Loe raamatut: «Семейные традиции и прочие мерзости»

© Эрнест Степанов, 2018

ISBN 978-5-4490-5823-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1.

Я пытался сдержать себя, но не смог…

– Угмм – простонал я – ты кончила?

– Нет, ты?

– Прости, милая.

– Все нормально – она отвела взгляд в сторону – я уже привыкла.

– Вот только не начинай.

– Ты все равно уже все закончил.

Я поднял взгляд в потолок: «Боже, за что мне это?».

– Руки так и тянутся тебя прикончить.

– Все равно… я уже спрятала нож куда подальше.

– Знаешь, мне не обязательно нужен нож, чтобы убить тебя.

– Кого ты обманываешь? – усмехнулась она – ты даже слегка придушить меня во время секса не можешь.

– Ой, молчала бы ты уже… спокойных снов, дорогая.

Я притворился спящим, и начал выжидать, пока она уснет. Спустя примерно час я решил проверить, спит ли она, и поцеловал ее в щечку. Она погладила меня по лицу тыльной стороной ладони. Черт…

Я прождал еще два часа. На очередной мой легкий поцелуй она ответила бездействием. Медленно и тихо я встал с кровати и ушел на кухню. В столе ножа не оказалось, в шкафу тоже. Я проверил холодильник, мусорку, чулан, микроволновку, духовку, сахарницу, солонку, посудомойку, мультиварку, телепорт, ведущий в Канаду, свой рот, сейф с деньгами и драгоценностями, книжные полки, пару икон, стоящих на них, и, наконец, даже ближайший бар. Ножей там тоже не оказалось, зато, хотя бы, нашелся бурбон. Я опрокинул шот, потом еще пять таких же, ведь что-то определенно резало мне горло. К сожалению, алкоголь ничего не изменил, и мне пришлось вернуться домой с пустыми руками. Дверь в спальню оказалась закрыта… Меня тянуло блевать.

***

Я проснулся, лежа в ванной, и с ощущением влаги на своей рубашке. Моя жена стояла совсем рядом и красилась.

– Ты что меня водой облила?

– Милый, посмотри, пожалуйста, вниз и пойми, что я ни в чем не виновата.

Мои глаза опустились и нащупали на рубашке огромный рвотный галстук.

– Скинь рубашку к другим на полу – сказала она, даже не оборачиваясь в мою сторону, все продолжая затачивать свои ресницы.

Я вылез из ванны и наткнулся на чертову дюжину рубашек. Они все были разных цветов, и узоров, но у каждой из них был отвратительный галстук из рвоты. С треском швов, я стянул с себя очередную и отправил ее на свалку.

– Почему ты их никогда не убираешь… дорогая?

– Хочу, чтобы ты был уверен, что тебя никто не обманывает.

Я сделал небольшую паузу, перед тем как начать выполнение своего коварного плана.

– Милая, ты случайно не видела, где у нас лежит нож? Хочу завтрак нам сделать.

– Вне закона! Не забыл? – сука – но не беспокойся, все уже готово. Кофе вот-вот остынет до твоей любимой температуры, а бутерброды нужно всего лишь подогреть. Ладно. Все дорогой, я побежала, а то опоздаю еще.

И она вышла из дома хлопнув за собой дверью. Примечательно, что к двери на улицу, она даже не подходила.

Я зашел на кухню, никакой еды тут не было. На столе лишь лежала визитка бара «Тарантино» и тысячная купюра. Желудок мерзко заурчал, и я пошел одеваться. Наш шкаф был полностью увешан одеждой моей любимой. Благо среди всех этих платьев и костюмов нашлась одна мужская рубашка. Новая, даже бирка не снята. Только вот, больше ничего мужского в этом доме я не нашел. Поэтому я просто откусил бирку, надел эту красную рубаху и отправился в бар.

На улице была прекрасная солнечная погода, только жаль, что в России солнцу приходится освещать, лишь серость, грязь, да мертвые заросли зданий, опадающих на твоих глазах. Если ты конечно живешь не в столице.

Наконец, я зашел в бар… Солнце совсем не проникало сюда и, потому, огрехов заведения было не видно.

– Доброе утро. – поприветствовал меня бармен. – Ваш заказ уже готов, присаживайтесь.

Кроме него здесь никого не было. Барная стойка, да три стола, со стульями. Я пожал ему руку и сел за стойку, чтобы не заставлять его бегать. Кофе почти остывший, еле теплый. Бутерброды горячее на столько, что пальцы об них, аж обжигались.

Главное было не забыть о первостепенной задаче.

– Подскажи, а ты не знаешь, где в округе можно нож купить?

– Оу. Вы каждый день задаете мне этот вопрос, и каждый день получаете одинаковый ответ.

– Если вам будет не сложно, вы не могли бы повторить свой ответ?

– Да, конечно. Все магазины ножей в округе уже давно закрылись, скоро вообще на весь мир всего пара магазинов останется.

– Даже магазины кухонной утвари?

– Нет! Что Вы. В смысле, их не закрыли, просто убрали ножи из ассортимента.

– Может, не знаю, какой-нибудь мастер сможет его сделать?

– Может такой и есть, но это же вне закона. Наши хранители порядка быстро пресекут любые такие попытки.

– Да… Как же мы теперь готовить и питаться будем? Охотится там, что ли…

– Ну, множество еды можно приготовить и съесть и без ножа. А охота? Пусть ей занимаются охотники с ружьями.

– Бред какой-то…

– Что поделать.

После этого короткого разговора я расплатился и вышел из бара.

Кто вообще придумывает эти идиотские законы? Почему из-за этих ссыкунишек, нормальный человек уже не может зарезать свою жену. Ни друзей, ни близких, у кого можно одолжить нож. Дерьмо…

Остается только попытаться отыскать его дома. Но, она ведь точно днем забирает его с собой. Если вообще еще не выкинула, что было бы самым логичным с ее стороны. Но благо – она всего лишь женщина…

Почему семейные традиции зачастую такие странные, почему жену нужно убить именно ножом. Если бы наши прародители знали, что у нас будут принимать такие дурацкие законы, то точно бы придумали другой способ. Ведь если, например, у тебя родится дочка, то там вообще не важно, как ты ее убьешь. Лишь бы погуманней и наименее болезненно… Себя ты должен повесить на веревке. Но, для жены нужен именно нож!

Интересно… В нашем катехизисе ничего не указанно про геев. Если бы я влюбился в мужчину, мне нужно было бы его повесить?

В любом случае, сейчас это неважно. Сейчас все неважно, пока я ее не убью. Мне нужно как-то усыпить ее и ее внимание. Чем быстрее все это закончится – тем лучше. Мне уже двадцать семь, а все мои предки убивали своих жен к двадцати четырем.

Хоть я и понимал, что дома ножа сейчас нет, но это все равно нужно было проверить. Я поискал в мусорке, кухонной посуде, упаковках тампонов, презервативов, противозачаточных, порылся в сотне ее платьев, заглянул во все трубы и, наконец, посмотрел даже за иконой бога нашего, Иисуса Христа.

Разумеется, ножа нигде не оказалось. Переполненный тоской, я упал в объятия уже давно продавленного кресла…

Пока я ждал ее, меня озарило. Если она действительно забирает нож с собой, то, когда она придет, мне просто нужно страстно откинуть ее сумку и тщательно прощупать всю ее одежду, пока буду ее раздевать. Ножа в одежде, конечно, не окажется, но проверить это все равно надо. После этого, всего лишь нужно будет качественно ее выебать. И она уснет как ребенок, и тогда смогу спокойно покончить с ней.

Весь оставшийся день я убил в ее ожидании. К моменту открытия портала на улице успело сильно потемнеть. Стоило ей войти в Россию, как я набросился на нее с поцелуями. Она ни капельки не удивилась этому и с радостью упала в мои объятья. Я снял с нее сумку и отбросил ее куда подальше, все время, продолжая напирать на нее.

– Весь день этого ждала. – быстро сказала она, на секунду отцепившись от моих губ. И снова примкнула к ним.

– В смысле?!

– Дорогой, я каждый день так устаю на работе, что меня спасает лишь осознание того, что меня ждет мой страстный и любящий муж. Который накинется на меня, стоит только шагнуть на порог.

– Каждый день? – недоумевал я.

– Да милый, практически каждый день. Пойдем уже в постель. Попробуешь довести меня до оргазма.

– Я до такого оргазма тебя доведу.

Спустя 20 минут.

– Угм – простонал я – милая. Ты кончила?

– Нет, а ты? – спросила она с надеждой в глазах.

– Черт. Прости.

– Конечно дорогой, не беспокойся.

Твою мать, она не кончила и теперь точно быстро не уснет. Хотя, какая мне разница? Быстренько пороюсь в ее сумке, найду нож и сделаю что должен. Будет кричать – ну и пусть. Даже если соседи вызовут полицию, если все равно скоро нужно будет повеситься. Разве что, нужно будет к сыну в лагерь успеть съездить.

Я встал с кровати и, не одеваясь, вышел из комнаты. Сумка валялась у мусорки и, похоже, немного пропиталась неприятными запахами. Поставив ее на стол, в темноте я довольно долго провозился с застежкой, так что точно успел наделать шума.

– Что ты там делаешь милый?

Врать уже не было смысла.

– Просто готовлюсь тебя убить… дорогая.

Я начал выкладывать внутренности на стол… Большая пачка денег, карманный словарь по английскому, шарф, солнцезащитные очки, пачка сигарет с зажигалкой… Стоп, она что, курит? Ладно, неважно… На самом дне сумки, скрытый под кожаными перчатками, лежал нож. Вот только его лезвие было покрыто кровью. Даже перчатки были ею испачканы.

– Милый – раздалось из-за моего плеча. Она положила на него руку.

КАКОГО ХУЯ!?

– Давай лучше вернемся в кровать, и никто не будет сегодня никого убивать. – сказала она абсолютно спокойным голосом.

– Ага – сглотнув слюну, ответил я – давай.

Мы вернулись в постель. Куда она уходит каждый день через этот портал? Неужели на самом деле она не такая глупая и не выкинула нож потому что, сама убивает людей. Да она же может быть гораздо опасней меня…

– Знаешь. Я тут подумал. Ты ведь даже никогда не говорила мне, кем ты работаешь.

– Я безработная, как и ты, дорогой – сказала она, повернувшись ко мне лицом.

– А на какие деньги мы тогда живем?

– На деньги канадских богачей.

– То есть, ну, по сути ты, можно сказать, работаешь убийцей?

– Скорее я фрилансер.

– Угу… спокойной ночи, милая.

Она положила на меня руку и потянулась – и тебе любимый.

2.

– Саш, постарайся завести там друзей, тебе с ними жить целый месяц.

– Не беспокойся, пап, я же уже взрослый.

– Сынок, я очень люблю тебя, ты же знаешь. – Аня влезла в разговор – ты уверен, что хочешь уехать от нас на такое долгое время?

– Милая, ему уже семь лет, самое время съездить в лагерь. Он там хоть научится коммуникации с другими людьми.

– Коммуникации? – непонимающе переспросил меня сын.

– Это значит отправить тебя общаться с другими ребятами, – объяснил я.

Аня посмотрела на меня. С ее ростом это каждый раз выглядело очень забавно, как будто она смотрит куда-то в небо.

– Но, там ведь мальчики постарше. Вдруг они научат его чему-нибудь плохому.

– Ань, это дети, он мальчик – конечно, они научат его, чему-нибудь плохому.

Она скрестила руки под своей пышной грудью, немного отвернулась и глубоко вдохнула. – Я вообще-то серьезно, Леш.

– Я тоже серьезно. Ты знаешь, каким гадостям я учился в детстве? – она покачала головой. – …Поверь, таким плохим вещам его точно учить не будут.

Я подошел к Ане и обнял ее. – Но, посмотри на меня, разве я вырос плохим человеком?

– Нет папа! – сын дергал меня за штанину – ты хороший человек.

Его лицо растянулось в искренней детской улыбке. Еще и солнце светило ему прямо в лицо, от чего он щурился лишь сильнее. От такой милоты улыбнулась даже наша строгая Аня. Что уже говорить обо мне.

В воздухе раздался свист. Молодая девушка объявила о скором отъезде автобусов. Пора было прощаться. Я потрепал его по голове и сказал, чтобы он поднимал свою сумку.

– Но, она очень тяжелая, пап. – жалобно промямлил сын.

– Ничего, тащи, тащи, давай. В лагере за тебя ее никто не понесет

– Вот именно, мне еще там ее нести. Может, ты хоть тут поможешь.

Такое чувство, что он прав. Из-за этого я на секунду смутился, и Аня, заметив это, слегка рассмеялась.

– Ты это, давай-ка мне тут. Тащи, давай, потом сильный, как твой папка будешь.

Он надул щеки и медленно потащил свою сумку. Он поднимал ее и снова ставил ее на землю через пару секунд, чтобы передохнуть. Аня впала в истерический смех.

– Ну ты чего? Что ты все смеешься. Он же маленький еще, конечно ему тяжело.

– Ой. Ха-ха. – Она вытерла маленькую слезинку – фух, знаешь, ты просто замечательный отец.

– Еще бы. – с гордостью ответил я. Хоть и сомневался в том, было ли это правдой или сарказмом.

Мы догнали Сашу у входа в автобус. Я забрал у него сумку и быстро занес ее внутрь. Мы думали, что у нас есть буквально минутка на прощание. Поэтому быстро бросили пару милых фраз, дружно обнялись и отправили сына в автобус. Он сел у окна и начал махать на рукой на прощание. Вот только машина все стояла. Через пять минут он устал махать нам рукой, автобус тронулся только через пятнадцать.

– Как думаешь, его там будут обижать? – все еще беспокоилась Аня.

– Думаю, ему в любом случае там немного достанется. Но, пусть закаляется.

– Вот вечно вы так. Это ваше мужское воспитание. Мы же не в Спарте родились. А вы мужики вечно пытаетесь гладиаторов вырастить. Поэтому наверно и хотите, чтобы сын родился. Иначе не почувствуете власти над ребенком, ведь кто вам даст так девочку закалять. Все эти ваши драки, плевки в даль, умение обращаться с ножами. – она посмотрела на меня, ожидая увидеть понимание.

– Знаешь, а ты права, дорогая.

Я поцеловал ее в лоб. Она успокоилась и прильнула к моему плечу.

– Нет, правда, с ножами наверно все-таки перебор – продолжала она.

– Ты все о нем, да о нем. Будто у нас своей жизни нет. Хоть за нас то уже порадуйся. Целый месяц свободы – крикнул я. В ее глазах словно зажегся огонь. Из уличных динамиков заиграл энергичный джаз, и по законам всех типичных мюзиклов – мы начали танцевать. Порой наши движения и вовсе не совпадали. Но, когда это происходило – мы лишь смеялись.