Тотальная война. Выход из позиционного тупика

V

Операции союзных армий в Польше восточнее Вислы привели, как я того и ожидал, к фронтальному следованию за русскими с непрерывными боями. Правда, производились попытки охватить русских, но они оставались всегда тщетными. Хотя русской армии и не позволили задержаться, но уйти ей удалось. Русские часто предпринимали ожесточенные контратаки крупными силами, а многочисленные участки заболоченных рек и ручьев представляли им вновь возможность устроиться и успешно оказывать дальнейшее сопротивление. Беспрерывное движение в течение нескольких недель по плохим дорогам и большей частью при неблагоприятной погоде потребовало от наших войск большого напряжения. Одежда и обувь оборвались, снабжение продовольствием становилось затруднительным, построек для размещения войск на ночлег было очень мало, так как русские при отступлении систематично уничтожали или сжигали все продовольственные средства и селения. Скот они угоняли с собой и затем предоставляли ему дохнуть по большим дорогам. Если увлекаемое с отступающими войсками население загромождало пути, то его сгоняли с дорог в болото. Много сцен из русского образа ведения войны запечатлелось у меня в памяти.

Условия подвоза с каждым днем усложнялись, особенно в 12-й армии, которая все больше удалялась от своих конечных железнодорожных станций. После взятия Ломжи и Осовца в 8-й армии тыловые сообщения улучшились. Снабжение с фланга стало возможным, но все-таки оставалось весьма затруднительным. Все перевозочные средства, которыми мы располагали, прежде всего использовались для подвоза боевых припасов. Наша выдохшаяся пехота, чтобы атаковать, нуждалась в тем большей артиллерийской поддержке, чем дальше мы продвигались на восток. Но соответственно с удалением вырастали затруднения в подвозе боевых припасов. Таким образом, боевые действия затруднялись и становились менее энергичными. Позднее, после заключения мира с Россией, один русский штаб-офицер сказал мне, что он не может понять, почему мы тогда не наступали более энергично, что привело бы русскую армию к разложению. Командование и войска делали все усилия, чтобы достичь этой цели, но когда при полной дисциплине, при доброй воле и при наивысшей энергии каждого в отдельности силы все же падают, то и воля не может помочь.

Мы построили связующий железнодорожный путь из Вилленберга через Хоржеле на Остроленку и относительно скоро восстановили и другие железные дороги, но концы подвоза по грунтовым дорогам все увеличивались и далеко превзошли установленный нами максимальный предел в 120 километров. Положение Антанты во время ее большого наступления летом 1918 года было много легче. Непосредственно за фронтом Антанта располагала многочисленными железнодорожными линиями, по которым подвозилось вперед ее чудовищное по количеству боевое снабжение, служившее реальной поддержкой пехоте. Последняя имела возможность пользоваться автомобильными колоннами, отдыхать в хороших помещениях, на хорошем довольствии и затем со свежими силами вновь вступать в бой.

Во исполнение распоряжения, отданного верховным командованием, операции получили свое развитие. Холм и Люблин перешли в наши руки еще до конца июля. Но далее на восток мы энергично не наступали, и русские получили нужное время, чтобы вывести войска из дуги охвата на юг и образовать новый фронт.

Генерал фон Воирш захватил западные предмостные укрепления Ивангорода, 28-го переправился севернее в виду неприятеля через Вислу и был здесь энергично атакован противником. Я считал эту переправу очень трудной, тактически она удалась, но общее стратегическое положение от этого не изменилось.

Русские перед 9-й армией в начале августа оставили внешние позиции Варшавы и самый город Варшаву.

5 августа 9-я армия заняла столицу Польши. 9-я армия вышла из подчинения нам и перешла в непосредственное распоряжение верховного командования. В то же время генерал-фельдмаршал принц Леопольд Баварский получил командование над армейской группой Воирша. Верховное командование, несомненно, имело свои основания для этой новой организации командования^[16]. Но моя работа этим не была облегчена, тем более что снабжение 9-й армии осталось в нашем ведении. При дальнейшем наступлении мне пришлось вести много переговоров непосредственно с этой армией, 9-я и 12-я армии соприкасались очень близко. Верховное командование было слишком занято, чтобы я мог себе позволить обременять его всеми возникающими при этом частными вопросами.

Взятие Варшавы доставило нам особое удовольствие. Осенью 1914 года мы выдержали за нее тяжелую борьбу. Той кампанией было заложено основание для одержанных теперь успехов, внешним признаком которых явилось взятие Варшавы.

В последующие дни армии фронта генерал-фельдмаршала принца Леопольда Баварского переправились всеми частями между Варшавой и Ивангородом на широком фронте через Вислу. Верховное командование еще раз попыталось достигнуть охвата и двинуло армии этого фронта на Брест-Литовск, имея в виду, что еще большие силы русских находятся севернее Люблина. Но и эта попытка оказалась тщетной – русские отошли. В тот момент, когда генерал-фельдмаршал фон Макензен устремился к Брест-Литовску, фронт принца Леопольда вышел на Буг ниже крепости.

В последние дни июля, после переправы 12-й армии через Нарев, все внимание генерала фон Гальвица устремилось к югу, на Буг. Он надеялся охватить еще находившегося у Варшавы противника.

Ввиду этого он решительно перенес центр тяжести действий на правое крыло, на Вышков и к Бугу. Как я опасался и как это предвиделось генералом фон Гальвицем, эти надежды не осуществились. Около 10 августа 12-я армия получила приказ двигаться определенно на восток, правым крылом вверх по Бугу. Таким образом, 12-я армия вошла в тесное соприкосновение с 8-й, которая после падения 5 августа Остроленки расширила захваченный ею район на южном берегу Нарева и теперь наступала главными силами на Ломжу.

Тем временем были взяты Сероцк, Зегрж, а также и Домбэ и закончено обложение Ново-Георгиевска. Генерал-фельдмаршал вверил взятие крепости генералу фон Безелеру. Части 9-й и 12-й армий, находившиеся перед Ново-Георгиевском, были ему подчинены. Он также получил большое число самых тяжелых австро-венгерских орудий навесного огня.

Распоряжения для атаки Ново-Георгиевска, объединение командования 8-й и 10-й армий, атака Ковно и обстоятельства в Литве и Курляндии предъявляли большие требования к работоспособности моего штаба и моей. Хотя мы и не руководили самостоятельно операциями в летнюю кампанию 1915 года, а в основных чертах следовали указаниям верховного командования, на меня все-таки ложилась огромная работа: приходилось приводить в исполнение целый ряд мелких и крупных решений. Различие во взглядах с генералом фон Фалькенгайном, что при самостоятельности наших характеров являлось вполне естественным, возлагало на меня особый долг – приводить в исполнение замыслы верховного командования, не сходившиеся с моим мнением, еще с большей тщательностью, чем если бы я был с ними согласен или если бы это были мои собственные планы.

VI

Взятие Ново-Георгиевска непосредственно не повлияло на дальнейшее развитие операции. Это было самодовлеющим предприятием в тылу армий, наступавших на восток. Генерал фон Безелер, покоритель Антверпена, и его исключительно работоспособный начальник штаба полковник фон Зауберцвейг следили за тем, чтобы не было и мысли о так называемой осаде со всеми ее аксессуарами. Одно окружение могло уже привести к падению Ново-Георгиевска. Гарнизон этой крепости в 80 000 человек не мог долго удерживаться. Удивительно, почему великий князь оставил гарнизон оборонять Ново-Георгиевск, тогда как в дальнейшем Брест-Литовск и Ковно были брошены. Он должен был дать себе отчет, что крепость удержать нельзя и что состояние укреплений не находится на такой высоте, чтобы противостоять тяжелому навесному огню.

Генерал фон Безелер решил атаковать северо-восточные форты, это направление указывалось очень скоро восстановленной железной дорогой Млава – Цеханов – Насельск. Прежде всего, было важно, чтобы подвезенные по железной дороге артиллерию и боевые припасы можно было развернуть, двигая их лишь на незначительное расстояние по грунтовым дорогам, чтобы избежать поглощающей большое время постройки узкоколейных железных дорог с паровой и конной тягой. Сила фронта не играла роли, так как многочисленный боевой комплект для тяжелых орудий сглаживал все затруднения атаки. Артиллерия была немедленно подвезена, как только была готова железная дорога до Насельска.

9 августа окружение Ново-Георгиевска было закончено, и вскоре началась установка артиллерии и снабжение ее боевыми припасами. К середине августа батареи могли открыть огонь. Действенность его казалась недостаточной. Многие, кажущиеся умниками, когда дело уже окончено, держались того мнения, что ускоренная атака ни к чему не приведет: что в одном случае хорошо, то в ином бывает неправильно. Это колебание было быстро преодолено. Северо-восточные укрепления были обстреляны размеренным огнем и взяты приступом. Затем последовала атака на всем фронте севернее Вислы. Наши войска, состоявшие преимущественно из ландвера и ландштурма, взялись за него энергично. 19 августа Ново-Георгиевск пал.

Его величество император немедленно посетил крепость и поблагодарил войска. При этом присутствовали генерал-фельдмаршал и я. Я смог убедиться как в разрушительности действий тяжелой артиллерии, так и в плохом способе постройки верков.

Освободившиеся здесь войска были переданы, с согласия верховного командования, 10-й армии, которая, к сожалению, получила просимые ею подкрепления слишком поздно. Батареи очень тяжелых калибров были направлены против Гродно. Ковно тем временем уже пал.

К концу августа русское привисленское генерал-губернаторство целиком перешло в руки союзников. Германия и Австро-Венгрия, как и раньше, поделили между собой администрацию. Разграничительная линия на запад от Вислы шла по Пилице, а к востоку – приблизительно по нижнему течению Вепрша. Было образовано германское генерал-губернаторство в Варшаве, во главу которого был назначен генерал фон Безелер, и австро-венгерское военное губернаторство в Люблине. Разделение власти оказалось вредным для общих интересов союзников: по этой причине не удалось осуществить много настойчиво требовавшихся мероприятий.

С осени 1914 года Главнокомандующий на Востоке руководил администрацией занятой части Польши. Теперь она было передано генералу фон Безелеру, взамен у нас явилось много административных забот на северо-востоке.

Ново-Георгиевск был, быть может, последней крепостью с поясом фортов, которая была взята после полного обложения. Я это говорю не потому, чтобы я верил в разоружение. Мир скоро очнется от этого заблуждения, а человечество, можно об этом сожалеть, никогда не разоружится. Но время крепостей с поясом фортов прошло. Они не могут противопоставить ничего равноценного современной артиллерии и ее огромным запасам снарядов и должны исчезнуть. Сухопутные укрепления остаются необходимыми, но они будут больше носить характер широко растянутых пограничных позиций.

VII

Когда 10 августа 12-я армия получила приказ о наступлении вверх по Бугу, она с запада примкнула уступом назад к 8-й армии, наступавшей по обоим берегам Нарева на Ломжу. Я стремился при дальнейшем движении сохранить это уступное расположение, чтобы использовать возможность взаимного фланкирования. Но постепенно внутренние крылья обеих армий оказались на железной дороге Остроленка – Лапы на одной высоте. Южнее Буга соответственно продвигался фронт генерал-фельдмаршала принца Леопольда.

Главнокомандующий на Востоке должен был при этом наступлении регулировать тактические детали, не имевшие значения для общего ведения войны. Подполковник Гофман и я часто вступали в разговор с армиями. Оба начальника штабов армий, подполковник Марквард и майор граф Шверин, были прекрасными солдатами и деятельным образом помогали своим командующим армиями.

9 августа Ломжа была взята. В течение продолжительного времени мы имели в Восточной Пруссии в нашем распоряжении эскадру аэропланов для бомбардирования. Часто бомбардировалась крепость-застава^[17], в которой располагался штаб неприятельского корпуса или армии, и приходили донесения о блестящих результатах. Когда я теперь захотел убедиться в произведенном разрушении, то его оказалось невозможным установить. В интересах войск я был доволен: они нашли помещения для расквартирования. Только впоследствии образец наших бомб стал более действенным, и летчики стали больше интересоваться бомбометанием.

При дальнейшем наступлении почувствовался напор фронтов Макензена и принца Леопольда на север, и 12-ю и 8-ю армии пришлось также уклонять влево. 18 августа генерал-фельдмаршал фон Макензен подошел к Брест-Литовску, фронт генерал-фельдмаршала принца Леопольда Баварского приблизился к Беловежской Пуще, а 12-я армия к Белостоку, бывшему центру прекрасной прусской администрации Новой Восточной Пруссии в конце XVIII и начале XIX столетия; 8-я армия продвигалась в узком пространстве между Белостоком и Наревом в направлении на Гродно, чтобы с юга овладеть Осовцом. 22 августа Осовец был занят. Мы хотели его брать с востока и с севера, а взяли с юга. Это война! В последних числах августа обе армии продолжали наступление на линию Белосток – Осовец, но в несколько более северо-восточном направлении – 12-я армия в район севернее Волковыска, а 8-я на Гродно. Тем самым обе армии все более выходили из тактического взаимодействия с обоими южными фронтами, которые после взятия 25/26 августа Брест-Литовска двинулись на Пинск и Барановичи. Они постепенно вовлеклись в операцию, которая подготовлялась в более северном районе.

В начале сентября 8-я и 12-я армии достигли района Гродно и приблизительно через две недели должны были прибыть в Лиду севернее Немана. С начала наступления для достижения этой цели им потребовалось приблизительно восемь недель. 12-я армия должна была при этом сильно уклониться на юг. Как важно было бы, если бы вместо этого движения состоялась непосредственная атака на участке Ломжа – Гродно. Но это было невозможно. Но и операция, охватывающая с севера Гродно и связанная со взятием Ковно, позволила бы достигнуть этого района значительно скорее и с бо́льшими результатами. Эта операция оказалась бы более действительной даже в первой половине августа, если бы она была проведена с полной энергией.

Временно создалось впечатление, как будто верховное командование хочет в этом положении приостановить наступление на восток. Оно перебросило значительные части из армии генерал-фельдмаршала фон Макензена, а позднее также части 12-й и 8-й армий на Западный фронт и в Южную Венгрию. Но при этом верховное командование предоставило свободу развития операциям, начавшимся тем временем со взятия Ковно и нашего вторжения в Литву и Курляндию.

VIII

Взятие штурмом Ковно было смелым подвигом. Чтобы сделать его возможным, центр и правое крыло 10-й армии, бывшие и без того сильно растянутыми, должны были принять еще более рассредоточенное расположение. Только таким путем мы могли стянуть к западу от Ковно наступательную группу известной силы. Главнокомандующий востоком и генерал фон Эйхгорн взяли на себя ответственность за ослабление других частей фронта. Генерал фон Эйхгорн уже много раз жаловался мне, что 10-я армия слишком долго находится в бездействии, и с радостью приступил к новой задаче. Он и начальник его штаба, полковник Хель, были смелыми людьми и охотно брали на себя ответственность. Генерал фон Эйхгорн был офицером блестящих духовных качеств и образцовым воспитателем своих войск.

Атаку должен был производить усиленный XL армейский корпус генерала Лицмана.

Пылкий генерал Лицман имел большое влияние на солдат. Его военная слава началась с Бржезинского прорыва 22–25 ноября 1914 года. Когда-то он отрицательно писал о корпусе гвардейских офицеров, но при прорыве ему пришлось признать, какую мощь давал этот корпус офицеров. Я сам горжусь тем, что был армейским пехотинцем, и, попав в 8-й лейб-гренадерский полк, я мог изучать офицерский корпус, в котором, подобно гвардии, жили особые традиции. Традиции имеют законное право на существование, но они не должны давать преимуществ и вести к чванству, в противном случае их действие становится отрицательным и их надлежит откинуть.

Атаку Ковно затруднял недостаток в тяжелом навесном огне. Те средства, которые верховное командование дало нам в конце июля, были отправлены под Ново-Георгиевск. У нас из тяжелых калибров осталось всего несколько батарей, которые могли действовать только с железнодорожного полотна и имели небольшую дальность. Но нас никакие затруднения не останавливали, мы проложили нужные ветки. Атака могла быть произведена лишь на участке между железной дорогой Вержболово – Ковно и Неманом, – это обусловливалось общим положением. Правое крыло атаки находилось все время под сильной угрозой, и эта угроза росла по мере того, как мы продвигались вперед. Русские могли в любой момент очень сильно фланкировать его артиллерией. Ландштурменная бригада прикрывала севернее Немана левое крыло; вслед за наступлением Неманской армии она была продвинута через Дубиссу до северо-западных укреплений Ковно.

В начале августа железные дороги были готовы. Теперь не хватало снарядов для тяжелых полевых гаубиц. Я израсходовал свой резерв снарядов, но начальник боевого снабжения Восточного фронта полковник Рошток имел всегда еще что-нибудь в запасе. Таким образом, 8 августа все было наконец с большим трудом собрано и доставлено, и атака могла начаться. Еще ни одна крепость не была атакована с такими ничтожными средствами, но войска, предназначавшиеся для атаки, были воодушевлены бодрым духом своих вождей.

В этот момент, как я припоминаю, русские находились еще недалеко от Вислы, против Варшавы.

6 августа пехота уже продвинулась вперед на участках атаки, чтобы поставить в лучшие условия артиллерийское наблюдение, 8 августа начался артиллерийский бой. В ближайшие дни предстояло штурмовать целый ряд сильных позиций. Силы назначенных для атаки войск как будто истощались. Но генерал Лицман к 15-му числу тем не менее добрался до линии фортов. К счастью, русские оказались малоспособными выдерживать огонь тяжелой артиллерии^[18]. Это позволило свежей роте, к которой примкнули и другие части, 16-го числа прорваться сквозь западный участок фортового обвода. 17-го генерал Лицман перешел через Неман и взял город и восточные форты. Трофеи были менее велики, чем при взятии Ново-Георгиевска. Но здесь атакованная крепость не была обложена, и тыл оставался свободным. Через Восточный фронт она сохраняла связь с остальной армией. Почему армия не помогла и лежит ли причина этого во внезапно быстром падении укреплений, остается мне неизвестным.

Все мосты, в том числе и столь важный железнодорожный, а также туннель на восточном берегу Немана, были разрушены, последний, к счастью, не окончательно и его вскоре удалось восстановить. Поэтому мы смогли установить движение в районе восточнее Немана, в виленском направлении, еще до того, как был готов железнодорожный мост. Восстановление железных дорог было жизненным вопросом для армий при намеченном развитии операции.

Город Ковно нужно было охранять до фабрик включительно. Последние погорели, население бежало. Здесь я убедился, в какое трудное положение попадают войска, когда им приходится размещаться без содействия местного населения.

Немедленно после взятия Ковно генерал фон Эйхгорн выдвинул генерала Лицмана с принимавшими участие в атаке войсками вдоль железной дороги на Вильно и подтянул ближайшие войска через захваченную переправу на Немане. Одновременно он двинул остальные части 10-й армии – XXI армейский корпус генерала фон Гутьера – главными силами на Олиту, а слабые части через августовские леса на Гродно. Последние действовали в тесной связи с продвигавшейся туда же 8-й армией, которая уже вышла почти на ту же высоту.

Генерал фон Эйхгорн намеревался захватить переправы через Неман по всему фронту, действуя, таким образом, в пределах намеченной нами операции. Это вполне отвечало нашим намерениям. Если, с одной стороны, особенно в вопросах, где интересы армий сталкивались, надо было многое регулировать, то с другой стороны самостоятельные решения армий значительно облегчали ход дела. Задача армии заключалась в том, чтобы своевременно сообщать, как они оценивают обстановку и что хотят. Стыки армий всегда вызывают трения. На востоке, особенно при позиционной войне, это не проявлялось столь ярко, как позднее на западе. Иногда там доходило до того, что граница участка являлась как бы высоким забором, и можно было смотреть только вдоль, но не через него. Одной из важных задач верховного командования было это урегулировать и не допускать, чтобы стыки превращались в слабые тактические пункты.

Наступление центра и правого крыла 10-й армии сопровождалось горячими боями. Под гнетом событий у Ковно русские сначала очистили левый берег Немана, предварительно основательно разрушив железные дороги и мосты, но вскоре отступили и дальше, в направлении на Орайы. XXI армейский корпус уже 26 августа занял Олиту. К концу августа 10-я армия переправилась через Неман и продолжала медленно наступать к железной дороге Гродно – Вильно. Но еще не дойдя до железной дороги, она наткнулась на упорное сопротивление, которое сразу не смогла сломить. Русские начали перебрасывать силы из восточной Польши на север.

Тактическое воздействие наступления 10-й армии на правом берегу Немана в направлении на Гродно вследствие огромных лесных пространств к северо-востоку от этой крепости было незначительно. Но русские стали весьма чувствительны. Они неожиданно скоро оставили Гродно при начале атаки правого крыла 10-й армии и особенно 8-й армии. Уже 1 сентября генерал фон Шольц захватил 75-й резервной дивизией юго-западные укрепления Гродно, а 2 сентября, после сильного уличного боя, овладел и городом. Неподалеку, к востоку от Гродно, на реке Котре и ее северном притоке из озера Белое^[19], он уже наткнулся на сильное сопротивление противника.

В осадной артиллерии более не было надобности, и она была возвращена в распоряжение верховного командования.

Генерал фон Гальвиц с боем достиг Свислочи. Фронт принца Леопольда Баварского прошел сквозь Беловежскую Пущу, которая изрезана дорогами и отнюдь не представляет непроходимого болотистого участка. Южнее войска продолжали наступать на Пинск.