Loe raamatut: «Дневники Энрида Борисовича Алаева. Том 3 и 4»

Предисловие

Дорогой дедушка!

К 99-летию со дня твоего рождения я выпускаю в свет третий и четвёртый тома твоих дневников – «Перед первым прыжком» и «Бранденбург». Читая эти драгоценные страницы, мы узнаём, как вы познакомились с бабушкой Ритой, как ждали своего первого ребёнка, мою мамочку. В предыдущем дневнике ты писал о своей мечте (когда пришлось долго лежать в больнице), чтобы к тебе пришла жена, которой ещё не было тогда на горизонте. И вот, она появилась – та самая девушка, которая захватила тебя целиком. Она сама тебя нашла и заставила себя полюбить. Так началась ваша совместная жизнь: с одного стакана, одной тарелки, одной селёдочницы, двух ложек и двух вилок. Ты поверил в её любовь: ни в жизни, ни в литературе ты не встречал такого сильного чувства.

Однако, немало тревог доставило в начале вашей семейной жизни твоё качество требовательности к себе. Ты был также требователен и к жене. Она должна была преуспевать в доме, в хозяйстве, на работе, на общественной работе, в самообразовании, в самодеятельности и в политике! Нелегко же было бабушке взять такую высокую планку!

Яркой и значимой страницей твоей биографии стало назначение на работу в Германию. 22-го июня 1950-го года ты написал, что вспоминаешь то страшное, зловещее воскресенье, когда кончилась мирная жизнь и тогда ты, пятнадцатилетний мальчишка, не мог и предположить, что через десять лет будешь находиться в самом центре Германии, в бывшем логове фашистского зверя. Ещё в тот страшный день (в 1941-м году) ты записал в своём дневнике, что наш народ победит потому, что не может быть иначе. В свою Родину, в свой народ ты всегда верил.

Уезжал в Германию ты с тяжестью на сердце и глубокой внутренней борьбой: пришлось оставить беременную жену, которую ты так ласково называл «заботка». «У нас с Ритёнком будет свой Максимка или своя Танюшка» – ты уже называл своих будущих детей их именами. Итогом твоей 8-ми месячной работы в Германии стало более 100 писем, которыми вы обменялись с бабушкой. Письма – это совершенно особая реалия твоих дневников. Сколько эмоций, переживаний, размышлений можно проследить, читая их! «Твои письма – единственная твоя ласка, которая может проникнуть ко мне через две государственные границы», – пишешь ты бабушке. Действительно! Благодаря письмам ты и дотерпел до дня долгожданного отпуска, когда смог поехать в Ригу и увидеть свою новорожденную дочку!

Чудесная песня сложилась у тебя вдали от Родины, в ней чувствуется невероятная тоска и надежда на то, что время пролетит быстро, и ты вернёшься домой:

Русская песня над Эльбой разносится,

Тихо тоскует баян,

Думки солдатские птицей уносятся

К милым далёким краям.

«Разлука только укрепляет любовь к Отечеству», и «надежда – самый верный друг человека» – цитаты из твоих дневников, как и многие другие, совершенно очевидно, составляли твой внутренний стержень.

Удивительна твоя способность постоянно подводить итоги. Будь то 20 дней на новой должности, но ты уже сообщаешь, сколько лекций и собраний ты провёл, сколько прочитал книг, сколько написал писем, сколько посмотрел кинофильмов. Пришлось присоединиться к самодеятельности, так как ты не выдержал – сплясал и понял, что теперь тебе не отвертеться. И, конечно, ты не удержался, чтобы не покритиковать второй выпуск Большой Советской Энциклопедии – мол, карты в ней бледные и нет экономических!

В день своего 25-летия ты обращаешься к себе со словами Павлова: «Как бы ни вознёсся ты высоко в науке, всегда имей в себе мужество заявить: я – невежда». Интересно, что ты не раз обращаешься сам к себе на страницах своих дневников – то вдохновляя, то подбадривая себя, а иногда и упрекая.

О твоей работе в Германии ты упоминаешь множество любопытных фактов, в частности – о командировках. Географ в душе, ты мечтал посетить новые места, и это тебе удалось проделать во впечатляющем объёме.

Итак, с тобой вместе мы отправляемся в необыкновенное путешествие. Спасибо за такую удивительную возможность переместиться во времени и погрузиться в другую историческую реальность!

Елена Рулёва

Том 3
Перед первым прыжком
16 июля – 10 декабря 1950 г
1950 год

Июль

16 июля, воскресенье. Москва

Дождик льет с перерывами уже неделю. В такую погоду только спать, напившись крепкого чая с вареньем или писать дневник. Сразу надо сознаться, что первое проще, что дневник писать – пустое дело, не требующее никакого интеллектуального напряжения. Дудки. Писать дневник – мука современного человека. И что самое страшное – этим мучениям мы отдаемся сознательно, уподобляясь библейским великомученникам.

И все-таки дневник – нужное и интересное дело. Мало того: это необходимое дело. Я имел достаточно опыта, чтобы убедиться в этом. Уже две подобных тетрадки испорчены моим неисправимым почерком. Иногда я их достаю из старенького, видавшего железнодорожные виды чемоданчика (заменяющего в нашей холостяцкой жизни гардероб, комод, шкаф, стул, стол и даже пуховую подушку!), достаю и перечитываю собственные мысли. Приятно и хорошо. Хорошо окунуться в освежающую прохладу воспоминаний и убедиться лишний раз в том, что жизнь – чудесная вещь, несмотря на пытающиеся ее омрачить житейские случайные невзгоды.

Даже сейчас, в такую неласковую погоду, сквозь забрызганное дождевой пылью стекло, сквозь скучную, как стенгазета, пелену ненастья – я вижу солнце – вижу озаренную его благодатными лучами зеленую долину, по которой бежит чистый, как алмаз, ручей, а на сочной траве мирно пасется крупный рогатый скот укрупненного колхоза «Путь к счастью».

Мне хочется петь и плясать, но я этого не делаю. Это выглядело бы очень несолидно. К тому же смотр художественной самодеятельности закончился, и мы едем назад в Ригу.

Я так и не знаю, с чего же мне начать свой третий дневник. С окончания института? Со смотра самодеятельности? С ненастной погоды? Со встречи с родными в Москве?

По-моему, начинать надо с главного. Главное – это альфа и омега всего дневника. В любом деле, учил нас Владимир Ильич, надо находить главное звено, ухватившись за которое можно осуществить переход к следующему звену и затем вытащить всю цепь.

Итак, начинать надо с главного.

Не все следуют этому правилу. И нельзя согласиться с тем, что это слишком уж грубое нарушение законов жизни. Роман Толстого «Анна Каренина» начинается в доме Облонских. Директор N-ской бани в отчетном докладе предпочитает две трети посвятить оценке международного положения. Очередное письмо к родителям с просьбой денег любящий сын развивает в тургеневском стиле, описывая красоты природы на шести страницах, затем на шести страницах говорит о своей преданной сыновней любви и, наконец, на последней, тринадцатой странице решается приписать: P.S. Шлите денег. Любящий вас … и прочая, и прочая, и прочая…

Но мне незачем увиливать от главной темы, которая сейчас волнует весь мир. Это – борьба за мир на земле.

Всего пять лет прошло со времени кровопролитнейшей в истории человечества Второй мировой войны. Благодаря героизму советского народа фашизм был разгромлен, и кровью советских солдат был окроплен мир, так долго ожидаемый всеми народами.

Но кому-то не спится. Кто-то не может равнодушно смотреть на мирное голубое небо. Кому -то хочется, чтобы это небо вновь очернили взрывы снарядов и дымы пожарищ. Эти «кто-то» – американские империалисты и иже с ними.

25-го июня заварилась каша в Корее. Южнокорейские войска пресловутого Ли Сын Мана нарушили границу демократической Северной Кореи и открыли военные действия. К этому их толкнули заокеанские хозяева – банкиры Уоллстрита.

Войска демократической Кореи в первый же день отбросили налетчиков за 88-ю параллель и углубились к югу. Успешно развивая наступление, они сейчас освободили уже половину Южной Кореи.

Дядя Сэм, видя, что Ли Сын Ман не оправдал его надежд, решил сам ввязаться в гражданскую войну корейцев. Ему удалось заручиться санкцией организации Объединенных наций, где это решение было принято без представителей СССР и Китая. Таким образом, американские империалисты от угрозы новой войны перешли к открытой агрессии.

Результаты пока таковы: молодцов – американцев бьют на всех фронтах, по всему миру прокатились волны протеста против вашингтонских атомщиков.

Но как еще разрешатся корейские события – трудно сказать. Во всяком случае, Советский Союз никогда не позволит хищникам Уоллстрита поработить корейский народ.

Вот, вкратце, обстановка какая сложилась на Востоке.

Когда я приеду в Ригу, то разработаю и опишу происходящие события подробнее. И вообще, в своем дневнике я буду освящать ту картину, которая на газетном языке называется «международное положение».

Итак, складно ли, нескладно – дневник начат. Дай Бог, чтобы он никому не попал в руки! Последнее время развелось столько критиков, что невольно опасаешься за каждую писанину.

На этом я закрываю свой дневник. Завтра поезд умчит нас к берегам Балтии. До свидания, моя родная Москва!

Здравствуй, Рига!

24 июля, понедельник. Рига

Мы с Леонидкой удачно приехали в Ригу. 21-го июля вся Латвия отмечала десятилетие Советской власти. Это был сильнейший праздник. Красавица-Рига принарядилась к этому торжественному дню и стала еще прекраснее. Почти совсем залечены раны войны. Вместо развалин, которых было еще много в 47-м году, воздвигнуты новые здания, разбиты парки. С центральной улицы Бривибас сняли трамвайную линию и вместо нее пустили троллейбус. Наконец, на углу улицы Кирова и бульвара Бривибас открыли грандиозный памятник Ильичу.

21-23-го июля проходил второй праздник песни Советской Латвии. Это – латышский национальный праздник. Мы с Леонидкой присутствовали на первом дне праздника.

Вчера – тоже праздник: день Военно-морского Флота СССР. В Даугаву вошли военные суда. Мощные салюты дважды потрясали рижское небо: вчера и 21-го.

Все улицы, дома, сады, трамваи, троллейбусы были убраны цветами, плакатами, транспарантами. По улицам ходили юноши и девушки в национальных костюмах. Ликование стало всеобщим.

Леонидке я успел показать уже почти все достопримечательности Риги. Были на кладбище Райниса, на братской могиле, сегодня ездили на Взморье. Смотрели праздник песни, салюты, Сплендид-палас, стадион «Даугава». Да и сама Рига – разве это не достопримечательность? Сколько чарующей красоты и величия в этой балтийской столице!

Братишке Рига понравилась. Противного результата трудно было ожидать. Завтра он еще сходит с Гришей Покутним в Русский Драмтеатр на «Бурю» Лациса, а послезавтра я его провожу домой в Москву.

Настроение – неплохое, хотя и мало денег. Не в деньгах, говорят, счастье. Особенно радуют успехи демократических войск в Корее. Сегодня передали, что они опять продвинулись вперед, тесня американские войска, и заняли два крупных города: Макхпо и Косю. Правильно дают друзья – корейцы! Вчера мне пришлось как раз читать в клубе лекцию о Корее, и я выразил твердую уверенность, что в скором времени с американскими интервентами будет покончено. По всей вероятности, корейские события не развяжут третьей мировой войны, а это главное. Мир сейчас дорог народам, как никогда. Только сумасшедшие могут сейчас мечтать о войне!

28 июля, пятница

На правой странице – карта Кореи (южная часть), обстановку на которой я думаю нанести завтра, ознакомившись лучше с газетами. Народно-демократические войска продолжают наступать: взяты такие города, как Мокпхо, Сунчхонь и Йосу. Американцы бегут. Уже трудно говорить об их «контрнаступлении». Позор американской армии! А еще собираются воевать со всем миром.

Леонидку проводил в Москву, опять мы вдвоем с Гришей. На работе положение сейчас такое: начальник клуба Ильин уехал сдавать экзамены в РВПУ, я остался за него. Работы хватает: в клубе идет ремонт. Кроме того, надо и самодеятельность не запускать, и пропагандистскую работу вести. Все же я успеваю каждый день искупаться на водной станции: или утром рано, или в обеденный перерыв.

Интересно, удастся ли мне перейти на преподавательскую работу в свое родное училище? С генералом Летовым я уже беседовал, с полковником Чернушкиным – начальником учебного отдела – тоже, говорил и с начальником СЭЦ подполковником Лопатиным. Все они не только не против, но и прямо приветствуют. Один камень преткновения – это армейское начальство. Отпустят ли они меня из дивизии Кретова?

Будем надеяться, что все разрешится благополучно. Это было бы чудесно! Я люблю Рижское училище, как родную школу. Два года курсантской жизни были лучшими годами моей солдатской службы. Как сейчас помню…

Или нет, хватит. Опасно рыться в воспоминаниях. Давай, Энрид Борисович, жить настоящим во имя будущего!

Август

9 августа, среда

Не лежит сердце к дневнику. Да особенно и писать не о чем. Работаю по-прежнему. С ремонтом клуба дело затягивается. Продолжаются репетиции самодеятельности. Хлопот много.

Каждый день вырываю часок (чаще всего утром) для плавания. Я очень люблю этот вид спорта и хочу добиться хотя бы низшей квалификации. Учиться приходится самому. В связи с этими занятиями и плаванием беспощадно и катастрофически худею. Но задачу, поставленную перед самим собой, я выполню. За этот сезон научусь плавать кролем.

Я очень жалею, что поздно начал заниматься спортом. В детстве, разумеется, я и плавал, и бегал, и прыгал, и в футбол играл. Но все это было бессистемно. И, казалось бы, где не заняться спортом, как в армии? Однако в Иркутской школе авиамехаников, где я в сорок третьем начинал военную службу, спорт и физкультурные занятия превратили в пугало для курсантов. Гимнастические снаряды казались нам инквизиторскими орудиями пытки, на брусья шли, как на гильотину. А изнурительные кроссы и марш-броски выматывали и без того слабые от военного пайка силы курсантов.

Поэтому, когда мы вышли из школы, одна мысль, что нас не будут мучить на снарядах, приводила в ликование.

Потом я понял, что не заниматься спортом нельзя. Но это было уже поздно. Поздно в том отношении, что я уже не достигну совершенства в каком-либо виде спорта. Вообще-то заниматься спортом никогда не поздно.

В основном спортом я увлекся в Рижском Военно-политическом училище, в котором провел лучшие годы солдатской службы.

Вот мои последние результаты:

Результаты, откровенно говоря, не большие. Да еще эту зиму я пролежал в госпитале, немного подорвал здоровье, что выбило меня из спортивной колеи.

Все это надо будет наверстать за остаток лета и зиму. Особенно надо крепко заняться зимой: усиленно ходить на лыжах, хорошо питаться и не дать этому проклятому эксудативному диатезу опять свалить меня в госпиталь.

Коротко о моих делах в училище: все решено, послал запрос в Москву, в Политуправление ВВС. Ох, если бы пришел положительный ответ! Как бы я был счастлив! Какой рост, какой творческий простор открылся бы передо мной!

Получил письмо от мамы, хочет приехать в Ригу. Она была уже у нас в марте, но разве сравнить мартовскую Ригу с августовской? Пусть приедет, посмотрит на нашу красавицу.

Ну, хватит писанины, надо немного позаниматься. Опять сел за Владимира Ильича: какой бы ответ ни пришел из Москвы, готовиться все равно надо.

20 августа, воскресенье

Пишу у себя на работе – в офицерском клубе кретовской дивизии. Сегодня придется выполнять одну из самых нелюбимых функций – дежурство на вечере танцев.

Вчера очень хорошо отдохнул на Рижском взморье. Погода выдалась чудная. Я как знал, взял себе выходной в субботу: сегодня уже пасмурно и дождик.

Поехали вместе с Женей Шатт. Это – славная девушка, мой хороший товарищ. В предыдущей тетради я больше половины времени и бумаги уделял этой троице: Лиде Пичугиной, Маре Истоминой и Жене Шатт. По некоторым причинам с первой я поругался, со второй почти, и только Женя осталась верна нашей дружбе. Да, с девушками мне не везет. Не везет, не едет.

А какая это чудесная вещь – Рижское взморье! Много я изъездил по Советскому Союзу, но еще такого благодатного местечка не встречал. После такого отдыха сам рвешься на работу.

За три последних дня я получил двенадцать писем от друзей. Всем надо ответить. И не просто отписаться, а обстоятельно и толково ответить на все вопросы.

Получил мечту своей жизни – первый том второго выпуска Большой Советской Энциклопедии. Об этом мечтал еще десятилетним парнишкой в Алексеевке. И увы… пришлось немного разочароваться. Том не отвечает многим требованиям. Особенно меня, как географа, не удовлетворяет качество географических карт. Очень бледны имеющиеся и нет совсем экономических карт. Данные не стабильные, порою старые. Язык многих статей – суконный, все очень кратко и много лишнего. Придется немного покритиковать. Я думаю, что критиковать буду не я один, а многие. Лучшего ожидали мы, советские люди, от нашей энциклопедии.

Но все-таки, это ценное приобретение, и я очень рад.

30 августа

Ночь двадцать восьмого августа долго сохранится у меня в памяти. Как-то получилось, что я и одна девушка – назову ее Ритой – остались ночью вдвоем на улице. Это была чудесная ночь, настоящая августовская, не по-балтийски щедрая на тепло и ласку.

Как-то получилось, что мы решили сходить на речку искупаться. Мы уже сами не знали, что нами руководило. Ночь была очень хмельна и полна дурманных запахов приближающейся осени. Улицы были безмолвны, и мы никого не встретили до самого затона.

Вода была неподвижна и густа, как нефть. Рита быстро сбросила туфли и побежала к берегу – попробовать воду, не холодна ли. Испугавшись лягушки, гулко шлепнувшейся в воду, она кинулась назад и попала в мои объятия.

Хмель ли от выпитого пива колобродил мою голову, сладостное ли безлюдье кругом, или запахи августовской ночи – но мне очень захотелось поцеловать Риту, и я сделал это.

Мог ли я ожидать, что она будет так ласкова со мной? Такой нежности, такой теплой женской ласки я не испытывал никогда.

Я не видел ее лица, а только ее глаза – счастливые и бездонные, я ощущал безмолвное трепетанье ее детских губ, и непонятная сила тянула меня к этой девушке. «Я не верю, что это ты, мой милый. Как ждала я этой ночи! Мне и сейчас кажется, что это во сне…»

Мне не хотелось, но пришлось ее разочаровать. Как неподдельно она переживала! «Я догадывалась, у тебя есть девушка. Но этой ночи я ей не отдам». Потом, нежно обхватив меня своими загорелыми ручонками, промолвила: «Если бы мы оказались вместе, я бы ночами не спала, стерегла твой сон».

Я растерялся. Как я мог ожидать, что в этом крохотном тельце такое богатство любви, такое обилие ласки! Признаюсь, когда мы шли купаться, я хотел нехорошо пошутить с Ритой. Я рад, что мы не осквернили чистоты этой чудесной ночи».

Что мне теперь делать? Я не люблю ее. Для того, чтобы любить, надо до глубины познать человека, а я ее почти не знаю. Конечно, надо будет все прекратить и порвать, может быть, попросить её не ходить на репетиции самодеятельности в наш клуб. Но каждый раз, когда я думаю об этом, мне вспоминается, как она в каком-то безнадежном исступлении целовала мои руки, и становится нехорошо.

Да, Лидия Михайловна Пичугина выхолостила мою душу. Пять лет я любил ее, и пять лет не видел от нее ни ласки, ни нежности, ни теплоты. И сейчас, когда я встретился с Ритой, моя изголодавшаяся душа жадно пила ту ласку, которой я так ждал от другой.

Не дело раскисать. Надо брать себя в руки. А то я и сейчас, сидя на дежурстве в штабе, не могу выбросить из головы эту черноглазую русалку, подарившую мне одну из счастливейших ночей в моей жизни.

Сентябрь

11 сентября, понедельник

Интересно разыгрались события. Писать хотелось о многом, но писать было некогда, потому что все эти дни свободные часы я проводил с Ритой.

После той памятной ночи на Ильгюциемском затоне мне невольно хотелось встретиться еще раз с ней. Такой случай представился в воскресенье. Окончив репетицию, мы поехали с Ритой купаться на Киш-озеро. Мне невольно вспомнилось, как часто приезжал я сюда раньше. А вот сейчас – первый раз я приехал с девушкой, которая полна нежности ко мне. Когда мы шли назад лесом, она сказала: «Дай я скажу тебе на ушко». И вместо этого поцеловала в щеку.

Мы вместе пообедали в «Луне», а вечером пошли на танцы в ресторан «Москва». Вообще не любил танцы, после дежурств в офицерском клубе они мне опротивели, а тут я почувствовал несказанное наслаждение. Рита была в черном вечернем платье, но, по-моему, форма техника-лейтенанта железнодорожных войск ей больше идет.

Домой шли пешком по набережной, через мост. Останавливались каждые десять метров, чтобы сладко поцеловаться.

На следующий день я пригласил ее на выпускной вечер в полит-училище. Этот вечер был еще лучше для нас. Рита познакомилась с моими друзьями. Там же на вечере я сказал ей, что люблю её. На самом деле это не точно, слишком истертое это слово. Я был полон нежности к ней – она сама удивилась: «Я не могла даже предположить, что у тебя такое сердце».

Что меня притягивало к этой девушке? До сих пор я считал себя серьёзным парнем, и не могу сказать, что она купила меня одной лаской. В её глазах я видел беспредельную преданность и нескрываемую боязнь потерять меня. Я вспоминаю свою запись в дневнике в то время, когда лежал в госпитале:

«Где мне найти такую девушку, чтобы захватила меня всего, чтобы сумела вытравить в моей душе образ Лидии Михайловны?

Жена! Какое это милое слово. Как хочется, чтобы она была сейчас здесь со мной, – пришла бы навестить, веселая, морозная, счастливая, верно-любящая. Где она?»

И вот, спустя девять месяцев, я нашел эту девушку. Нет, это неверно: она сама меня нашла. Да, она сама заставила полюбить себя, и мне от этого нисколько не обидно.

Рита всю жизнь жила без родителей, воспитывалась в сибирском детском доме, окончила техникум, сама пробила себе дорогу в жизнь. Эта не испугается трудностей – она видела жизнь, она будет повсюду верна мне и пойдёт со мной на край света. Больше всего я ценю в человеке жажду к знаниям – и это у неё есть, она пойдёт учиться в институт.

А как она дорожит нашей дружбой! И все-таки, ласка и нежность не туманят ей голову, жизнь она понимает реально и не уходит в сторону от хозяйственных, практических вопросов. Нет – она – молодец девчонка.

Пятого сентября, во вторник мы были с ней в «Астории» на Ильгюциемском затоне – там Леша Плесовских устроил небольшой прощальный вечер. Гриши дома не было, и она пошла ночевать ко мне, и, хотя мы спали вместе, ночь осталась чистой: нам и без этого было хорошо.

Потом мы не пропускали ни одного вечера. Вместе ходили на вокзал провожать моих друзей. И с каждым днем все сильнее и сильнее привязывались друг к другу. А в субботу, после концерта самодеятельности, она опять пошла ко мне, и в эту ночь мы стали, совсем, совсем близкими.

До этого она боялась отдаться мне. «Мы расстанемся, я потеряю тебя». И вдруг… Мы стали ещё ближе, ещё дороже друг другу. Теперь вопрос почти решен. Почти, потому что на пути стоят некоторые трудности.

Во-первых, надо устроить учиться её сестренку Дину, которая приехала из Сибири.

Ну, это мне поможет сделать мой хороший друг Вера Владимировна.

Во-вторых, дело в том, что Рита была уже замужем. Нет, меня это нисколько не пугает и не отталкивает, что она не девушка.

Об этом она мне сказала в первую же ночь, когда мы купались на затоне. Но у неё не оформлен развод. А это уже страшнее. Муж бросил её (офицер, техник) и не дает развода. Судя по ее рассказам, парень недалекий и бесшабашный. И это – самая главная трудность на пути к нашей совместной жизни.

Так вот каким стал для меня сентябрь этого года! Ну что ж. Со всеми бывает. Особенно горевать не приходится. Не я первый, не я последний.

18 сентября, понедельник

Стройный ход мыслей нарушился. Опять я стою на психологическом перепутье. Опять ряд надежд приходится перемещать в картотеку с рубрикой «несбыточное».

Мне отказали в месте преподавателя РВПУ. Генерал Шилько, в Риге много обещавший, в Москве передумал.

Сколько рухнуло сразу надежд! Интересная, увлекательная, благодарная работа. Огромные перспективы. Широкий масштаб работы. Знания, знания, знания.

Мне очень тяжело сейчас. И Рита еще не знает. С ней мне как-то легче, но лучше бы в это время я был один.

Ещё не обдумал, что предпринять. А что-то надо сообразить. Иначе эта работа инструктора засосёт меня окончательно. Никак не думал, что самодеятельность, моя отрада, сыграет со мной такую роковую шутку.

Конечно, грустно, но вешать носа нельзя. Я вспоминаю, как тяжело мне было, когда меня ругали за стихотворение «Курсантская жизнь». Очень тяжело. Я вспоминаю ноябрь прошлого года, когда я зашивался на работе. Мне тоже было трудно. Но вот – все же прошло! Пройдёт и это. Всё будет хорошо, Энрид Борисович!

Я счастлив, что нашел Риту. Хорошую, преданную, любящую и любимую жену найти, конечно, труднее, чем приличное место работы.

20 сентября, среда

Вчера давали концерт в полит-училище. Давненько я не подвизался на сцене, где расцветало мое «самодеятельное искусство». Коварной оказалась для меня эта сцена.

Концерт прошел хорошо, с подъемом. Из начальства был Братановский, вместо Меландера – Женя Куренов. Я давно мечтал выступить с нашей самодеятельностью в полит-училище, и вчера эту мечту осуществил.

Вчерашний концерт знаменателен и в другом отношении. Для всех кружковцев перестала быть секретом наша дружба с Ритой. И мы уже не скрывали своих отношений.

Это событие вызвало бурную реакцию. Ребята восприняли спокойно. Женский коллектив раскололся на два лагеря. Некоторые – Тася Буш, Маша Острикова, Тамара Шумилина – одобряют нашу дружбу. Большинство же обвиняют и меня, и её – меня за то, что я «сошел с ума», её за то, что «отбила парня». Чепуха, конечно, но Рита эти сплетни воспринимает очень болезненно. Она дорожит нашей дружбой и боится, что наговоры кумушек «оттолкнут» меня от неё. Малютка моя! Ни на кого я тебя не променяю, золотая моя умница. Я всегда пренебрегал бабьими сплетнями. Противный лагерь своими наговорами добивается обратных результатов: они не только не разобьют нас, а наоборот, ещё больше заставят дорожить друг другом.

Все эти сплетни кончатся, когда мы зарегистрируемся. Гриша послезавтра уезжает в отпуск в Киев. Рита перейдёт жить ко мне. Как самая настоящая жена.

Я очень люблю… нет, не хочется даже употреблять это избитое, испитое, испетое, истрепанное слово. Я дорожу Ритой.

Образ Лидии Михайловны окончательно растаял и исчез из моего сердца.

23 сентября, суббота

Со вчерашнего дня Рита перешла ко мне на квартиру, и мы стали жить как настоящие муж и жена.

Замечательно! Наша холостяцкая комната сразу преобразилась. Она стала совсем другой: уютной, обжитой, аккуратной, словом – семейной.

Вчера весь день (да и сегодня с утра) лил проливной дождь. Мы проводили Гришу в отпуск, потом поехали в клуб: надо было давать концерт. После концерта зашли к Рите и – ко мне.

И что нам был дождь! Мы шли, не замечая его.

Прав Щипачев.

Любовью дорожить умейте,

С годами – дорожить вдвойне.

Любовь – не вздохи на скамейке,

И не прогулки при луне.

И слякоть будет, и пороша:

Ведь вместе надо жизнь прожить.

Любовь с хорошей песней схожа,

А песню – нелегко сложить!

25 сентября, понедельник

Странным может показаться, что в понедельник я обязательно заглядываю в дневник, и эти записи самые пространные. Объясняется это очень просто: в понедельник у меня выходной.

Вот и сегодня я отдыхаю. Риту проводил утром на работу, а сам опять завалился спать. (Жена-то выспалась вчера!) Сегодня – мой выходной, и я имею право выспаться, собраться с мыслями и кое-что из этих мыслей записать.

В субботу у нас было что-то вроде свадьбы. Я устраивал этот вечерок с определённой целью: чтобы Рита поближе познакомилась с хозяевами, и те не шумели бы временно о прописке. Ну, а вечер вышел вроде свадьбы. Были друзья Риты – офицеры Коля с женой Натой и Женя с женой Валей, очень хорошая компания. Молодцы, особенно ребята. Догадливые.

Были еще бывшая хозяйка Риты Зинаида Романовна, сестрёнка Дина и мои хозяева. Вечер прошёл весело, хорошо и аккуратно.

Теперь уж, после такой «вроде свадьбы» (настоящую мы решили сделать тогда, когда приедет мама), мы окончательно стали относиться друг к другу как муж и жена.

Вчерашнее воскресенье – чудеснейший день. Нет, как это приятно сознавать на работе, что дома тебя кто-то ждёт, чьи-то нежные руки стремятся обнять тебя поскорее… Это очень радостное ожидание.

Днем заехали Бабушка, Володя Казанцев. Рита молодец, как хозяйка. Бабка не нахвалится, а мне уже хвалить неудобно: не люблю мужей, которые хвалят своих жён всем и всякому.

Сегодня роли переменились: Рита ушла на работу, а я обречён в одиночестве ждать звонка в дверь.

26 сентября, вторник

Самым неожиданным образом я попал в наряд. Об этом мне сообщили за полчаса до заступления, и вот я опять сижу на дежурстве в штабе дивизии.

Все эти дни я живу какой-то особенной, новой жизнью. В конце концов моя холостяцкая жизнь оборвалась так неожиданно, что удивляться приходится не только моим знакомым, но и мне самому. Очень хорошо, что до сих пор я только приятно удивляюсь. Не было ещё ни одного случая, который омрачил бы нашу дружбу с Ритой. Наоборот, мы все больше и больше привязываемся друг к другу, а я нахожу в ней всё новые и новые хорошие качества.

Рита оказалась очень хорошей, заботливой хозяйкой, даже трогательно заботливой. С хозяйкой Эрной Петровной она быстро сошлась, подружилась, и теперь носится по дому, будто всю жизнь прожила в нем. Вчера мы вместе стряпали пельмени. Я не шибко сентиментальный человек, но и то немного умилился этой семейной идиллии.

Рита – очень приветливая хозяйка: «Я люблю тебя, поэтому мне дороги все твои друзья». Вчера зашел Славка Елишев, попал как раз к обеду, и Рита ухаживала за ним чуть ли не больше, чем за своим мужем. Славка слыхал, что я собираюсь жениться, но не ожидал, что это произойдёт так быстро. Он приятно удивился разительной перемене в нашей с Гришей комнате. Он помнил ее «холостяцкий вид».

Да, это хорошо, что Рита экономная хозяйка, но не жадная. А как она стремится сделать нашу комнатку уютной и приветливой! Так ласточка ухаживает за своим гнездом.

Сегодня мне удалось устроить учиться в педучилище Дину, её сестрёнку. Это очень хорошо. Правда, нам придётся помогать ей. Но и это хорошо. Я подумал: «Неужели бы я позволил, чтобы мой Леонидка буйствовал?»

Сплетни в клубе кончились, едва услыхали, что у нас было что-то вроде свадьбы. Все поздравляют и меня, и её – желают счастья и прочее.

Словом, пока всё идет хорошо, даже лучше и лучше.

Буду надеяться, что в дальнейшем всё будет ещё лучше.