Связь: по ту сторону

В этой книге все события и герои выдуманы, а любые совпадения случайны.

Выражаю благодарность своим подругам Еве и Свете за то, что я так много улыбаюсь и смеюсь. За их веру в меня и просто за то, что они есть.

Александра

Сижу на берегу, рисую пером и тушью чернеющее небо. Кружатся чайки над самой водой. Густые облака вот-вот прольются, а солнце еще не успело сбежать с неба. Рядом тот, к кому дико тянет, но с кем быть нельзя. Вдруг чувствуем капли на лице и плечах, бросаемся к перевернутой лодке, от дождя прячемся. Волны шумят, и слова, от которых совсем едет крыша, едва слышны. Разум вместе с питерской жизнью разлетается на куски, будто можно задержать курортный городок навсегда. Чувствую его совсем близко… Но остатки совести заставляют вскочить и бежать. Бежать, несмотря на грозу. Бежать больше от себя, чем от него. Бежать, забыв часть вещей. Но вещи не важны. Важны люди.

…Пузатый автобус увозит прочь от того, с кем счастливой могла бы быть(?). Смотрю в окно, стараюсь его разглядеть вдалеке, но дорога уже давно пуста. Трогают за плечо. Оборачиваюсь, почему-то надеясь, что это он. Достаю из промокшей сумки влажную гривну и мелочь. Комкаю серый билетик.

Время до отъезда пролетает быстро, как выходные. Он не звонит. И я не звоню.

И вот мне пора возвращаться домой. В город, где лето бывает только в рабочие дни.

В чемодане осколок неслучившегося романа с Олегом: этот рисунок тушью, расплывшийся от капель дождя. Хочется все бросить и остаться, но что-то зовет домой, будто я именно сейчас очень нужна там. И Артем… неужели все было зря?

…Поезд замедляет ход. Минута до встречи. Не представляю, как теперь, после всего, что было с Олегом и чего еще хотелось, смотреть в глаза Артему. Почему все так сложно? Почему нельзя просто любить без памяти одного человека, и чтобы он тебя – тоже? На перрон выхожу, в капюшон прячусь от ветра и мороси, в которой нет и капли романтики. И Артема нет. Обещал встретить. Телефон выключен. Странно. Плетусь на вокзал, покупаю в автомате ванильный капучино «без сахара», но все равно с сахаром. Время ползет черепахой, жду открытия метро…

11:17. Я дома. Его телефон все еще выключен. Пасмурно, тонкие полоски капель стекают по стеклу. Нужно полить кактус. Родители на даче. Поднимаюсь с постели. На душе противно, как за окном. Звоню его другу. Он любезен, где Артем, он не знает. А в голосе, между слов, – что-то неуловимое, но вызывающее ощущение ужаса. Забываю положить трубку и слышу обрывок разговора, женский голос: «Зайчик, а кто это был? – Подружка Артема (смех), – Что?! – А ты думала, что… блин!». Гудки. Продолжение фразы вспыхивает в голове. Надеваю первое попавшееся платье, хватаю сумку, выбегаю из квартиры. Кактус полью потом.

Артем

За два дня до этого

 
Мальчик-красавчик на папиной машине
Быстро едет по проспектам городов счастливых^[1]
 

Пятница. Вечер. Модная музычка оглушает улицу, дома искажаются в зеркальных очочках, прохожие исправно поворачивают головы, друг на друга натыкаются. Вишневый кабриолет «бентли» сверкает под вечерними лучами редкого гостя северной Пальмиры. Парень за рулем снисходительно улыбается своей непревзойденной крутости, подпевает солисту и покуривает сигаретку с ментолом. Слегка длинные осветленные волосы в геле зачесаны назад. Смазливое личико изъянов не имеет. Соседнее место пока пустует. Он предвкушает события сегодняшнего вечера – так не похожего на все, что он когда-либо видел и ощущал в свои двадцать два. К счастью, он даже не представляет, насколько прав.

Сладкая парочка на заднем сидении наслаждается клубничным сиропом и сливками блестящей жизни. Французский педикюр, километровые каблуки. Ногти на руках украшены бабочками и сердечками со стразами; ноги от затылка, бирюзовая юбочка известной марки едва скрывает черное кружевное белье. Ровный персиковый загар, PH=5.5 Волосы цвета 9.3 – Light Golden Blonde, серые тени с блестками, белая мини-маечка за 199.99 евро. На пальцах – выставка ювелирных украшений. Глаза томно закрыты… Маленькая белая сумочка валяется рядом. Духи сводят с ума. Рядом с девушкой, а точнее, на, – обаятельный брюнет, практически Гарсиа Берналь.

Коньяк, импортное пиво, дорогие закуски в пакете и две пустые бутылки на полу тачки – золотая молодежь к вечеринке готова. Осталось лишь забрать по пути «входной билетик».

«Входной билетик» – короткие каштановые волосы торчат во все стороны, сережек больше в левом ухе. Футболка с самодельной абстракцией, пирсинг на пупке, длинная льняная юбка, потрепанные сандалии и множество фенечек, в том числе на щиколотках. Она садится рядом с водителем и резко захлопывает дверцу, отчего парень на заднем сидении хмурит брови, отвлекаясь от своей Голден Блонд.

– Привет, я – Лиза, – протягивает ему руку девушка.

– Очень приятно. Я Артем, – парень с заднего сидения, удивленно пожимая ее руку. – Слушай, а там все в таком прикиде будут? Боюсь, мы фейс-контроль не пройдем, – смеется.

– А меня ты представить не желаешь? – Голден Блонд 9.3, капризно, поправляя юбку.

– А это Ксю, – Артем, злорадно улыбаясь.

– Ксюша, придурок!

– Очень приятно, – Лиза.

– Это не надолго, – Артем. – А вот – Рома, мой водитель.

– Врет, собака. Просто я любезно согласился подвести этих дармоедов.

– Поехали, дорогой, – улыбается Артем.

– А ты, Лиза, значит, художница…

…Обрывки смеха все пытались заглушить музыку, набережные и мосты скакали мимо, солнце гасло, с бутылок весело слетали пробки… вскоре подъехали к дому на какой-то там линии Васильевского острова. Оставили папино чудо авто-промышленности во дворе и направились в благоустроенную парадную с обшарпанными стенами, полумраком и общественным туалетом для тупых. Седьмой этаж. Дверь, обитая черным дерматином, с надписью «С Новым Годом!» Двадцать третье августа. Открывает босоногая девушка вечно лет двадцати шести на вид в алом платье с подолом из лоскутков разной длины. Запах шоколада, кофе, сигарет и ароматических палочек набрасывается с порога и вступает в спор с духами Ксю.

Это же время. Дом в нескольких кварталах отсюда. Девушка в халате с растрепанными длинными волосами ходит по кухне кругами и курит, стряхивает пепел в переполненную пепельницу. Она говорит по телефону, плачет и кричит. У нее трясутся руки, и пепел падает на стол, на пол.

—Я больше не могу, у меня депрессия, ломка у меня, понимаешь?! Ничего ты не понимаешь, у тебя такого не было! Ты счастливая святоша – на таблетках не сидишь и не выпиваешь даже! А я – дура! Обратилась к психиатру после того случая, и прописали это … лекарство. А теперь с него не слезть уже год. Если бы знала, ни за что бы не пошла туда. А сейчас уже ничего не поделаешь… Да не помогут твои витамины! Ничего не поможет! – кладет трубку, плачет, положив голову на стол. На телефон приходит смс, девушка читает: «Я приеду завтра утром. Я знаю, как тебе помочь. Просто подожди до утра, не вздумай ничего делать». Она выключает телефон. Подходит к шкафчику, достает таблетки, высыпает горсть в ладонь и запивает водой.

На вечеринке

В гостиной звучит рояль, и кто-то танцует что-то странное. Кто-то сидит в позе лотоса на ковре среди плавающих свечей. Любителя рояля сменяет хиппи с флейтой. Артем со своей подружкой и Ромой с бокалами, горячим шоколадом в мисках и интересом к такому занятному мероприятию слоняются по всем пяти комнатам, с трудом пробираясь между болтающими в узком коридоре.

Еле слышен звук колокольчика. Затем – оживленные возгласы в прихожей. Волна радости затрагивает все комнаты, народ начинает стекаться в гостиную. Плавающие свечи ставят так, чтобы образовался широкий круг в центре, а все рассаживаются около стен. Становится тесно. Под шум аплодисментов и женский визг из коридора заглядывает парнишка лет двадцати, показывает «пис», широко улыбается.

– Привет всем! Я сейчас! – и снова исчезает в недрах коридора.

– Он прелесть!

– Обожаю!

– Гений!

Восторженные крики и овации опять заглушают гомон болтовни – возвращается Марк. Среднего роста, немного худощав. Белая футболка подчеркивает загар. Черные узкие брюки. Темно-коричневый браслет из дерева на правой руке. Коротко стриженные каштановые волосы. Глаза цвета меда. Лицо, которое, однажды увидев, невозможно забыть, да и не хочется. Он всем улыбается, подмигивает знакомым. Девушка с русыми распущенными волосами, в длинном платье цвета кофе с молоком, проходит и садится по-турецки в первом ряду возле импровизированной сцены. Шум стихает. И слышно, как на кухне капает из крана.

Ритм Dubstep и Muse врывается в полутемное пространство, заполняет щели под шкафами и креслами, прячется в ворсинках ковра, отражается от стен и бокалов, добавляет к жизни новый параллельный смысл. Десятки глаз следят за движениями от ладоней до кончиков босых стоп. Стильный силуэт мечется, множится тенями на плоскостях. Он будто делает мелодию видимой, осязаемой. Ритм – объемным. Парень у окна забыл про свои четки. Ксюша – про Артема. Стынет шоколад. Вино стоит нетронуто. Пепел падает на пол…И кажется, что ты тоже все можешь. Мечты вот-вот коснутся реальности. И хочется так рисовать, как он танцует. Так петь. Или так жить.

…Робкий сумрачный свет крадется по комнате. Затушены свечи. Кто-то спит. Кто-то уехал. Марк сидит в кресле у окна, обнимает девушку с русыми волосами в платье цвета кофе с молоком, сидящую у него на коленях. Хозяйка Дина, Артем, Ромео, Лиза и Евгения Вебер расположились рядом – кто в креслах, кто на полу. Голоса приглушенны. Разговор ленив. Вдруг картинка меняется: все встают и начинают пробираться в коридор – поступило предложение переместиться на крышу, заглянув сначала на кухню в поисках чего-нибудь интересного. Из интересного находят: чай «яблоко с корицей»; остатки колбасы, сыр весь в дырах, два помидора и хлеб, из чего Дина быстро ваяет горячие бутерброды.

– Кому взять? – Рома, доставая из холодильника пиво.

– Мы не пьем, спасибо – Марк с Кристиной произносят хором, смотрят друг на друга и хохочут.

– Мне возьми, – Артем.

Дом в нескольких кварталах отсюда. Кухня. Девушка в ночной рубашке возле распахнутой дверцы шкафчика открывает баночку с антидепрессантом и видит, что она пуста. Она нервно ищет еще баночки, роняет часть других лекарств, ничего не находит. Смотрит на часы: 5:08.

На вечеринке

Открывают окно в кухне и оказываются на крыше. Забираются повыше, на крышу соседнего дома, откуда еще сонный город кажется особенно чудесным. Садятся на наклонной плоскости, упираясь ногами в ограждение. Косые утренние лучи скользят по железу, бросая тени от решеток по краю.

– Божественно, – Дина, улыбаясь. Ветер треплет подол из лоскутков ее алого платья по колено. – Жаль, что Валерии с нами нет.

– А она сейчас на Алтае, у нее там горы… – Женя, мечтательно.

– Она одна что ли поехала? – Дина.

– Да.

—?

– Это ж Валери…

– Ах, да… а Сашка?

– На Азовском море, в Бердянске.

Здесь Артем начинает кашлять, поперхнувшись бутербродом. Рома хлопает его по спине и даже не пытается скрыть смех. Разговор продолжается.

– Странно.

—?

– Я слышала, у нее парень какой-то очень богатый, чуть ли не на «бентли» катается… – Дина, задумчиво.

– Так она же тоже одна поехала, – смеется Женя.

«Палево! – в шоке думает Артем, запивая мысли пивом. – Не стоило тащить сюда Ксю. Да и толку с нее, напилась и дрыхнет как тюлень. Блондинка. А, может, обойдется…»

Рома наслаждается пивом и карикатурностью происходящего, когда Артем притащил одну свою подружку в компанию второй в ее отсутствие.

– Да, Темыч, почему твоя девушка сейчас одна? – громко интересуется он у друга, широко улыбаясь. Тот отвечает злым взглядом.

– Извините, что мы тут про незнакомых вам людей болтаем, – Дина к Артему с Ромой. – Просто хорошие они очень, а вы еще приходите, я вас познакомлю.

– Да, все нормально, мы непременно придем. Обязательно! Правда, Темыч? – вставляет Рома, когда Артем уже собрался было отнекиваться непомерной занятостью на работе, которой у него с роду не было – ни занятости, ни работы.

– Ну да… а когда следующая вечеринка? – старательно улыбается Артем.

– Ой, да все так спонтанно получается, под настроение, но я сообщу через Лизу.

Марк шепчет что-то своей девушке, показывая на озеро и горы из облаков вдалеке, она отвечает ему, они улыбаются и будто совершенно одни здесь.

– Марк, а что ты чувствуешь, когда танцуешь? – спрашивает Лиза, и вокруг вдруг появляется целая компания: два мальчика-мажора, одетых стильно, но уж больно похоже. Худенькая студентка, кажется, с дизайна, – брюнетка с пышными стриженными волосами в милом джинсовом комбинезоне и зеленой футболке со Снусмумриком^[2], Женя Вебер. Фамилия как-то сама по себе прилипла к имени, и когда ее знакомят или вспоминают, всегда говорят: Женя Вебер. Лиза, учится на модельера. И эффектная рыжеволосая Дина, архитектор…Ночью были еще ребята с Консерватории, один из хора Мариинки, барабанщик из Зимбабве… да кого только не было…

– Когда танцую, чувствую, что люблю Кристину, – улыбается Марк, обнимая сияющую девушку. – А еще… восхищение миром. Свободу. Знаешь, ты просто становишься музыкой… можешь выразить то, какой ты на самом деле. Понимаешь, не кто ты в обычной жизни в материальном мире, а кто ты – в духовном плане. Стать чем-то большим, чем твое тело. И окружающие видят это, им нравится, и ты чувствуешь огромное счастье.

Солнечные лучи скользят над крышами. Мальчики-мажоры надевают зеркальные очки.

– Да, танцуешь ты божественно. А как к наркотикам относишься? – интересуется Рома.

– Отрицательно. Не пробовал и не собираюсь.

– Понятно. Нет, ты прав в чем-то. Просто меня поражает, как можно относиться сразу отрицательно, если сам не пробовал…

– Ну, мне же не обязательно прыгать вот с этой с крыши, чтобы знать, что я разобьюсь.

– Конечно, но тут ведь совсем другое дело…

– Понимаешь, Ром, мне нравится жизнь. Нравится ощущать ее самому, напрямую, а не через призму химии. Общаться легко, потому что я сам могу это делать, а если не могу – научиться, а не довольствоваться временным суррогатом общения, находясь, по сути, вне реальности. Мне нравится быть таким, каким я хочу, а не лишь казаться таким самому себе. Восхищаться красотой, смеяться, потому что я сам могу видеть что-то смешным или красивым, а не потому, что мне это навязано. Нравится добиваться чего-то стоящего, несмотря на то, что это кажется невозможным, и радоваться каждому маленькому успеху, хоть это и сложнее, чем принять яркую пилюлю. Люблю быть хозяином жизни, а не зависимым придурком, – солнце отражается в его золотистых глазах, Кристина улыбается.

– Марк прав, я тоже так считаю! Молодец! – Лиза горячо пожимает ему руку. – А еще, включишь рок на полную, залезешь на подоконник в дождь и рисуешь, рисуешь, не включая свет, пока совсем не стемнеет…

– Или на даче заберешься в гамак с любимой книгой – телепорт в новый мир, в качестве любого героя или кого-то вроде Бога, – тихий голос Кристины, девушки Марка, скользит по крышам, спускается по водосточным трубам, путается в проводах и антеннах.

– Да… или садишься на мотоцикл и мчишься по Гранд Каньону, – продолжает Дина.

– Или в кругу друзей, сидя на ковре в полумраке среди свечей, смотришь, как танцует Марк, – озвучивает Женя Вебер общую мысль…

Артем отсутствует. Блуждает в лихорадке вопросов: «Откуда еще взялась эта Женя Вебер? Почему мне о ней ничего не известно, раз они подруги с Сашкой? И что теперь делать с Женей? Может, денег ей дать? А если не возьмет – еще хуже получится. Или выложат фотки в Контакт, где у меня Ксю на коленях и рожа такая у нее довольная… или где целуемся… А может, обойдется? Ну, пока она на юге, можно не беспокоиться – в этой дыре нет интернета, живет там где-то в частном секторе… а приедет она… когда же она приедет? Дома где-то записано было…»

– А, вот вы где! А я вдруг проснулась и давай тебя искать, ну и парень такой волосатый, не помню, как его, сказал, раз в квартире нет, значит, на крыше, – Ксю, размахивая руками с сумочкой на правом запястье, балансирует на своих каблуках, еле передвигаясь по наклонной плоскости ржавой крыши. Всем обликом она изрядно смахивает на куклу Барби. Артем, изображая радость, поднимается ей навстречу и помогает дойти до места дислокации. Голден Блонд долго меняет позы, не зная, как устроиться поудобнее в мини-юбочке, наконец, присаживается на трубу рядом, радуясь чудесной находке. Смотреться она должна чрезвычайно эффектно. И Марк просто обязан это заметить. Ну, и Рома тоже. Ксюше нравится все красивое, будь то «шмотки», «тачки», ювелирные изделия или мальчики. И всего этого у нее должно быть много.

– А о чем вы тут болтали, пока меня не было? Ой, какая здесь красотища – сил нет, и чердаки такие загадочные! И трубы водосточные так на солнце блестят. И лифт вон торчит такой интересный – я всегда мечтала в таком покататься, потому что он в стеклянной такой штуке ездит, которая присобачена к зданию, наверное, он тоже прозрачный.

– Нет, тот лифт старый, в нем ничего не видно. Там даже зеркала нет. Это тебе не бизнес-центры, – вздыхает Лиза.

Ксюша замечает пиво у парней.

– О, вы опять пьете?! На машине бы всех покатали! У нас «бентли»!

За зеркальными очками никто не видит, какие у Артема становятся глаза.

В квартире в нескольких кварталах. Прихожая. Девушка выходит из ванной, на ходу натягивая кофту с капюшоном на майку. Она в джинсах. Волосы убраны в хвост. Переодевает обувь, стараясь не шуметь. Рядом стоят детские розовые сандалики и мужские кроссовки. Она выходит из квартиры. Пытается закрыть дверь. Руки дрожат. Ключи падают. Она их поднимает, закрывает дверь.

На крыше. Ксюша с неописуемым чувством гордости разглядывает свои наращенные ногти. Они очень ей нравятся, и она готова любоваться этой «красотищей» бесконечно. Потом она радуется, что самая здесь модно одетая и такой изящной сумочки больше ни у кого нет, и парень у нее на дорогущей машине катается. И не имеет значения, что машина папина и Артем сам не сделал ничего, чтобы заработать и на машину, и на Ксюшин маникюр, и на изящную сумочку… И мозгов у Ксюши хватит только на то, чтобы худо-бедно закончить Финэк, за родительские деньги получая зачеты и четверки, а потом выйти замуж за кого-то вроде Артема, а если не получится – работать секре…таршей и приносить шефу кофе в постель… так что гордиться, в принципе, и нечем.

– Марк, а где ты еще будешь выступать в ближайшее время? – интересуется Лиза, ее серебряные серьги блестят на солнце, как и серые глаза.

– Приходите в Fish Fabrique в эту пятницу, – улыбается Марк. – А в субботу вечеринка у Маринки. Потом меня где-то месяц не будет – сначала в Москву на фестиваль поедем, потом на денек сюда вернемся и сразу в Рим на две недели, – при этих словах он подмигивает Кристине, и лица у обоих становятся заговорщически счастливыми.

– А как попасть к Маринке? – интересуется новыми возможностями Ромео.

– Можно со мной, – улыбается Лиза.

– А мы же тоже пойдем, да, зайчик? – оживляется Ксюша.

– Нет, козочка, я буду занят, – как можно более мягко произносит «зайчик». – И сейчас мне тоже, к сожалению, пора, спасибо огромное за компанию, мне очень все понравилось. Ничего подобного я в жизни еще не видел. Вы останетесь? – обращается он к своему эскорту.

– Я тоже тогда пойду, да, все было божественно, удивительно, прекрасно, экстраординарно, мифически, – улыбается Рома.

Ксюша, виляя бедрами, хвостом устремляется за Артемом, а Лиза остается: «Мне здесь хорошо, и до понедельника я совершенно свободна». Дина, придерживая летящие лоскутки платья, уходит провожать гостей, но обещает вернуться. С гитарой.

…– Кристин, если ты в следующий раз опять не будешь делать то, что мы уже давно тебя просим, я тебя больше не пущу! – смеется Дина, перебирая аккорды.

– Она будет, она мне обещала, – улыбается Марк, целуя девушку в висок.

– Это правда, я ему обещала, что в следующий раз у Дины…

Легкость и восхищение звучат над крышей смехом и голосами, блуждают в недрах гитары, отражаются вибрацией струн, больше не спотыкаясь о беспокойство и черноту мыслей, которых не произносят вслух, не упираясь в рамки лишь материального мира.

 Во дворе.

– Ну и кто поведет машину? Может быть, Ксю? – Рома присаживается на капот и закуривает.

– Вы идиоты, у меня же прав нет, – Ксю тоже закуривает.

– А давай на такси, Артик? – предлагает Рома.

– А давай ты же уже протрезвел? – Артем тоже садится на капот и закуривает.

– Ну, ладно, это даже интересно! Что-то типа русской рулетки. Ну что, прокатимся с ветерком?

– Это так романтично, Ром! – Ксю смотрит на него с восхищением. Он ей подмигивает. С сигаретой во рту он очень смахивает на волка из одного известного мультика.

– А, знаешь, я передумал. Давай лучше на такси, – Артем, просматривая номера в телефоне.

– Сдрейфил, да? – Ксюша, насмешливо улыбаясь.

– Нет. Просто…

– Слабак, – Рома, усмехаясь.

– Хотя, мне в общем-то все равно, – Артем, пряча телефон в карман.

Окурки летят на землю, Рома садится за руль. От грохота музыки просыпаются соседи, кто-то даже подходит к окну посмотреть на этих (нехорошее слово). Машина круто разворачивается, чудом миновав поребрик, затем лихо выбирается из двора и мчится по дороге в сторону набережной.

– Что, Артик, тяжко тебе сегодня пришлось, да? – улыбается Ромео, кивая в такт ритму.

– Ты о чем? – Артем достает следующую сигарету.

– Да так, ни о чем, – смеется Рома.

Ксюша тайком поглядывает на парня за рулем. Она сидит рядом, сославшись на то, что сзади будет укачивать. Она бы с удовольствием сейчас поехала куда-нибудь с Ромой, который все больше ей нравится… И Артем действительно слабак по сравнению с другом, который может запросто пьяный вести машину. Для него не существует ничего запретного, и глуповатую девицу это притягивает, хотя иногда и внушает страх. Наплевательское отношение к другим ей кажется признаком силы, а всякие темные делишки придают их хозяину шарм. Вскоре, забыв об Артеме, она уже то и дело бросает на водителя откровенные взгляды.

…Вишневый «бентли» сворачивает на залитую утренним солнцем набережную. Нева сверкает, шпиль Петропавловской крепости режет небо, по которому беззаботно плывут облачка-барашки. Как на старом фото. Где-то далеко впереди, на перпендикулярной улице, девушка в кофте с капюшоном переходит переулок по зебре, слушая рок, и стремится к набережной. Мысли сумбурны, взгляд внутрь. «Только бы добраться до аптеки и купить еще антидепрессантов. И можно будет как-то жить дальше. А утром приедет подружка, она обещала помочь…» На глазах слезы.

Роме хорошо. Жизнь кажется прекрасной. Этой ночью он неплохо заработал на травке, изрядно постебался про себя над лопухом-другом, а теперь опять мчится на этой сказочной машине, с музыкой, и солнце так приятно греет. От алкоголя, духов Ксю и ее близости голова немного кружится, он незаметно косится на голые загорелые ноги и вырез полупрозрачной маечки за 199.99 евро, туда, куда уходит цепочка с крестиком. Когда их взгляды встречаются, в воздухе будто проскакивает искра. От этого голова еще больше идет кругом. Очень хочется остановиться и… Артем здесь явно лишний. В своей машине. Ну, по крайней мере, собственного папы. В компании друга и своей девушки. Ну, одной из девушек. Но Артем мало что замечает вокруг, продолжая думать о Саше и о том, как ему выкручиваться, если она узнает правду. На душе мрачно. «Сашка точно уйдет. Это тебе не Ксю, которая будет бегать за тобой хвостом… вообще не понимаю, почему Саша до сих пор со мной… на деньги ей фиолетово, а в ее мире есть парни намного интереснее меня, такие же творческие, как она, необычные, кто что-то из себя представляет. А почему я с ней? Ведь в моей компании есть девушки красивее нее, те, кто лучше одевается, кто с детства привык жить, как я, а она носит эти ужасные огромные кольца из пластмассы, сама красит ногти и разрисовывает их черным маркером! Надевает это старое платье с какими-то звериками – пушистиками. Не знаю, почему я с ней, но в ней есть то, чего нет в других, с ней я будто на время просыпаюсь, она говорит что-то новое и не всегда ясное, она пытается меня переделать, что-то болтает про ответственность за все, про остальных людей, которые тоже на самом деле со мной как-то связаны, и я должен принимать их в расчет в своих решениях, про то, что нельзя бросать окурки мимо урны… На меня все это мало влияет, но хорошо, что она так говорит, она – моя надежда стать лучше, но хочу ли я этого? Мне и так неплохо…»

Толчок, истошный крик Ксюши режет воздух, улица на миг замирает под визг тормозов и мат Ромы, но, не успевает Артем понять, в чем дело, как улица снова несется дальше, и набережная все так же пуста. Тело девушки на мостовой уменьшается, превращаясь в ничего не значащую точку.

– Стой, куда ты гонишь! Вернись! – кричит Артем.

– А если там труп? – спокойно, будто в замедленной съемке, отвечает Рома. – Ксю, прекрати истерику.

– А если нет, человеку же в больницу нужно, может, он еще жив! Останови! – продолжает орать Артем. Ксюша продолжает реветь, закрыв лицо руками. Ее трясет.

– Хорошо, мы вернемся. Но за рулем сидел ты. Мы сейчас поменяемся. На этом участке нет камер, – так же спокойно произносит Рома.

– Что?!

– Что слышал. Ксю, ты же подтвердишь это? Папаша его, по-любому, отмажет. А у моего денег не хватит – мне конец.

Она кивает, испуганно глядя на Артема.

– Но это же не я! Я тут ни при чем!

– Ну как же ни при чем! А кто предложил, чтобы я сел за руль? И ты знал, что я немного пьян. Я чуть-чуть отвлекся, не заметил красный, а эта тварь как выскочит на дорогу на переходе, смотреть же нужно по сторонам, даже когда идешь на зеленый! В России живем. Дура, сама виновата!

– О чем ты? Ей нужна скорая!!! Поворачивай назад!

– Во-первых, кто-нибудь там еще поедет и остановится. Или прохожие. Я вообще-то для тебя стараюсь. Послушай моего дружеского совета: уезжай. У тебя даже стекло не разбито! В общем, выкручивайся как знаешь. Адьёс!

С этими словами он тормозит у обочины и выходит из машины, не забыв протереть руль, переключатель коробки передач и остальное, чего мог касаться, салфетками. Ксюша тоже выходит и больно вцепляется Роме в локоть. Тушь у нее размазалась по всему лицу, но реветь она прекратила.

– Артем, вызови ей, пожалуйста, скорую, – мямлит блондинка, и любители романтики направляются в переулок.

…Он продолжал сидеть, оцепенев, но уже трезвый, на заднем сидении, и глупо и страшно звучала по радио «Она лежала на земле…»^[3]. В голове бесконечно вертелось: «А если там труп? Если труп? Отец меня убьет. Артем, вызови ей, пожалуйста, скорую. Сама виновата, дура. Но за рулем сидел ты. Ксю, ты же подтвердишь это? Ей нужна скорая!!! А если там труп? Но за рулем сидел ты. Подтвердишь это? Отец…»

Он пересел вперед, выключил радио, сердце бешено колотилось, руки дрожали, его бил озноб, и холодный пот выступил на лбу. Повернул ключ зажигания, нажал на газ, поехал. Черная «ауди» пронеслась мимо, он вздрогнул.

Ехал аккуратно, в основном переулками, не нарушая правила, руки тряслись, и радио в голове все не умолкало: «Ясно: – ты смылся с места аварии. Тебя найдут, отец тебя в порошок сотрет, даже если и отмажет, и прощай красивая жизнь – денег он больше не даст», – и дальше в том же духе. Тут он бы, может быть, вспомнил бы героя «Американской трагедии» Драйзера, если бы ее читал.

Хотелось только скорее закрыться у себя в пустой «хате» и никого не видеть и не слышать.

В комнате с опущенными темно-синими шторами, не зажигая свет, первым делом он открыл бар и схватил начатую бутылку коньяка. Руки дрожали и не слушались, он кое-как сорвал крышку и сделал несколько долгих глотков. Повернулся, поднял глаза, и на него уставилась Саша с большого портрета в красной рамке на противоположной стене. Она смотрела с невыносимой сейчас нежностью, отчего стало еще больнее. Вспомнились ее слова: «Понимаешь, Артем, другие люди тоже важны. Не только ты сам. И когда принимаешь решения, которые и их могут касаться, думай о них тоже, а не только о себе. Здесь должна быть гармония. Больше ли пользы чем вреда в итоге? А иначе ты никогда не сможешь быть счастлив по-настоящему. Никогда».

Бутылка полетела в портрет, тонированные и прозрачные осколки упали на дорогой паркет, и потекла коричневая жидкость по лицу девушки, по бежевым обоям вниз, на пол. «Ничего ты не понимаешь! Что я должен был делать?! – нервно спрашивал он вслух, глупо застыв посреди комнаты. – Пожертвовать своей жизнью взамен ее? Да?! В этом твоя гармония?! – Саша в его разуме еще пыталась что-то возразить, но он ее не слушал, потому что хотел знать только то, что мог вынести, а то, что она собиралась сказать, он вынести не мог, он знал это. Артем панически хотел быть правым и чувствовал себя безупречно логичным. – Она сама виновата! И за рулем сидел не я! Я тут вообще ни при чем! Рома полностью виноват. Это его вина. Я ничего плохого не сделал! Я ничего не сделал! Ничего не сделал!» Он долго искал телефон в карманах брюк, наконец, нашел, отключил, сел на край постели, уперся локтями в колени, лицо руками закрыл. И с самого начала – с визга тормозов и крика Ксю – все лезла в голову какая-то назойливая противная мысль, которую он боялся облечь в слова, которую заглушал другими, топил в алкоголе и только что не дал произнести Саше. «Нет, это не я. Не я вел машину. Рома сел пьяный за руль, не заметил красный, сбил девушку, не остановился, свалил все на меня и ушел. А я что должен был делать? Вернуться? А если там труп? И набежали бы свидетели, вызвали бы кого следует, меня бы забрали. Отец злится, мать расстроена, заметки в газетах. Моя только начавшаяся блистательная жизнь полностью разрушена! А если бы эти уроды стали в один голос говорить, что за рулем сидел я – не знаю, кому бы поверил отец… а трупу бы все равно уже ничего не помогло. А если она жива, все равно кто-нибудь заметил, и скорую вызвали, и все хорошо. Нет, Саш, мне совершенно не обязательно в это дерьмо ввязываться, тем более, что я не виноват, за рулем сидел не я! Меня это вообще не касается! Несчастный случай. Значит, судьба у той девушки такая. И если бы не Рома, ее бы все равно кто-нибудь другой сбил! Просто подвернулись мы – нам не повезло – мне особенно, меня жалеть нужно…» От праведной жалости к себе на глаза навернулись пьяные слезы, он разрыдался и долго не мог успокоиться. Затем мысли приняли другой оборот, и он уже размышлял молча: «Кто-то мог видеть аварию, запомнить цвет, марку, номер, наконец, и та «ауди», и там же камеры дальше, меня уже ищут. Нужно спрятать машину. Поджечь. Да, поджечь и сказать, что это случилось раньше, значит, я не мог задавить ее. Какое жуткое слово: «задавить». Но это был не я! Но те, с вечеринки, видели «бентли». И Ксю предлагала покататься! Какая же она стерва! Все из-за нее! «Это так романтично, Ром!» Получила романтику?! А если бы не Лиза, мы бы и не пошли никуда, и не ехали бы по набережной, и девушку бы сбил кто-то другой; а если бы Саша не свалила одна в свой Бердянск, она пошла бы с нами и не позволила бы пьяным садиться за руль. Это все из-за тебя, слышишь?! А теперь меня могут посадить! Ты сломала мне жизнь! А я ни в чем не виноват! – последнюю фразу он кричал, смотря в карие глаза девушки на фото с разводами и разбитым стеклом. – Нет, все будет хорошо. Отец всем заплатит, если меня найдут. А если не найдут, никто ничего не узнает. Все будет хорошо. Хорошо». Вдруг мысли стали путаться, комната поплыла, он повалился на бок, натянул покрывало с головой, как в детстве, когда от всех чудищ можно было спрятаться, просто забравшись под одеяло. Свернулся калачиком и отключился. Только в этот раз чудища находились внутри.