Loe raamatut: «Пахнет псиной»

Font:

Иллюстрации Лиза Гомзякова

НЛО

Мама считает, что никакого леопарда не существует. «Если никто не видел, значит, ничего и не было. Ни одного доказательства! Ни одного!» – повторяет она каким-то не своим голосом. Папа немного сомневается: «С одной стороны, это полный бред. А с другой – мне всё чаще кажется, что я живу на Марсе. Сейчас возможно всё, и леопард – это не самое непонятное, что с нами может случиться». Я же нисколько не сомневаюсь, что он существует: из-за пустоты столько новостей не бывает.

Этот леопард – настоящее НЛО, в которое одни верят, а другие нет. Только летающие тарелки хоть кто-то успел сфотографировать, а у нашего пришельца, к сожалению, ни одного снимка. Тот, который на сайте газеты, не считается. История там правильная, наша. А фотка – нет, на ней какой-то другой леопард. Зверь – похож, а вокруг всё – чужое, у нас таких толстенных деревьев нет. Наши какие-то жалобные, тонкие, может, потому что пока молодые. У соседа рядом с калиткой маленькая ёлка, мы недавно два ореха посадили, а у домов напротив вообще ничего не растёт, потому что там хозяева сейчас заборами заняты, вот как их построят, так что-нибудь посадят. Наверное.

Да, фотка вообще не подходит. Вот если бы на ней был щебень, а не трава, то тогда ещё можно было поверить, что леопард наш, но там и трава высокая, и дерево здоровенное. Нет, у нас всё по-другому. Вообще-то на нашей горе раньше было много деревьев, целый лес. Но его вырубили, потому что строителям нужно было место для нашего посёлка: он нигде не помещался, всё вокруг было занято. Сейчас даже не верится, что здесь что-то другое было, кажется, что этот серый щебень тут и родился. Но его, конечно, самосвалы привезли. Щебень привезли, а срубленные деревья увезли. Скорее всего, так и было.

Думать про это очень неприятно. Папа о пропавшем лесе разговаривать не любит. Как-то раз он сказал: «Конечно, жалко! Но людям же где-то жить надо». Я хотел напомнить – вдруг он забыл, – что до переезда мы вроде не были бездомными, но не успел. Папа как будто прочитал мои мысли и сказал: «Согласись, на природе жить намного приятней, чем в каменных джунглях».

Хорошо, что он не стал слушать, согласен я или нет, потому что, как только он сказал про джунгли, я сразу вспомнил пальму в треснутом жёлтом горшке. В старом доме её кто-то поставил прямо у мусоропровода. Может, было жалко выбросить, может, тяжело по лестнице тащить, но, скорее всего, она просто не поместилась в мусоропроводную пасть. В общем, пальму принесли и оставили. Хозяева явно куда-то спешили – даже новогодний дождик не сняли, на него коты всё время прыгали, из-за этого у пальмы почти все ветки сломались. Ещё в том горшке окурков было полно – может, она поэтому так быстро засохла.

Здесь тоже пальма есть, только не живая, а нарисованная на большом щите, который на домике сторожа висит. Рядом с пальмой верблюд в кепке и надпись «Добро пожаловать в Оазис!», чтобы все думали, будто это верблюд в гости приглашает. С этим верблюдом как-то не очень понятно: если он рад гостям, то зачем нужен злой сторож, который чужих не пропускает? Он правда какой-то психованный: орёт, руками машет, ругается. Наверное, из-за того, что плакат с пальмой его окно закрывает. Без окна плохо. Я его понимаю.

В новом доме окна большие, только жаль, что моё смотрит на соседскую стенку. На неё интересно смотреть только тогда, когда её облепляют крылатые жуки. Они смешно копошатся, толкаются, врезаются друг в друга, и если долго на них смотреть, то можно дождаться момента, когда они соберутся в какую-нибудь фигуру: однажды у них звезда получилась! Маме мои наблюдения за жуками почему-то не очень нравятся, она говорит, что пялиться на стенку – не самое лучшее занятие. И, чтобы я перестал это делать, на моё окно повесили детские жалюзи с пузатыми облаками и лупоглазым солнцем. Другим окнам железное небо не понадобилось – из них видно настоящее, а из спальни родителей – даже поляна и кусок пруда, но это всё не то.

Лучше крыши супермаркета, которую было видно из моего старого окна, уже ничего не будет. Это был самый прекрасный вид на свете, потому что трубы, люки, заплатки и нарисованные линии напоминали огромное игровое поле. По этому гигантскому полю двигались настоящие живые человечки, которые то что-то ремонтировали, то куда-то бежали, то от кого-то прятались, а летом даже загорали. Там всегда была какая-нибудь история: забирайся за занавеску и смотри, пока не надоест. Однажды на крыше появились огромные буквы ВСЁ ДЛЯ ТЕБЯ! Понятно, что это не мне написали, но в тот раз почему-то казалось, что вокруг всё и правда моё: и то, что в супермаркете продаётся, и куча машин вокруг него, и крыша, и небо – всё-всё!

Да, раньше было лучше. Если честно, старый дом мне нравился больше. Зря мы переехали. Пусть он был и не очень красивый, и лифт там часто ломался, и от балкона кусок отвалился, но зато школа рядом, друзей во дворе полно и спортзал через дорогу. Я так мечтал осенью пойти на кикбоксинг, а мы вдруг взяли и переехали. Теперь понятно, почему мама сначала меня даже слушать не хотела, а потом ни с того, ни с сего говорит: «Хорошо, в сентябре запишемся». Получается, она знала, что отсюда ни до каких кикбоксингов не добраться, и так ответила, чтобы я отстал.

В нашем Оазисе вообще ничего нет. Рядом только строительный рынок. Ещё пруд, но я рыбу не люблю ловить. Это долго. И детей здесь почти нет. В доме напротив девчонки-близняшки, в начале улицы пятилетка Илья, но это всё не то. Мне пока только с Игорем интересно, правда, ему тринадцать и со мной он особо не общается – подходит, только если хочет сказать, что новость продал. Он всё время на телефон что-нибудь снимает: склад строительного рынка, машины, которые едут на свалку, пролетающий вертолёт, ругань сторожа. Это он так новости ищет. Говорит, что за ценный снимок можно заработать тысячу, только надо быть первым, чтобы за него заплатили. Просто текст стоит намного меньше, поэтому лучше снимать. Интересно, сколько Игорь получил за историю про леопарда? Хвастался, что он первым на сайт написал. Я несколько раз тоже пробовал с телефоном походить, но ни одной новости не нашёл. Новость – это что-то новое, а у меня пока получается только старое вспоминать.

На фотке леопард был не наш, значит, Игорь продал только слова. Может, он даже с ошибками написал, не знаю. Но ошибки, конечно, исправили и, наверное, добавили что-то – не похоже, что всё Игорь придумал. Там так всё перевернули, что сначала было вообще ничего не понятно.

ШОК!!! АТАКА НА ОАЗИС!!!

Страшные красные буквы подпрыгивали и моргали, как будто у нас случилось что-то страшное; под буквами были чужой леопард и короткий рассказ:

Уютный коттеджный посёлок «Оазис», встретивший новосёлов в начале месяца, атаковал эффектный африканский хищник – молодой леопард. Встревоженные жители пытаются взять ситуацию под контроль. Организованы ночные дежурства. Жертв нет. Следите за обновлениями.

Вроде всё правда: и что переехали мы недавно, и что леопарды в Африке живут, – но история мне не понравилась. Что-то в ней было не то. На самом деле всё было длиннее и интересней. Когда я сказал об этом Игорю, он ответил: «Всё нормально. Новости длинными не бывают». Не знаю, может, так и надо. А вообще, зря. Неужели тем, кто на сайте работает, места жалко? Странные они, в компьютер всё поместится. Им надо было с самого начала начинать – с халата, вот тогда было бы намного интереснее и понятней.

Нет, лучше начать с ветра. Да, в тот день был сильный ветер. Такой, что у одних доски разлетелись, у других – кусок крыши, а у тёти Полины – бельё. Простыни, рубашки и майки кое-как нашлись, а вот пояс от леопардового халата – у неё много чего леопардового – куда-то пропал. Тётя Полина уже думала, что осталась без пояса, как вдруг заметила, что он спокойно лежит под колесом её машины, и только она наклонилась, как пояс вдруг дёрнулся и исчез. Тётя Полина сильно разозлилась, но в тот момент она ещё не кричала – просто сердито сунула руки в карманы. А вот когда в одном из карманов оказался её пропавший пояс, она заорала так, что все выбежали на улицу. Тогда мы и узнали про леопарда и его хвост, убежавший под машину. Мягкий и пушистый, как халат.

Тётю Полину все, конечно, внимательно слушали, но сильно ей не верили: ну какие у нас леопарды! Но когда на следующий день неизвестно кто загрыз утку, укусил кота сторожа и напугал Илью, стало понятно, что в Оазисе и правда появился кто-то опасный. В рассказ про леопарда не верил только сторож – он сказал, что, скорее всего, это проделки лисы, – но потом сам понял, что сказал глупость: если леса нет, то откуда лисе взяться? Потом не помню кто предположил, что тётя Полина видела енота, но она попросила не делать из неё дуру, потому что леопардовый узор она не спутает ни с чем. А тут ещё Илья у психолога нарисовал каляки, которые, по мнению его мамы, были похожи на леопардовые пятна.

Папа Ильи пошёл разбираться со сторожем, но сторож сказал, что его дело – следить за шлагбаумом, леопардов в его инструкции нет, и если он бросит свой пост, то к нам такие тигры зайдут, что мало не покажется. После этого сторож закрылся и не выходил из своего домика несколько дней, а на плакате с пальмой и верблюдом появился листок «График ночных дежурств». Хотя нет, объявление про дежурства повесили после собрания, на котором одни кричали про то, что уезжали из города не для того, чтобы дети заикались, другие – что Оазис больше не оазис. В общем, все орали и ругались, но что делать – не знали. В конце папа близняшек сказал, что единственный выход – ночное патрулирование, и строго спросил, есть ли у кого-нибудь оружие. Охотников в посёлке не оказалось. «Значит, зарубим лопатой!» – крикнул кто-то в толпе.

На дежурстве я не был, туда только взрослых записывали. Папа один раз ходил, но в его смену леопард не попался. Зверя хотели приманить сырым мясом, но на приманку он не клюнул, и, чтобы мясо не пропало, дежурные его поджарили и съели.

Ту ночь я никогда не забуду. Мама сразу поняла, что я боюсь, и осталась в моей комнате. Она пыталась рассказывать смешные истории, но у неё ничего не получалось: и ей, и мне было почему-то ужасно страшно. К тому же посреди ночи вдруг вернулся папа – услышав его кашель, мы с мамой наперегонки побежали к двери. «Ну что? Поймали?» – прошептала мама. У меня тогда сердце стучало так, что казалось, оно не удержится и выпрыгнет, – я очень боялся, что леопарда убили. Папа мотнул головой, сказал: «Нет. Я за солью».

Это потом стало понятно, что соль папе нужна была для того, чтобы посолить мясо, а ночью его странный ответ напугал ещё больше. Когда за папой захлопнулась дверь, мама нахмурилась и чуть слышно спросила: «Странно, зачем им соль?» Я подумал и ответил: «Соль, чтобы не убивать. Они её в морду бросят, леопард зажмурится, испугается и убежит». Мама сказала: «Возможно», – и, раздвинув две жалюзишные полоски, заглянула в щель – как будто забыла, что там стена.

Потом она легла рядом и, гладя меня по голове, повторяла: «Спи, спи, спи», – но ни я, ни она никак не засыпали. Не знаю, о чём думала мама, а я размышлял о пришельцах. Зачем ружья и лопаты, когда можно попробовать познакомиться? Надо осторожно подойти, поздороваться и задать какой-нибудь простой вопрос. Например: «Как дела?»

Зачем же сразу убивать? НЛО убивать нельзя. Неопознанного Леопарда Оазиса тоже. Никого нельзя.