвонков, а потом Дарк толкнулся внутрь.

Лёгкий укол боли прошел фоном. От ощущения тесноты и мужчины внутри и вокруг повело с новой силой. Оборотень толкнулся ещё раз, заполняя до предела, и она все-таки вскрикнула. Протяжно и сладко.

– Твою ж… – сдавленно прохрипел оборотень. – Узкая…

Новое движение выбило из нее очередной стон. Дарк взял темп сразу. Без раскачки и томных поцелуев, просто вминал ее в капот, лишь ненадолго замирая на самой вершине амплитуды и давая почувствовать наполненность.

От нехватки воздуха перед глазами кружили искры, а давление мужского превосходства переплавляло тело в мягкий воск. Она уже сама подавалась бедрами навстречу, наслаждаясь откровенностью происходящего. Ощущением жадной ласки и скользившей внутри твёрдости. Ее было так много. Слишком, чтобы выдержать долго.

Оборотень содрогнулся и зарычал. Впечатался в нее до упора, высекая искры нового оргазма.  Из глаз брызнули слезы. Крупная судорога лишила опоры под ногами, и Николь обмякла, не имея возможности даже стонать.

Тяжелый стук сердца отдавался по всему телу, а над ухом надсадно дышал мужчина. Все еще сжимал до хруста ребер и, кажется, не собирался отпускать.

О черт… Что это было? Николь пыталась собрать мысли в одно, но они разъезжались в стороны, как и ее ноги. Между которыми слишком уж… тесно. Непривычно. То есть она не знала, как должно быть на самом деле, но точно не так.

– Не дергайся, – зашипел оборотень. – Надо подождать.

Она сообразила не сразу. Понадобилось несколько десятков секунд и взгляд в сторону, на необычно вспухшие руки с когтями вместо ногтей. Дарк изменился! И наверняка выглядит сейчас как… как…

– Да, девочка, – понял ее отчаянное сопение и писк. – Ты только что трахалась с животным. И кончила два раза.

Оборотень выскользнул из нее, оставляя ощущение саднящей пустоты и тягучих капель, сочившихся по бёдрам.

– …Мы только начали, – прорычал на ухо.

Ошмётки платья исчезли, как будто не было. Ее дёрнули с капота, и, не дав опомниться, перебросили через плечо. Голую!

– Пусти-и-и! – завизжала, пытаясь выкрутиться из стальной хватки. Бесполезно!

– Давай-ка найдем кровать, гос-по-жа, –  зло хохотнул оборотень и понес ее внутрь блока.