Loe raamatut: «Ваше Сиятельство 1 (+ иллюстрации)», lehekülg 3
– Ваше сиятельство, просим к столу. Ужин подан.
К столу, так к столу. Правда с моими губищами есть неудобно, точно как целоваться, ничего, день другой потерплю.
Ужин мне понравился: разнообразно и вкусно. Разве можно ожидать иного от стола семьи Ельских? Да, после смерти отца наши финансовые дела пошли на спад. Маме пришлось отказаться от доли в «Тверском Стандарте» и даже уступить оливковые сады на Кипре, но все равно мы твердо стояли на ногах. А на столе… На столе запеченная белуга с картофелем и белыми грибами, бараньи ребрышки, зажаренные до хруста, и салат с креветками и красной икрой. В общем, не голодаем. Ах, да, еще Даша. Разумеется, не на столе, а возле него. Пока она по принятому обычаю тонкой струйкой наполняла бокал графини эфесским белым, я любовался ее красивым лицом, в обрамлении темных, почти черных волос и светлокарими глазами. Они, едва встретившись с моими, стали беспокойными, и на лице Дашеньки Новоселовой тут же проступил румянец. Опалил я ее своим вниманием. От чего так? Вроде прежний граф Александр Петрович в общении с молодой служанкой ничем этаким себя не проявил.
– Ваше сиятельство, что пить изволите? – спросила она, еще более порозовев пухлыми щечками.
А я в этот момент почувствовал, что сейчас мне очень хочется женщину. При чем в самом нескромном смысле. Такого яркого желания в этом теле у меня пока еще не поднималось. Даже когда я обнимал и целовал Айлин, это происходило как бы невинно, отчасти по-дружески, отчасти не по-дружески. А вот теперь в моем теле начал просыпаться мужчина, этакий самец, быть может с опасной пометкой «альфа».
– Вино ему нельзя, – предостерегла Елена Викторовна.
– Мам, опять? Мы же недавно говорили на эту тему, – напомнил я. – Я сам решаю, что мне можно, а что нельзя. Договорились? – и чтобы не ставить графиню в неловкое положение, я сказал служанке: – Даш, я хотел бы чай с мелиссой и чабрецом, – и добавил, извлекая из идеи максимальную выгоду: – Только попозже, через час после ужина. Принеси, пожалуйста, в мою комнату.
– Ваше сиятельство, вам… – она явно растерялась, так, что даже вышла заминка с продолжением ее речи, – вам с какими сладостями следует подать?
– С медом. Нет, лучше с вишневым вареньем, – решил я, заканчивая терзать кусочек рыбы и понимая, что графиня Елецкая тоже чувствует себя смущенной.
Скорее всего потому, что сын не просто позволил ей перечить, а ясно обозначил свое новое, гораздо более весомое положение в семье. Ничего, для мамы это полезно. Несколько таких небольших обломов, и у нее пропадет желание диктовать сыну свои правила.
Поднявшись после ужина в свою комнату, я устроился за рабочим, включил коммуникатор. Коммуникаторами здесь называли устройства, отдаленно напоминавшие компьютеры в мире, покинутом мной недавно. Только принцип работы этих устройств и содержимое очень отличалось. Основу их составляли кристаллы реута и мелкие вкрапления марсима на медной подложке. Как известно, марсим – превосходный накопитель энергии эрминговых потоков, а кристаллы реута хороши в передаче и сопоставлении энергоинформационных образов. Коммуникаторы объединялись во Всеимперскую Информационную Сеть. По сути, это и огромная библиотека, информаторий, одновременно удобная связь между людьми за отдельными терминалами. Интернет? Типа того, только на магической основе. Но, ладно, техническая сторона вопроса сейчас не интересна.
Я потянул бронзовый рычажок, и овальный экран похожий на иллюминатор глубоководного аппарата вспыхнул зеленовато-голубым светом. Изображение в нем было несколько размытым, за то объемным. Появился Багряный Имперский дворец рядом со стенами Кремля, дальше высоко в небо поднимались башни: Вторая Имперская, Китай-Городская и Басманный Причал в лучах золотистого света. Внизу экрана с некоторыми опознанием явилась надпись: «Добрый вечер, ваше сиятельство! 19 часов 43 минуты в столице Российской Империи. Сегодня 17 апреля, 4 347 года от П.Т.»
Вот последнее «От П.Т.» меня чуть сбило с толка – все-таки память от прежнего графа ко мне перешла не идеально. Лишь потом я сообразил: «От П.Т.» означает «От Перунова Торжества». То есть того самого дня, когда наш Перун победил Зевса в поединке на молниях во время игр на Олимпе. Блистательно победил и в награду взял себе вторую жену – Геру. Хотя ее чаще называют Диолой. Следом многие греческие боги признали верховенство Перуна и потянулись за Диолой на Русь, разумеется, тогда еще не ставшую огромной империей.
Заставка на коммуникаторе красивая, почти живая, но меня интересовало другое. Я надел на голову управляющий обруч, подкрутил рифленый лимб и подал мысленный запрос: «Урочеев Евграф Павлович». Ждать пришлось пару минут, наконец в мутноватом объеме экрана возникла мрачная физиономия с пышными седоватыми усами, маленькими слезливыми глазками. Общие сведения о князе, его семье, поместьях меня не интересовали. Я перешел на вкладку «место работы» и затем «статус». Увы, пока он так и числился главой Ведомства Летающих Машин. Вопреки заверениям Голицына, что князь скоро будет отстранен, ничего не поменялось. А может по каким-то причинам обновление информации запаздывает. Ладно, поживем пока с этим, пусть пока возглавляет – продажная шкура, британская подстилка. Уж слишком либерален наш император Филофей Алексеевич, будто не Романов он, а какой-нибудь Пупкин.
Я подал новый запрос: «летающие машины ариев», после задержки в три-четыре минуты на экране появились островерхие пирамиды и вид на древние руины где-то в Сибири, затем пошла текстовая информация. Большую часть ее я знал едва ли не наизусть. Когда попадалось, что-то новое, я задерживал внимание на тексте, вчитывался, переходил на новые вкладки. Некоторые не открывались – к ним требовался особый доступ, которого у меня пока не было. Так прошел час. В дверь тихонько постучали, и я вспомнил о чае и Даше.
– Войдите! – сказал я, закрывая последние вкладки на экране коммуникатора.
– Ваше сиятельство… – Новоселова робко приоткрыла дверь, – ваш чай.
– Ну так, заноси, – с улыбкой повелел я, встал с кресла и сел на край кровати. – Сюда, Дашенька.
– Прямо на постель? – с сомнением спросила она.
– Отчего же нет? Мне нравится многое делать в постели: читать книги, пить чай, просто валяться и много чего еще, – я наблюдал, как она неловко поставила разнос с фарфоровым чайничком и чашкой на постель. В хрустальной вазочке рубиновым отблеском манило к себе вишневое варенье. Здесь же была вазочка с вареньем айвовым и шарики ореховой халвы.
– Присядь, пожалуйста, – сказал я ей, пришлепнув ладонью по краю кровати рядом с собой.
– Но, Александр Петрович, это же… – Даша замерла в нерешительности. – Мне же так нельзя делать.
– Даш, в моей комнате можно. Здесь мои правила. Посиди рядом, пока я буду пить чай, настоял я.
Она повиновалась, присела и тут же засуетилась:
– Позвольте я вам чай налью? Он уже настоялся.
Я, конечно, позволил. И пока она это делала с особой аккуратностью и трепетом, решил испытать одну из ментальных заготовок, в далеком прошлом названую мной «Мангад урф», что в переводе означало «Золотой срез». Меня особо интересовало как старый ментальный шаблон будет взаимодействовать с местными магическими потоками. Я активировал его и будто случайно коснулся руку Даши в тот момент, когда она ставила чайник на прежнее место. Мой импульс проник в нее и вернулся, неся информацию о ее эмоциональном и ментальном состоянии. Я получил вот такой срез:
«Огромное волнение. Возбуждение. Страх. Физическое влечение. Значительный интерес к вам».
Вот не знаю, радоваться или расстроиться. С одной стороны шаблон работает, а с другой информация слишком скомканная, сжатая. Но недостатки можно частично доработать. Сам отклик Даши меня порадовал. Оказывается, нравлюсь я служанке. И наши желания могут очень даже совпасть.
После того как я сделал несколько глотков травного напитка, оценив его превосходный аромат, я положил руку на колено Даши. Тихо смял пальцами ткань ее юбки.
Девушка едва не вскрикнула и повернулась ко мне.
Глава 4. Графский десерт
Как же мило она сейчас выглядела с приоткрытым ротиком и огромными от изумления зрачками, похожими на черные дыры! Сколько в них разом всего отразилось! Смятение, испуг, непонимание и в то же время немой вопрос, вроде того: «Вы это всерьез? Вы же еще совсем мальчик! Я вам интересна?»
Если учесть, что Даша на несколько лет старше меня – ей уже стукнуло двадцать четыре – то ее растерянность от шалости юного графа казалась еще более трогательна. Жаль только, что юбка на ней длинная и закрывала ноги на большую часть ног. Но это погрешность вполне исправима.
– Зачем носишь такие длинные юбки? – спросил я, поглаживая ее колено.
– Но Александр Петрович… – она часто дышала.
– Даш, у тебя, несомненно, очень красивые ноги. Тебе есть что показать. Знаешь, как мне хочется посмотреть? – она, конечно, знала, но я для убедительности сообщил заговорщицким полушепотом: – Хочется со всей мужской страстью. Позволишь? – я осторожно потянул край юбки вверх.
– А ваша матушка? Вдруг зайдет? – она раскраснелась еще больше.
– Она в ванной. Сама знаешь, это надолго. Ну так… позволишь? – я уже знал ответ, но хотел, чтобы она его произнесла сама.
– Наверное, ваше сиятельство не должен спрашивать о таких вещах, – прошептала она, в то время как моя рука приподняла край юбки и коснулась ее голой ноги.
– И ты готова позволить «его сиятельству» все-все? – я гладил ее бедро, наслаждаясь прикосновениями к шелковистой коже и со сдержанным нахальством поднимаясь выше, в те высоких хоры, где ее трепет становился столь сильным, что передавался мне.
Она молчала, прикрыв глаза.
– Даш… – когда я произнес ее имя, ресницы служанки вздрогнули. – Я никогда еще не трогал девушку там. Мне кажется сейчас самое время попробовать. Если тебе неприятно, ты просто оттолкни мою руку.
Мои пальцы добрались до ее шелковистых трусиков и прошлись по складочке, несильно вдавливая ткань. Она судорожно свела ноги.
– Разве девушкам так не нравится? – я настойчиво массировал ее ложбинку. – Ну же, расскажи мне, как парень должен делать девушке.
Она молчала, как партизан под пыткой, еще сильнее зажмурилась и закусила губку. Только бедра ее больше не сдавливали мою руку. Они отчего-то стали расходиться в стороны, и на трусиках проступило влажное пятно.
Неожиданно она шумно выдохнула, наклонилась ко мне и шепотом сказала:
– Нравится. Только я боюсь, что узнает ваша матушка.
– Тебе нужно быть чуть посмелее, – ответил я тоже шепотом, отодвинув край трусиков и коснувшись пальцем ее мокрой ложбинки. – А ты хочешь сделать мне что-нибудь приятное?
– Да, – выдохнула она, еще шире раздвинув ножки.
В это время хлопнула дверь в коридоре. Даша вздрогнула, рывком опустила юбку.
– Что-то у мамы сегодня водные процедуры короткие, – с сожалением констатировал я. – Давай тогда сделаем это позже. Если ты так боишься графиню, то давай подождем, когда она уедет в город.
– Как прикажете, ваше сиятельство, – Даша улыбнулась, но теперь в этой улыбке стало меньше застенчивости, хотя румянец на ее пухлых щечках очень даже сохранился.
– Если больше не хотите чай, позвольте я уберу? – спросила она, и после моего согласия подняла разнос.
– Даш, еще важный вопрос, – остановил я ее у двери. – В правом крыле дома есть большой подвал. Кажется, он пустой. Я попрошу, наведите там порядок. Нужно, чтобы в нем не осталось ничего кроме голых стен и чистого пола. Думаю, его приспособить под зал для спортивных тренировок. Передай это Надежде Дмитриевне, пусть она все организует. Если потребуется, выносить что-то тяжелое, привлеките наемных рабочих. Начните завтра же утром. Хотя… Диван. Там был старый диван – его не надо уносить. Только приведите его в порядок, – решил я, рассудив, что диван в подвале будет полезен.
– А ваша матушка позволит так распорядиться подвалом? – служанка приоткрыла дверь.
Вот тебе поворот. Неужели прежнего графа, Александра Петровича, даже слуги здесь считали мальчишкой, не имеющим своего слова?
– Даш, ну-ка посмотри на меня, – мой голос прозвучал чуть строже, и она тут же повернулась. – Я здесь кто?
– Вы… Ваше сиятельство… Вы наш хозяин, граф Александр Петрович Елецкий, – произнесла она, не совсем понимая вопрос.
– Вот! И главное ты забыла добавить, я – мужчина, практически уже состоявшийся глава семьи Елецких. Я решу все вопросы с согласием матушки. Решу, так как мне будет нужно, – твердо сказал я. – Если есть какие-то сомнения насчет согласия матушки, позови ее сюда, и я то же самое скажу при ней.
– Простите, ваше сиятельство. Никаких сомнений. Я все поняла, – она торопливо удалилась.
Привести в порядок подвал с утра слуги не смогли. В самом деле там оказалось гораздо больше работы, чем ожидалось, поэтому сразу после завтрака я убежал на тренировку в сквер Южных Механиков. Убежал, кстати, к огромному неудовольствию мамы. Она пыталась что-то рассказать мне о еще не нанятых телохранителях, опасностях, подстерегающих меня, драгоценного, на каждом шагу. На что я весело улыбнулся и приложил палец к ее губам, мол, не надо нести эти глупости передо мной.
Сквер располагался недалеко от дома на берегу Москва-реки, сразу перед Татарским мостом. И считался вполне приличным местом: неприятные люди в лице всяких пьяниц и гопоты сюда захаживали редко. Здесь часто появлялась пара полицейских, чинных, в кожаных сюртуках с бронзовыми вставками и концентраторами на груди. Вокруг сквера располагались довольно солидные двух-трехэтажные особняки, принадлежащие дворянам или уважаемым людям, состоящим на службе императора, таким, семья Айлин Синицыной.
После получасовой пробежки по дорожкам между клумб, я нашел относительно уединенное место – кусты жасмина наполовину скрывали его от любопытных глаз. И там я основательно выложился в силовой комплекс, переходящий в отработку быстрых ударов. Серию резких ударов я постепенно дополнял магической кинетикой. Получалось пока не очень: едва мог шевельнуть ветку кустов без касания. А ведь когда я был в теле с хорошей формой, то правой рукой бесконтактно вполне разносил кирпичную стену в хлам. Все-таки прежний Саша оставил мне в наследство тело хорошее, но далекое от идеала. Особенно оставляла желать лучшего выносливость. Уже на втором часе не слишком напряженных занятий, я стал жадно хватать ртом воздух и чувствовать, как каждая клеточка тела ноет: «Хватит! Пожалуйста, хватит!». Пришлось перейти на щадящий режим. Следом возникли серьезные опасения, что завтра или даже сегодня к вечеру я буду страдать от болей в мышцах. Для первого раза я явно переборщил с нагрузкой. Все-таки завтра в школу. Мог бы не ходить еще пару дней, но решил пойти, отвергнув всякие сомнения насчет непривлекательности внешнего вида. Да что вид? Он, в общем-то нормальный: губы еще побаливают, есть припухлость, но она сходит. Синяки заметно побледнели. И живот больше не страдает от прежних болей – вот это заслуга Асклепия.
А сегодня у меня еще имелось в запасе полдня, чтобы максимально подготовиться к возможным проблемам с Сухровым. Вернулся домой я как раз к обеду. Мамы дома не было. Со слов Антона Максимовича она уехала эрмимобиле, который дворецкий лично вызвал ей. При этом Антон Максимович не знал, по каким именно делам графиня собиралась и когда она вернется. Елена Викторовна лишь распорядилась, чтобы к обеду ее не ждали.
Ну, не ждали, так не ждали. Зато обед вполне ждал я: после плотной тренировки чувствовал практически первобытный голод, и поспешил в столовую. На огромный настенных часах, которые кроме времени служили барометром и измерителем эрминговых потоков, часовая стрелка указывала на тринадцать часов с небольшим. Как и положено в это время на нашем огромном семейном столе стояли холодные закуски. Из приоткрытой двери на кухню сегодня веяло великолепным ароматом ухи и чем-то еще, дразнящим мой аппетит.
Обозначая свое присутствие, я дернул рычаг сигнального устройства. Тут же молоточек скрытого механизма ударил в бронзовую чашу, рождая долгий мелодичный звон – граф пришел, обед требует. Почти сразу двери на кухню открылись шире и появилась Даша. Вот здесь даже мой пока еще заплывший глаз распахнулся во всю ширь: она была в короткой юбке. Белый чепец прикрывал волнистые, блестящие волосы, тугая грудь пряталась в белую блузу, подхваченную коричневой жилеткой и кожаным ремнем – все красиво, эффектно, сексапильно. Для меня старалась? Но главное, юбка была столь короткой, что при достаточном наклоне можно увидеть ее трусики. И ноги… У Дашеньки прекрасные ноги, может чуть полнее воображаемого мной идеала, но они по-своему прекрасны. Они невыразимо аппетитны.
– Ваше сиятельство, на первое изволите уху по-астрахански или подать борщ? – спросила она, играя улыбкой, отчего на щеках появились милые ямочки.
– А давай уху, – решил я, все-таки именно ее аромат окончательно взбесил аппетит.
Очень быстро передо мной на столе появился фарфоровый супник, и Даша налила в глубокую тарелку ушицы с бледными ломтиками стерляди и кубиками картофеля.
Я старался есть неторопливо, придерживая еще неудовлетворенную жадность, и поглядывая на ножки служанки, которая замерла у края стола. Ну, молодец! Почему так прежде не могла нарядиться?
На второе Даша подала тушеную оленину в ягодном соусе с горкой запеченных овощей. Уже после этого я почувствовал приятную сытость и сказал:
– Спасибо, Дашенька. Все очень вкусно, – я не мог оторвать взгляда от ее розовых ножек.
Она подошла, чтобы убрать грязную тарелку и сделала это очень кстати: моя ладонь тут же легла на ее голое бедро. Даша замерла с грязной посудой в руках и тихо произнесла:
– Александр Петрович…
– Твой наряд сегодня великолепен, – сказал я, лаская нежную кожу служанки выше колена.
– Может быть не надо здесь? – робко спросила она.
– А где ты хочешь? – мои пальцы оттянули край ее трусиков и в ту же минуту под ними стало влажно.
– Боюсь, кто-нибудь увидит. Антон Максимович может зайти, – простонала она. – Очень боюсь!
– Ты хочешь сделать мне приятное? – я потрогал пальцем набухшую вишенку между ее влажных губок.
– Да, – простонала она, вернув посуду на стол со звоном и стуком, едва не разбив тарелки.
Я хотел было повести ее в свою комнату, но после столь шикарного обеда хотелось еще и покурить. Чтобы не воняло табачным дымом в моих покоях, лучше это сделать где-нибудь здесь в подсобном помещении – справа от кухни их имелось несколько.
– Тогда идем, – сказал я, вставая.
– Можно, я только посуду отнесу? – спросила служанка.
– Давай. Приходи во вторую комнату, ту, что за кладовой, – в предвкушении великолепного десерта, я направился к выходу из столовой.
А Даша оказалась права – на выходе я повстречался с дворецким и его сыном, тоже помогавшим по хозяйству. Свернул коридор и через три десятка шагов открыл дверь в небольшую комнату с удобным диваном и платяным шкафом. Распахнул окно, завесив его шторой и, достав пачку «Никольских», со вкусом закурил. Даша пришла вскоре, успев снять белый передник. Зашла и обомлела:
– Ваше сиятельство! Вы курите?! Вдруг мама узнает?
– Даш, не помнишь, что я вчера говорил? – я взял ее руку и притянул к себе.
– Да. Помню. Пожалуйста, простите. Вы – мужчина, и сам все решаете, – выпалила она, точно школьница ответ на вопрос учителя. И добавила: – Можно еще сказать?
– Да, – я затянулся, выпустив струйку дыма в сторону окна.
– Мне очень понравилось, что вы так сказали, – она втянула носиком сизый дымок сигареты.
– Хочешь попробовать? – я приблизил сигарету к ее рту.
– Я уже это делала, – она явно осмелела и, взяв тронула губами фильтр сигареты, потянула в себя табачный дым.
Выпустила дым из ротика, даже не закашлявшись. Я тем временем задрал юбку и просунул ладонь между ее ножек. Опираясь руками на стол, Дашенька прогнулась, позволяя ласкать себя так, как мне того хотелось.
– Девушкам так нравится? – полюбопытствовал я, сам понимая, насколько глуп мой вопрос.
– Очень, – прошептала она, на ее личике отразилось сладкое мучение.
– Теперь покажи, как умеют делать опытные девушки, которым это нравится, – я почувствовал, что служанка совсем разгорячилась от моей ласки.
– Да, ваше сиятельство, – выдохнула она, опускаясь на колени и торопливо разбираясь с пряжкой ремня и застежкой брюк.
Едва мой напряженный член оказался на свободе, она тут же поймала его полными губами, втянула в себя и принялась сосать с неожиданной жадностью. Я еще не докурил сигарету, сделал затяжку, предаваясь сразу двойному блаженству, затем со стоном удовольствия выпустил дым. Наверное, нам стоило устроиться на диване, но и в данном, несколько неудобном положении, имелась своя пикантность. Дашенька иногда поглядывала на меня снизу вверх, словно желая удостовериться, насколько нравится ее бесстыжее усердие графу. Я же смотрел на нее с вполне искренним восторгом, видел, как карие глаза затуманились удовольствием и даже приобрели необычный, чуть зеленоватый оттенок.
– Ласкай себя между ножек, – повелел я.
Она чуть изменила позу, все так же стоя на коленях, расставила ноги шире, свободной рукой задрала юбку.
– М-м-м! – издала Даша гортанный звук, запустив пальчики в лоно.
Вильнула бедрами и принялась чмокать с таким ожесточением, что я побоялся за свой член. Боги, что с ним, несчастным, творилось! При всем внушительном размере он то проваливался в ее глубины, то выныривал и страдал от ее ненасытных губ, стягивавших головку тугим колечком. Иногда Даша выпускала член изо рта, чтобы схватить глоток воздуха и издать сдавленный стон. Потом запрокинула голову, тоненько взвизгнула – кончила. Животик ее задрожал, пошел сладкими конвульсиями, из груди вырвался хриплый выдох. Едва служанка пришла в себя, как ее губы снова потянулись к члену. Теперь ласкать его долго не пришлось – после нескольких чмоков он взорвался, брызгая ей в рот и на лицо.
Молодец девочка, нечего сказать! Давно со мной такого не было. А если говорить о личном опыте юного графа, то… Скажем так: отличное начало взрослой жизни.
– Ты прелесть, Дашенька! – сказал я, со всей искренностью, поглаживая ее волосы, местами слипшиеся от моих излияний.
От моей похвалы служанка ярко порозовела, несколько мгновений смотрела на меня снизу вверх взглядом самой преданной в мире сучки, затем взяла член пальчиками и начала его вылизывать. В этот момент я понял, что великолепна не только Даша, но и мое молодое тело. Полминуты игры умелого язычка и я снова оказался на взводе так, что стало тяжело в области яичек – их тоже не обошел вниманием ее язык. Вот что с ней за это сделать? Сама виновата! Я рывком поднял Дашу с пола, толкнул к дивану, заставив прогнуться, оттопырить попу самым бессовестным образом. Шлепнул ее и тут же вошел в разогретое ласками влагалище. Бесцеремонно вошел. Наверное, даже жестоко. Она вскрикнула, царапая обивку дивана и пытаясь ослабить напор, но моя юная страсть быстро взяла свое: Дашенька, сдалась, развела бедра шире, и твердый воин заскользил в нежных глубинах. Я сжал ее полные груди, с наслаждением ощущая каждый сантиметр проникновения в тугую норку и трепетный отклик ее тела. Для пущего удовольствия, сунул левую руку служанке между ножек, потирая мокрую ложбинку, скоро нашел самую чувствительную точку. Даша сладенько застонала и через десяток толчков кончила второй раз, подмахивая столь горячо, что я с трудом удержался на ней. На самом пике, она жалобно заголосила, затряслась, и я излился в ее пещерку так же мощно, как недавно в ротик.
– Ох, Александр Петрович! – захныкала Даша, отползая к краю дивана. – Я чуть с ума не сошла! Вы то раньше уже делали, да?
Сложный вопрос. Каверзный. Да еще от служанки. От чьего имени ответить? Ответил от имени прежнего хозяина этого тела:
– Что ты, Дашенька. Никогда! Но знаешь, как хотелось!
– Понимаю, у вас в школе там, наверное, такие девушки, – она отчего-то виновато глянула на меня. Пересела, свесив ноги с дивана. – Только бы ваша матушка не узнала, что мы с вами делаем. Она мной и без того очень недовольна. Если что-то заподозрит, сразу прогонит.
– Если она тебе что-то скажет на этот счет, ты мне сообщи, я с ней поговорю, – подтянув брюки, я застегнул ремень.
А чуть позже меня с Дашей ждала маленькая неприятность. Зря мы пошли мимо столовой вместе: как раз в этот момент в коридоре появилась графиня Елецкая, а вид у служанки был такой, что мог навеять некоторые мысли. К тому же Даша испугалась неожиданного появления графини и повела себя нервно: опустила голову, покраснела и поспешила юркнуть на кухню. Я же лишь улыбнулся маме, молча прошел мимо и поднялся наверх. Первым желанием было принять душ. Потом я планировал позаниматься магическими практиками – хотел составить кое-какие заготовки к завтрашнему дню. Общение с графом Сухровым могло пойти по негативному сценарию – уж знаю, я эту высокомерную сволочь, которая так и норовит унизить каждого, кто еще не прогнулся под него. И если он постоянно сталкивался лбом с прежним графом Елецким, как правило, выходя победителем, то с Елецким нынешним он столкнется точно. Завтра я еще не буду готов к полноценному поединку. Мне бы еще день-другой, чтобы лучше зажили раны и тело обрело приемлемую форму. Поэтому, разумнее пока сделать ставку на магию – пару заготовок, которые мне помогут. Ах, да, еще тот долговязый с медальоном Морены и цепями на шее. Он тоже вполне мог подкараулить меня после школы.
Мылся под душем я долго, подставляя тело хлестким теплым струям, перекрестно бившим из отверстий в мраморных барельефах. Затем обтерся досуха полотенцем, закутался в халат и пошел в свою комнату. Едва я расположился на кровати в удобной для концентрации позе, как дверь приоткрылась, в комнату вошла мама.
– Саш, нам нужно серьезно поговорить, – сказала она, строго глядя на меня.
