Loe raamatut: «Мемуары маразматика, или Исключения из правил. Часть1», lehekülg 4
На вечеринках в Атриуме я должен был закрыть 5-10 минут текстовым юмором, а т.к. это были не съемки, то можно было просто читать шутки, и никто не требовал соблюдений каких-то форматов. Можно было ругаться нецензурными словами и иногда даже матом. В то время народу это очень нравилось и все бранные слова вызывали бурные аплодисменты. Я тоже научился вставлять их то и дело в свои шутки, и потихоньку стал более-менее «нравиться публике», приходившей на вечеринки. Тогда 200$ были не такие большие деньги для большой такой Москвы. Но т.к. эти выступления были регулярными, я был просто счастлив, несмотря на то, что получал в коллективе меньше всех и меня никто не узнавал…
Однажды вечером, объявляя мое появление на сцене Атриума, ведущий (а тогда еще и соучредитель) Камеди – Таш произнес слова, которые до этого ни разу не произносил . Это были слова «резидент Камеди клаб Москоу стайл». Я после выступления спросил его, действительно ли это так и есть? Он утвердительно кивнул головой и ушел… Не было никакого посвящения или какого-то подписывания контракта, даже поздравлений от других резидентов или продюсеров. Не пришлось даже ни с кем переспать чтобы попасть в шоу-бизнес, как утверждала «желтая пресса». Как будто ничего и не произошло. А может ничего, действительно, и не было. И Таш просто пошутил?…
Резидентство
Когда я поверил Ташу, что стал резидентом «Камеди клаб», проект был еще не резиновый. Об этом я узнал после того, как мое тело, погруженное в состав резидентов, через некоторое время вытолкнуло на поверхность тело Егора Алексеева (партнера Таира по дуэту «Битлз»), и он покинул проект. Насколько я знаю, это было личное желание Егора. Никто его не выгонял. Это был первый случай в России, когда кто-то ушел из «Камеди», и первый случай в мире, когда кто-то ушел из «Битлз». Может Егор хотел стать именно этим человеком. Не знаю. Он снимался с 1 выпуска, и на момент моего появления у него было уже много эфиров. Его узнавали на улицах и уже приглашали ведущим на мероприятия. Я появился где-то в 20-х выпусках в дуэте «Нерусский размер» и появлялись мы максимум раз в 5-6 выпусков и всего на 2-3 минуты. Причем с шутками, которые смешными можно назвать с большой натяжкой. Меня не узнавали еще и потому, что даже имя и фамилию в эфире не называли. Только название дуэта. Да и выступали мы с Димой одетые в какие-то нелепые костюмы с мохеровыми шарфами на шее. Не знаю, почему стилисты решили нас так одеть, видимо, чтобы отвлечь зрителя от качества наших шуток. Выглядели мы как какие-то «аншлаговцы» , да и юмор был не сильно лучше…
В то время в каждом выпуске было очень много смешного юмора, и почти все номера писал авторский коллектив с сильнейшими авторами из разных команд КВН во главе с Гариком Мартиросяном. Человек 8 монстров юмора собирались на съемной квартире в центре Москвы и писали несколько дней безвылазно. На фоне их юмора, все остальное казалось несмешным. Нам с Димой авторский коллектив ничего не писал, они были загружены работой на основных резидентов и вообще даже не общались с нами, настолько были заняты. Гарик тоже нас не смотрел, т.к. не было времени. Он вообще постоянно был загружен работой «на 117 процентов» потому что решал все по творчеству всех… Нас смотрели только режиссер Ксения и редактор Николай. Они слушали наши шутки, редактировали нас и говорили, в каких передачах у нас есть шанс попасть в эфир, если останется свободное время или какой-то номер у основных резидентов плохо зайдет. Были кроме нас еще ребята из региональных филиалов Камеди, которые также претендовали на эти свободные минуты…
«Нерусский размер» просуществовал несколько месяцев, потом Дима уехал в Шупашкар открывать шупашкарский филиал Камеди, а я продолжил каждую субботу выступать в Атриуме. Так продолжалось до тех пор, пока не наступил декабрь…
Где-то с 10 по 30 декабря каждый день были заказные выступления на новогодних корпоративах , которые в то время с размахом отмечались практически во всех крупных компаниях Москвы. Это были докризисные времена и, несмотря на то, что заказать Камедиклаб стоило уже дорого (даже по тем временам), было по 1-2 заказному выступлению каждый день. Это только те, в которых я участвовал. Многие резиденты еще и работали иногда сольно или ведущими, или просто выступали дуэтами отдельно. У меня ведений мероприятий не было, я выступал только на общих концертах. Остальные все гребли «баксы» (а платили тогда в долларах) лопатой. Я видел один раз, как Гарик ходил с полными карманами долларов за кулисами и пересчитывал их где-то прямо там. Потому что тупо не было больше времени и места, где это можно было бы сделать. А деньги у него были во всех карманах. А одет он был в брюки , рубашку и пиджак…
Мне платили 300 долларов за мои 5-10 минут выступления, т.к. это были не обычные вечеринки, а заказные концерты. Надбавка за новый год…. За тот декабрь я заработал свою первую пачку $10 000. «Нещупаные» для меня деньги на тот момент. Не скажу, что мне пришлось попотеть. Один раз на чьем-то заказе в стрип-клубе мне даже не пришлось выступать, т.к. резидентов было много. Заказчик (а это был 1 человек) не особо хотел смотреть шоу. Ему просто было весело, и он желал «общаться с Камедиклабовцами». В какой-то момент он посреди шоу просто сказал, чтобы включили музыку и заводили стриптизерш. Но мне все равно заплатили, хоть я и не выступил. Потому что приехал на заказ … Тогда я в первый раз понял, что работа артиста на корпоративах или заказных концертах иногда напоминает проституцию. Нас привозили, каждый отрабатывал свое время с заказчиками, имитируя удовольствие от процесса, и нас увозили в другое место. Часто бывало, что тебя просто никто не слушал или не слышал. Все были уже практически пьяны и вели себя подобающе. Только несколько раз попадалась приличная публика… Те $10 000 казались мне какими-то грязными деньгами. Я хотел поскорее избавиться от этой пачки и, недолго думая, решил купить на них себе первую машину, так как права у меня уже были с лета. Это чуть не стоило мне жизни…
Первая машина
Сразу после нового года, вместо того, чтобы покупать свою первую машину в Москве, я почему-то полетел в Тюмень. Видимо хотел параллельно повидать своих друзей, с которыми не виделся больше года. И заодно взять у них совета, т.к. в машинах абсолютно не разбирался на тот момент. А единственное средство передвижения, на чем я ездил до этого лет 10-15 назад, была дядина тойота Креста с правым рулем. Это была легендарная машина, которая стоит того, чтобы о ней немного рассказали.
Тойоту Кресту дядя Фикрет – отец Эмиля привез сам с Японии на закате CCCР, когда еще работал с моим отцом на золотых приисках недалеко от Абакана. Во время командировки увидел ее, купил и с ней вернулся на пароме. Когда он пригнал ее в Махачкалу, ей было уже немало лет, но за нее сразу же предлагали в обмен новые ВАЗы, Волгу или деньги. Но дядя Фикрет не желал расставаться с легендарной машиной и сам с удовольствием ”рассекал” на ней по городу и даже ездил в горы на охоту (он был заядлый охотник). Его машину часто приглашали на свадьбы везти невесту знакомые или родственники. Дядя Фикрет не умел отказывать знакомым и родственникам, поэтому на выходных он был часто занят. Это продолжалось до тех пор, пока в один прекрасный день кто-то не отказался пропускать свадебный кортеж, и на лобовом стекле слева от водителя не появилась покрытая трещинами выпуклость от головы друга жениха. А сзади на подголовнике переднего сидения, обитого высококачественным велюром, не появились вмятины от огромных и крепких передних зубов невесты. Я помню только эти 2 свидетельства того ДТП, потому что после восстановления внешнего вида машины стекло и подголовник не меняли долгие годы… После той аварии приглашать машину на свадьбы перестали , возможно, поэтому дядя Фикрет и не спешил менять лобовое стекло. Со стороны водителя оно было целое, да и заказывать из заграницы лобовое стекло от иномарки тогда было очень долго и дорого. Когда мы бывали летом в селе, дядя Фикрет иногда давал Эмилю ключи, если дома были гости. Каждый раз мы обещали только «съездить за водой и помыть машину на роднике», а сами пропадали на несколько часов и гоняли на ней по ужасным сельским дорогам так, что приезжали грязнее, чем уезжали. Сотовых телефонов тогда не было. И позвонить и спросить «вы где пропадаете итить колотить?» возможности у дяди Фикрета тоже не было. Ему приходилось просто ждать. Сильно он нас не ругал, потому что был добрейшей души человек. Да и мы сами в ДТП не попадали, а если камнем где-то отбивало краску мы заезжали на автосервис и быстро красили у знакомых ребят. В селе в то время еще ГАИшников не было (только в райцентре), поэтому мы ездили без прав. В основном водил машину Эмиль, т.к. давали ключи нам редко, но иногда и мне удавалось порулить немного. Это было очень легко, я помню. Коробка автомат, не надо ничего переключать, две педали и руль…
Но это бывало очень редко на несколько минут и много лет назад от того момента, как я решил купить машину. У отца личной машины не было никогда, только служебная с водителем на севере. Я тоже долгое время даже и не думал о ней. Просто в Москве, когда появляются деньги, хочется свою машину. Тем более я уже несколько месяцев стабильно зарабатывал «больше штуки баксов», а тратил менее штуки. А тут за 20 дней пришло сразу $10000. У меня никогда не было столько денег, не смотря на то, что лет мне было уже под 30. Будущее казалось светлым: в феврале начинался тур по городам России, у меня не было ни жены ни детей. Почему бы не купить машину, подумал я. А лучше слетать в Тюмень, там провести посленовогодние каникулы, всех старых друзей увидеть и заодно купить праворукую японскую машину. Там их, наверное, больше, чем в Москве. И стоят они, наверное, дешевле. Я думал почему-то именно так, хотя на самом деле в огромной Москве праворуких машин было гораздо больше, чем в небольшой Тюмени…
Мой друг Дамир, у которого раньше тоже была праворукая машина, и к кому я обратился за советом после прилета в Тюмень, сказал, что в Тюмени мало хороших машин за $10000 в продаже. Он посоветовал ехать дальше в Омск, т.к. там таких машин было больше, чем в Тюмени и стоили они там дешевле. Дамир согласился поехать со мной на поезде. В Омске мы ничего не нашли на авторынке и решили ехать в Новосибирск, т.к. там было еще больше праворуких машин… В Новосибирске у Дамира были друзья, у которых мы остановились. Через день поисков мы нашли за 200 000 рублей тойоту Марк 2 , которой было лет 10, но она была в отличном состоянии. Я уже устал от переездов и поисков. На дворе уже было 7 января и вся страна отмечала православное Рождество. Мы оформили договор купли-продажи и пошли в ночной клуб обмывать машину. Там пили текилу с танцовщицами, потом приехали домой и дома продолжили пить с ними же. И только потом, когда текила закончилась и танцовщицы уехали, а мы остались «несолоно хлебамши», банкет закончился молчаливым чаепитием…
Днем мы окончательно «пришли в себя» и решили ехать домой, пока дороги пустые. Все спали после праздника. Я забыл рассказать о своем опыте вождения Дамиру, сам сел за руль, завел машину и поехал с умным видом «бывалого водилы» по направлению к выезду на трассу. Дамир даже и не заметил подвоха, потому что тойота Марк 2 была не менее легкоуправляемая машина, чем тойота Креста дяди Фикрета. Мы спокойно доехали до трассы по пустому Новосибирску, и тут я уже забыл, что не умею водить, поверил в себя и прибавил газу. Дамир решил вздремнуть и мы договорились при первой же возможности остановиться возле кафе перекусить, т.к. не завтракали нормально.
Дорога была прямая и пустая и я, позабыв о том, что за окном мороз, а на дороге снег и лед, нажимал на педаль газа, разгоняясь все сильнее и сильнее. Где-то на скорости 120 км/ч машина начала предупреждающе пищать, а на скорости 180 автоматика начала блокировать дальнейший разгон. Я успокаивался и сбавлял скорость. Время от времени Дамир открывал глаза, смотрел на дорогу, потом на спидометр и потом уже на меня. Он не знал, что в детстве я, возможно, ударился головой и, видя мое уверенное спокойное лицо, засыпал снова. Через какое-то время ему надоело дремать, и он вместе со мной смотрел на дорогу, потому что мы ехали уже часа 2-3 голодные… и тут он неожиданно стал стучать мне рукой по ноге и, показывая на дорожный знак, кричать «Ёлочка! Ёлочка!». Я дал по тормозам, мы начали потихоньку останавливаться и когда доезжали до поворота, скорость была еще приличная. Абсолютно не подозревая о том, что такая прекрасноуправляемая машина, как тойота Марк 2, тоже имеет свойство скользить по снегу и льду, я начал медленно поворачивать. Но машина почему-то не слушалась руля. Мы немного повернули и потом перестали. Просто неслись дальше с той же скоростью (несмотря на то, что я жал на тормоз и крутил руль уже в разные стороны), только как бы под небольшим углом. Все дальше и дальше вправо от направления трассы. Система АБС на той модели 95 года выпуска возможно уже стояла, но мы просто неслись, как на санках, до ближайшего препятствия, потому что под колесами был большой слой сухого уплотненного снега..
Первым препятствием оказался полуметровый бетонный столбик, торчащий из земли вертикально вверх на съезде к придорожной заправке. Не знаю, какая была скорость, но столбик нормально вошел внутрь капота машины и сломал радиатор, из которого сразу вытекла охлаждающая жидкость. Машина заглохла…
Мы, скорее всего, были не пристегнуты, потому что у меня еще пару лет болела грудь от удара об руль. Но все равно мы были целы и невредимы. Тойота Марк 2 1995 года выпуска – оказалась не только прекрасноуправляемой машиной, но еще и очень крепкой. Единственный минус оказался в том, что радиатор был пластмассовый и сломался от нападения бетонного столбика.
Удар, как оказалось потом, был сильным, потому что пришлось вытягивать прочный кузов мощным гидравлическим роботом. В тот момент боли я не ощутил, видимо от шока. Дамир тоже «нехило долбанулся» всем телом об бардачок, но виду не подавал. Мы были рады, что остались живы. На улице было под минус 30 градусов Цельсия, поэтому долго рассматривать повреждения машины мы не стали и снова сели внутрь. Но двигатель не работал, поэтому печка тоже не работала и температура в машине начинала быстро падать. Мы решили все-таки зайти в эту кафешку, на которую показывала та злополучная «Ёлочка» и там уже решать, что делать. Сотовые телефоны тогда ловили только в крупных населенных пунктах, поэтому звонить кому-то и жаловаться на свое бедственное положение мы не могли. Нам повезло, что рядом с трассой оказалось татарское село, и его жители не отмечали рождество. Кафе в виде вагончика работало. Хотя вокруг была полнейшая тишина, пустая трасса и ни единой души на горизонте. Мы попили чаю, что-то поели типа супа и пошли в сторону заправки. Заправка тоже работала, но обычный телефон не помню, был или нет. Я не помню, чтобы мы куда-то звонили. Мы узнали, что ближайший сервис в ближайшем городе, до которого еще больше сотни километров. Да и наверняка он не работает, потому что праздники новогодние, плюс Рождество вчера было… Мы увидели вдалеке человека на лошадиной упряжке и побежали в его сторону. Он тоже нам ничего нового не сказал и уехал в сторону деревушки. Мы вернулись в машину и стали думать, что делать и надеяться на чудо.
Через какое-то время чудо действительно произошло. Со стороны деревушки приехала Нива, за рулем которой сидел тот самый человек, который был с лошадью. Он зацепил нас на буксир и потащил в сторону своего дома. Там нас накормили горячим и дали отогреться у печки, потому что машина давно остыла, и мы уже реально замерзали. Потом оказалось, что у этого человека есть гараж и его молодой сын разбирается в праворуких машинах (у него была такая в гараже). За несколько часов с помощью выжигателя для дерева, саморезов и кусков пластмассы найденных в гараже, он “склеил” наш радиатор, который нам с трудом удалось извлечь из искореженного кузова. Потом поставил его на место, залил свой тосол, попробовал завести, что-то еще где-то проверил, и со 2-3 раза машина завелась! Только тосол немного вытекал, но это были капли.
На мой вопрос, сколько ему заплатить, талантливый юноша, которого звали Ильдар, ответил, что ему ничего не надо. Только вернуть отцу 1000 рублей за новую канистру тосола, остатки которого он дал нам с собой в дорогу, чтобы мы могли подливать в радиатор. У меня с собой оставалось буквально несколько тысяч рублей на бензин до Тюмени, потому что в ночном клубе мы потратили почти все наличные, что оставались после обмена 10000$ и покупки машины. А банкоматы в то время тоже стояли только в крупных городах. Я поблагодарил Ильдара за благородный поступок и отдал ему 1000 рублей, как он и сказал. Потом мы привязали обломки бампера и фары к кузову, чтобы они не отвалились по дороге и медленно тронулись в путь.
Каким-то образом, сильно не разгоняясь, мы доехали до Тюмени. Это было долго, но мы были в тепле и счастливы. Я оставил разбитую машину, документы на нее и ключи Дамиру, чтобы он ее потом отогнал на сервис. Сам сел на самолет и улетел в Москву зарабатывать на ремонт. Чинили ее около месяца, но в Москву Дамир пригнал ее только летом, потому что до лета мне было не до нее. У меня были гастроли…
Это было настоящее чудо, все эти стечения обстоятельств в то рождественское утро. И то, что деревня оказалась татарской, и что встретили такого доброго человека с лошадью. И то, что он воспитал такого талантливого и бескорыстного сына. Не знаю, что бы могло случиться с нами, попади мы в такую аварию не возле этой деревни, а просто на трассе, где до ближайшего населенного пункта в Сибири может быть десятки километров. Я бы точно до Тюмени не доехал сам без ДТП, потому что в тот момент не понимал – что такое водить автомобиль зимой. Мы могли просто замерзнуть насмерть в ожидании проезжающей машины, если бы не погибли в момент самой аварии. Страна отдыхала, и трассы были пустые. Стоял сильный мороз, и даже в крупных городах на улицах было пусто. Можно сказать – этот человек спас нам жизнь, а я даже не спросил его имя…
Но у меня остался в старой ”раскладушке” номер их домашнего телефона и как –то раз, на очередной Новый год, я позвонил на него. Телефон взяла мама Ильдара. Оказывается – это она была на заправке в тот день, когда мы попали в аварию. Она сказала, что Ильдар уже живет и работает в Новосибирске, и все у него хорошо. Я еще раз поблагодарил всю их семью и пожелал им всяческих благ и долгих лет жизни…
2006 год
Как только все вернулись после отпуска, сразу начался гастрольный тур по городам России. Мартиросян, Харламов и Воля не входили в базовый гастрольный состав и оплачивались отдельно, поэтому они выступали в туре редко. Только в крупных городах и на больших концертах. Ездили по стране ведущий Таш, Таир, Сорокин, Перлов с Родригесом, Рома и Леша, Батрутдинов и Галыгин. Мне тоже предложили поехать на гастроли , т.к. я мог «закрыть» до 10 минут в концерте, который должен идти полтора часа.
До моего появления у Камеди уже был один небольшой гастрольный тур в первый год телепередачи, на второй год я уже гастролировал с ними. Как только начались гастроли, они уже потом не прекращались почти 2 года. Прерывались только на съемки раз в 2-3 месяца на дней 10. Неделя уходила на подготовку, и за 3 дня снималось 9 передач… И после нового года в январе давались каникулы. Тогда все просто разлетались «кто куда» на месяц после корпоративов…
Практически каждый день было в каком-то городе выступление. Иногда потом и в клубе ночью, а пару раз на гастролях было даже и 3 концерта за день. Не скажу, что это было трудно, потому что работал я за концерт по 8-10 минут. Да и как работал, стоял с папкой в руке у микрофона и делал вид, что читаю с бумажки текст, который знал уже наизусть. Зато обычный концерт приносил гораздо больше позитивных ощущений, чем заказные выступления. На концертах все сидели в концертном зале, внимательно слушали и смеялись гораздо сильнее. А когда на твои шутки хорошо реагирует более 500 человек, это приятная штука. А когда несколько тысяч человек – это очень приятная штука. Там на гастролях я стал «подсаживаться» на аплодисменты толпы…
Единственная проблема в моей работе была в том, что после своего выступления я, возвращаясь в гримерную «с чувством выполненного долга», выпивал коньячку или текилы или рома (по райдеру именно эти напитки всегда были на столе с другими напитками, нарезками из колбас, мяса и фруктов). До выступления я не пил. Но когда в день было несколько выступлений, иногда получалось, что на втором уже был немного под градусом. Один раз из-за того, что было очередное выступление за сутки, я вышел на сцену в Ростове и сказал «привет, Саратов!» и даже не понял что произошло. Хорошо, что это был какой-то “заказник” и особо никто не заметил.
“Заказники” отличались от обычных концертов тем, что там люди сидели за столами с едой и выпивкой на каком-нибудь банкете, дне рождения или торжественном мероприятии, а не в концертном зале или театре. И еще они были не всегда запланированы заранее и могли случиться в любую минуту. Нам могли позвонить после концерта в каком-то городе и позвать за деньги выступить там, где отдыхают заказчики. Концерты в концертных залах, ДК и на стадионах планировались заранее за несколько месяцев. Вернемся сейчас в тот момент, когда я уехал в свой первый гастрольный тур. Мне тогда подняли ставку до 300 долларов за выступление, и я отправился в бесконечное путешествие…
С началом нового сезона начались и новые съемки. Когда я начал приходить на съемки без Димы, стилисты мне дали пиджак Гарика с первых выпусков, который был мне маловат в руках. И я закатывал рукава, чтобы не было заметно. Другим резидентам на каждые съемки стилисты приносили кучу модного шмотья из которого они выбирали себе что-то, а остальное относилось опять в бутики. Резиленты снимались почти в каждой передаче. И авторы писали им номера для выступления, если у них не было своего материала, который бы устраивал Гарика, режиссера и редактора. Харламов с Батрутдиновым много писали себе сами, у Воли были свои авторы, с которыми он писал себе. У Галыгина был соавтор Кирилл. Рома и Леша писали себе тоже что-то вдвоем. Я со своим помощником из Пензы не могли в тот момент написать так же смешно, поэтому меня не показывали по телевизору какое-то долгое время. Но я особо не переживал , что не был в телеэфирах «Камеди клаб», потому что я был на вечеринках и гастролях «Камеди клаб»…
Вообще, 2006 год я почти весь провел как в фильме «День сурка», только вокруг был не один и тот же «унылый городишко», а какой-то интересный новый город. Гастроли, гастроли и потом еще раз гастроли…Перерывы только на съемки очередных передач , на которые можно было и не приходить , т.к. меня туда никто не звал официально. Но я ходил со всеми с надеждой, что где-то понадобится и моя помощь… и снова гастроли. Самолеты, поезда, автобусы, гостиницы, концертные залы, цирки, театры и спортивные арены сменяли друг друга, а я все так же выходил на 8-10 минут и делал вид, что читаю по бумажке практически одни и те же шутки. Естественно, какие-то изменения в программе бывали, но незначительные. В каждом городе я спрашивал у местных организаторов вопросы типа «где тут у вас криминальный район?» и «на какой трассе обычно стоят путаны?», и потом на концерте вставлял шутки на местную тематику. Периодически добавлял свежие шутки, но в целом мое выступление всегда было такое – сначала несколько текстовых шуток и потом один или два коротких текстовых номера (типа «фразы, которые никогда нельзя говорить сотруднику ГИБДД»). Материала то у меня было больше, каждую субботу в Атриуме я должен был читать что-то новое (там достаточно было для выхода минут 3-5), но, как правило, это был «жесткач» с матом или что-то просто пошлое и не всегда очень смешное. На концертах первое время я читал так называемый «The Best of…» – текстовые штуки накопившиеся еще со времен КВН, которые нравились мне, но не отмечались авторами + лучшее из написанного уже в Камеди. Практически ничего из этого не было в эфире, потому что в эфире читать просто шутки было нельзя – это был формат Гарика. На концертах он мне ничего не запрещал. Основные деньги я зарабатывал именно с концертов, поэтому не возражал насчет съемок… Хотя, в принципе, не мог возражать Гарику, т.к. он был не только художественным руководителем проекта, но и одним из учредителей Камеди.
Больше 8-10 минут выступать не имело смысла, потому что текстовой юмор зритель долго слушать не любит. Да больше и не требовалось. Как правило, над шутками всегда смеялись и после того, как за 7-8 минут случались раза 3 «бурные и продолжительные аплодисменты», я заканчивал и уходил. Уступал место звездам, которые потом уже «просто разрывали» разогретый зал в клочья. За все время, что я выступал в Камеди, было всего 2 случая, когда совсем не смеялись. И оба раза это были не концерты, а заказные выступления. Один раз на новогоднем корпоративе для «Единой России» меня поставили после Галыгина, который на тот момент был один из самых популярных (включая концерты с Харламовым, Мартиросяном и Волей), и ему надо было ехать еще куда-то, потому что все желали его видеть. Вадик тоже выступал с текстовым юмором, но в отличие от меня выступал в образе и поэтому долго. Он тогда был на волне популярности, и у него было штук 10 очень смешных монологов. Поэтому он проверенным отличным материалом за минут 10-15 просто в клочья разорвал уже веселых депутатов и их семьи. А потом, когда Вадик ушел, вышел никому не известный я. И все вспомнили про накрытые перед ними столы с яствами, потому что пока Галыгин выступал, никто не мог кушать от смеха. Первую минуту – две никто вообще не реагировал, потом пару смешков я услышал вдалеке, но овациями даже не пахло… В другой раз я вышел после Гарика (которому тоже надо было уехать раньше) на чьем-то дне рождения. И, пока тот раздавал автографы и фотографировался с немногочисленными гостями, я отработал на диджея, который должен был включать мне отбивки. Диджей смеялся, остальные даже не смотрели в мою сторону, хоть я говорил в микрофон и достаточно громко…
На гастрольных концертах в ДК и на стадионах я выходил после Ромы и Леши, Таира и Дмитрия Сорокина . После меня шли Батрутдинов, Родригес с Перловым и потом Галыгин. Когда появился Ревва, последним начали ставить его. В конце был какой-то большой номер с массой основных резидентов, но я в нем обычно не участвовал. И ”поклон”. На него выходили все резиденты по очереди под музыку и кланялись зрителям. В конце Таш спрашивал у зала «вам понравилось?», и после ответа шоу заканчивалось. Конечно же все орали «ДАААААА!», потому что Камеди в то время смотрели практически все русскоязычные люди в мире. Многие даже цитировали миниатюры как анекдоты, а некоторые знали их наизусть…
Я ощущал себя каким-то новым артистом группы the Beatles , который везде с ними работает и которого никто не знает в лицо. А ребятам не давали спокойно ходить по городу. Все узнавали их, начинали фотографироваться, просить автографы или просто через окно смотреть, как они кушают в ресторане. Перед концертами вообще автобус проезжал мимо толп кричащих малолеток и фанатов, как у какой-то «фабрики звезд». После концерта, обязательная раздача автографов. Если я выходил из гримерки к автобусу раньше резидентов, то участвовал в ней. Потому что несмотря на то, что меня не показывали особо по телевизору, люди пришедшие на концерт видели мое выступление в зале. И, т.к. не у всех из них память была, как у меня, некоторые подходили и протягивали ручку и что-то, где можно оставить подпись. Если же я выходил из гримерки вместе с организаторами или после выхода резидентов, то до меня никому не было дела, несмотря на то, что все видели мое выступление в зале и многие меня узнавали. Я не чувствовал себя «звездой», и меня это устраивало, потому что я видел побочные эффекты этой болезни…
Некоторые крупные города мы потом посетили второй раз, а к концу года где-то мы уже были и в третий. Ребятам было проще, чем мне. Материала у них было на 20-30 концертов со съемок. А у меня «в загашниках», в основном, были грубые полусмешные шутки с Атриума и «Телемагазин» со съемок, над которым на концертах смеялись слабо. Поэтому мне приходилось выписывать из неиспользованного материала самое лучшее на отдельный листок и потом читать с него. Другими словами, готовиться к выступлению, потому что к концертам в городе, в котором еще не был, я уже не готовился заранее.
